Глаза Смерти

— Сфинкс… — шумно выдыхает Рыжий прямо ему на ухо, обвивая руками плечи. Сфинкс молча утыкается носом в огненную макушку и прикрывает глаза. Рыжий не любит тишину. Обычно в присутствии Сфинкса тишина его не напрягает, но сегодня получается совсем иначе. — Не молчи, пожалуйста. — он отстраняется и заглядывает в глаза напротив через стекло зелёных очков. Глаза у Сфинкса и так зелёные, но сквозь эту призму они ещё ярче. Два зелёных омута, которые затянут и даже не спросят. — Ты знаешь, о чём я хотел бы сказать. Конечно, Крысиный вожак знает. Он медлит, оглядывается по сторонам, после чего в непривычной манере медленно снимает очки, вместо того, чтобы просто сдёрнуть их с переносицы. Сфинкс смотрит всё так же пристально, изучающе, будто видит Рыжего впервые. А тот впервые не выдерживает странного напряжения и опускает глаза. — Ты ведёшь себя, как венецианская девственница, не видевшая прежде мужчину без сюртука. — констатирует лысый подросток, при этом даже не улыбаясь своему сравнению. — Скорее, как обнажённый человек перед толпой. — И с каких пор я стал толпой? — Я вовсе не это имел в… — Я понял, о чём ты. — Прости. Рыжий выглядит подавленным. «Табаки боится часов, потому что они напоминают ему о его сущности. Мне, что же, стоит бояться собственных глаз?..» У него нехорошее предчувствие. Такое редко бывает, да и ощущение может быть обманчивым. Это не похоже на Рыжего. Непривычно видеть его без широкой улыбки, или хотя бы многозначительной ухмылки. Как оказалось, эта маска снимается вместе с очками. Непривычно видеть его молчаливым и, словно, раненным. В следующий момент Сфинкс подталкивает его граблей, направляя вдоль по коридору. Рыжий тут же спохватывается и надевает очки. — Предупреждать нужно! — Не подумал. Извини. Они следуют на чердак. Там Рыжий снова снимет очки ещё до того, как Сфинкс успеет попросить об этом. Он всегда просит. На чердаке сыро, а некоторые углы уже полностью поглощены паутиной. На стене вырезаны различные фигуры и предметы — это память о Волке. Только он любил не рисовать на поверхности, а врезать в неё намертво всё, что душа пожелает. Сфинкс вспоминает, как Рыжий предупредил его о смерти Волка, примерно за месяц до того, как это произошло. Предупредил о дне. И даже о времени. — Как это случится? — спросил тогда Сфинкс. — Я не знаю. — честно ответил Рыжий. И сказал правду. С того дня Сфинкс незаметно приглядывал за Волком, подозревая, что тот может ввязаться в драку, или что-то подобное, однако, учитывая довольно спокойные обстоятельства, позволил себе поверить, что Рыжий ошибся. Той ночью Сфинкс лишь дождался, когда Волк ляжет спать. Периодически он поглядывал на друга. Тот спал и выглядел абсолютно безмятежным. Нельзя было даже представить, что эта безмятежность была уже застывшей посмертной маской на лице подростка. И каждый такой случай заставлял Рыжего всё усерднее прятать Смерть за зелёными стёклами, как за колючей проволокой — так, словно это сможет усмирить его. — Сфинкс? Подросток незримо вздрагивает и переводит взгляд на Крысиного вожака. — Можно поинтересоваться, где ты сейчас? Тот неуверенно кивает. — Здесь, с тобой. — Не со мной, а с ним. Ты так ярко вспомнил о нём, что показалось, будто он сейчас и вправду появится здесь. Сфинкс снова перевёл взгляд на один из рисунков, а потом на Рыжего. Рыжий тоже украдкой смотрит на рисунок, но сам же это и пресекает. — Ты не виноват. — вырывается у Сфинкса прежде, чем он успевает подумать. — Я же просил… Сфинкс кивает. — Иди ко мне. — Другое дело! — Рыжий с удовольствием устраивается в родных объятиях и прикрывает ненавистные глаза, запирая их под веками. Ну почему он способен видеть даже так? Под плотные веки пробираются часы, насмехаясь тиканьем и воровато дёргают стрелками, которые резко замирают на полночи. Крысиный вожак распахивает глаза и оборачивается, растерянно и с долей испуга глядя на Сфинкса. Он не знает, чьи это часы. Не знает, в какую именно полночь они остановятся. Но самое страшное не это: в зелёных глазах напротив отражается глянцевый