Броня

Это была она. Караи. Он чувствовал ее как тяжесть, как перышко, как яростную пронзающую боль клинка в сердце и умиротворяющие объятия семьи, которые успокаивали его. Она была постоянной спутницей, вечным врагом и доверенным лицом. Когда он дремал в темные века, она нашла путь в его сны, как маленькая девочка из теплых воспоминаний о весенних и летних играх. Пока он спал, она нашла дорогу в его кошмары, как юная женщина, сумрачная и суровая на поле боя, стоящая перед ним, хоть она и была карликом в сравнении с ним, с его броней. Ее вес был как камень, как жернов на его шее, тянул его все ниже и ниже, в сумеречное измерение, и удерживал там. Это была она, Караи. Ему хотелось подбежать к ней, обнять, помочь. Ему хотелось закричать, предупредить ее. Когда каппа забрал ее, оно ощутило победу, угрожая троим оставшимся. Когда он нашел ее, за спиной странного маленького воина в доспехах, во рту больше не было вкуса пепла. Он хотел дотянуться до нее; его рука была когтем, острым и блестящим в темноте. Оно потянулось к ней, сосредоточенное, острое и злое. Красный удерживал его вдали от нее. Красный притянул ее к себе. Прикосновение руки Караи было подобно огню, оно прожигало броню насквозь, наэлектризовывая каждую часть болью, и каждая пылала сама по себе, сжигая его до глубины души. Прикосновение руки Караи было подобно солнцу, которого он не видел веками, и он никогда не хотел отпускать ее. Она казалась вечной после стольких лет в Сумеречном Царстве. Когда он стоя над ней, победивший, когда она умерла, существа, которых она защищала, бросились бежать от него. Он улыбнулся, резко и зло, и погнался за ними. Оно чувствовало верно. Преследовать то, защищая что, она умерла. Оно чувствовало себя вправе выследить то, что стало причиной ее смерти, уничтожить тех, кто не защитил ее. Тьма, оставшаяся в его сердце, легко объединилась с тьмой брони. Взять нового Хамато вместо Караи ничего не значило, новые Хамато — ничто, проигравшие и бегущие, слабые и нуждающиеся. Они не были Караи. Но пока они были. Это была Караи, или же ее дух, обитающий в одном из клана Хамато, а с нею и остальные. Его сердце не сжалось, он потянулся, и его когти были острыми и злыми, а улыбка была рычанием. Они кружили вокруг него, как мухи, и бились о его броню. И их прихлопнут, как мух, ничто не сможет пробить броню Шредера. Ничто. В конце его приветствовала Караи. Обнимать ее было чем-то большим, чем полусны о весне или лете, или воспоминания о его дочери, которых он не мог помнить. Легкость, доброта и мягкость, даже когда он обнимал ее крепко, как никогда. Это была Караи, и Саки и весь ушедший клан Хамато были вместе и едины.