Всё из-за вас

Антон нервно постукивал длинными худыми пальцами по дубовому столу, каждую секунду проверяя свою старенькую, кнопочную Нокиа на предмет новых звонков. Наверное, он никогда так не переживал, хотя нет, наверное, когда родители поехали на УЗИ, чтобы подтвердить беременность мамы, сейчас она уже на 4 месяце, в тот момент он переживал больше. Родители его лучшего друга Димки Позова должны ему позвонить с минуты на минуты, сейчас они на приеме в психиатрической клинике, у Димы изначально подозревали рекуррентную депрессию, потом псевдопсихопатическую шизофрению, а теперь проверяют на биополярное аффективное расстройство. Ради Димы Антон даже заучил все эти непонятные сложные слова и даже читал про них при всей своей нелюбви к биологию. Несмотря на очевидные психические проблемы друга, Антон все еще надеялся, что это просто смены настроения или очень незначительные проблемы, однако в глубине души он понимал, что это совершенно не так. Антон решил успокоиться, погрузившись в воспоминания о лучшем друге. Вот Дима первый раз привел друга к себе, познакомил с родителями. Антон был удивлен радушным, добрым, понимающим родителям Димы, они были полной противоположностью его родителей, последние устанавливали жесткие армейские правила, никогда не спрашивали о желаниях сына, только учеба, учеба и учеба, каждая четверка страшный скандал и до машний арест… Антон остановил поток грустных мыслей и хотел вернуться к воспоминаниям с Димой, когда по всей комнате раздалась громкая мелодия звонка, Антон тут же снял трубку. Услышав тихие всхлипы мамы Димы, надежда Антона практически угасла. -Антош, Дима он, он… Сквозь слезы женщины мальчик плохо разбирал слова, но он чувствовал, что страшные слова еще не прозвучали. -Ему поставили быстроцикличное течение БАР и теп... теперь ему временно нужен постоянный присмотр врачей и его кладут в психиатричку, мы поедем с ним. Каждое слово было словно удар под дых, обездвиживающий, шокирующий и словно последний. Все, кто его действительно любил, уехали, места, где ему были рады, теперь нет. -Спасибо вам, вы главное держитесь, Диме нужна поддержка. Я вам очень благодарен, тетя Геля. После завершения звонка, Антон тупо смотрелв стену, слезы безудержно лились из когда-то ярко-зеленых глаз, тупая боль, как от прожженной дыры, растекается по артериям, будто разнося огромное количество игл, протыкающих каждый миллиметр высокого тощего тела. Впервые со своего 10-летия Антон решил открыться родителям, а ведь прошло пять лет, тот день он запомнит навсегда. Он хотел пригласить Иру, ведь она ему нравилась уже год, но она лишь фыркнула и убежала к подружкам. Тогда папа впервые ударил Тошу, ведь ему нельзя отвлекаться от учебы ни на что. Потом в школе долго спрашивали откуда разбитые губа и бровь. Но Антон перестал разговаривать со всеми и улыбаться. Правду знал только Дима, он протянул тогда руку помощи и навсегда остался в сердце маленького четвероклассника. Его исключительная улыбка, русые волосы, подстриженные под ежик, большие очки, делающие строгий, но улыбчивый взгляд коньячных глаз невероятно милым создали в сознании школьника образ лучшего человека в его жизни. Но сейчас Димы нет рядом, никого нет. Антону хочется поговорить, ему нужен кто-то, кто его поймет. Вытирая лицо рукавом красной кофты, Антон зашел к маме, в комнату. -Мам, мы можем поговорить? Мне плохо, пожалуйста. - У тебя голова болит? Тогда возьми таблетку в аптеке, а ты сделал уроки? Не видя понимания в глазах мамы, парень пошел ва-банк: -Диму положили в клинику, у него быстроцикличное БАР. Что мне делать? -Уйти и сесть за уроки! Ты уже задолбал своим Димой: Дима то, Дима се. Он всегда был психом, как и вся его семейка! Больше ты его не увидишь, слава богу! А если он и выпишется, то я запрещаю тебе с ним общаться! А теперь вон из комнаты! Через 10 у меня выполненный русский! Антона трясло от гнева, как они смеют! Кулаки были сжаты настолько, что из бороздок от ногтей потекли алые струйки, кровавые пятна на полу с каждой секундой