It was a bad idea

Это была плохая идея.

Алкоголь поглотил разум, делая мозг желеобразной массой пустых мыслей. Затуманенные серые, словно стеклянные глаза смотрели на чужую фигуру. На его светлую кожу, блондинистые волосы, которые, он уверен, пахли ромашками, на задницу, так красиво выглядящая под синими джинсами. Волосы немного качнулись, когда голова повернулась посмотреть на девушку. Её рыжие волосы уже мозолили глаза, а писклявый голос было слышно даже не смотря на Blackbear — hot girl summer, играющую на весь клуб. Кровавая Мэри — классика таких заведений медленно двигалась в стакане, пока рука пододвигала напиток ко рту. Сладкие розовые губы открылись, дабы открыть проход для жгучего алкоголя. В глазах рябили все цвета радуги, когда, казалось, черноволосый прожигал дыру этой парочке. Пусть ещё засосутся, все равно рядом стоят. Тёмные брови нахмурились своим мыслям. Хотя какие мысли? Они давно превратились в кашу, жидкую и невкусную. — Нельзя выключить этот скитлс ебаный? — с недовольством воскликнул юный алкоголик, поставив кружку на стол, что та чуть не разбилась. Если бы его не окружало одиночество, то на парня давно бы пожаловались за крик. Чья-то рука приземлилась на чужое плечо, прижимая к себе. Стеклянные глаза посмотрели на человека, не знающего понятия «личные границы». Ворон бы преподал ему урок, если бы это не был Джордж. Последний взял недопитую Кровавую Мэри, закидывая себе в рот. — Саааап, че такой злой? Весело же, — заплетающийся язык показывал степень опьянения. Синие глаза, ставшие еще глубже из-за алкоголя в крови, словно море, проследили за взглядом туманных глаз, наблюдая веселую картину. — Ууу, поняяятно, — он растягивал слова, даже не стараясь делать их более понятными. Джордж выпрямил спину и сделал умное лицо, словно он выдаст супер идею: — Я бы не прожигал дырку, — он начал шептать в ухо слушателя, что тот вздрогнул. Удовлетворившись реакций, голубоглазый продолжил, — а пошел брать своё. Серый взгляд обратно вернулся в чужие глаза, что словно заставляли того тонуть, погружая ко дну. Его темные ресницы прикрывали нотки озорства и веселья на чужом лице. Затуманенные алкоголем глаза Джорджа медленно метнулись к таким медовым губам лучшего друга. Приятный розовый оттенок опьянял лучше текилы, а ещё не высохшая Кровавая Мэри заставила сделать глоток. Чужие серые, будто мокрый асфальт глаза, все еще наблюдали за старшим, медленно открывая и опять закрывая рот. Джорджу нравилось это. Чертовски нравилось вызывать смятение техасца, притягивать, заставлять его думать лишь о нём. Глаза наполнились чем-то ещё, помимо алкоголя, что-то похожее на возбуждение, делая их темно-синими, почти чёрными. Губы слегка раскрылись, готовясь что-то сказать, ещё сильнее притягивая чужое внимание. — И знаешь, — его лицо приблизилось, что тот мог чувствовать спокойное дыхание на губах, — я это и сделаю. Страстный, такой приторный поцелуй вытеснял мысли о Дриме из головы Сапнапа, заполняясь Джорджем. Одурманивающий алкоголь, который остался на губах, передался в этот «беспорядок», добавляя искры. Британец поглощал младшего, вызывая суматоху в сиропообразном мозгу. И черт, это завораживало. Как он и думал, у черноволосого такие сладкие губы. Чужой рот приоткрылся, впуская язык Джорджа, что словно змея, проникла туда, изучая и помечая каждое место. Если этот запретный плод достался ему, так почему бы не воспользоваться этим? Он полностью заберет все себе, не оставив ничего. K. Flay — High Enough лишь уничтожало органы, оставляя лишь страсть, что словно огонь распространялось по всему телу. Когда чужой робкий язык коснулся языка старшего, к пожару внутри присоединились чертовы бабочки. Такие голубые, такие влюбленные… Они