i'm too numb to feel right now

(I) Все пульсирует. Шум вокруг нее, тепло от людей, вокруг нее, кровь в ее жилах. Она запрокидывает голову назад и живет. (II) Ее пальцы находят его пальцы в промозглое февральское утро, ее руки в перчатках посылают тепло в его кожу. — Фредди, — бормочет она, их бока соприкасаются. — Тебе не холодно? — Да, — рассеянно отвечает он, постукивая по экрану своего телефона. — Сейчас минус шесть. Она вздрагивает, пытаясь побороть желание придвинуться ближе. — Фредди. — повторяет она, и он вздыхает. — Что? — он никогда не смотрел на нее так. Ее живот сжимается. — Н-ничего. — бормочет она и идет в школу без него. Она не понимала, что теряет его. (III) Иногда он заставляет ее смеяться. Но в последнее время она боится с ним разговаривать, потому что ей кажется, что он не хочет ее видеть (а раньше ее ничто так не пугало). (IV) Однажды Сэм спрашивает ее о вечеринке, которую устраивает кто-то из старшеклассников, и, в кои-то веки, она соглашается. Все слишком громко, слишком жарко, и ей практически приходится проползать мимо двух первокурсников, трущихся друг о друга на лестнице. В комнатах на втором этаже прохладнее, тише, и она думает остаться здесь, пока не приезжает мама Сэм со своим грузовиком и невозмутимым выражением лица (после того, как Сэм стошнило на заднее сиденье). Но Шейн и Сэм находят ее и тянут вниз, и суют ей в руки чашку, и нет, нет, нет, она просто хочет домой… И ее любимая песня звучит в доме. (V) Когда Карли танцует в тот вечер, она расслабляется и двигается, не уставая, не желая ничего, чтобы стало легче (потому что так и есть). В ее крови нет алкоголя, и она чувствует гордость, когда ей удается отбить у Сэм десятую рюмку. (VI) Фредди не разговаривает с ней в понедельник, и она плачет в туалете на втором этаже весь обеденный перерыв. (VII) Сэм большую часть урока истории смотрит на единственного мужчину в их трио, держа Карли за руки под партой. Фредди не обращает на нее внимания, но Карли замечает, как напрягаются мышцы его спины каждый раз, когда она делает неуверенный вдох. (VII) Спенсер разглаживает глиняную модель, когда она возвращается домой тем вечером, язык высунут изо рта. — Привет, дитя, — зовет он из кухни, где работает. — Как дела? Он уже мчится к ней, и она падает в его объятия. — Карли? — спрашивает он, и ее грудь вздымается, и она должна уже закончить плакать. — Карли, в чем дело? — Фредди, — начинает она, но ей нужно отдышаться. — Он игнорирует меня и говорит всякие гадости, и я не знаю, что я сделала, и… Она обнимает брата и всхлипывает. — Хочешь, чтобы я поговорил с ним? — говорит он, и она улавливает в его голосе остроту. — Н-нет. — всхлипывает она. — Я попробую еще раз завтра. — Снова? — говорит он, и она не понимает, что, возможно, это была не только ее вина. (IX) В среду в кафетерии, Сэм было этого достаточно, и она ударяет кулаком в живот Фредди. Большинство студентов просто смотрят на это, но некоторые достаточно проницательны, чтобы заметить раскол в знаменитом трио. Еще больше учеников замечают, когда Фредди встает и сильно пихает ее. Сэм падает назад, издав удивленный возглас. В большой комнате раздается единодушный шокированный выдох, и все замолкают. Карли спешит к Сэм, руки дрожат. — Почему ты толкнул ее? — спрашивает она, дрожащим голосом, не встречаясь с ним взглядом. — Она ударила меня, — говорит он, как будто говорит с кем-то очень глупым. — Ты что, не заметила? Он насмехается над ней, и это не ее Фредди. (О Боже, куда он делся?) Она пытается не обращать внимания на комок в горле и помогает Сэм подняться. Ее лучшая подруга дышит неглубоко от гнева, и Фредди слегка вздрагивает. — Ты мудак. — шипит Сэм. — Прекрати разбивать ее гребаное сердце, неудачник. И затем она тащит Карли обратно на их места, не замечая, как сморщилось его лицо. (Х) В пятницу в АйКарли царит напряженная и