Of the Rain

Впервые он почувствовал это, когда заметил капли дождя на ее коже. Они бежали вместе. Случайно оказались на улице, в самом эпицентре бури, и были лишены какого-либо выбора. Они пробирались через толпу людей в центре маггловского Лондона, когда на них обрушился дождь. Протискиваясь мимо бегущих незнакомцев, он заметил деловито одетых мужчин и женщин с зонтами в руках, семьи в толстых пальто и группу людей, собиравшихся под укрытиями вдоль обочины. Они же оказались под ливнем без какого-либо шанса на спасение. Дождь усилился, пропитывая одежду насквозь. Ткань прилипла к телу. С волос капала вода. Все казалось таким мерзким и ужасным. Наконец они нашли вход в небольшое помещение и прошли внутрь, поднявшись по лестнице. Прижатые друг к другу, были вынуждены находиться слишком близко. Они тяжело вздохнули и принялись стряхивать с весенних пальто капли дождя, до конца цеплявшиеся за непрактичную одежду. Он вздрогнул и крепко сжал челюсти. У него даже не было возможности использовать свою палочку, чтобы согреться и высушиться. Драко был обречен на страдания. Его гнев усилился, когда взгляд поймал раскрасневшиеся щеки Грейнджер. Малфою не нравилось находиться в такой непосредственной близости рядом с ней. Ее грудь прижалась к его, когда она попыталась потесниться под их маленьким кровом. Он чувствовал запах ее волос: Гермиона едва доставала ему до подбородка. Чувствовал тепло её тела рядом с собой и ненавидел это. Он стал еще злее, когда заметил легкую улыбку на её губах. Она смеялась. Хихикала, будто эта ситуация была смешной. — Над чем ты смеешься? — нахмурившись, раздраженно спросил он. — Ни над чем, — она закатила глаза и прикусила губу в попытке скрыть улыбку. Девушка похлопала по одежде и руками стряхнула дождевые капли. Но он уже заметил это. Заметил и возненавидел. Этот смех, эту улыбку. — Почему ты просто не взяла чертов зонтик, Грейнджер? — он закипал. В попытке успокоиться провел рукой по волосам. Не помогло. — Я не знала, что пойдет дождь, Малфой, — сдержанно ответила и посмотрела на него. Её улыбка пропала, в голосе появился гнев. Он был доволен. Ей не следовало смеяться над тем, что они оказались под дождем в такое неподходящее время и промокли с головы до пят. Она должна была злиться, разочароваться в себе за то, что не взяла зонт. Это было ее идея встретиться с потенциальными инвесторами в маггловском кафе. Именно она решила, в каком именно. В центре города, так далеко от Министерства. И он просто должен был следовать за ней. Как всегда, Золотая девочка была непреклонна и не успокоилась бы, пока не добилась своего. Поэтому это была ее вина. — Ты должна была знать, — он сделал глубокий вдох и постарался унять дрожь. Хотелось обнять себя руками в попытках согреться, но это означало бы прижаться к ней плотнее. — И как же? — она в упор смотрела на него. — Я не могу предсказывать погоду. Она нахмурилась. Настал его черед улыбаться. — Ах да, как же я мог забыть то, насколько ты была ужасна на уроках Прорицания, — с появлением осознания того, как сильно эта фраза ударит по ней, его улыбка превратилась в насмешливую ухмылку. Она молча открыла рот. Отлично. — Это не так! Волшебница напряглась, и он узнал в ней девочку-подростка, спорящую со Снейпом на уроке, когда тот не позволял ей ответить на вопрос. — Я считаю прорицания абсолютно бесполезным уроком: это же бред! Люди не могут предсказывать будущее, — закончила она. Но он не слушал, наплевал на ее пламенную речь. Он практически мог видеть, как пар выходит из ее ушей, а щеки краснеют сильнее. — Или у тебя просто впервые что-то не получилось, и ты не можешь признать это? — холодно заключил, подняв бровь. Полный азарта он наблюдал за ее реакцией. — Отвали, Малфой, — она резко вздохнула и отвернулась от него, чтобы взглянуть на проходящих мимо магглов. Довольный проделанной работой, он был готов рассмеяться. И тут он заметил. Присмотрелся. Маленькая капля медленно спускалась от её виска к щеке. Он внимательно следил за тем, как она стекла по скуле и пропала в углублении, достигла края челюсти, упала на пол. По мокрому следу на ее лице прошелся свет. Драко терялся в лучах солнца, появившегося среди облаков. Терялся среди узоров на ее коже, которые сияли и плясали. Единственный луч направился именно к ней. Она засияла золотом. Затем он заметил, как ее глаза отражают небеса. Темные грозовые облака отражали гнев, который вызвал в ней их спор. Было что-то еще. Блик, сияющий так же ярко, как и лучи солнца на ее коже. Драко был готов поклясться, что впервые заметил это в ее глазах. Он влип. Но спустя мгновение вернулся к реальности. Моргнул и сглотнул, осознавая, что слишком долго изучал ее. Его взгляд вернулся к происходящему на улице и остановился на магглах, спасающихся от дождя. Малфой надеялся, что она не заметила того, что произошло. Снова сглотнул и провел рукой по влажным волосам. — Точка