Что с нами будет потом

— Больно… Это единственное, что Техно может выговорить, когда Фил накладывает очередной слой бинта поверх тяжело вздымающейся грудной клетки. Ситуация — полный сюр, лишенный всякого здравого смысла. Сорваться с уступа стоило Техно ребер, предплечья, а, по итогу, еще и испорченных нервов Фила. И это абсолютное кощунство — говорить о том, что ему «больно» — Фил предупреждал, а у Техно, видимо, то ли кровь стрельнула в другую вену, то ли просто звезды так сошлись… Во всяком случае, стоя на ногах на шатком камне, он испытал секундное удовольствие, увидев, с каким волнением на него смотрят. И стоило ему только открыть рот, чтобы произнести какую-нибудь очередную воодушевляющую ересь — уступ буквально рассыпался под болезненное шипение Техно и испуганные возгласы Филзы. Который на его фразу так ничего и не отвечает, продолжая набрасывать слой за слоем. И чувство вины в данной ситуации абсолютно логично. Он, больной ублюдок, только вставший с больничной койки и уставший от бесконечных причитаний одного из крылатых существ, вдруг возомнил себя не иначе, как царем горы; с ногой, которая по своему состоянию едва ли сейчас отличалась от того, во что превратились его ребра. То, что Фил его не добил в тот же момент, говорило если не о крепкой выдержке, то о надвигающейся буре так точно. Техно скривился от досады, отлично понимая, что своим выпендрежем доставил проблем в первую очередь Филу, а не себе. Филу, которой вдруг решил примерить на себя одежды лекаря, выхаживая старого друга, который по итогу повел себя, как последняя свинья. О чем он и сообщает сосредоточенному на перевязке мужчине, смотря на светлую макушку перед носом. — Фил, я… Ты прости, я не думал, что все так получится. — Да ты вообще не думал, как я посмотрю, — достаточно грубо отвечает тот, даже не поднимая на Техно взгляда. А зря, он бы очень хотел посмотреть, как этот придурок мучается от угрызений совести. — Соскучился по тому, как мешком на койке валялся? Возрадуйся, Техно, теперь я тебя к ней привяжу. — Было бы о чем так сильно переживать… — Я тебе сейчас зубы выбью, идиот, если ты не заткнешься и продолжишь меня отвлекать. Скажи это ему кто угодно, кроме Фила, и он бы ехидно ухмыльнулся, оскалился, чтобы выглядеть максимально вызывающе и довести наглеца до нервного тика, а там уж, по итогу, и до обещанных действий. Но Фил обладал каким-то особенным даром лишать его всякого дара речи. Не скалить зубы, а пристыженно отводить взгляд, ибо Фил — не все, Фил — не дурак, чтобы его провоцировать. Техно голой кожей, к которой мужчина изредка прикасался, дабы осмотреть и обработать порезы, ощущал, насколько тяжело тому дается каждое действие. И ведь как-то удерживает себя от того, чтобы вместо предплечья, не затянуть бинтами мерзкий рот Техно, фразы которого скорее раздражали, нежели успокаивали, и на самом деле на то были свои причины. Техно замолкает, ненадолго, конечно же, но все же замолкает, предоставляя мужчине драгоценные полчаса тишины. Ненадолго, потому что за это время Филза даже не успел толком остыть. Радует лишь то, что он полностью закончил и теперь действительно мог отправиться за пенькой, чтобы привязать это недоразумение природы к кровати на недели четыре, пока не восстановятся ребра. Что касается зелий: Фил скалился ничуть не хуже того же Техно, угрожающе расправляя крылья каждый раз. Они уже столкнулись однажды с неприятным эффектом во время заживления: тело среагировало иначе, желудок оказался наизнанку, а пелена перед глазами состояла из каши самых разных субстанций. Время было откровенно дерьмовое, сейчас — еще хуже, и потому Фил не собирался рисковать своим неназванным пациентом ни в коем разе. За этим ублюдком не станет запихнуть себе в глотку с двенадцать флаконов и ждать, когда все раны и кости заживут при помощи простейшей алхимии. Проблем хватало, и приобретать еще одну в лице посиневшего задыхающегося друга ему никак не хотелось. То есть абсолютно. Собираясь всё же уйти на поиски веревки (на всякий случай), его вдруг ловят в объятия. Робкие, потому что Техно больно обнимать, но