неловкая атмосфера, а Фредди уходит, как только пробормотал сигнал об окончании. (XI) Сэм никогда не обнимала Карли так сильно, и это ее беспокоит. Ей нравится эта ласка, но она знает, что Сэм тоже грустит. Она никогда не признается в этом, но в глубине ее сердца есть маленькая частичка, которая тоже переживает за Фредди. И они оба скучают по нему. Очень сильно. Фредди улыбается, делает остроумные замечания, обнимает лучше всех на свете, пахнет потрясающе (мятой и латте с чаем), и без него все уже не то. (XII) Однажды в субботу Карли идет на очередную вечеринку, и на этот раз ей удается здорово надраться. Пиво на вкус отвратительное, но она больше не хочет ничего чувствовать. Когда она просыпается на следующее утро, ей кажется, что она помнит пару карих глаз и сильные руки, поднимающие ее. (XIII) Она не спрашивает его о той ночи, был ли он на той вечеринке и почему он вдруг решил помочь ей. Она заставляет себя поверить, что он чувствовал себя плохо, и захлопывает дверь для любых надежд (что она все еще может быть ему небезразлична). Они не разговаривают снова, и ей все еще приходится сдерживать Сэм всякий раз, когда они проходят мимо него в коридорах. Иногда по утрам она открывает глаза и просто хочет закрыть их снова. Иногда по утрам она вытесняет это (его) на задворки сознания и вырывается из теплой постели. Она не перестает идти, идти, идти. Это отвлекает ее, сохраняет ее здравом уме и не дает ей сосредоточиться на тупой боли в груди. Она видит, как Сэм и Спенсер хмуро смотрят на нее из-за купы учебников и папок, но не обращает на них внимания. (XIV) Когда он задерживается возле ее шкафчика в середине марта днем, она думает о том, как бы сделать вид, что не хочет с ним разговаривать или смотреть на него. (Но он знает ее лучше, чем она сама). — Привет. — сказал он, застыв на месте. — Я… Привет. Она поворачивается и смотрит на него. — Ты уже сказал это. — Да. — говорит он и смотрит на пол. — Я… Я хотел спросить тебя кое о чем. — Хорошо, — говорит она, и ей нужно знать, какого хрена он от нее хочет. — Давай. — Мы… — начинает он, ступая ногами по кафельному полу. — Все еще… я не знаю. Друзья? — Если друзья вдруг начнут ненавидеть тебя и игнорировать без причины, — остро отвечает она. — Тогда да. Он сглатывает. — Я вел себя довольно глупо. — Что я сделала? — спросила она грубо. — Я не… я не понимаю. Ты был таким злым. Я думала, что сделала что-то, что причинило тебе боль. Его взгляд на мгновение устремляется вверх. — Что я сделала? — пронзительно спросила она, так что двое людей переглянулись. Его рот открывается и закрывается. — Я не могу сделать это здесь. — шепчет он. — Я… я напишу тебе, или еще что-нибудь. — Фредди… — вздыхает она, чувствуя слезы на своих щеках. Он не смотрит на нее. — Мне… мне жаль. — бормочет он, а потом прижимается ртом к капельке слезы на ее коже. Она хватает его за рубашку, и их лица оказываются в нескольких дюймах друг от друга. — Н-нет. — заикается он, хватая ее за плечи и отталкивая от себя. — Я не могу этого сделать. Она захлопывает дверцу своего шкафчика и оставляет его одного. (XV) Когда ей было пять лет, она хотела вырасти и стать красивой принцессой, встретить прекрасного принца и убежать с ним в закат. Теперь она задается вопросом, почему она вообще хотела вырасти; она никогда не будет принцессой, а ее принц все быстрее и быстрее исчезает на заднем плане. (XVI) Через неделю он пишет ей смс. «На пожарной лестнице сегодня вечером? Пожалуйста.» (Карли Шей никогда не могла устоять перед мальчиком с хорошими манерами и грамматикой). Она позволяет пальцам ответить, и когда ее телефон снова зажужжал, у нее есть полчаса, чтобы придумать, что он (и она) собирается сказать. (XVII) В убежище, где он спрятался в тот раз, когда все узнали, что он никогда не целовался. Почти то же самое: темно, мрачно, сыро, как будто солнце забыло