/\/\/\/\/\/\/\/\
25-й Баам, Я помню, как попал сюда, в этот странный огромный особняк, сочетающий в себе викторианский и неоклассический стили. Последнее, что я могу вспомнить — адскую боль, словно бы раздирающую всё моё тело. Меня похитили? Но тогда откуда это непонятное чувство, будто я пришёл сюда добровольно? Чёрт-те что творится. Обитатели здесь представляют из себя полукукол-полулюдей. Они объяснили мне, что в особняке по несколько раз за день проводят «игры», в которых пытающихся сбежать «Выживших» пытаются поймать «Охотники» — монстры, убийцы, маньяки и прочие из этой группы. И что я теперь представитель первых и должен буду в этом всём участвовать, если захочу сбежать. Без вариантов. А потом они предложили и мне пришить пуговицы вместо глаз. Естественно, я отказался. Это же очевидная ловушка, трюк, схема обманщиков! И дело даже не в том, что я не совсем понимаю, как же можно будет видеть в таком состоянии, и не в том, что это, скорее всего, невыносимо больно, а в том, что будут думать окружающие, когда увидят нового Главу Семьи Кун, убившего своего несравненного отца, с пуговицами вместо глаз. Пуговицами! С тех пор я перестал спать — даже в дрёму боюсь впадать — чтобы в бессознательном, уязвимом состоянии не заработать эту странную деталь внешности. А пока меня поселили в небольшую комнату с письменным столом, кроватью у окна и небольшим пустым шкафом да подозрительного вида креслом и торшером в углу. Ну, на некоторых этажах бывало и похуже. Правда только в тех отелях для Избранных перед моей дверью не висел портрет красивой женщины с вьющимися короткими локонами, необычной диадемой и красным ожерельем-чокером напоминающим кровоподтёки, на табличке под которым значилось: «Кровавая Королева. Охотник». Перед другими тоже висели подобные напоминания нам, что, дескать, вот, смотрите, вы их жертвы, но эта запомнилась мне как-то особенно. Может, из-за полностью чёрных глаз, в которых было не различить ни белок, ни зрачок, ни радужку. Из комнаты справа от моей доносится дурманящий запах парфюма, от которого голова начала болеть уже через полчаса. Что-то мне подсказывает, что её обитателем может быть только ищущая ароматический экстаз женщина. Но если к сладковато-пряному амбре привыкнуть ещё можно, мне даже он стал казаться вполне ничего так, то из комнаты слева разит формалином, с которым свыкнуться уже выше моих сил. Поначалу я думал, что мне «повезло» поселиться по соседству с комнатой для бальзамировки тел, однако вечером я заметил, как туда шмыгнул странный парень в маске на пол лица и пуговицами вместо глаз, открывая мне вид на вполне нормальную комнату. Баам, формалином несло от него! В первый же вечер ко мне в дверь постучали. Но когда я открыл её, под моими ногами лежала небольшая картонная коробка, перевязанная голубой лентой и биркой с моим именем. Внутри оказалась плюшевая кукла, точь-в-точь повторяющая мою внешность — голубые волосы и глаза-пуговицы такого же цвета. Странно, но она ничуть не жуткая, даже, возможно, немного, совсем капельку… милая. Надеюсь на скорую встречу, Кун Агеро Агнис./\/\/\/\/\/\/\/\
Баам, Как ты себя чувствуешь? Всё хорошо, ты не голодаешь опять? Не смей голодать! Сегодня в столовой Садовница рассказывала мне и ещё нескольким «новичкам» про пуговицы вместо глаз. Оказывается, что только с ними разрешается (кем, стыдно признавать, я так и не понял) участвовать в этих их «играх» — бессердечных забегах-прятках на выживание. Даже пройдя столько этажей в Башне с её испытаниями, это кажется мне чересчур нечестным и более смахивающим на охоту на людей, чем на развлечение. А шанс уйти отсюда? Скорее всего просто ложь, наглая ложь. Или нет? Теперь я уже и не знаю, что думать. Точно не буду их себе пришивать, но как тогда сбежать, если это и возможно? Я не сплю толком, только небольшими урывками по пять-десять минут, уже почти неделю — не то, что этот опыт для меня в новинку, но мысли путаются ужасно. А ещё эта Садовница показалась мне слишком уж всезнающей: то ли она здесь уже очень давно, то ли… родилась здесь? Нет-нет, это одинаково звучит. Я имею в виду то, что это её особняк и именно он стоит за всем этим. Мне надо поспать. Да, и ещё. Предыдущее письмо я положил в почтовый ящик у ворот, и оно само по себе куда-то исчезло. На следующий день я решил сходить проверить наличие ответа, на всякий случай, и как только увидел уголок бумажного конверта, как меня наполнила радость, схлынувшая в то же мгновения, когда я понял, что это моё же письмо, которое вернули, не найдя адресата. Однако странности только начинаются: стоило мне на ночь оставить его на подоконнике, как на утро оно исчезло, а на его месте красовался мятый обрывок газеты с криво написанным «доставлено». Я уверен, что ты получишь и это письмо. Только вот из-за этого меня начинает снедать мысль — а что если ты тоже тут, в этом особняке, а я просто не замечаю этого? Мысль о том, что ты тоже в ловушке этого места невыносима. Поскорей бы увидеться вновь, Кун АА./\/\/\/\/\/\/\/\
