Пубертатный период

Иноджину не нравится традиция шиноби создавать разнополые команды из генинов. Это жутко неудобно. Например, он бы спокойно прожил свою скучную жизнь, так и не узнав о женских регулах. Не, ну, серьёзно. Зачем ему эти сведения в его будущей замечательной жизни шиноби, которую ему планировали родители? Как оказалось, очень даже нужны, если в вашей команде есть Чочо Акимичи. Её и в обычные-то дни сложно терпеть, но когда наступают те самые дни, то ухо приходится держать востро. И к собственному стыду Иноджин уже настолько навострился, что знает цикл сокомандницы лучше неё самой. Вначале он угадывал по её настроению, но однажды просто пошёл в магазин бакалеи и купил календарик, где теперь скрупулёзно отмечает дни цикла Чочо Акимичи. Предупреждён, значит, вооружён. Это одна сторона неудобства, к которой можно притерпеться, но есть и другая. Пубертатный возраст. Иноджин тяжко вздыхает, привлекая к себе внимание Араи, идущего рядом. Разрисованная маска заинтересованно поворачивается в его сторону. Однако песочник слишком воспитан, чтобы задавать вопросы, а Иноджин не настолько открыт, чтобы объяснять свои душевные муки. Про себя Иноджин отмечает то, как их команды поделились на разные компашки. Процессию замыкают молчаливые они с Араей; в середине идёт блондинка Йодо, из её наушников слышна музыка, а лицо не заметно за длинной чёлкой и глубоко натянутым капюшоном; ну а возглавляют естественно Шикадай, забросивший руки на затылок, Шинки с опущенной головой и Чочо, идущая с другого бока от Шинки и пытающаяся заглянуть в его лицо. Пубертатный период — личная боль Иноджина. Он снова вскидывает глаза на троицу, окидывает взглядом улыбающегося Шикадая, ссутулившуюся фигуру в косматой песочной накидке Шинки и Чочо, которая в этот момент кокетливо заправляет прядь волос за ухо, всё ещё надеясь привлечь внимание Шинки. Он подмечает и то, как Шикадай украдкой глядит на неё над головой Шинки, и то, как сам Шинки поворачивается, чтобы посмотреть на Шикадая, и Иноджину хочется засмеяться. Нет, это и правда очень смешно. Если он правильно сделал выводы, — а они напрашивается, — то у нас тут треугольник. Тупой со всех углов. Иноджин привык наблюдать со стороны и самостоятельно делать выводы об увиденном, но тут точно не стоит быть гением вроде Шикадая, чтобы сообразить, что к чему. Он давно подозревал, что Шикадай однажды втюрится в надоедливую и пустоголовую Чочо. Это было понятно с самого начала. Вот почему ему не нравится традиция делать разнополые команды. В определённом возрасте мальчишки влюбляются в девчонок, а девчонки в мальчишек. Если это пришло в голову Иноджину, то почему до этого не додумались старейшины деревни, ему непонятно. Все эти влюблённости доставляют кучу проблем. «Геморрой», как сказал бы Шикадай. И ладно бы, если бы эти влюблённости были взаимными. Иноджин готов терпеть розовые сопли от обоих своих сокомандников, но мы же тут о Чочо говорим. Блестящей и хорошенькой, но абсолютно пустой, как бумажный фонарик. Что в ней нашёл не глупый Шикадай? Уж лучше бы это была та же самая Йодо. Иноджин переводит глаза на её затянутый капюшоном затылок. Она умная, сильная, красивая. На маму его чем-то похожа. Он замечает краем глаза, что и маска Араи упёрлась взглядом в затылок Йодо. Теперь они вдвоём, как два идиота, смотрят на куноичи. Поэтому Иноджин снова переводит взгляд на Чочо, теперь накручивающую прядь волос на пухлый палец, стараясь перетянуть на себя внимание Шинки, который ещё сильнее ссутуливается и снова опускает голову. Шинки этот опять же. Идеальный объект для чьей-нибудь нелепой влюблённости. В данном случае влюблённости Чочо. На самом деле даже странно, что Чочо всё ещё не переключилась