становились все больше. Антон услышал хлопок входной двери и тяжелые шаги. Парень был настолько не в себе, что даже не осознал, что это отец вернулся с работы. Он не мог больше видеть равнодушия и презрения родителей. Он не мог простить слова, брошенные в адрес лучшего друга и его прекрасной семьи. Он не мог больше молчать. Он выплёвывал слова, не конролируя свой голос: -Не сметь! Ни слова про Диму и его семью! Вы ничего мне больше не указываете! Вы лишь церберы, готовые в любую секунду меня сожрать прямо с костями! Дима первый и последний, кто был мне дорог, кому был я дорог! Он помогал мне, давал аптечку, когда вы меня били, когда вам было плевать на меня! Я лишь материал, выросту и буду все до копейки вам приносить! Ведь я ваш сын! Плевать, что вы не родители, а звери, которые, готовы драть с меня все, пока я не сдохну! Антон почувствовал, как ноги отрываются от земли, и он летит в сторону окна. Жуткая боль в спине, яростный взгляд отца и занесенный кулак – первое, что увидел и почувствовал подросток после удара отца. Секунда, и кулак уже отдаляется от Антона, а из носа брызжет кровь, делая и так красную футболку ярко-алой. Антон не осознает, что происходит, в глазах темнеет, и он громко смеется, запрокидывая голову к подоконнику, даже не чувствуя острую боль затылке от удара об острый угол и теплую струйку жидкости, стекающую по позвоночнику. В глазах родителей непонимание и страх. -Ударите?! Серьезно?! Мне плевать! А что дальше? Убьете? А стойте, уже убили! В тот день в мой 10 день рождения! Помните?! Нет, зачем? Вам плевать, что мне плохо! Я словно вечно виноватый щенок! Побитый и жалкий! Просто плевок в вашей жизни! Сегодня он есть, а завтра нет! Вы, бездушные сволочи, посмотрите мне в глаза! Что отводите глаза-то?! Вам же не стыдно! Не притворяйтесь! Вся кофта пропиталась кровью, мерзко прилипая к телу, во рту стоял солоноватый вкус алой жидкости, вокруг рта были размазаны красные дорожки из носа, смешанные со слезами, беспрерывно льющимися из глаз огромными потоками. Каждое слово сопровождалось жутким смехом. Тело Антона бесконтрольно содрогалось, вызывая истинный ужас. Но Антону было все равно, он не чувствовал ничего, кроме гнева и боли, пожирающей его изнутри. Он продолжал кричать, захлебываясь в собственной крови и слезах: -Вы помните мое имя?! Имя своего сына! Скажите! Произнесите это! Вы, последние твари, эгоистичные и равнодушные! Вы – монстры, жаждущие моей плоти! Я живу как в тюрьме, все по расписанию и никакого удовольствия! А точно! В жизни же всем на меня плевать! Так почему вы едите мясо и смотрите телевизор, а я давлюсь гречкой на воде на завтрак, обед и ужин? Выдайте мне полосатую одежду! Только напомните мне за что я осужден! За рождение? За жизнь? А раз я в тюрьме, то все по расписанию! А сейчас время прогулки! Родители были словно белые каменные изваяния, их шок неописуем. Спустя мгновенье Антона уже нет в комнате, а взору родителей предстоит лишь распахнутое настежь окно на первом этаже, обрамленное алыми пятнами. Антон несется по улице, не видя ничегоперед собой. Одежда, пропитанная насквозь алой кровью, облепляет тело и холод от осеннего ветра лишь усиливается. Подросток ничего не чувствует, только бежать, бежать и бежать, не важно куда, главное дальше от дома. Антон останавливается, чувствуя приступ паники, ему нечем дышать, он жадно глотает воздух, в попытке получить каплю кислорода. Его руки трясутся, отбивая только им известный ритм, подросток пытается ухватиться за дерево, но дрожащие пальцы постоянно соскальзывают. В кармане Антон нащупывает свой телефон, удивительно как он не выпал. Парень нажимает на вызов, ему стыдно беспокоить маму Димы, но ему плохо, а она единственный сейчас человек, которому Антону может довериться, а сейчас ему срочно нужна помощь и искренний разговор. Только когда в трубке слышатся мерные гудки, подросток начинает успокаиваться и понимает, что он в парке у дома Позовых. Он больше не задыхается, это уже хорошо, но когда тетя Геля берет трубку все еще слышны тихие