там светить. Ее чистые розовые конверсы легко ступают на бетон, и она гримасничает, когда на белой коже кед появляется пятно грязи. — Оно вытрется. — бормочет Фредди, сидя на своем стуле и неловко повернув голову в ее сторону. Выражение его лица остается нейтральным. — Да. — тихо говорит она, и грязь на ее конверсах уже не имеет значения. — Привет. — снова произносит он. Неужели ему обязательно делать это еще более неловким? — Привет. — пробормотала она, перебираясь на край. Она замечает легкое движение его бровей, его может волновать, что стоит ему только оступиться, и она упадет и умрет… — Я… — он наклоняется вперед, и она чувствует его запах, которого ей не хватало целый месяц. — Мне жаль. Что… что я причинил тебе боль. Она смотрит на город, наблюдая, как оранжевый свет уличных фонарей освещает каждую каплю дождя на крышах и тротуарах. — Что заставило тебя так себя вести? Она чувствует на себе его взгляд. — Я подумал что это хорошая идея. — Это не имеет смысла. — Я… — он берет ее за руку. — Посмотри на меня, на секундочку. Она поворачивает голову, и он снова смотрит на нее таким взглядом. (как будто она — его последний глоток кислорода). — Как давно это было, — медленно спрашивает он, играя с ее пальцами. — С того случая с грузовиком тако? Она хмурится. — С тех пор, как мы вроде встречались? Ты это имеешь в виду? — Да, — кивает он. — С тех пор. Она вспоминает те три дня, которые были как сон. — Год, наверное. — говорит она. — А что? Его веки снова сомкнулись, и он прислонился лбом к ее лбу. — Я люблю тебя. — прошептал он, и ее сердце подпрыгнуло в груди. — Четыре года. Я никогда не возражал, что ты не любишь меня. Это было нормально, потому что ты позволяла мне проводить с тобой время, ты обнимала меня и ценила меня. Ты защищала меня, когда Сэм говорила гадости или избивала меня. О Боже, думает она. О Боже, он ждал слишком долго. Вот почему… — Но когда я оттолкнул тебя с дороги грузовика, а ты подумала, что я герой, и поцеловала меня, эта маленькая надежда внутри меня окрепла, Карли. Я не мог поверить, что нравлюсь тебе. После всех тех раз, когда ты говорила «нет», это не имело смысла, что я тебе нравился. — Фредди, — она отдергивает руки, но он снова хватает их. — Фредди, почему нет? — До этого ты даже не подавала виду, что любишь, — говорит он раздраженно. — Неужели ты не понимаешь? Это просто взялось из ниоткуда. — Ты забыл про танцы? — спросила она. — После танца на выбор девушек и Остина с Маликой? У нас была ужасная ночь, и ты пригласил меня на танец, а я положила голову тебе на плечо? — Я никогда этого не забуду, — вздохнул он. — Но почему… — Я никогда раньше не чувствовала себя в такой безопасности, Фредди. — робко признается она. Он смотрит на нее, и их головы все еще прижаты друг к другу, и его рот так близко, и, ради Бога, он собирается поцеловать ее или… Он притягивает ее к себе, как только их губы сталкиваются, отрывая ее от края. Она хватает его за волосы на затылке и любит, любит, что его руки лежат на ее спине, а его рот мягкий и теплый, и на вкус он еще лучше, чем год назад. Его руки крепко обхватывают ее, прижимаясь к ней и прижимая их тела друг к другу. Этот поцелуй небрежный, отчаянный. Ей нужно почувствовать его, почувствовать, как он отвечает ей, прикасается к ней и поджигает ее кожу. Их рты разрываются на мгновение, и она тяжело дышит, прижимаясь к его щеке, а он едва дышит. — Снимай, — говорит она. — Свою рубашку. Он вздергивает брови в своем фирменном ухмыляющемся выражении, но подчиняется, и она откидывается назад, чтобы он мог стянуть ее через голову. Затем она берет его раскрасневшиеся щеки в свои руки и… Подождите. Ого. Откуда они взялись? Она смотрит на его голую грудь, широко раскрыв глаза и блуждая по тонизированным мышцам. Он краснеет под ее одобрительным взглядом. — Прекрати. — пробормотал он, наклоняя ее