аппарации вон там, — безэмоционально сказал он, лениво поднимая палец, чтобы указать направление. — Я знаю, — даже не посмотрела на него. — Мы можем подождать, пока дождь не закончится, — язык уперся в щёку. Он чувствовал, как сердце бешено колотилось в груди, в надежде, что она этого не заметит, находясь все еще слишком близко к нему. — Верно, — все, что она сказала. Скучающая, незаинтересованная в том, что он сказал, Гермиона отвернулась. Ему удалось рассердить ее, но по какой-то особенной причине сейчас Малфой сожалел об этом. Особенно, когда заметил то, с каким тоном она отвечала. Ей было все равно, они провели слишком много времени вместе за один день. И он не винил ее за такое отношение к происходящему. Наконец, примерно через пятнадцать минут они аппарировали обратно в Министерство, до этого времени оставаясь в своем маленьком укрытии, наблюдая, как дождь медленно утихает. Для него это были самые длинные пятнадцать минут в его жизни. Чтобы отвлечься, Драко подсчитал количество людей с зонтиками, которые проходили мимо них. Он старался игнорировать тепло ее прижатого тела. Это не сработало. Когда они приземлились, Министерство кишело ведьмами и волшебниками. Не говоря друг другу ни слова, нахмурившись и кивнув, они разошлись в разных направлениях. И все же он не смог удержаться и оглянулся, вперившись взглядом в ее спину, когда она стремительно шагала прочь. Малфой наблюдал, как Гермиона использовала палочку, чтобы высушить одежду. То, как ее непослушные кудри вернулись в их прежний вид, укрывая на плечи и спину. Он моргнул и тяжело сглотнул. Она не оглянулась на него, не обернулась, не остановилась, как вкопанная. Вместо этого она продолжила идти и исчезла в лифте. Именно тогда Драко Малфой почувствовал к Гермионе Грейнджер то, чего раньше не чувствовал. В животе все сжалось, а в груди болело. Ему хотелось снова увидеть луч солнца в ее глазах среди созданной им бури. Смотреть, как золото отражается на ее коже, как вода падает с ее волос на лицо и исчезает на полу. Увидеть, как она стряхивает несколько капель с плеч, хихикая, осознавая, что попала под дождь. Он хотел остаться в их убежище еще на пятнадцать минут. Хотел сделать это снова. Попасть с ней под ливень. Стать этим ливнем. Потому что по какой-то причине понял, что завидует каплям дождя на её коже.

***

Во второй раз он почувствовал это, когда ветер развевал ее волосы. Они снова оказались в одном месте, хотя и не вместе. Она сидела за столом недалеко от Драко, но не смотрела на него. Возможно, даже не догадывалась, что он здесь. Его ужасала эта «невидимость». Малфой не мог объяснить то странное желание уловить ее взгляд. Он тяжело вздохнул. Они сидели в кафе в Косом переулке, вокруг пели птицы и бродил прохладный летний ветерок. Яркий солнечный свет, влажность и красивое голубое небо над головой. Идеальная картина. Такая же идеальная, как она. Ее кудри неуклонно закрывали лицо, прилипали к губам, путались в ресницах. Ее запах, смешиваясь с ветром, летел ему в лицо. Это пьянило. Драко действительно чувствовал себя пьяным. На грани с этим он сдерживал рвотные позывы и пытался держаться в сознании, игнорируя слишком сильный аромат ее духов и шампуня. Это должно было вызывать у него отвращение, ему следовало зажать нос и отвернуться. Но он не сделал этого. Вместо этого он позволил запахам наполнить его изнутри. Малфой позволил себе чувствовать легкое головокружение. Позволил себе быть окруженным ее ароматами, не избегать этого. Он сидел на стуле и впитывал это. Малфой боялся, что стал алкоголиком, выпив слишком много Гермионы Грейнджер, но ему хотелось больше, и он не мог остановиться. Он отхлебнул из чашки, проглотил, смакуя вкус. Потом заметил, как она смеялась, когда небрежно пыталась поправить волосы, будто её и не беспокоил беспорядок, который ветер создавал в ее локонах. Хихикала вместе с Уизлеттой, пила кофе и громко вещала о чем-то. Казалось, каждое её слово с ветром доносилось до него, но Малфой старался не слушать. Чтобы не обращать внимания на то, как она фыркнула в ответ на очередную шутку и чуть не разлила кофе на стол. Он пытался отстраниться, когда она начала рассказывать о своих успехах в отношении домовых эльфов. Как нашла больше инвесторов для проектов. Хвастовство. Бессвязность. Музыка. Он не мог игнорировать ее, как бы сильно ни хотел. Она будто пела, и каждая нота ветром доносилась до его ушей. Драко хотелось, чтобы эта песня повторялась снова и снова, чтобы она никогда не заканчивалась. Её смех эхом раздавался в его ушах. Хотелось утонуть в этом, плескаться в мелодии вечно, лавируя на волнах счастья и восторга, порожденных ветром. Он хотел ненавидеть это. Но не мог. Ему слишком это нравилось. — Драко, ты нас слушаешь? Он оторвал взгляд от ее кудрей и вернулся к Тео и Панси, сидящих на противоположной стороне стола. Они держались за руки. — Простите, что? — спросил