всхлипы и неровное дыхание. - Привет, что-то произошло или по поводу Димы? Голос женщины пропитан печалью и болью за сына, но в нем есть еще что-то… Волнение? За кого? За Антона? -Тош, ты чего молчишь? Что-то случилось? Скажи хоть что-то, пожалуйста… От этого домашнего, уютного «Тоша» по телу парня разливается тепло, и он отмирает: -Теть Гель, я не знаю, что мне делать! Я поссорился с родителями очень сильно, я не могу теперь домой! А еще у меня разбит нос и затылок, мне не больно, но много крови! А еще болит спина и холодно… На мне только джинсы и кофта в крови… А к врачам не могу, они должны будут вернуть родителям! А возможно еще родительских прав навсегда лишат, а я хотел помогать, а потом забрать мою будущую сестру или брата… Что мне делать? Мне плохо, помогите, пожалуйста! - Антон снова чувствовал приступ удушающей паники, она вновь охватывала егос головой. -Тихо, Тош, успокойся, не переживай, дыши глубже, слушай только мой голос, сосредоточься на нем. Все хорошо, все бывает, подумай о хорошем, полистай фотографии с Димой, все хорошо, хорошо, хорошо. Теперь прислушайся к звукам на улице, успокойся и скажи ссадины сильно болят? Сознание терял? Все, что сейчас было у Антона в голове это тихий, успокаивающий голос мамы друга, милое «Тош» и шепот падающих листьев, словно вторящий голосу женщины: «Хорошо, хорошо, хорошо…», они падали на землю и теперь уже будто хором все листья пели под дирижирование ветра шепчущую равномерную колыбельную. Только потом парень понял, что ему задали вопрос. -Вроде нет, только затылок болит, но не очень сильно, сознание вроде не терял, но я плохо помню, что происходило, но мне очень холодно, тетя Геля. -Это хорошо, до утра сможешь потерпеть? У меня есть знакомый врач, он тебя посмотрит, если надо будет положит в больницу, но не оформляя. Я понимаю, что если вернуть тебе сейчас домой будет только хуже, я помню твоих родителей… Родители Димы лишь пару раз виделись с семьей Антона, если исключить собрания в школе, и все встречи проходили не очень хорошо, родственники Антона постоянно обвиняли Диму, тетю Гелю и дядю Тимура, последний, папа Димы сейчас в командировке, а как приедет сразу к сыну в клинику, во всех плохих оценках Антона. -Да, конечно, до утра протяну, только где? На улице могу попробовать, но думаю я простыну, - подросток мысленно перебирал все варианты, которых было всего три – дом: сразу отпадает, улица: холодно, но можно, бабушкина квартира: бабушки уже нет, она завещала квартиру Антону, но ключи у родителей. Вот варианты и закончились. -Какая улица? Упаси боже! Ты сейчас рядом с нашим домом или далеко? -В парке, в котором мы с Димой гуляли, минут 5 идти до вашей квартиры, только вас же нет дома? -Хорошо, что рядом. Зайди к Валентине Семеновне, она в соседней квартире живет, тебя она помнит, а мы всегда ей запасные ключи оставляем. Поживи пока у нас, кинь в стирку свою одежду и возьми Димину, она мала тебе конечно будет, но это лучше, чем ничего. -Спасибо вам, вы даже не представляете, как мне помогли сейчас! Вы лучший человек на свете! -Да брось, мы всегда рады тебе помочь. Позже скину поликлинику, в которой работает мой друг, а сейчас, извини, мне нужно поговорить с врачом. Если что-то случится – сразу звони! Тош, напиши, когда к нам придешь, пожалуйста. - Конечно, напишу, не волнуйтесь! Я вам очень благодарен за помощь! Когда будете разговаривать с Димой, передайте ему, пожалуйста, скорейшего выздоровления и пускай все у него будет хорошо. До свидания! -Обязательно передам. Пока! Звонок завершился, и парень поплелся к дому друга, постоянно оглядываясь, чтобы никто не увидел его в таком состоянии, хорошо сейчас уже ноябрь темнеет рано. Дойдя до нужного дома, Антон поднялся на 5 этаж и постучался в квартиру соседки друга. Старушка, лет семидесяти пяти, быстро открыла ему дверь. -Привет, Антош, мне позвонила… Господи, чтобы с тобой случилось! Ты в порядке? Заходи, снимай кофту, я тебе все обработаю! Женщина, бормоча что-то себе под нос и шаркая доисторическими тапками, направилась