Долг

      — Месяц назад произошло кое-что…       День вполне обычный. Чимин всё так же ненавидит свою работу и хочет уйти, Мингю нелепо шутит по поводу и без, Ёндэ пытается сладить с женой, Суа халявит. Только Миён не вышла на работу. Немного странно для неё, но всё же случается в этой жизни! И уже через пять минут от начала рабочего дня Чимин перестал коситься на пустующее место.       В обед начались странности. Ун всё-таки пришла. Всё бы ничего, но её волосы были растрёпаны, а взгляд выглядел абсолютно отрешённым. На вопросы она не отвечала, молча заняла своё место и принялась за работу. Но даже тут Чимин ничего не заподозрил, хотя заметил, что глаза Миён красные от пролитых слёз. Такое ведь тоже бывает. Может, кто-то из родственников заболел, может, рассталась с парнем. Миён чувствительная женщина. Часто коллеги становились свидетелями её слёз, и ещё чаще эти причины казались им глупостью. Но раз уж не отвечает, дело чуть серьёзнее. А потому лучше дать ей время — сама потом расскажет. Так думали все…       Но и на следующий день ничего не прояснилось.       — Джордж Ва… Вандар… Вандер… Простите, пожалуйста. Вы точно не против, если я буду называть Вас просто по имени? Хорошо, я Вас слушаю, Джордж.       — Хотел подтянуть английский? Получил возможность! — не упустила возможности подстебнуть кое-чья лисья морда.       Чимин прикрыл рукой трубку и злобно прошипел:       — Заткнись, Мингю!       Тот примирительно поднял руки и откинулся на стуле. А Пак вернулся к разговору с клиентом, выдавливая из себя всю вежливость, — идеи Джорджа были малость вычурные, а английский Чимина чересчур базовым, чтобы продолжать оставаться в хорошем настроении.       Миён пришла. Но казалось, что она ещё больше погружена в свои мысли, чем вчера. Несмотря на то, что пыталась поддерживать беседу время от времени… Делать вид, что всё хорошо…       — Что-то случилось? — спросил Чимин после окончания выматывающего разговора.       Миён даже не сразу поняла, что этот вопрос адресован ей.       — А? Ничего страшного, я сама разберусь. Просто типичные жизненные трудности. Не стоит за меня переживать, — улыбнулась она. Но в этой улыбке не было ни капли радости.       Даже Суа, которой обычно нет дела до переживаний других, проявляла сочувствие к коллеге. Сегодня Миён выглядела ещё хуже: под глазами намечались мешки, лицо опухшее… Как тут не сочувствовать? Ёндэ и Мингю тоже пытались узнать причину такого её состояния. Последний даже шутил в два раза больше, желая приободрить. Правда, Чимин считал, что шутки так только из второсортных превращаются в третьесортные и ни капельки не помогают.       Мог ли он тогда знать, что это имело какое-то иное значение?       Третий день был последним. Последним для полноценного доверия Чимина к его коллегам, с которыми он проработал с кем год, с кем два.       Зазвонил телефон, стоящий на столе Миён. Та подняла трубку дрожащей рукой…       Тогда Чимин и Мингю возвращались от автоматов:       — Откуда берутся эти клиенты? Почему чуть ли ни у каждого запрос, хоть направление к психиатру выдавай? — но возмущение прервали.       — Да не брала я этого клиента! Впервые слышу его имя! — кричала Ун, что было совсем уж за границами возможного. — Конечно, вам, ублюдкам, всего-то и надо, чтобы я отдала свою зарплату за год, и дело не получило продолжения. Но нет, я не виновна. Вы слышите, ублюдки? Я. Не. Ви-… нов-… на!       Трубка с треском была возвращена на место.       Вошедшие было Чимин и Мингю застыли на пороге. Су мелко дрожал и косился на тяжело дышащую женщину, ожидая ещё какой выходки. Мин сидела с открытым ртом.       Но Миён лишь горько заплакала.       — Что случилось? — первым отошёл от шока Мингю.       — Да ничего! — вскочила на ноги она. — Вы! Все вы! — обвела взглядом коллег. — Это вы виноваты! Кто? Я спрашиваю — кто? Кто спихнул на меня вину за ошибку планирования? Я даже имени того клиента не знала! Вы… Кто? Кто?!       Ун трясло от злости. Коллеги просто не знали, что делать, — во все глаза смотрели на женщину, не имея представления, что произошло. Но один всё знал…       — Погоди… — осторожно, смотря на реакцию Миён, говорил Ли. — Ты ведь не хочешь сказать…       — Меня увольняют по вине кого-то из вас! Но свою вину я не признаю. Не-е-ет. Виновный за всё заплатит, даже если мне придётся ждать этого целую вечность. И тогда пусть он принесёт мне личные извинения, чтобы я могла плюнуть ему в лицо!       Вспомнив, что он вообще-то самый старший, Ёндэ подошёл к Миён, взял её под локоть и заговорил успокаивающим полушёпотом:       — Может, к кулеру сходим? Водички попьём…       Но она вырвала руку и, растолкав мужчин у выхода, побежала прочь. Чимин даже не успел схватить её. Да и это казалось неправильным сейчас.       — Суа, может, ты поговоришь?       — Мингю, ты охерел?       Оставаться спокойным никто не мог. Даже Мин, всегда играющая полную невозмутимость на публику, была не в силах справиться с царящей атмосферой. Только Ли ещё цеплялся за остатки здравого смысла. Но и он был почти готов кричать.       — Только ты можешь что-то сделать. Сама видела, как она отреагировала на нас с Ёндэ. Ты меньше всех похожа на предателя.       