Баам! Я придумал способ, как можно безопасно спать! Я соорудил себе что-то наподобие тканевой маски для сна (только вот швец из меня неважный, так что это скорее прямоугольный мешочек с резинкой), но вместо мягкого наполнителя или геля положил в неё предварительно согнутую алюминиевую пластинку, которую я отодрал от письменного стола. Всегда и удобная темнота, и я успею проснуться, как только с меня начнут её стягивать — маска царапается, так что без вариантов. Как ты? Отдыхаешь хоть иногда? А то некому больше заставлять тебя прекращать свои изнурительные тренировки… Но не волнуйся! Я найду способ вернуться, обязательно найду. Пока я прогуливался по небольшому саду, меня ждало неожиданное, но не сказать, что очень приятное открытие — я встретил Уайта. И что же ты думаешь? Гад стал одним из так называемых «Охотников»! Впрочем, вряд ли он был бы кем-то другим здесь: между человеком и монстром он точно ближе ко второму. Сейчас на меня во все свои глаза-пуговицы смотрят уже две куклы — моя и нашего «крокодила», Рака. Никогда бы не подумал, что скучаю немного по его надоедливому поведению. Хотя нет, прости уж, не скучаю — как и по всем остальным из нашей команды. Только по тебе. Я жалею, что не обнял тебя до этого ни разу. Точно! Первое, что я сделаю при встрече — крепко обниму тебя. Запомни уж. Ха-ха, ты ведь из-за этого можешь перехотеть, чтобы я выбрался отсюда… Надеюсь, что я ошибаюсь. Да, точно ошибаюсь: ты на такое просто не способен, Баам, ты слишком добр. Напиши мне, как только получишь это письмо, пожалуйста. Надеюсь, что ты его всё же не получишь, Кун АА./\/\/\/\/\/\/\/\
Баам! Ночью я увидел невероятную картину! Проснувшись от какого-то странного шороха, я заметил, как одно из подаренных неким кукольником творений плавно передвигалось по комнате, держа в своих плюшевых руках письмо и куда-то очень сосредоточено неся. Неужели эти восхитительно странные создания и есть тот самый «ночной почтальон»? Сегодня решился пройти по крылу, принадлежащему Охотникам (там несправедливо красивее, чем в нашем. Между прочим, это мы тут подвергаем себя опасности, а не они! Хотя, классовое неравенство, как я мог забыть). И, представь себе, уже в третьей нише увидел, как Уайт целовался с той самой девушкой с картины напротив моей комнаты — той, у которой ожерелье походило на брызги крови. Оказывается, оно скрывает грубоватые швы — я увидел это, когда Мэри (так, кажется, Уайт её называл) запрокинула голову, подставляя шею под поцелуи. О, экзисы, он зацепил зубами ниточку и слегка потянул! Жуть, но в стиле Уайта, да? А ещё меня опять сегодня уговаривали пришить эти чёртовы пуговицы и принять участие в этой их «игре». Говорят, что за победу в ней дадут шанс сбежать отсюда. Только вот не похоже, что там вообще можно выиграть за «выжившего»! С каждым разом только всё больше и больше гробов и урн для праха (как же я надеюсь, что от кремации, а не из-за взрыва на постоянно сверкающих во время сессий фейерверках). Умоляю, пришли мне хоть одну весточку, чтобы я знал, что с тобой всё хорошо! Пожалуйста, пусть с тобой всё будет хорошо, Твой Кун./\/\/\/\/\/\/\/\
Дорогой Баам! После обеда ко мне подошёл Уайт — с той своей сытой улыбкой, какая бывает у него после удачного обеда душами (твою же ж Башню, за столом как раз были пусты новые два или три места). Выглядел чересчур самодовольно, как, впрочем, всегда. А ещё сказал, что видел на «игре» кого-то очень похожего на тебя! С пуговицами вместо глаз! Этот демон ведь лжёт, да? Ты не мог пришить себе их, купиться на столь явную ловушку! Дьявол, он точно лжёт! Да? Да?! Если ты читаешь это, заклинаю тебя, дай знать! Любым способом, умоляю! Я скучаю по тебе, Агеро.***
Доски старой деревянной лестницы протяжно поскрипывали под несмелыми шагами. Лазурные глаза то и дело опускались на наручные часы, показывавшие 22:28. Руки нервно теребили, сминали тонкий кусок газетной бумаги, поверх надписей на которой было выведено корявым почерком: «Господин Кун! Зайдите на чердак сегодня в 22:30, после последней игры. И прихватите плед, там бывает довольно зябко!» Кстати плед Агеро так и не нашёл, так что решил довольствоваться тяжёлым покрывалом, которое стянул с кровати из комнаты девушки-парфюмера — ну не своё же волочить по пыльным лестницам, да и может та всё же решит переселиться (а выбор комнаты был доступен только тем, чьи глаза заменили пуговицы) подальше и не душить его каждый день новыми запахами. В груди слабо теплилась надежда на то, что наверху его будет ждать Баам — а кто же ещё в этом проклятом мире будет называть его вот так? О, экзисы, пожалуйста, пусть не будет очередной ловушкой. Он так устал, так устал. Чердак встретил Куна целой россыпью пуговиц, клёпок, лент, булавок и швейных иголок. На чуть покосившемся столе лежала гора ваты или какого-то поролона, а подоконник возле круглого окна занимали куклы, самые разные — маленькие, большие, мягкие и из дерева, пластмассы, реалистичные и не очень. Словно мастерская некоего кукольника. Забившись между стеной и коробками, находилась особенно большая, в человеческий рост, кукла. Точнее, фигура только казалась куклой из-за своих худощавых пропорций и странноватого костюма. Как же Агеро понял, что это — живое существо и, вероятно, тот самый кукольник? Всё просто — такой родной и долгожданный голос, наполненный горькой иронией, произнёс: — Господин Кун, давно не виделись… Из темноты угла на него, не мигая, глядели две янтарные пуговицы.