на кухню за лекарствами. Антону было неловко, но легкая мимолетная улыбка появилась на его лице. Такая забота со стороны чужих ему людей, заставляла почувствовать себя нужным и любимым. -Валентина Семеновна, вы не переживайте так, я просто немного поругался с родителями. -Это родители тебя так? Как их вообще земля носит, как они по ночам-то спят?! Так все готово, иди сюда. В голосе старушки слышались возмущение и гнев в сторону родственников Антона. Парень вошел на кухню и сел на старую табуретку. Здесь пахло вкусными пирожками, супом, мясом и, главное, любовью. Пока Валентина Семеновна бинтовала голову и рассказывала истории со своей работы, а она была медсестрой, сейчас уже на пенсии, Антон решил спросить: - А к вам что, кто-то приехал, я видел вторую застеленную постель? - Да, это мне на каникулы осенние привезли внука. Прекрасный мальчик, послушный, умный. Арсюша зовут, гулять сейчас пошел. Он вообще из Питера, но моя дочь хочет вернуться сюда в Воронеж, вот и привезли паренька мне, чтобы привык к здешним обычаям. Хотя раньше он здесь часто бывал, а сейчас вот первый раз за два года приехал. Ты как-нибудь заходи, я тебя и покормлю нормально, а то вон одни кожа да кости, с Арсюшей познакомлю, он тебя всего на два года старше, семнадцатый годок пошел. Все время пока бабушка говорила о своем внуке, ее лицо будто светилось, а в глазах виднелась искренняя радость и любовь. За разговором время прошло быстро и уже все раны обработаны. Валентина Семеновна проводила до двери парня, не смотря на все отказы, отдавая ему контейнер с парой котлет, огромную тарелку с теплыми мясными пирожками, какие-то лекарства и ключи от Диминой квартиры, естественно. Парню даже дали пару футболок внука старушки, которые он не носит и его старую куртку, и забрали окровавленную кофту в стирку. Пообещав зайти завтра на обед, поесть и забрать кофту, Антон вышел за дверь и направился в соседнюю квартиру, ему столько всего дали, что он даже дверь с трудом открыл. Зайдя в уже знакомую квартиру друга, подросток почувствовал, что здесь он дома, ему хорошо, он спокоен.Прислонившись к двери, парень съехал по ней, сев на пол, чувствуя как эмоции отступают оставляя лишь усталость, он написал смс-ку тёте Геле и тупо смотрел в одну точку. Придя в себя, Антон сразу направился в ванную, все-таки ходить с голым торсом и окровавленным лицом - не лучший вариант. Переодевшись и хоть немного умывшись, парень посмотрел в зеркало и горько усмехнулся своему отражению. На него смотрел подросток с тусклыми, а ведь когда-то они были ярко-изумрудными, заплаканными глазами, на голове у него вместо красивых русых волос, окровавленный бинт и несколько слипшихся алых прядей, футболка висела на плечах, будто на вешалке, по ее размеру было понятно, что ее хозяин немного ниже 15-летнего подростка, но в ширину там бы поместилось еще несколько таких же Антонов, ключицы выступали так сильно, что можно было проводить уроки биологии. Парень отвел взгляд и, нащупав в заднем кармане шуршащую сторублевую купюру, решил сходить за сигаретами, его одноклассник когда-то говорил, что они успокаивают, Антон даже пробовал один раз, но тогда ему очень не понравилось, потом он еще долго кашлял. Однако сегодня другой случай, сегодня все другое... Оставив размышления на потом и, предавшись счастливым воспоминаниям с лучшим другом, подросток дошел до небольшого ларька с сигаретами. Посмотрев на разбитую голову Антона, продовец не стал задавать никаких вопросов и продал сигареты. Получив желаемое, подросток решил пойти покурить на крышу и подумать. Что ему теперь делать? Когда весь мир рухнул в одночасье, а под ногами лишь руины мечт и счастливого будущего? Когда рядом нет никого, кто мог бы помочь, кроме тех, кто далеко, у кого свои проблемы? Антон не знает, но теперь должен надеяться только на себя, у остальных своих забот хвататет. Может родители были правы и теперь Антон – это лишь одинокий, никому не нужный мальчишка, который должен снова по кирпичику выстроить свой мир, из крошек старого?