бешено летали внутри, погибая от возбуждения. Сейчас существовали лишь эти двое, алкоголь и блядские огни, что кружили вокруг парней. Прямо сейчас двое лучших друзей боролись за превосходство в этом поцелуе, не желая отдавать контроль. Даже тут это было состязание, но, будем честны, именно это делало их динамику столь завораживающей. Они, наконец, отстранились друг от друга, пытаясь отдышаться. Возбужденные глаза не могли оторваться от чужих таких же безумных, медленно проклиная себя. Они оба знали, что это ошибка. Что все это — ошибка, о которой они пожалеют потом. Именно сейчас нужно остановиться, покончить с этим и забыть. Как страшный сон. Они лишь жалкая рыба, которая ведётся на наживку, убивая себя. Нужно отплыть, остаться в безопасности, забыть. Они оба это понимают. Но тонкая шея выглядит такой вкусной, такой девственной, как белый холст, который хочется заполнить черным, окутать мраком. И он срывается, кусая сладкую кожу, сминая под губами, слыша протяжный стон. Это вызывает лишь сладкую улыбку и желание продолжать слушать тихие медовые звуки младшего. Сапнап не мог сдержаться. Джордж — яд, который проникал в его молодой мозг. Такой восхитительный, такой прекрасный. С каждым поцелуем британца он умирал внутри, но это так притягивает. Возбуждение мурашками проходило по коже, останавливаясь на том месте, где собственная шея соприкасалась с чужими губами. Волосы Джорджа пахли молочным шоколадом и нотками кислой вишни. Это действует на него сильнее любого алкогольного напитка. Дрожащие руки отодвинули старшего, наблюдая за его возбужденными глазами. Едкое тепло разлилось в сердце Сапнапа, давая трещину. Казалось, его живот превратился в заповедник для бабочек. Ему понравилось. Схватив тонкое запястье, тот стремительно повёл старшего в туалет, проходя мимо блондина, что заметил двух друзей. Проводя их взглядом до туалета, тот долго ещё молчал, позабыв о рыжей девице, что не отлипала от него, казалось, вечность. Встряхнув головой, тот посмотрел на «липучку», окончательно переставая слушать её трепет. Как только парни зашли в туалет, ворон прижал Джорджа к стене, целуя. Глаза заполняло лишь ярко-красное освещение и тело лучшего друга. Музыка приглушенно доносилась из главного зала клуба, уже не мешая услышать сладкие стоны друг друга. В этот раз британец одержал победу в контроле, взяв на себя инициативу. Схватившись за острые плечи, уже Сапнап оказался около стенки, чуть выдыхая в чужие губы, когда голова стукнулась об холодную плитку. Это затягивало. Они, словно наркоманы, хватались друг за друга, как будто без чужих губ механизм рушился. Бархатный, низкий голос старшего заполнил голову Сапнапа. Кажется, он скоро привыкнет к этому, вызывая зависимость хуже сигарет. Но сероглазый с радостью подчиниться этому. — Я заставлю тебя забыть об Дриме. Лёгкий укус за ухо вызвал смущение, покрывающего его уже красное лицо от алкоголя. Мелкая дрожь и алый след от засоса прекрасно дополняли молочную шею Джорджа, словно дорогое ожерелье, но лучше и опьяняюще. — А Я заставлю тебя забыть обо всем, — он тихо улыбнулся, передразнивая и втягивая в новый поцелуй, выбивая все ненужные слова, что висели на языке, словно мозоль. Легкая дрожь прошлась по кожам обоих, пока руки изучали чужие сладкие тела, отдаваясь моменту. Они оба знали, что это ошибка. Что они — ошибка Вселенной. Это не должно было случиться, они не должны были оказаться тут, прижимаясь друг к другу. Нужно было убежать, отпустить это блядское чувство и забыть. Притвориться, что этого не было, что это был сон. Но знаете что? Прямо сейчас они послали Вселенную нахуй, отдаваясь чувствам. Каждый из них знал, что это плохая идея. Но ведь плохие идеи — самые лучшие, так ведь?