Малфой, откинувшись на спинку стула, и заставил себя улыбнуться. — Мы считаем, что тебе нужно найти девушку. Тео улыбнулся ему в ответ, поднося кружку с кофе к губам. Панси положила голову на его плечо. Они выглядели довольно… Мило. Мирно. Он почувствовал тошноту, отметив то, как легко они публично демонстрировали свою любовь. Малфой почувствовал некоторое утешение увидев их такими. Влюбленными. Ревность к такому виду счастья наполняла его изнутри. — Верно. Он закатил глаза, понимая, что слышит это ото всех вокруг. Его мать предложила то же самое накануне вечером, за ужином в поместье. Она долго говорила о том, как сильно хочет выпить утреннего чаю с прекрасной невесткой. Встретиться с той, которая родит ей внуков, согласится устраивать приемы в Мэноре. Сейчас это все — последнее, о чем он думал и чего хотел. Все его мысли занимала музыка, играющая в голове, и бесконечные попытки заглушить её. Собравшись, он постарался сосредоточиться на паре перед ним. Драко не сводил с друзей глаз, пока пальцы барабанили по бедру. Ветер не помогал, а мешал. Усиливался, желая обрушиться на него. Ангельский голос. В воздухе парило желание поклоняться этому. — Ты знал, что Астория, сестра Дафны, одинока? Вы бы хорошо смотрелись вместе, — улыбаясь, продолжала Панси. Когда Драко притворялся, осознавал, как много людей вокруг счастливы. По-настоящему счастливы. Он так устал. Малфой смотрел, как Тео пальцами скользнул по плечу Панси. Как он накрутил прядь ее волос и словил нежный поцелуй в щеку. Тошнотворно. Неутешительно. Ревниво. — Я не ищу никого сейчас: сосредоточен на работе, — строго заявил он. И снова не смог удержаться от того, чтобы не взглянуть на него. Буквально краем глаза. Она ослепительно ярко улыбалась, и Драко начинал понимать значение прозвища. «Золотая девочка». — Не позволяй работе полностью поглотить тебя, приятель. Ты не молодеешь, — Тео пожал плечами. — Однажды оглянувшись назад, увидишь только Министерство, — закончил тот, сверкнул утешительной улыбкой и вернувшись взглядом к Панси. Они были правы, когда решили, что он не захочет об этом разговаривать. В его песне появился еще один куплет, и Драко почувствовал себя не в своей тарелке. Его друзья обсуждали что-то без него. Кафе: вокруг громкие, занятые, наполненные бесконечными разговорами люди. Все, что ему оставалось — потягивать свой кофе из чашки, наблюдая, как ветер кружит над Золотой девочкой. Так что он смотрел на нее. И не мог отвести взгляд. Больше ему нечем было заняться. Ветерок прокатился по ее мантии, мазнув по коже. Ее кудри летали и смешивались с волнами. Он был так близок к ней. Ближе, чем когда-либо. Когда он сидел там, держась за пустую чашку, понял, что завидует ветру.

***

Драко видел их вместе. Это был вечер пятницы в середине августа. Они сидели в ресторане, цены которого точно выходили за рамки их бюджета. Уизли не мог позволить себе этого, однозначно, это было слишком дорого для него. Он выделялся. Был одет не по дресс-коду, выглядел гораздо менее умным и интеллигентным, чем требовалось. Драко наблюдал, как они ели, пили игристое шампанское из хрустальных бокалов и улыбались друг другу. Она отражала свою сущность «Золотой девочки» и привлекала взгляды всех присутствующих. Полная изумления и оптимизма, Грейнджер единственная смогла бы нейтрализовать в нем пессимиста. Драко пытался занять свою мать. Они решили поужинать вместе, отмечая его рабочие достижения. Малфой предположил, что их пара занималась тем же. Отмечали прорыв в работе, отсюда и шампанское. Для Грейнджер это было большим достижением, за которое она боролась как львица. Драко гордился ею, потому что осознавал всю значимость события. Гермиона все еще раздражала его своим постоянным желанием работать до утра, застряв в офисе на всю ночь, но он восхищался ее трудовой этикой. Восхищался ею. Может быть, даже слишком. Поэтому сейчас он сидел со своей матерью в дальнем углу, изучая ее золотое сияние и игнорируя все, что ему говорили. Единственное, что было интересно Нарциссе – рассуждать о необходимости найти потенциальную невестку. Она даже составила список подходящих «леди», соответствующих ее стандартам. Записала туда всех тех, кто мог бы стать «идеальной женой». Список был весьма коротким, но очень выделялся на фоне белой скатерти, и это все огорчило Драко еще сильнее. Он удивился, когда стал искать ее имя. — Я действительно хотела бы когда-нибудь побывать на твоей свадьбе, Драко. Я знаю лучшего организатора, который с радостью предоставит мне скидку. О, даже дизайнера платья, который сделает лучшую модель! Он улыбнулся и кивнул, не отрываясь от бокала с вином. Нарцисса продолжила рассказ о том, как в их саду были посажены новые розы. Рядом с фонтанами. У озера. Или беседки. Он не знал, потому что плохо слушал. — О, дорогой, они выглядят очень красиво! Тебе действительно стоит прийти к нам однажды днем, мы могли бы выпить чаю