Make love, not war

      — Ну, по крайней мере, все остались живы, — философски изрек Кейя, шаря взглядом по полу в поисках своих вещей и краем глаза наблюдая за Дилюком. Тот старательно продавливал себе виски пальцами, уперев локти в колени, уже с десяток минут демонстрируя свою Кейе ссутуленную спину. Сам Кейя малодушно радовался возможности не встречаться с ним взглядом, потому что, хоть он и мечтал, в глубине души, о возможности наладить отношения, обойдясь при этом без болезненных разговоров и воспоминаний, подобная скорость развития события смутила даже его. Свежие следы от ногтей (в том числе, его собственных) на спине и плечах Дилюка, внимание от которых не отвлекали даже шрамы и растрепавшийся больше обычного хвост волос, смущали особенно сильно. — Это, по крайней мере, можно исправить, — внезапно отовался Дилюк, не меняя позы. Кажется, у него как раз заканчивались варианты того, как он мог бы слиться, сохранив всю свою гордость, честь и еще какой-нибудь из своих любимых загонов, и он дошел до варианта с истреблением свидетелей. Кейя покосился на рыжую макушку, торчащую из под одеяла рядом с ним, и решил не уточнять, есть ли у него самого шанс пройти хотя бы как соучастник.       Свои шансы скрыться с места преступления незамеченными (чтобы, конечно же, потом делать вид, что ничего не произошло) они с Дилюком продолбали просто феноменально глупо: проснувшись и осознав положение, в котором находится, каждый из них пришел к абсолютно одинаковому выводу "надо свалить раньше всех" и попытался бесшумно выползти из кровати, только чтобы тут же встретиться лицом к лицу друг с другом. Удивительная синхронность мыслей и действий, вызывавшая такой восторг в мироной юности, сейчас сыграла с ними очень злую шутку и лишила возможности выйти сухими из воды. Кейя чуть не засмеялся в голос, вспомнив, с кем именно они... имели дело. Атмосфера тихого недоумения снова заполнила комнату. Пение птиц за приоткрытым окном звучало издевательски комично. Легкий ветерок прошелся по полу, и Кейя, зябко поежившись, втянул ногу, выставленную еще в неудачной попытке сбежать, обратно в теплую кровать. Вторую ногу приятно грел клубок из сопящего под тем же одеялом Чайлда, и Кейя решил, что подумает о том, как выгоднее всего повести себя дальше, сидя в тепле, а не скача на одной ноге по всей комнате на сквозняке в попытках натянуть узкие штаны. Которые, кстати, так и не были обнаружены нигде по-близости с его точки обзора. Дилюк, впрочем, одеваться тоже не спешил. Сидел на противоположном краю кровати, ближе всех к окну, босые ноги на холодном полу, хмурый и неподвижный, как скала. Сквозняк его, судя по всему, не смущал — как и не смущало ночью целовать Кейю везде, куда мог дотянуться, хватать Чайлда за волосы, когда тот в очередной раз начинал его дразнить, послушно выгибаться под его, кейиными, руками, да и вообще получать удовольствие всеми способами, какие только могли прийти им всем в голову. А вот принять всё произошедшее следующим утром — смущало. Кейя, на самом деле смущаясь и сам, все же чувствовал разочарование. В глубине души он и правда надеялся на чудо, потому что ночью было так классно и искренне, и приятно, и наконец-то правильно, и две пары рук заставили его почувствовать себя настолько на своем месте, и... Кейя вздохнул. — Господин Предвестник в Мондштадте с официальным визитом, мы не можем допустить, чтобы с ним случилось что-то плохое, — чуть более язвительно, чем собирался, сказал он спине Дилюка. — Действующий магистр просила меня лично позаботиться о его безопасности на время нахождения на территории города. Не нужно было уточнять, что "заботиться о безопасности" относилось в большей степени ко всему, до чего могли дотянуться руки скучающего визитёра. Кейя был наслышан о проблемах, которые тот умудрился учинить в Ли Юэ за короткое время своего там нахождения, поэтому отнёсся к просьбе Джинн серьезно и с самого начала практически не отходил от Чайлда ни на шаг. А потом у них как-то всё завертелось, и... — Да, вы отлично