Шизанутый

Тони Старк не любит Уэйда Уилсона по одной простой причине — он шизанутый. Шизанутый настолько, насколько возможно это представить, и насколько невозможно тоже. Шизанутый в самых медицинских смыслах, в самых космических масштабах. Шизанутый — главное и единственно правильное определение Уэйда Уилсона. И как же Тони его не выносит. Несмотря на это, остальные Мстители притерлись к наемнику в красном трико, что пытается ковыряться в ушах вилкой и пускает слюни на Человека-паука. Более того, даже сам Человек-паук, который давно должен был вызвать полицию из-за домогательств, спокойно переносит Уилсона. Питер вроде как дружит с ним. Дружит и смеется над его шутками. У Тони нет детей. Он все думал, планировал, но как-то не получалось. Слишком занят изобретениями и спасением мира. Слишком видная фигура, чтобы безопасно растить детей. Именно поэтому Тони выливает все нерастраченные родительские чувства на Питера. А Питер ценит его и уважает — идеальный ребенок (был бы еще послушным!). И когда Уилсон впервые заявляет: «Представляете, я вчера поимел Паучка», — Тони хочется его ударить. Тони помнит, что он сумасшедший, и Питер не стал бы с ним спать, но болтать такое при всей команде это попросту неприлично. Да, Тони сам плохо знаком с приличиями, он не выдержит ни один тест на вежливость от Стива, но где-то же должны быть границы. И у Уилсона их нет. На собрании, когда все рассказывают важные новости, он заявляет: — Секс с Человеком-пауком — лучшее, что со мной случалось. Когда все останавливают на нем недоумевающие, осуждающие или непроницаемые взгляды, Уилсон добавляет: — Что? Я думал, вам интересно, как у меня дела... Когда Уилсон забирает кофе из машинки, прихлебывает и с наслаждением вздыхает, он говорит: — Горяч, как Паучок в моей кроватке. Когда Наташа рассказывает об огромном монстре, устроившем нападение на Бродвее, Уилсон мечтательно комментирует: — Вы не представляете, что такое «огромный», если не сосали паучий член. В эту секунду Тони подскакивает со стула, сжимая кулаки, и только Стив умудряется успеть остановить его. — Не надо. Ты же знаешь, что он не в себе. Он не понимает, что несет. Но Тони уже достаточно терпел этот мусор, который давным-давно нужно отсюда вынести. — Привет, народ! — в зал входит Питер, бросает рюкзак на стол и уточняет: — Я что-нибудь пропустил? — Да, — тихо зловеще произносит Тони. — Твой не очень умный друг нам тут весь день рассказывает о том, как вы переспали. Глаза Питера удивленно распахиваются, и Тони понимает, что выбрал идеальный ход. Сейчас Питер Уилсону устроит. Сейчас его заткнут так, что он больше звука не произнесет на общих собраниях. Но Питер внезапно улыбается. Так странно и радостно. Он плюхается на стул рядом с Уилсоном и говорит: — Уэйд, я знаю, ты очень гордишься тем, что я тебе достался, но ты всем надоел. Тони ожидал всего, но не этого. И не того, что Питер ласково клюнет Уилсона в щеку с такой нежностью, будто кто-то другой рассказывал им все интимные подробности. — Но малыш, это самый лучший момент в моей жизни. Почему мне нельзя этим делиться? И Питер буквально сияет от его слов. — Так уж устроено общество. Но ты всегда можешь лишний раз рассказать мне о том, какой я потрясающий, — Питер хихикает, и они оба так чертовски смахивают на идеальную парочку, что до Тони внезапно доходит. — О боже. Они ведь оба — шизанутые. — Ты только сейчас заметил? — удивленно бросает Наташа. Тони моргает, переводит на нее взгляд, еще моргает. Конечно, никто в своем уме не стал бы спать с Уилсоном. Если Питер это сделал, он обречен. Если Питер это сделал, его уж точно не оскорбляет неуместное поведение Уилсона. — И где я совершил промах в его воспитании? — вздыхает Тони. — Ты его не воспитывал, — напоминает Ванда. — Вот это и промах… — печально качает головой Тони, пытаясь переосмыслить жизнь. Тони Старк не любит Уэйда Уилсона, потому что он — шизанутый. Но Тони Старк обожает Питера Паркера, который шизанутый тоже. Тони старательно обдумывает это противоречие и в итоге произносит только: — Уилсон, обидишь Паучка — тебе конец. — Интересно, как, — встревает Питер. — Он же неубиваемый. — Малыш, мы должны проверить, — соглашается Уилсон. — Как мы можем тебя обидеть? — Надо как-нибудь жестоко, чтобы тебя пытались за это убить. — Но достаточно мягко, чтобы мне потом перепал с тобой секс, да? — Хм, — Питер чешет подбородок. — Может, мы продолжим обсуждение дел? — не выдерживает Стив, и, черт возьми, Тони сейчас любит его больше всего на свете. Лишь бы эти двое заткнулись. Эти двое, конечно, не затыкаются. Все собрание они организовывают чуть ли не стендап. Именно за это все так ненавидят, когда они в зале вместе. Уилсон — спонсор пошлых комментариев. Питер — глупых. А вместе они катализатор хаоса и бардака. Когда Тони выходит из зала, у него болит голова. Нужно запереться в мастерской: хватит с него этих сумасбродных голубков. Хватит.