Slime

      - А ты тут откуда? - Занесенная нога едва не опустилась на маленький прозрачный комок на земле. Еще немного левее - и от слайма осталась бы только мокрая лужа. Впрочем, он бы все равно собрался обратно, не страшно. А вот палящее солнце было куда как страшнее. Антропофаг нагнулся и схватил существо, но то ловко выскользнуло сквозь пальцы и откатилось в сторону. - Да стой ты, я просто посмотреть хочу.       На его жизни слаймы были редкими созданиями - отыскать их можно было лишь в достаточно влажных и темных пещерах да подземных озерах, куда те набивались, прячась от жары. Исключение составляли разве что те из них, кто был склонен к огненной стихие. Но найденный малыш точно к ней не принадлежал, судя по едва заметному синему оттенку. Явно водяное создание, которое быстро умрет на прогревшейся земле. Кое-как подняв извивающееся существо, людоед присмотрелся. Так и есть, на поверхности уже образовалась тонкая подсохшая корочка от солнца, все равно, что ожог на коже.       - Да не дергайся ты! - Злой рык усмирил испуганную слизь, и та прекратила попытки упасть обратно на землю, сжавшись в сферу на ладони. Даже плавающие в толще тела подобия органов и глаз ушли глубоко внутрь, как усики улитки. Антропофаг извернулся и вытащил из заплечного мешка флягу с водой. Ближайшие источники, конечно, далеко, но он успеет до них добраться. А этому нужнее. Остатки воды вылились на вмиг ожившего слайма, который начал активно их впитывать, смачивая верхний слой слизи.       Прозрачные бока существа свесились с ладони, и он задрожал, отправляя воду в остальное тело. Интересное зрелище - мужчине такое приходилось только слышать, но не видеть. Несмотря на чрезвычайно простое строение, лишенное даже малейшего намека на систему, сильный магический запас позволял слаймам отлично манипулировать всем, что в них попадало. Подобия глаз, больше напоминающие растекающиеся кляксы с пучками чего-то, вроде нервов, уставились на увлеченную видом морду.       - Что? Мне уже и посмотреть нельзя? - Не то, чтобы слаймы были способны на особо тонкие эмоции вроде стыда, но поговорить отчаянно тянуло - за последние два месяца антропофаг перебивался разве что животными, а следов других магических существ на несколько сотен километров не было обнаружено. Попадись ему человек, даже с ним бы поболтал, хоть и некрасиво давать еде надежду. В какие-то моменты хищнику даже казалось, что он начинает забывать некоторые слова от долгого молчания. Не хотелось уподобляться совсем уж озверевшим сородичам.       Но слизь не ответила. Лишь глаза мигнули какими-то плотными пленками, и существо потянулось спрыгнуть на землю.       - Э, нет, стоп. - Когтистая ладонь закрыла проход, оставив лишь крошечную щелку, в которую уперся большой багровый глаз. - Ты так изжаришься, ты в курсе? Мне даже через ботинки стоять жарко, а ты вообще в пар превратишься. Зря я воду тратил, что ли?       Тварюшка несогласно заерзала, но, осознав, что так просто её не отпустят, угомонилась. Вряд ли она понимала абсолютно всё, что мужчина говорил, но какие-то общие фразы и интонации слаймы были способны различать. Вот и сейчас, на слова людоеда слизь ответила прыжком, но лишь вмялась в ладони и осела. - Надо отнести тебя домой. Если это не очень далеко. Хотя какая мне разница.       Тот пожал плечами, на которых мертвым грузом висел мешок. И правда, двигаться вперед все равно надо, ему и так казалось, что прошлая погоня не отстала навсегда. Передышка помогла, но оставаться в голом поле было небезопасно. Найти хотя бы лес на ближайшем склоне или перебраться через белеющие в паре дней пути горы - и можно останавливаться. Но пока что кроме редких рощ и степи вокруг было пусто. Да и желудок непрозрачно намекал, что нуждается в дичи покрупнее.       