справляетесь с заботой о гостях города, — Дилюк тоже решил вернуться к их привычному, по-своему комфортному, способу общения и фыркнул. — Как и следовало ожидать от рыцаря Ордо Фавониус, результаты вашей работы говорят сами за себя. Ах, вот как, значит. — Высоко ценю вашу оценку и с радостью передам эти теплые слова действующему магистру, но я не смею забирать всю славу себе. Благодаря нашему скромному защитнику ночной жизни города, Полуночному герою, мы можем чувствовать себя в еще большей безопасности. Уши Дилюка были полностью скрыты волосами, но Кейя знал, что они покраснели — как и щеки, и нос, и шея. Дилюк краснел редко, но всегда очень резко и смешно, яркими пятнами на обычно бледной коже. Конечно, он понял ответный намёк.              В ту ночь Кейя впервые узнал, что Чайлд так активно клеится не только к нему. Услышал, возвращаясь из затянувшегося патруля, в переулке знакомый голос с не менее знакомыми флиртующими нотками и хотел было пройти мимо: чем бы Чайлд ни тешился, лишь бы древних опасных божеств на город не насылал. В конце концов, на что-то серьезное он сам и не рассчитывал, когда они начали... чуть больше расслабляться в компании друг друга. Но любопытство и желание быть в курсе всего заставили его остановиться, убедиться, что его самого никто не видит, бесшумно подобраться к источнику звука и подсмотреть, кто же еще умудрился привлечь внимание этого, откровенно говоря, странного человека. Чайлда возбуждал вид крови, в конце концов, так что проконтролировать добровольность процесса соблазнения стоило хотя бы и просто ради общественной безопасности. Кейя ожидал увидеть кого угодно, от бедняжки Глории до Вагнера, но только не прижатого к стене Чайлдом самого настоящего Полуночного героя. Из в целом гениальной маскировки на нем была только маска, капюшон висел за спиной, и неприкрытые волосы даже в темноте переулка отливали насыщенным красным, но Кейя соблюдал формальности и мысленно назвал его именно так — Полуночный герой. Подсознательно он не сразу смог поверить, что это действительно Дилюк. Потому что, хоть и выглядели они с Чайлдом не лучшим образом, все в кровоподтеках и грязи, явно после хорошей драки (с кем? друг с другом?), никакой агрессии никто из них не проявлял. Напротив, Чайлд не прекращал нести какую-то чушь своим смеющимся полушепотом, который Кейя слышал и в свой адрес, а Полуночный герой не пытался ему врезать или как-то увеличить между ними расстояние. Которого практически и не было: Чайлд прижался к нему почти всем телом. А пока Кейя хлопал глазами, и вовсе упал перед их местной легендой на колени, хватаясь за его бедра и проворно звякая пряжкой ремня. Свой моральный компас Кейя использовал редко, но все же заставил себя перестать пялиться и рисковать выдать себя звуком ударившейся о гравий челюсти и так же бесшумно сбежал. Что это вообще было? Как это произошло? Как Чайлд смог к нему подобраться? Из всех людей, именно Чайлд? У Дилюка должно было лицо наизнанку вывернуться от отвращения от одного запаха Фатуи, а Чайлд даже не был обычным рядовым. Да еще и позволил ему такое, о чем Кейя даже забыл, как мечтать. Как использовать эту информацию и как вообще к ней относиться, Кейя за ночь так и не придумал, хотя и умудрился, в некотором шоке от самого себя, подрочить в душе на застывший перед глазами образ. Поэтому на следующий день, когда Чайлд, как ни в чем ни бывало, при встрече жизнерадостно шлепнул его по заднице, он, максимально аккуратно подбирая слова, чтобы не выдать ревности (непонятно кого к кому и с чего), замешательства и излишней заинтересованности, деликатно узнал, как всё к этому пришло. Получилось что-то вроде "Ты чё?" Чайлд, нисколько не смущенный (скорее даже довольный) тем, что его застукали, просто сказал, что да, у них с Дилюком, так сказать, нашлись точки соприкосновения, и довольно заржал. Попытки выяснить подробности закончились первой их дракой, потому что засранец явно веселился и не собирался ничего объяснять, а потом еще и заявил, что никогда и не собирался