циферблат, будто висящих на стене часов. И в следующее мгновение этот циферблат перечёркивает большая трещина. В голове звучат три удара. Он предпочёл бы умереть ещё в детстве, предпочёл бы оказаться настоящим «не жильцом», нежели дожить до этого момента. В огромных печальных глазах плещутся слёзы. Рыжий не может думать об этом, ему совсем не до того, ему плевать на мокрые щёки, плевать на капли солёной влаги, скатывающиеся по татуировке-розе, как утренняя роса. — Рыжий?.. — Сфинкс хватает его граблями за плечи. — Что?! Что стряслось?! Крысиный вожак не может справиться с комом в горле. Голос будто выключили. Сфинкс молча прижимает его к груди, но тот вырывается. Вскакивает и растерянно оглядывается, точно загнанный зверь, не знающий выхода из ловушки. — Рыжий, что стряслось?.. — голос Сфинкса звучит максимально мягко. Он прорывается сквозь свинцово-тяжёлый туман и заставляет всё внутри болезненно дрогнуть. — Я потеряю тебя. — хрипло отзывается Рыжий. — Потеряю через три дня в полночь. Сфинкс молчит пытаясь осознать услышанное, после чего нарушает повисшую тишину. — Полно тебе. Да что со мной случится?.. «Да что с ним случится?» — вспомнил Крысиный вожак реакцию Сфинкса на слова о грядущей смерти Волка. Сквозь слёзы стал прорываться смех, истерический и больной. — И в самом деле! Я же всегда ошибаюсь! И все, о ком я говорил такое… Все ещё живы, правда?!.. — смех смешивался с рыданиями, Рыжий почти не имел возможности сделать глоток воздуха. И Сфинкс не смог ответить ни слова. Конечно, Рыжий ни разу не ошибался, хоть и был бы рад. Именно поэтому он чувствовал свою вину: потому что знал раньше всех, но ничего не смог сделать. Но и никто бы не смог. — Я могу на эти три дня перебраться в твою спальню, если хочешь. Рыжий закивал, снова будучи не в силах говорить. Под вечер зелёные очки скрывали не просто печальные глаза, а красные и опухшие от слёз. Наспех предупредив Табаки, Сфинкс захватил зубную щётку и убежал в крысиную спальню. Бессонная ночь мучительно долго растягивалась, въедалась в пространство, рискуя никогда не смениться утром. Мысли и страх сплетались в самые страшные картины. — Я пойду с тобой! — заявил Рыжий, когда Шрам из стаи Змей позвал Сфинкса в Кофейник для коротких переговоров. Шрам был низкорослым и худощавым мальчишкой с коротким ёжиком тёмных волос, а бóльшая часть его тела была покрыта татуировками. — Во-первых, он мне ничего не сделает, в во-вторых, ещё не прошло три дня. — мягко напомнил Сфинкс, притягивая Крысиного вожака в объятия. — Я буду в порядке. Рыжий неуверенно кивнул. Но сдержаться от того, чтобы понаблюдать за этими «короткими переговорами» не смог. Обстановка действительно была спокойной: Сфинкс и Шрам пили кофе и выглядели вполне себе дружелюбно. Правда, ему было непонятно, какие переговоры могут быть между людьми, которые прежде практически не общались, но мало ли. В итоге Сфинкс утвердительно кивнул, встал из-за барной стойки и направился к выходу. — И в уборной меня теперь выслеживать станешь? — он мягко коснулся граблей плеча Рыжего. — Всё в порядке. Пойдём. *** Сердце Сфинкса остановилось спустя два дня, ровно в полночь. Причиной смерти оказался медленнодействующий яд, вызывающий в итоге паралич дыхательной системы. Шрам, который оказался тихим врагом и конкурентом Слепого, был гораздо хитрее Помпея: он решил уничтожить Хозяина Дома, отняв у него ближайшего друга и брата. *** Воспоминания прошлых дней навязчиво проносились перед глазами Рыжего: вот Сфинкс начинает задыхаться. Казалось, будто его лёгкие превращаются в раскалённые свинцовые слитки, а те мизерные глотки воздуха, которые он мог ещё сделать, становились колючими. Он судорожно сжимает ладонь Рыжего, кто-то бежит за Пауками. Потом они прибегают в спальню. Суматоха. Страх. Осознание неизбежности. Рыжий закрывает глаза, но веки оказываются бессильны. В который раз. Из спальни Крыс донёсся пронзительный крик, на который сбежались все высыпавшие в коридор крысята. По лицу их вожака из пустых глазниц хлестала кровь, а на полу валялась сломанная ложка.