в зимнем саду. Я свободна на следующей неделе, а ты? Он согласился и предложил следующую среду. Она говорила о павлинах. — Я думаю, они стареют, Драко. Их походка становится медленнее, перья не такие прямые, как раньше. Я переживаю за них. Он услышал печальный вздох и утешил её. На протяжении всего разговора Малфой кивал и продолжал улыбаться. Соглашался со всем, что Нарцисса говорила и активно изображал интерес к ее монологу, но остановился, когда ресторан разразился радостными криками. Он посмотрел на неё. Боль в груди нарастала и становилась все более колючей. Это потрясло его, казалось, сердце почти остановилось. Он не чувствовал себя живым: кислород почти не поступал в легкие. Пятна в глазах и громкое эхо в ушах, которое было невозможно игнорировать. Малфой посмотрел через весь зал и увидел Уизли, стоящего на одном колене с черной замшевой коробочкой в руках. Драко почти мог слышать, как с тонких губ слетали ужасные слова. Хлопающие в ладоши волшебники и волшебницы окружили их. Но, вглядываясь в промежутки между фигурами, он все еще мог видеть Гермиону. Её улыбку. Цвет шампанского в ее глазах, все то же сияние. Еще более ужасные слова слетели с её губ, и она закивала головой. Вверх-вниз. Вверх-вниз. Его будто ударили огромным осколком, который не давал вдохнуть. От режущей боли появилось желание схватиться за грудь. Драко был сбит с толку. Это было так больно. Когда он смотрел, как она целует этого Уизли. Когда заметил, как бриллиант скользнул по её пальцу. Когда толпа людей хором кричала поздравления. Это было больно, и он не понимал этого. Шампанское, льющееся в их бокалы, обретало смысл. Становился очевидным и выбор места. Но разум Драко был затуманен. Он не мог объяснить свои эмоции и понять, что чувствует на самом деле. Малфой просто хотел, чтобы это прекратилось. Ему нужно, чтобы боль ушла, он не хотел её чувствовать. Но чувствовал. — О, это прекрасно, правда, дорогой? — его мать сияла от восторга. — Какая же это будет прекрасная свадьба. Я очень жду, когда и ты решишься на это, милый. У нас в поместье есть кольцо, уверена, оно бы отлично подошло, — продолжила она и сделала глоток вина. Когда пришла пора возвращаться в поместье, он подал матери пальто, протянул руку и предложил проводить ее. Нарцисса прижалась к нему ближе, поблагодарила его за оплаченный счет, и сказала, что им действительно следует видеться почаще, ибо она скучает по сыну. Драко устало кивнул и в очередной раз согласился. Выход из ресторана им преградила девушка, которую он был полон решимости избегать до конца своей жизни. Малфой принял это решение после того, как допил второй бокал вина. Подумал, что это будет хороший вариант для него, хотя и абсолютно неосуществимый. — О, мисс Грейнджер, поздравляю с помолвкой! — воодушевленно произнесла его мать и остановилась как вкопанная, заставив удержаться рядом. — Большое вам спасибо, миссис Малфой, — Грейнджер потрясённо улыбнулась. — Пожалуйста, дорогая, теперь — мисс Блэк, но ты можешь называть меня Нарциссой. Они немного поговорили. Он промолчал. Лишь кивнул Грейнджер и Уизелу. Он проигнорировал трепет внутри, когда Рон положил руку на её плечо. И отвернулся, когда в ответ она нежно поцеловала его веснушчатую щеку. Отстранился, когда его мать попросила показать кольцо поближе. — Что ж, нам действительно пора. Нарцисса, была рада встрече, — Грейнджер ярко улыбнулась, и Уизли направил ее к двери. — Малфой, увидимся на работе в понедельник. Она посмотрела на него, и блондин не смог встретиться с ней взглядом. — Драко, поздравь счастливую пару, — произнесла его мать и, положив руку ему на грудь, надавила. Он вздохнул. — Поздравляю, я желаю вам всего самого лучшего. Он сглотнул, но ком в горле не исчез. Малфой повел плечом, моргнул, и Гермиона мягко улыбнулась ему. Золотая. Чистая. И красивая. Блять. — Спасибо, Малфой. Уизел омерзительно усмехнулся и кивнул, прежде чем они исчезли за дверью ресторана. Он смотрел, как они уходят все дальше и дальше, пока его мать говорила о том, какая она прекрасная. Драко знал, что она права, но для него она была более чем прекрасна. Она была красивой. Чище самого чистого золота. Бесценной и недостижимой. Когда Драко выходил из ресторана, весь мир погрузился в малиново-красные осколки стекла. Они томно тянулись за ним следом. Миллионы осколков, разбросанных под ногами. Ничто не могло собрать их вместе. Они были слишком маленькими, слишком раздробленными. Но Малфой должен был попробовать, и однажды он их соберет. Конечно. Драко все еще не понимал, что всё это значит. Хотя, может быть, он и понимал. Просто хотел делать вид, что не знает самого себя. И когда он желал им всего наилучшего, вовсе не имел этого в виду. Малфой злобно хотел, чтобы их жизнь была наполнена горем и страданиями. Потому что начинал осознавать все больше и больше, шаг за шагом. Он завидовал тому, как она была счастлива без него.