Мин фыркнула, но отправилась искать коллегу. Пока ещё коллегу. Эта мысль никак в голове не укладывалась — ответственную и тихую Миён отстраняют от работы. И ведь после таких слов, ей не позволят уйти по собственному желанию. Но что самое страшное — её подставил кто-то из их отдела.       Чимин с подозрением посмотрел сначала на побледневшего Су, потом на пытающегося держать эмоции под контролем Ли. На последнем он задержал взгляд.       — Хочешь сказать, что тот, кто подставил Миён, находится сейчас здесь? — взгляд был таким тяжёлым, что Ли вздрогнул.       — Да…       — И кто же это?       — Разве можно об этом сейчас говорить? Давайте дождёмся хотя бы Суа и разъяснений ситуации.       — А не пытаешься ли ты запутать так нас? — взгляд стал ещё жёстче. — Ну уж нет. Скажи тогда, кого подозреваешь, а мы уж потом решим, верны ли твои догадки или нет. К твоему сведению, я никому из вас сейчас не доверяю. Кроме Миён.       Голос Чимина был обманчиво спокойным, но знающий его Ёндэ отступил на полшага назад, пусть разговор вели и не с ним. Под горячую руку попадать не желал.       — Не могу сейчас сказать, кого подозреваю. Я вообще надеюсь, что тот сам признается, — не дрогнул Мингю.       — Дело твоё.       Что-то бы точно произошло, если бы не вернулась Суа. Одна. Вид у неё был таким, будто крушить всё будет она, а не кто-либо другой. Злобно зыркнув на Мингю, Суа уперла руки в бока и начала объяснять ситуацию:       — Она меня чуть не ударила! Кое-как удалось усадить её и убедить выпить воды. Она всё кричала, что среди нас предатель, плакала и обвиняла директора за пофигизм. Потом более-менее рассказала, что произошло. Один очень влиятельный клиент, мягко говоря, расстроился, что ему посадили не те деревья — не приживаются в климате. И потребовал возместить ущерб. Миён даже имя его не смогла вспомнить, а её обвиняют!       — Я надеюсь, что настоящий виновник соберётся с духом и признается до конца дня, — стоял на своём Мингю.       Все расселись по своим местам и продолжили работу. Но напряжение не желало спадать, наоборот, возрастало с каждым часом. Все смотрели друг на друга с подозрением. В какой-то момент начинало казаться, что предателя среди них нет. Но тут же приходило осознание, что никто другой этого сделать не мог.       К концу дня никто так и не признался.       — Слушайте! — на следующий день, когда все собрались, привлёк к себе внимание Су. — Я кое-что узнал у нашего директора. Оказывается, клиент говорил про эти злосчастные растения с женщиной из нашего отдела. Потому и заподозрили Миён. Суа, ты тогда на больничном была с горлом? Да?       — Верно. Я даже не смогла бы говорить с клиентом. Да я и не беру никого, когда ухожу на больничный!       — Да, мы это знаем, — продолжил Ёндэ. — А что это значит?       — И что же это значит? — прошипел Чимин, уставившись на Мингю.       — Либо клиент разговаривал с кем-то хорошо знакомым одному из нас, либо с кем-то из нас, чей голос можно спутать с женским.       Тут уже все обернулись на Ли.       — Меня подозреваете? Я не настолько хорошо умею изображать из себя женщину. Да и в деревьях я разбираюсь — не предложил бы то, что не растёт в том климате.       — Тоже верно, — согласился Ёндэ. — У кого-то есть знакомые женщины?       — У меня нет. Сами знаете, что мне не до отношений, — спокойно проговорил Чимин. — Да и кто сказал, что отношения у меня будут с девушкой?       — Да знаем мы, что ты зациклен только на парнях! — огрызнулся Мингю. — Ёндэ, у тебя же жена.       — И ребёнок в скором времени будет, между прочим! Вы думаете, что я возьму работу на дом? Чтобы что? Чтобы жена стала свидетелем сумасшедших запросов клиентов? Когда она ещё и беременна!       — Ладно-ладно! Мингю? — перехватила инициативу Суа.       — Что?       — Ты не Чимин. Тебя вроде оба пола привлекают. Знакомые женщины есть? Или может, знакомые мужчины, которые так же умело меняют голос, как ты?       — Я сейчас не в отношениях.       После минуты раздумий Суа ответила:       — Извините мальчики, но вы все подозрительные! Хотя я готова верить Чимину — помню, как он пялился на задницу… ну того, кто не прижился в нашей компании.       Чимин хмыкнул и неодобрительно посмотрел — не время для шуток.       — Есть у кого-то из вас железное алиби? — закончила Суа.       Ни один не смог предоставить то, что хотя бы отчасти являлось таковым. Мингю не мог доказать, что у него нет никого. Ёндэ не мог убедить, что его жена не имела доступа к рабочим контактам. Да даже Чимин был без алиби! Только Суа была на больничном. Реальном больничном. А когда она болеет, то напрочь забывает про всех людей, запасается таблетками и салфетками и заворачивается в плед. К тому же, она не могла говорить. А молчащая и шмыгающая носом Суа не нужна своим, так называемым, друзьям. У неё было полное право требовать алиби от других.       Только Чимин верил в вину лишь одного.       — Сам понимаешь, Мингю вёл себя подозрительно. Мы до сих пор не смогли вывести его на чистую воду и делаем вид, будто всё хорошо. Ожидаем сами не знаем чего! Только всё меньше шансов, что виновник признается, — Пак взял паузу и поглядел на сжатый в руках стаканчик. Прошла минута. Две. Наконец он тихо произнёс. — Хочу просто сбежать от этих людей.