с него на какого-нибудь смазливого актёра. Необычная верность для неё. Только Шинки её влюблённость побоку. Раньше Иноджину казалось, что все эти чувства для того так же утомительны, как и для самого Иноджина, но теперь, когда он ловит его взгляд на Шикадае уже третий раз за последние несколько минут, то начинает соображать, что, возможно, Шинки просто уже влюблён в кого-то другого. Кого-то, кто идёт сбоку от него и широко улыбается, например. Есть во взгляде Шинки что-то необычное для его вечно незаинтересованного лица. Что-то почти благоговейное. Иноджин даже ускоряет шаг, чтобы рассмотреть получше. — Хорош пялиться на меня, извращенцы, — Йодо останавливается и поворачивается так внезапно, что Иноджин, мыслями находящийся не здесь, влетает в неё и едва не роняет её в дорожную пыль. Он успевает поймать её за локоть, а она вцепляется в ворот его куртки и почти повисает на нём. Капюшон слетает с её волос, а из уха выпрыгивает наушник. Музыка, играющая в нём, становится слышнее — это какие-то электронные рифы. Иноджин и сам едва не падает, но его сзади подхватывает Арая. Он же помогает Йодо принять вертикальное положение. — Вынь глаза из задницы, — шипит она, надевая капюшон обратно. — Вообще не видишь, куда идёшь? — Он просто смотрел на Шинки, — тихо произносит Арая, отпуская её руку только после того, когда она сердито дёргает её на себя. Иноджин поворачивается к Арае. Технически, это правда — он и в самом деле пялился на Шинки. Но в устах Араи это звучит так, как будто он Иноджин извращенец, который от делать нефиг разглядывает своих товарищей. Передние трое тоже останавливаются, чтобы взглянуть, в чём заминка. — Извращенец, — с отвращением произносит Йодо, сердито вкладывая наушник в ухо. — Ты уж определись: я извращенец, потому что пялюсь на тебя, или извращенец потому, что пялюсь на Шинки, — Иноджин не скрывает раздражённой насмешки в голосе. Он и в самом деле уязвлён и раздосадован. Обычно его наблюдения никому не заметны, а теперь после разоблачения он и сам начинает понимать, как выглядит со стороны. И это бесит. — Он не пялился на тебя, — снова встревает Арая. — А ты откуда знаешь, что я на неё не пялился? — Иноджин уже смеётся. Ситуация на редкость дурацкая. — Ты что, пялился на меня? — Он смотрит с улыбкой, как Арая вскидывает ладони в перчатках и пятится от него, смущённо пытаясь оправдаться. — Извращенцы, — Йодо качает головой, глядя на них. — Что у вас там? — спрашивает Шикадай. Иноджин смотрит на него и тоже качает головой, улыбаясь. — Ничего. Просто извращаемся понемногу, — смеётся он под недоумённые взгляды сопартийцев. — Я не с ними, — вставляет Йодо и демонстративно отходит к Шикадаю. Солнце отражается от блестящей заклёпки на рюкзаке девушки и слепит глаза Иноджину. Он жмурится и глядит в безоблачное небо. — Тебе не кажется, что Йодо, — вдруг тихо начинает Арая, когда они продолжают свой путь. Обычно тот молчалив, поэтому Иноджину интересно, что тот хочет сказать, и наклоняется к нему, ловя себя на мысли, что сейчас они с песочником, как два сплетника. — Я не уверен, но по-моему, — Арая вдруг вскидывает подбородок, указывая на четвёрку, идущую впереди. Иноджин тоже переводит взгляд на них и замечает, как Йодо поглядывает на Шикадая снизу-вверх из-под чёлки. — Ты не думаешь, что… Иноджин вдруг громко смеётся, заставив Араю дёрнуться от него в сторону, а впереди идущих с любопытством оглянуться на них. Пубертатный период — особая боль для Иноджина Яманака. Он смотрит на Йодо, поглядывающую на Шикадая, который бросает взгляды украдкой на Чочо, пытающуюся разговорить молчаливого Шинки. Шинки, вскидывающего глаза на Шикадая. — Мне тоже так кажется, — отвечает Иноджин после затянувшейся паузы.