***

В третий раз он заметил это вечером. Прошло два месяца. Но казалось, что прошло много лет. Дни становились короче и холоднее. Ночи долго тянулись, и Драко казалось, что он падает в жалкую бездну, неудовлетворенный ничем, кроме работы. Хотя даже рабочие дела были испорчены. Это всё стало немного менее сносным, но все еще с трудом переносилось. Потому что куда бы он ни пошел, везде было то золотое сияние. Потусторонний цвет, которого не должно быть. Сияние, редкое и драгоценное. Яркое и полное жизни. Это стало противным. Золотой стал единственным цветом, который он мог видеть. Это было все, что рисовало его окружение. Чертово сияние стало тем, что Малфой впервые упустил из своей жизни. Это золото никогда не принадлежало ему. И с каждым пролетевшим днем ночи становились все длиннее и мрачнее, потому что свет никогда не проникал в эту тьму. Он ненавидел это. Он любил это. Он хотел кричать. Поэтому, когда на работе объявили, что у них будет рождественская вечеринка, он подумал, что, черт возьми, ни за что не пойдет на нее. Октябрь. Зачем устраивать чертову рождественскую вечеринку в октябре? Что за идиотские рассуждения: «В декабре наш отдел будет загружен работой»? Это казалось неправдоподобным объяснением. Драко не хотел идти, потому что знал, что Грейнджер будет там. Это была её идея. Она все это организовала. Но затем Тео сказал, что они с Панси поедут, и что Блейз тоже будет там. Малфой был обязан появиться на вечеринке, потому что работал в Министерстве. Это было почти прямой его обязанностью. Итак, Драко был вынужден идти. Бывшие слизеринцы пригрозили применить к нему «жестокие меры» и сказали, что заставят его замолчать, если он попытается найти какое-нибудь жалкое оправдание. И это стало еще более ужасным, когда его тоже сделали «пятым лишним», ведь Блейз пришёл на свидание, а Тео и Панси продолжали жить в своем любовном пузыре. Они затащили его в клуб. Малфой возмущался и протестовал, но потерпел неудачу. Драко спрятался в тени, оставив друзей в толпе. Маггловский бар в центре Лондона. Это означало, что он не мог использовать магию, чтобы наполнять свой стакан алкоголем так часто, как хотелось бы. Это также значило, что Драко должен был слушать маггловскую музыку, играющую через огромные динамики. Ему пришлось смотреть, как магглы танцуют и поют посреди танцпола, в то время как его друзья-волшебники маскируются среди них. Но затем он увидел ее. Она покачивала бедрами, попадая точно в ритм. Гермиона взъерошила свои кудрявые волосы разделила пряди пальцами. Хотелось пробраться сквозь толпу и танцевать рядом. У нее была такая яркая улыбка, словно она сама была солнцем. Грейнджер светила ярче, чем огни маггловского клуба. Она выглядела такой счастливой этим вечером. Внутри всё снова заболело. Хотелось схватиться за грудь. Драко перестал смотреть на нее. Он осушил свой стакан, резко откинув голову. Ему нужно было больше алкоголя. Он доковылял до бара и заказал себе еще одну порцию напитков и маггловскую текилу в завершение. Малфой знал, что это — единственный способ пережить этот вечер, прежде чем вернуться в пустую квартиру и проспать до послезавтра. Ему просто нужно было пережить еще два часа, после чего он сможет уйти. Тео сказал Драко, чтобы он даже не пытался спорить с ним и пытаться уйти до полуночи. Но Малфой слишком устал, чтобы спорить. Он залпом выпил первый напиток и поставил рюмку на стойку. Драко взял следующий и бросил жидкость в горло, прежде чем снова хлопнуть бокалом о столешницу, почти разбив. Текила обжигала все внутренности, соль и лайм, которые ему посоветовали использовать в тандеме, сделали еще хуже, и Малфой удивился, что люди вообще пили эту смесь. Он предпочитал огневиски и то, как этот напиток ощущался. Зрение затуманилось, бар начал кружиться, и ему удалось изобразить ленивую улыбку, когда он оперся спиной на барную стойку. Малфой увидел, что рядом с ним появилась копна растрепанных волос. Справа от него. — Просто стакан воды, пожалуйста. Она говорила тихо, почти пела. И звучала гораздо лучше, чем музыка, играющая вокруг них. Драко решил вслушаться в их диалог. Он сконцентрировался на том, что она говорила, и почувствовал себя ужасным образом, хотя это ощущение и быстро прошло. В одно мгновение Малфой почувствовал, что стал более уверенным, самодовольным и дерзким. Необычно. — Грейнджер не справится, если выпьет алкоголь? — пошутил он. — Скорее, это о тебе, Малфой. Она посмотрела на него, Драко поймал её взгляд и заметил, что Гермиона не пытается что-то найти в его глазах. Пока он изучал блики в ее радужках, Грейнджер нахмурилась и стойко выдерживала то, как он пялился. — Сколько ты выпил? Он усмехнулся. Она беспокоилась. Хотя и не должна была. — Недостаточно, — ухмыльнулся он. Грейнджер это не впечатлило. — Мне нужно больше. Драко игриво повёл бровью, пытаясь флиртовать, но ей было все равно. — Я думаю, ты ошибаешься. Позволь мне заказать тебе воды. Гермиона наклонилась над стойкой, и он не успел ее остановить, как она передала заказ бармену. Драко потерял дар речи и удивился, когда Грейнджер действительно сделала то, что сказала. Она заботилась о нем. Малфой не хотел ее жалости. Но внутри появился намек на облегчение, когда Драко обнаружил, что в одной руке у него стакан воды, а в другой — рюмка с алкоголем. Малфой почувствовал себя полным идиотом. Каким же он выглядел сейчас в ее глазах, если она вовсе не находила его привлекательным. Драко