несколько лет молча пускать на Дилюка слюни в бездействии, как Кейя. Кулак полетел в челюсть Чайлда быстрее, чем Кейя успел осознать, насколько это его задело, а дальше уже и не было времени рассуждать: Чайлд давно выпрашивал у него спарринг, поэтому только обрадовался внезапной возможности подраться, насмотря на свои еще не зажившие раны. Скоро Кейя остыл и сам, и Чайлда, слишком уж разыгравшегося, слегка подморозил, и даже самолично отвел его после этого к Барбаре, чтобы официальный гость города, прогуливаясь по улицам, не сверкал разбитой губой и синяком под глазом. Барбара отказать не смогла, но хмурилась и очень неодобрительно смотрела на Кейю, пока работала над их ранами. Песня, которую она напевала, пользуясь своей магией, звучала угрожающе, но Чайлду даже понравилось. Его вообще всё, кажется, устраивало, даже когда Барбара на предложение показать, как пользоваться водой в целях более полезных, чем эта ерунда, раздраженно шлепнула его мокрой от лечебной магии ладошкой по разбитой скуле. Рана тут же начала затягиваться, а Чайлд только еще больше повеселел. Раздражаться на идиота было бесполезно, поэтому Кейя решил, что просто не хочет обо всем этом думать. В конце концов, играть свадьбу и растить детей с Чайлдом он не планировал, а пока он мог совместить приятное с полезным и хорошо провести время, не упуская потенциальную опасность из виду, его всё устраивало. Возвращение в личную жизнь Дилюка было для него заказано, даже если тот вдруг внезапно стал более толерантен к Фатуи, рыцарям Ордо Фавониус и кому угодно еще. Кейя-то всегда будет исключением. Чайлд, хоть дураком и не был, все же не был и настолько умён, как сам считал, а поэтому Кейя был уверен в своей способности распознать и предотвратить беду еще на стадии планирования. И поэтому всё снова вернулось в странную норму, в которой Кейя, хоть и состоял в сомнительных отношениях с человеком сомнительной репутации и надежности, контролировал себя, свои слова, действия и мысли, а самое главное — полностью контролировал безопасность своего города.       Правда, Чайлд (тот самый, с плюс-минус понятным Кейе уровнем интеллекта) после драки, видимо, решил, что раз Кейю он устраивает и таким, то можно совсем ничего не скрывать — кроме исключительно рабочих вопросов, которые они напрямую никогда не обсуждали. И взял в привычку рассказвать Кейе... всякое. Например, каким податливым может быть Дилюк, если зажать его в темном углу после утомительного ночного забега по лагерям хиличурлов. Или как Дилюк злобно шипит прямо в губы, если слишком увлеченно дергать его за волосы во время поцелуев. Или как Дилюк умело использует свои пальцы, даже подрагивающие от нетерпения, если сначала раззадорить его агрессивными ласками, а потом внезапно отдать ему весь контроль над ситуацией и расслабленно развалиться на подушках. Кейя всего этого слышать, конечно, не хотел, но Чайлд для своего словоблудства выбирал моменты, когда пытаться заткнуть его было слишком неудобно: несмотря на всю свою гибкость, Кейя не был способен дотянуться руками или хотя бы ногами до этого дрянного рта, пока сам был прижат щекой к подушке или цеплялся руками за край стола, чтобы удержаться на ногах. Первое время помогало просто отвлекаться от смысла сказанного, потому что трепался Чайлд постоянно, особенно во время секса, а голос у него приятный, какую бы ерунду он там не говорил. Но стоило Кейе всего один раз ослабить защиту — и картинка словно выклеймилась на внутренней стороне его век. Он действительно удивительно давно не видел Дилюка, не считая того раза в переулке, когда стал свидетелем не самого геройского полуночного поведения их Полуночного героя, поэтому мозг радостно ухватился за мысль о нём и дофантазировал Архонты знает какое безобразие. Кончил он быстрее и ярче обычного, но перед этим мстительно расцарапал Чайлду спину и оставил глубокий след от укуса на плече. Кейя и правда не знал, каким был нынешний, ненавидящий его, Дилюк в постели, но предполагал, что явно более консервативным, чем он сам, а