вместо этого снимающие с плеч Фила с десяток переживаний. О сыне, о доме, о закончившихся бинтах и вселенской тревоге, что мешает даже глаза держать закрытыми дольше нескольких минут. О ночи, о том, что почти не осталось дров. О зове крови, который манит его друга на дно. Техно хлопает его по плечу ободряюще, словно это Фил свалился с уступа, а не он сам. И Фил поддается. С тяжелым вздохом, усталостью, но все же опирается на чужое плечо на пару долгих секунд, прикрывая глаза. — Мы скоро его найдем, и тебе больше не нужно будет терпеть мои выходки, Фил, обещаю. — Да что ты, — голос Фила хрипит, надламывается в какой-то момент, и тревога с усталостью сплетаются. Ему безумно хочется спать, и в то же время безумно страшно: страшно заснуть и на утро очутиться среди сотен трупов. Техно страшно за него. — Чтобы это произошло, мне придется отрастить себе новые крылья и нервные клетки, как минимум… — Я думаю, он и с этим справится. Ничтожные запросы, подумаешь, какие-то крылья. Мы ведь не знаем до конца, какая сила в нем заключена. — Такая, которая рассчитана на определенные действия, — Техно в ответ лишь кисло щурится, наконец откидываясь на мягкую холодную подушку спиной. Фил остается с потупленным взглядом на краю кровати, смотря на свои подрагивающие от волнения пальцы. Его ладони в мозолях, лишены былой мягкости и испещрены мелкими шрамами, на которые Блейду до сих пор больно смотреть. — Мы даже не знаем, не убьет ли тебя эта сила. — Не должна, — уклончиво отвечает он. Техно и прежде старался обходить эту тему стороной, не делать этого и сейчас — причин не было. Разве что, только собственное волнение, что каждый раз отзывалось холодным ураганом где-то внутри в ответ на подобные разговоры. — Нет причин думать, что она меня убьет. — Ну, не она — так горные склоны. — Фил… Фил смотрит на него своими голубыми глазами, уже не теми бескрайними небесными просторами, в которых Техно видел лишь стремление к свободе и покою — там бушующий океан, беспокойный шторм, бурю, в котором Блейд усилил собственными же действиями. Он вновь стыдливо отводит взгляд, морщится, предпочитая рассматривать скорее черное зимнее небо за окном, на котором мелькали блики от свечи. Он слышит очередной тяжелый вздох, хмурясь, прикрывает глаза, всем нутром чувствуя, как же Филу тяжело. — Куда тебе такие волосы? Техно удивленно моргает, в непонимании приподнимая бровь. — А что с ними не так? — он на всякий случай провел здоровой рукой по собственным патлам, что розовыми пятнами маячили по сторонам. Пряди спутанные, грязные, лишенные блеска и былого объёма из-за пропитавших их пота и грязи, однако и им не было времени беспокоиться о таких мелочах как внешний вид, тем более ему, с пробитой насквозь икрой. — Волосы, как волосы. — Ты похож на пугало. — Поэтому ты от меня не отлипаешь со своими лекарскими замашками? — это совершенно тупая шутка, но Филза смеется. Так просто и искренне, что Техно может только прикрыть глаза, наслаждаясь такой желанной минутой покоя. Мужчина замолкает буквально через мгновение, привычно поводя сложенными за спиной крыльями, он понимает это по шороху перьев и это обычное дело — Фил над чем-то размышляет. — Пойду поставлю чайник, посмотрим, что можно сделать с твоими патлами. — У нас не так много воды на такую ерунду, не забивай себе голову. Их можно просто обстричь, — он задумчиво берет кончик длинной пряди, представляя, как это будет выглядеть. — Мне короткие стрижки не идут, но отрезанные волосы можно будет пустить на зелья, потом они мне пригодятся. И когда Фил смеется во второй раз, он уже не понимает причины. Филза поясняет: — Бог Крови должен выглядеть соответствующе. Техно только выше приподнимает и без того задранную бровь. — По такой логике я должен себе лоб камнем пробить, чтоб кровью обмазаться. — Оставь это для меня. Нет, серьезно, пойду наберу воду в чайник. Я не стану отказывать себе в удовольствии повыдергивать тебе волосы за твои идиотские выходки. Техно смеется, сквозь боль и болезненный кашель, но этого достаточно, чтобы буря в голубых глазах окрасилась золотыми пятнами солнца.