наклонился влево и покачнулся на месте, почти пролив воду на ее шелковое черное платье. Она хорошо выглядела в нем. Платье подчеркивало ее фигуру. Сегодняшний образ не был похож на обычный деловой костюм, который она надевала на работу. Драко мог видеть каждый изгиб ее тела и почти пускал слюни из-за этого. Он сглотнул и моргнул, стараясь не думать о том, как она могла бы выглядеть без этого платье, лежа на его кровати, умоляя. — Я возьму твою текилу, Малфой. Она потянулась, чтобы схватить стакан, стоящий рядом с Драко, но Малфой быстро поднял его выше. Ему хотелось подразнить ее. Задержать рядом с собой на несколько минут. — Только если выпьешь её, мисс Идеальность. — Если я выпью текилу, обещаешь не притронуться к алкоголю сегодня? Гермиона встала на цыпочки и попыталась достать бокал снова, но у нее ничего не получилось: Драко был гораздо выше. Ее грудь прижалась к его телу, и Малфою показалось, что в помещении стало слишком жарко. Его щеки покраснели. Как бы она себя чувствовала, прижимаясь к его груди без одежды между их телами? Драко остановился. Он заговорил, проглотив огромный ком. — Обещаю. — Отлично. Она тяжело вздохнула, и Драко внимательно посмотрел, как она взяла бокал и начала с соли и лайма, а после быстро, одним глотком, выпила текилу. Ее лицо покраснело, губы сжались, и он засмеялся, пораженный действиями девушки перед ним. — Это же отвратительно, как ты это выпила? Она ахнула и сделала большой глоток воды из своего стакана. — После маггловского бурбона уже не ощущается. Драко еще немного посмеялся и позже заметил. Она тоже смеялась, неловко хихикала над ним и над тем, что он сказал. Малфой в мгновение протрезвел. Внутри все остановилось, и все те красные осколки, которые ему удалось склеить за последние два месяца... Драко ощутил, каким хрупким было его сердце сейчас. Но на фоне ее улыбки, адресованной ему, все это казалось таким мелочным. И если это означает, что Драко снова мог видеть ее счастливой, он был готов позволить своему сердцу разбиваться бесчисленное количество раз, наслаждаясь ее сиянием. Всегда. До последнего вздоха. Но его взгляд поймал мерцание бриллиантового кольца, и Драко вспомнил. Он похолодел. Отключился от реальности. — Что ж, спасибо за воду, Грейнджер. Его голос оборвался, и он отвернулся. Скрылся в толпе и заметил, как она уходит. Ничего больше не сказав. Гермиона могла бы что-то ответить, но знала: Драко проигнорирует ее слова. Когда Драко моргал, ему казалось, что он падает на пол, и толпа тащит его все ниже и ниже. Он не мог в это поверить. Всю оставшуюся ночь он пил из своего стакана воду и будто видел весь бар с высоты, недоступной другим людям. Он разглядывал макушки людей в толпе, стараясь игнорировать буйные кудри. Хватит с него страданий. Часы пробили полночь, и Малфой был свободен. Он решил не прощаться с друзьями, которые заставили его прийти сюда: они все хорошо проводили время и наслаждались моментом. Драко не хотел разрушать их идиллию. Поэтому он выскользнул за дверь клуба и собирался отправиться к ближайшей точке аппарации, когда снова увидел Гермиону. В объятиях своего любимого. Они вместе шли домой. Уизли пришел забрать ее. Уизли был тем, кто подарил ей бриллиант. Бриллиант, цена которого далеко от той, которую был готов заплатить Драко, чтобы быть с Гермионой. Ему было больно. Он попытался восстановить дыхание, когда колени подогнулись и кулак ударил в кирпичную стену. Малфою хотелось рухнуть на землю, но нужно было держаться. Он хотел, чтобы она была в его объятиях. Сейчас это желание стало более очевидным. Он хотел быть тем, кто отвезет ее домой. Драко мечтал лежать с ней в кровати и чувствовать тепло ее тела. Хотелось прикоснуться к ней. Целовать ее. Ему хотелось чувствовать, как она влюбляется в него. Как платит ту же цену, что и он. Этому было не суждено произойти. Сегодня она заснет в объятиях другого. Драко начал мириться с тем, что чувствовал. Это была любовь, которую он никогда не испытывал раньше. Любовь, на которую не отвечали взаимностью. Любовь, которая была неизмеримой и разрушающей сердце. Теперь это стало очевидным. Он был влюблен в Гермиону Грейнджер. И ненавидел этот вечер, потому что знал, что не проведет его остаток с ней.

***

Драко заметил это в четвертый раз, когда увидел их любовь друг к другу. Ему было тяжело принять это. Особенно теперь, когда все прояснилось. Приближалась их свадьба. Он рассыпался на части. Так быстро, будто был охвачен пламенем. Хотя, он действительно горел. Горел своей неугасающей страстью и желанием быть с ней. Его огонь вырывался и бушевал, как Адское Пламя. Он хотел думать, что заболел. Драко чувствовал себя слабым и глупым, потому что любил ее. Малфой заметил эту пару на обеде. Они сидели слишком близко друг к другу, и Гермиона была счастлива. Он только что видел, как они целовались на прощание, когда Уизел оставил ее у дверей Министерства. Когда Драко прошёл мимо пары, заметил румянец на её щеках. Хотелось бежать в противоположном направлении. Потому что, как бы тяжело это не было признавать, Драко хотел, чтобы такая реакция у неё была на поцелуи с ним. Понимание того, что это желание никогда не исполнится, убивало его. Он хотел бы водить её на свидания на завтрак, обед и ужин. Малфой хотел целовать ее в качестве приветствия и прощания, делать это первым делом утром и последним — вечером. Драко хотел рассказать Гермионе, как она красива, и наблюдать за появлением