потому вряд ли стал бы терпеть трёп о каких-то других людях во время процесса. Так что пусть хотя бы увидит следы и побесится, подумал он злорадно, а потом приуныл. Вид чрезвычайно довольного всем Чайлда облегчения тоже не принес. — У меня есть предложение, — сказал Кейя, накинув на плечи рубашку и выбрав из арсенала улыбок самую легкомысленную и очаровательную. Чайлд подозрительно сощурился, подполз к Кейе и обнял его со спины, раскидав длинные ноги по обеим сторонам от бедер Кейи. — Если руки и сердца, то, боюсь, сначала я обязан познакомить тебя с семьей. И, возможно, с Царицей. Я так и не прочитал до конца свой контракт. А еще ваши монашки меня не любят, поэтому благословения вашего Архонта нам с тобой не видать. Кейя фыркнул и позволил прижать себя ближе, ничем не выдавая, насколько выходка Чайлда сегодня на него на самом деле подействовала. — Если бы ты не спорил с текстами молитв каждый раз, когда зачем-то приходишь на службы, уверен, завоевать народную любовь вышло бы быстрее. И нет, моё предложение понравится тебе гораздо больше. — О-о-о. Удиви меня. В качестве любовника Чайлд был, конечно, идеален. Его не пугали никакие идеи и предпочтения, он умел ловить кайф в любой позиции, всегда был за эксперименты; однажды даже нацепил на себя неизвестно откуда добытую юбку. Пикантно и свежо не получилось, потому что смотрелся он в ней слишком уж уверенно в себе и комично, зато они оба поняли, насколько юбки практичны для подобных занятий: на стягивание кейиных штанов времени всегда уходило прилично. Но, хотя идей у Кейи тоже было предостаточно, сначала ему нужно было кое с чем разобраться. — В следующий раз ты молчишь и не издаешь ни звука, пока мы не закончим. Чайлд несколько секунд молчал, уткнувшись носом в волосы Кейи на затылке, поэтому определить его первую реакцию Кейя не смог, но, кажется, от злорадного смеха тот не сотрясался. Уже неплохо. — А ты?.. — А я, — Кейя сделал вид, что задумался. — Скажем, позволю тебе связать мне руки. Чайлд замер. Блуждавшие под рубашкой Кейи руки на мгновение остановились, а потом сильнее сжали его в объятиях. Да, Чайлду нравились максимальный тактильный контакт и отзывчивость, и то, что Кейя умел делать руками, но приманка была слишком соблазнительной. — Неужели тебе уже надоел мой голос? Или, может, тебе не нравится, что именно я говорю? — Ну что ты, меня возбуждает даже то, как ты зачитываешь рецепт миндального тофу. Поэтому я, — Кейя поднял руку и запустил пальцы в лохматые рыжие волосы, — предпочитаю наслаждаться звучанием и мелодичностью, а не отвлекаться на смысловую составляющую. Приоритеты. — Ладно-ладно, — фыркнул Чайлд, на пару секунд задумался. — И что получит победитель? — Победитель? — Ну да. Это же соревнование. Простой договоренности мало, чтобы я отказался от восхваления твоей прекрасной задницы. Дай мне стимул постараться. Кейя вздохнул. — Я вижу, к чему ты клонишь. Нет, я не буду обещать тебе исполнить любое твое желание. И ты не будешь. Чайлд закатил глаза, демонстрируя своё отношение ко всем скучным людям на этом свете, хотя, конечно, и сам понимал, что их статусы не позволяют раскидываться подобными обещаниями. — Тогда я, ну, то есть, победитель выбирает локацию на следующий раз. Кейя пожал плечами, соглашаясь: тяги к публичному сексу у Чайлда он за всё это время не заметил, а с остальным он сможет разобраться. Совсем отбитым он тоже не был... большую часть времени, поэтому риск оказаться с голой задницей где-нибудь в логове Ужаса бури был минимален. Чайлду, кажется, Кейя все-таки нравился достаточно, чтобы не желать ему позорной смерти во время соития. — Уже пришло время торжественно обещать не использовать в процессе колюще режущие предметы, маски хиличурлов, овощи и так далее, и так далее? — Разумеется. — И, наверное, никаких удушений? — Представляешь себе, какая скукота намечается. — Даже руками? Кейя фыркнул. — Ты настолько боишься не справиться без своей болтовни?       