подбородок вверх, чтобы снова поцеловать ее. Она тут же отвлекается на его язык, проникающий в ее рот, и решает, что ощущать его обнаженную кожу лучше, чем что-либо другое. Когда его пальцы погружаются в изгиб ее бока и немного под грудью, в ее голове раздаются тревожные звонки, и голос говорит: — Ты действительно собираешься это сделать? (XVIII) Тот факт, что их первый раз происходит на холодной пожарной лестнице, несколько нервирует ее. Она всегда представляла себе это на большой белой кровати с пушистыми подушками и мерцающим светом свечей. Но место не имеет значения, когда его кончики пальцев исследуют каждый уголок ее тела, или когда он находит то особое место между ее ног, или когда он снова и снова выкрикивает ее имя. Это Фредди. Она не может представить себе никого лучше, с кем можно было бы разделить что-то такое особенное. (XIX) Ее обувь очень грязная, а одежда мятая, но она сидит с ним на кровати всю ночь. Утром он целует ее в коридоре между их квартирами, а в школе перед их раздельными уроками он затаскивает ее в сторону лестницы. Он ничего не говорит, но его глаза яростны и полны, и она знает, что это значит для него все. Когда они сидят слишком близко друг к другу за обедом, глаза Сэм слегка расширяются, и она улыбается, глядя в свою тарелку с ветчиной. (XX) Гибби устраивает вечеринку, музыка хорошая, пиво с низким содержанием алкоголя, и все смеются. Фредди держит руку на ее бедре, его пальцы пробираются под ее блестящую рубашку и дразнят мягкую кожу. Она прислонилась к нему, потягивая пиво и ловя его взгляд сквозь ресницы. Она пьет уже четвертый бокал, когда он начинает смеяться, и она видит, как Гибби затаскивает Сэм в свои объятия, чтобы они смогли танцевать медленный танец. — Давай! — хнычет он, хватая ее за запястья. — Один танец, пожалуйста. — Я не танцую медленные танцы, ты, нуб. — рычит она. Карли хихикает, и Фредди слегка сжимает ее. — Но ты выглядишь очень красиво! — умоляет Гибби, выпячивая нижнюю губу и выглядя немного нелепо. Сэм хмурится. — Прекрати, ты не милый. — Моя мама считает меня очаровательным! — возмущенно восклицает Гибби, а Фредди поперхнулся своим напитком. Сэм, кажется, борется со своей совестью и своим достоинством, прежде чем сдаться. — Ладно. — ворчит она, притягивая его руки к своей талии и осторожно кладя ладони ему на плечи. Карли чувствует, как Фредди забирает у нее из рук напиток, и позволяет ему повести ее к массе качающихся пар. Он разворачивает ее и притягивает к себе, прислоняясь к ней головой. — Привет, — прошептал он, когда она обвила руками его шею. — Ты сегодня прекрасна. Она пробормотала слова благодарности, закрывая глаза и позволяя ему обхватить ее бедра. — Я так и не объяснил тебе всего, — тихо говорит он, и ее глаза снова открываются. — Можно? Она кивает, и он вдыхает. — Я не мог разлюбить тебя, — говорит он. — Я пытался. Я пытался встречаться с девушками и отвлекаться на домашние задания, но это ничего не дало. Поэтому я подумал, что если вычеркнуть тебя из моей жизни — мне будет не так больно. Она прикасается к его щеке. — Мне жаль. — говорит он, и ему грустно и обидно, и как она могла все еще злиться на него? — Эй. — шепчет она, поглаживая большим пальцем его рот. — Все в порядке, Фредди. — Я не должен был даже думать, что это хорошая идея. — бормочет он, впиваясь руками в ее спину, словно хочет запечатлеть там свои прикосновения. — Мне так жаль. — Фредди, — она заставляет его замолчать, держа его за руку и улыбаясь. — Ты уже сказал это. Он смотрит на нее мгновение, а затем она чувствует, как его рот целует ее ладонь. (XXI) Она не знает, выйдет ли она за него замуж, и не знает, как долго они будут вместе, и не знает, позволит ли он ей когда-нибудь прийти, когда им нужно будет просто прикоснуться и почувствовать друг друга. Но она знает, что любит его, а он любит ее, и этого пока достаточно.