румянца на её щеках. Он забывал, что такое кислород, когда видел её поблизости. На самом деле, ему было плевать на кислород вообще. Драко был готов перестать дышать в любой момент, если бы это значило, что Гермиона будет с ним все время. Грейнджер была, своего вида, кислородом. Драко тонул в озере любви, которую никогда не сможет ей подарить. Малфой опускался на самое дно, где желание заполняло его изнутри, забирая все остальное. Пустой и бесполезный — вот каким он ощущал себя без неё Но она влюблена в друга детства и предана ему. Всегда была и всегда будет. Драко нужно было привыкнуть, принять это и двигаться дальше. В конце концов, у него получится пережить свою влюбленность. Он надеялся на это. Они собирались пожениться через несколько месяцев, летом. Драко знал это, потому что должен был выслушать Гермиону, когда она рассказывала о своих свадебных планах. Какую цветовую палитру они выбрали, торт, платье и даже то, как она собирается укладывать волосы. Ей было все равно, что Малфой не интересовался этим, Гермиона все равно сказала ему. В конце концов, они работали вместе, и, по-видимому, коллегам свойственно обсуждать все подряд. Это то, что делают друзья. Она сказала, что они друзья. Его почти вырвало в первый раз, когда Грейнджер это произнесла. Она сказала ему, что они собираются пожениться в традиционной маггловской церкви. Потом устроят праздник в богом забытой Норе, и это, однозначно, не та свадьба, которой она заслуживает. Потому что она заслуживала большего и лучшего. Она заслуживала весь мир у своих ног. Иметь все, что только захочет, и Драко мог ей это дать. Он лез из кожи вон, делая все, что она говорила. О, Малфой ненавидел это. Он вспомнил, как считал поступки людей, делающих все, что она требовала, нелепыми. Она, конечно, никогда не приказывала, но каждое поручение было выполнено в рекордные сроки. Теперь Драко понял, что есть в ней какая-то сила. Сила, которая подчинила и его. Теперь он сделает все и будет для нее всем. Малфой знает, что звучит это жалко, но, спустя столько времени, Драко хотя бы признает это. Он любит ее. Он хочет ее. Почему не может добиться этого? Он продолжал идти к офису, игнорируя прощание пары. У него была работа, ему нужно было доделать отчет, у него не было времени на то, чтобы наблюдать, как они публично любили друг друга. Есть более важные вещи, на которых следовало бы сосредоточиться. Драко старался держаться, чтобы его сердце не распалось на груду осколков. Опять. Он так старался, но это было так утомительно. Он так устал от этого. — Малфой! Блять. — Подожди! Она кричала ему через толпу волшебников и ведьм, движущихся волнами вокруг нее. Это было похоже на то, как море расступается перед ней и открывает дорогу к нему. Грейнджер подбежала к Драко и улыбнулась, он фыркнул. — Ты хорошо пообедал? — Ага. — О, великолепно. Что ж, мне было интересно, можем ли мы поговорить об отчете для Кингсли, он сказал, что… — Я уже сделал это. Он продолжал идти размашистым шагом. Краем глаза Малфой заметил, как она пытается не отставать. — Отчет у тебя? Грейнджер нахмурилась и посмотрела на него. Она изо всех сил пыталась идти рядом с ним, пока он отчаянно пытался убежать от нее. — Это чудесно. — Не удивляйся, Грейнджер. Они вместе вошли в лифт, и Гермиона встала рядом с ним. К ним присоединились другие работники Министерства, им пришлось сместиться. Ее грудь прижалась к его, а голова оказалась под мужским подбородком. Запах кучерявых волос, поднимающийся к носу Драко. Тепло её тела. — Я… Я не удивлена. Ты просто доделал отчёт так быстро… Это хорошо, — бессвязно пробормотала она снизу. Драко вздохнул. Грейнджер не думала, что он способен на что-либо. Малфой всегда был недостаточно хорош. Кто-то толкнул её. Им пришлось встать еще ближе друг к другу. Тесно. И Драко вновь вернулся к тому моменту, когда заметил ее в первый раз. Это промелькнуло в его голове, как далекое воспоминание или что-то, что он отчаянно пытался забыть. Когда они стояли вот так в маленьком дверном проеме, а проливной дождь не выпускал их из прикрытия. Когда Малфой увидел, как капля дождя упала на её лицо и оставила след, который подчеркнул луч света, начав свое маленькое путешествие. Тогда Драко осознал: она — золото. Запах ее волос напомнил ему время в кафе, когда он впервые начал слушать ее мелодию. Ее смех и разговоры, которые разносились ветром и пьянили. Он вновь почувствовал, как его сердце разбилось, когда она согласилась выйти замуж за Уизли. Драко пожелал ей всего наилучшего в жизни, когда на его глазах Грейнджер делилась своей любовью с кем-то другим. — Ты в порядке, Малфой? Она посмотрела на него. Глаза сверкали, казалось, это сияние могло осветить весь старый темный лифт. Он сглотнул, затем моргнул и поборол желание поцеловать ее прямо здесь, в окружении людей. В окружении людей, о которых Малфой почти забыл. Он хотел думать, что они здесь только вдвоем. Хотел представлять, как Грейнджер стоит, обняв его за талию, положив подбородок ему на грудь. Она сможет почувствовать, как бьется его сердце. Бьется только для нее. Драко подарил бы ей свое сердце. Он даже не возражал бы, если бы Грейнджер беззаботно отбросила его в сторону, потому что это бы означало, что на долю секунды она задумалась о значимости этого момента. Его сердце было в ее руке. Его сердце принадлежало ей. Но это было неправдой. Малфой жил в фантазиях. Драко мог бы держать ее лицо в ладонях и рассказывать, как