В день икс, прежде чем они "официально" начали, Чайлд с самым бесхитростным выражением лица спросил, не против ли Кейя, если он останется в перчатках. Кейя почти спросил, откуда тот, любитель чувствовать всё кожей, набрался таких модных тенденций, но прикусил язык и пожал плечами. — Но вот это безобразие для нарезания салата всё-таки придётся снять, — сказал он, указывая на металлические вставки, аксессуары и архонты знает что ещё на одежде Чайлда. — Тебе очень идёт и всё такое, но я бы предпочел сохранить как можно больше глаз на этом мероприятии. Чайлд посмеялся и послушно начал расстёгивать пуговицы. Когда Кейя, наконец, вытянул руки перед собой, разрешая безмолвному Чайлду обвязать их тонкой лентой, скорее декоративной, чем действительно способной кого-либо удержать, из одежды на нем самом остались только рубашка и штаны. Последние Кейя не снял намеренно, чтобы Чайлд немного помучился. Обычно он красочно комментировал кейин вкус в одежде, когда пытался вытянуть его ноги из штанин, а иногда и вовсе бросал дело на полпути, заставляя Кейю пользоватся всей подаренной природой гибкостью, но в этот раз лишь продолжал довольно улыбаться и походить на лису еще больше обычного. Кейя ожидал от Чайлда чуть больше воодушевления и, возможно, агрессии, но тот, напротив, выглядел очень расслабленно. Сел на кровать и похлопал ладонями — в перчатках, как и обещал — по своим коленям, приглашая. Кейя подошёл, протянул связанные руки, чтобы обхватить Чайлда за шею, но тот развернул его за бедра и усадил спиной к себе. Кейя изогнул брови в удивлении. — Что, я тебя еще и видеть не буду? — хмыкнул он и поерзал на чужих бедрах, устраиваясь поудобнее. Чайлд высвободил его рубашку из штанов и запустил под неё руки. — Не слишком ли ты в себе уверен? Чайлд так легко сдаваться не собирался, поэтому ничего не ответил, прикусил его за основание шеи, продолжая шарить руками по груди и бокам. Сквозь грубую ткань перчаток прикосновения ощущались немного по-другому. — Это всё необычно и, конечно, безумно меня будоражит, — сообщил он, усмехнувшись, чувствуя только совсем легкое возбуждение, — но совать в меня свои перчатки, все же, не надо. Кто знает, где они успели побывать хотя бы сегодня. Он имел в виду грязь или кровь: Чайлд, Кейя знал точно, иногда развлекал себя зачистками небольших лагерей хиличурлов в окрестностях города; один или в компании — это уже Кейю не касалось. Но прозвучало двусмысленно, и Кейя почувствовал, как растягиваются в улыбке губы, все еще прижатые к его шее. Руки, только добравшиеся до его сосков, вдруг исчезли из под рубашки и были продемонстрированы Кейе в жесте "как скажешь". Потом перчатка с левой руки была стянута и отброшена на пол, и Кейя даже расстроился, что Чайлд так быстро сдался. Такими темпами он и снова болтать всякую чушь начнет совсем скоро. Однако вместо того, чтобы вернуть руки туда, где они могли бы, наконец, заняться делом — например, на ширинку штанов, — Чайлд убрал их из поля зрения Кейи и полез доставать что-то из своих карманов. Кейя вздохнул и хотел было напомнить про запрет на овощи и ножи, но руки быстро вернулись под его рубашку, только... Левая рука Чайлда снова была в перчатке. Правда, ощущалась более мягкой. Кейя застыл, оглушенный внезапной догадкой. Даже не услышал, как довольно на выдохе усмехнулся Чайлд. Опустил голову, заглянул в вырез собственной рубашки, уже зная, что в компании знакомой короткой черной перчатки увидит не менее знакомую красно-черную, и понял, что проиграл. Свою перчатку, как Кейя и просил, Чайлд в него действительно не совал.       — Я уже знаю, как использовать свой выигрыш, — сказал Чайлд после, лучась самодовольством и снимая уже точно ни для чего не годные перчатки, пока Кейя бездумно пялился на следы от ленты на своих запястьях. Порвать её оказалось сложнее, чем представлялось сначала, но Кейя все равно умудрился сделать это случайно. Его мозг был слишком занят подыгрыванием Чайлду и его дурному спектаклю одного актера, чтобы успевать контролировать еще и связанные руки, которые тянулись схватиться за всё подряд: за покрывало, за спинку кровати, за волосы Чайлда. За человека, которого в этой комнате не было и не должно было быть. Не будучи человеком скромным или стеснительным, Кейя все же не смог заставить себя прямо спросить у Чайлда, что за дичь тот творит. Потому что перед этим на тот же самый вопрос стоило бы ответить и ему самому, а здесь уже начиналась территория, находившаяся под контролем юного Кейи, обиженного и обидевшего, с которым Кейя взрослый старался ничего общего не иметь. Он был бы и рад сказать Чайлду что-нибудь вроде "да, ты прав, Дилюк очень горяч, давай подрочим на него вместе", но почему-то не мог. Кейя вдруг подумал, что лучше бы он занимался бумажками в кабинете Джинн, а заботу о госте города скинул на Хаффмана. — Теперь моя очередь говорить "удиви меня"? — Ну, вообще-то мне нужно немного времени для подготовки. Узнаешь через недельку. — О, — почти неподдельно удивился Кейя. — Я думал, ты просто предложишь мне отсосать тебе прямо за барной стойкой в "Доле ангелов". Чайлд отвлекся от натягивания сапог и посмотрел на Кейю заинтересованно. — Если ты очень хочешь. Но это не будет считаться за мой выбор. Кейя развел руками. — Я давно не напивался настолько, чтобы самому такое инициировать. — Вином разве напьешься? Я тоже сначала подумал, что отказ от импорта "Огненной воды" — большое упущение для Мондштадта, но, если честно, у вас тут и без того проблемы с алкоголизмом. Погоди. "Давно"? — Проехали. Через неделю так через неделю. Тарталья закончил одеваться, поправил волосы, перед уходом наклонился укусить Кейю за ухо. — Не волнуйся, никаких деревьев с видом на винокурню. Обещаю.       Неделю спустя, проходя мимо дерева с видом на винокурню, Кейя жалел, что Чайлд слишком часто действительно сдерживал свои обещания. Среди вариантов, которые он успел прикинуть за эти дни, сама винокурня тоже была, по степени неадекватности сразу после статуи Анемо Архонта на площади перед забором и библиотекой Ордо Фавониус, но в Кейе жила иррациональная надежда на то, что Чайлд, все же, не настолько отбитый. Оказалось, что, все же, настолько. Но Кейя шагал за ним с удивительно спокойным сердцем. Знал, что их развернут (и скорее всего довольно грубо) на пороге, потому что, судя по слухам, Полуночный герой всю последнюю неделю стабильно занимался своими геройскими делами, да и про отъезды Дилюка из города он ничего не слышал. То есть, Дилюк, вероятнее всего, был дома. Стыдоба, конечно — идти туда, где тебя очень вежливо попросят немедленно выметаться и никогда больше не приближаться ни к винокурне, ни к таверне. Но Кейя собирался свалить всю вину на Чайлда (чьей она, в общем, и была), отшутиться про странные нравы Снежной и быстренько свалить. А потом, видимо, еще неизвестно как долго, закрывая глаза, видеть не нафантазированные в подкормленном Чайлдом бреду абсурдные картинки, а именно то самое лицо, полное отвращения, с которым их там и встретят. Ах, что за жизнь. Чайлд, никакими душевными терзаниями не обремененный, вел его за собой очень уверенно и жизнерадостно. В темноте ночи не было видно выражения лица, но по голосу было понятно, что он-то никаких сомнений по поводу успешности мероприятия не испытывает. — Ты говорил, что согласен на всё, если там будут подушки, и вот — я нашел тебе самые мягкие подушки во всем Мондштадте! Надеюсь, ты доволен. — Ага. Дрожу от нетерпения, — усмехнулся Кейя. А потом, когда Чайлд все так же уверенно толкнул дверь главного входа имения и вместо меча, топора или огненного феникса их встретил совершенно пустой главный холл, все-таки не удержался: — С кем ты договорился? С Аделиндой? — С кем? — спросил Чайлд, как ни в чем не бывало вваливаясь в чужой дом. — Кто это? Не Аделинда. Эльзер? Моко или Хилли? Деньги многое решали, даже, Кейя был уверен, когда дело касалось работников такого хорошего и нежадного хозяина, а у Чайлда их было достаточно. Конечно, у него же была еще и определенного рода связь и с самим Дилюком, но представить, как на подобное мог согласиться он, у Кейи не получалось. С другой стороны, у этого лиса и Кейю получилось