сильно он ее любит. Он смог сказать о том, что ей не следует быть с Уизли, потому что она должна быть с ним. Грейнджер должна любить Драко, хотя он не заслуживает её любви. Бывший Пожиратель смерти никогда не был достаточно хорош для нее. Он знал это, но все равно хотел, чтобы она любила его. — Малфой? Драко снова услышал её голос и понял, что так и не ответил на предыдущий вопрос. — Ага. Хорошо, Грейнджер. Я пришлю тебе отчет, когда дойду до своего офиса. Он поднял голову. Малфой должен был перестать думать о ней. Его сердце бешено колотилось в грудной клетке, будто вот-вот рухнет от слишком резкого удара о ребра. Он должен был держать себя в руках. — Ох, ладно. Отлично. Робко, тихо. И тогда он отключился от реальности. Постучал ногой по полу, когда лифт двинулся и понес их на последний уровень. Старался игнорировать её тепло. Двери открылись, и Драко так быстро вышел оттуда, что чуть не споткнулся о собственные ноги. Он вбежал в кабинет и захлопнул за собой дверь. Драко взмахнул палочкой и услышал щелчок замка, а затем сбросил все вещи со стола прямо на пол. Он вытащил из ящика бутылку огневиски и открыл ее в мгновение ока, быстрыми глотками вливая в себя алкоголь. Малфой так сильно хотел утонуть в её запахе. Он опустошил бутылку и бросил её на пол. Его кулаки раз за разом врезались в стену. Кровь залила ковер. Он кричал. Горло болело, и спустя время Драко потерял голос. Следующие два часа он провел на полу, прислонившись спиной к двери, прижав колени к груди. Он держал голову руками и дергал пряди волос. Называл себя слабым. Жалким. Гребанным идиотом. Взаимно любить ее — все, чего он хотел. Звать своей, как это делал Уизли. Но также Драко не хотел любить ее. Не хотел заботиться о ней. Не хотел думать о ней. Он желал, чтобы боль прекратилась. Желал вернуться к состоянию до бури, с которой все началось. Вернуться в ту жизнь, которая была у него до того, как буря начала захватывать его чувства. Потому что ни разу в жизни Драко не завидовал Рональду Уизли. Но сегодня он пришел к выводу, что завидует его любви.

***

В последний раз он заметил это, когда увидел ее у алтаря. Она была в белом. Красивая, сногсшибательная, сияющая. Рука об руку с любовью всей своей жизни. Разделяла с ним клятвы, обменивалась словами любви. Праздновала союз с друзьями и семьей. И все, что Малфой мог делать — смотреть на торжество со скамьи в маггловской церкви. Потому что был ее другом. Просто другом. Он смотрел, как она улыбалась своему мужу. Смотрел, как она смотрела в глаза другому. Как золотое кольцо скользнуло по её пальцу. Когда они поцеловались и скрепили свой брак, Драко был сокрушен радостными криками и аплодисментами вокруг него. Больше всего его мучило то, что ему приходилось мириться с этим. Хлопать в ладоши. Улыбаться. Люди не могли видеть, что внутри он рушится на маленькие части, каждая из которых убивала его. Он притворялся, играл. Последние несколько месяцев Малфой пытался двигаться дальше. Перевелся в другой отдел Министерства, чтобы ему больше не приходилось с ней работать. В какой-то степени это помогло. Позволил матери устраивать ему свидания, и они на какое-то время отвлекли его. Драко проводил больше времени со своими друзьями, и они значительно подбодрили его, даже не зная, через что он проходит. Он осознал, что просто живет в фантазии, далекой от реальности, в которой он действительно находился и мучился от нездоровых желаний. Внутри него, на задворках разума, оставалась надежда, что однажды, возможно, она полюбит его. За последние несколько месяцев Малфой пришел в себя. Это было невозможно. Его губы сжаты, и только их уголки почти незаметно поднимались. Он улыбался. Драко смотрел на Гермиону во всем ее захватывающем великолепии, когда она снова шла по проходу, став замужней женщиной. Её рука соединилась с рукой Уизли, невеста улыбнулась гостям и крепко сжала свой букет. Ее локоны собрали в пучок. Но Драко считал, что буйные кудри лучше отражают девичий характер. Ее длинное белое платье шлейфом тянулось позади нее, выглядя элегантно и потрясающе, что заставило его задуматься, одобрит ли подобное Нарцисса. В тот момент, несмотря на весь прогресс, которого Драко достиг, он действительно почувствовал, что снова умирает. Боль в его глазах и улыбка на губах. Агония, не похожая ни на что другое. Осколки стекла, которые падали у его ног. Он чувствовал, как погружается в это вновь. Но Драко пожелал им всего самого наилучшего, жизни без страданий и горя, несмотря на то, что раньше хотел сказать совершенно другое. Он хотел, чтобы Грейнджер была счастлива. Действительно хотел, даже если ее счастье заключается не в нем. Малфой хотел, чтобы у нее было все, что мог дать ей мир. Все это время, единственное, что он делал — замечал в ней все больше вещей, которые лишь заставляли его влюбляться сильнее. Драко осознал, что без нее жизнь была пустой. Заметил, как всегда был влюблен в нее, не осознавая этого. Заметил, что уже никогда не перестанет любить Гермиону Грейнджер. Ему хотелось осознать это раньше, до того, как она влюбилась в кого-то другого. Он мог бы сказать ей, что чувствует, когда впервые увидел каплю дождя на ее щеке. Мог воспользоваться шансом на взаимность, ведь когда-то не был так сломлен. Возможно, в другой жизни она была бы с ним. В жизни, где он во всем признался. Драко ненавидел молодую версию себя, потому что тогда еще мог сказать, что завидует каплям дождя на её коже.