развести на сомнительные действия уже не в первый раз. Пусть у Кейи и были свои личные мотивы. А еще предательство собственного подсознания. И, кажется, помутнение рассудка, раз он до сих пор находился здесь. — Я вижу, что ты слишком много думаешь, — пропел Чайлд, приобнимая его за плечи и легко подталкивая к лестнице. — Да-да, иногда ты умеешь делать это очень сексуально. Но, вообще-то, я очень постарался, чтобы ты сегодня мог просто расслабиться и получать удовольствие. — Ты знаешь, для каких случаев обычно дают такой совет? — хмыкнул Кейя, не очень охотно поднимаясь на второй этаж. — Он, кстати, довольно дурацкий. — Не знаю, о чем ты говоришь, и знать не хочу, и всё-всё-всё! — Чайлд почти бегом дотолкал его до одной из дверей. — Я запрещаю тебе сегодня думать. Я так долго этого ждал! Конечно, Кейя знал, чья именно комната была за этой дверью. Он никогда там не был, но это уже стало его привычкой — знать всё.       Сердце пропустило удар, когда дверь открылась и он встретился взглядом с Дилюком. С самым настоящим, живым: только реальный Дилюк мог смотреть одновременно так настороженно, сердито и смущенно. Чайлд выделил им на переглядки ровно две секунды, а потом проскользнул мимо Кейи, проведя рукой по его спине — и окончательно сбив тому сердечный ритм, — и бесцеремонно толкнул Дилюка ладонью в грудь, роняя его на кровать. Забрался сверху, наклонился к уху и что-то шепнул. Кейя не расслышал, его ноги, кажется, примерзли к полу, и он так и остался стоять в открытом дверном проеме. — Если бы я знал, что тебе больше нравится смотреть, то оставил бы тебя и правда на дереве за окном. Кейя вздрогнул, потому что теперь Чайлд обращался уже явно к нему, но с места так и не сдвинулся. — Там только куст, — внезапно подал голос Дилюк, и ощущение реальности происходящего окончательно перешло в состояние суперпозиции. — Декоративный. — Отстойно. Как же тогда твои воздыхатели наблюдают, как ты дрочишь? Сквозь замочную скважину в двери? — Судя по всему, они просто в эту дверь входят. — А ты что тут, дрочил? Чайлд хохотнул, Дилюк фыркнул, и Кейя вдруг вспомнил, как дышать. — Не очень гостеприимно начинать вечеринку до прихода гостей,— услышал Кейя свой голос и понял, что, кажется, его тело адаптируется к происходящему гораздо быстрее и охотнее, чем разум. Ноги все еще не до конца слушались, но он наконец-то последовал совету Чайлда, послал ко всем чертям ту часть мозга, что выла сереной от ужаса и тревоги, немного нервно ухмыльнулся и шагнул к ним, захлопнув за собой дверь.       Решение перестать думать в тот момент казалось самым лучшим и верным за всю его жизнь, а потом... наступило утро. Кейя, вынырнув из еще свежих и ярких воспоминаний, снова оказался в слишком светлой комнате слишком сомневающегося в своей адекватности Дилюка, слишком сомневающийся сам, чтобы полностью поверить в произошедшее. — Мне он приносил твою перчатку, — вдруг ляпнул он, глядя куда угодно, но не на Дилюка. — А тебе? Просто угрожал, или мне стоит проверить и свой гардероб тоже? — О, Барбатос, — почти жалобно простонал Дилюк, чуть громче, чем весь их предыдущий диалог, и резко обернулся на звуки пробуждения за спиной. Кейя тоже напрягся, все еще не совсем понимая, как себя вести, и уставился на высунувшуюся из под одеяла лохматую голову Чайлда. — Какой Барбос? Вы еще кого-то позвали? — пробормотал тот, сонно щурясь на солнечный свет и явно не испытывая никаких угрызений совести. — Меня-то на всех хватит, но пусть это хотя бы будет не очередной ваш брат, или не брат, или не совсем брат, или совсем не брат... Ну, вот это всё. — Он широко зевнул и нащупал под одеялом бедро Кейи, помял его пальцами. — У меня, знаете ли, в отличе от вас, серьезное отношение к внутрисемейным узам. Дилюк и Кейя невольно перевели взляды друг на друга, на мгновение забыв о царившей в комнате неловкости, и без слов поняли, что снова думают об одном и том же. Как этот идиот умудрился стать Предвестником Фатуи? И, главное, что с ними обоими было не так, если они на него повелись?