Отвинтив крышку у фляги, антропофаг слил в нее булькнувшую слизь и крепко завинтил. Так целее будет, чем на солнцепеке. А уже у гор можно будет выпустить.       Оживился слайм к третьему дню пути - людоед неверно оценил расстояние и шагать по доходящей до пояса траве пришлось долго. Благо, один раз ему попался маленький источник у корней карликовой березы, где он смог наполнить все фляги и ноющий желудок, в котором теперь плескалась вода.       Так мужчина и заснул в тот вечер - голодный и с легким раздражением внутри. Если бы не параноидальный страх, что его догонят, он бы давно сделал нормальный привал, наловил море живности и решил проблему с едой еще на пару недель. А там и силы лезть через хребет хватило бы - сейчас он не чувствовал уверенности в этой затее. Но здесь, у подножия, его легко могли зажать в тиски, и тогда - плакала одна буйная головушка горючими слезами. Повернувшись на бок, антропофаг закрыл уши руками, чтобы не слышать назойливо поющих насекомых и словно назло начавшего звенеть флягой слайма.       - Чтоб ты... Провалился. - Несмотря на зажатые уши, звук бряцанья металла прекрасно разносился по степи. А заодно и по его черепной коробке... Сдержав желание встать и пнуть сумку, людоед медленно перевернулся и подтянул к себе мешок. Слабо мерцающий слайм вывалился из фляжки на траву под злобный молчаливый взгляд, но вместо того, чтобы улепётывать со всех ложноножек, запрыгнул хищнику на грудь. Два взгляда пересеклись. Но в гляделки безмозглой твари антропофаг явно проигрывал. От закрывшего лицо руками существа донесся тихий вой.       - Да что тебе надо от меня? - Приподнявшись с кучи травы, служащей подобием постели, людоед скинул с себя склизкий комок. Слайм откатился по земле, но его это, кажется, совсем не смутило. Попрыгав несколько раз, существо совершило еще один прыжок на повернувшегося было обратно спать мужчину. Ударилось об плечо, свалилось снова и продолжило шлепать над ухом.       Первым порывом было вскочить и расплющить надоедливое создание метким пинком, но позволить себе такого хищник не мог. Он, конечно, чудовище, но не зверь, и неразумную слизь было жалко. Перекатившись на бок, людоед сполз с уютного подобия постели из кучи сухой травы, что прогрелась за день и теперь отдавала своё тепло, и поднялся. Сон исчез напрочь, и ждать его возвращения в эту ночь было бесполезно - несмотря на усталость, спал он чутко. Хищные инстинкты, будь они неладны.       И они подсказали ему еще кое-что. Будь людоед животным, его уши дернулись бы от этого звука. Где-то вдалеке, пока что вдалеке, было слышно характерное потрескивание. Дым от горящего сухостоя можно учуять издали, но ветер сейчас дул прямо в сторону пожара, унося запах с собой и не давая огню разгореться с новой силой. Широкие в темноте зрачки антропофага сжались в узкие точки, и он спешно подхватил мешок. Под ногами прыгнула слизь. Мужчина попытался было ее схватить, но слайм ускользнул из рук и с неожиданной скоростью покатился вперед, оставляя за собой полоску травы.       Выбора особенно и не было - уж кому, как не водному элементалю, довериться в такой ситуации, и мужчина поспешил за ним, продираясь через репей. В голове крутилось множество мыслей, но все они меркли перед древним, как сама жизнь, страхом огня. Здесь трава ему по пояс, просто так не отделаться. А за огнем следует что похуже... Нет, конечно, понятно, что здесь его нашли бы, но до последнего в мужчине была надежда, что он сумеет отдохнуть от погони, что у него будет в запасе неделя или чуть меньше. Конечно, на том свете отдохнешь. Еще бы святая братия так легко выпустила темную тварь из своих цепких лап.       Слайм резко свернул в сторону, и людоед едва не запнулся об него. Гудевшие после целого дня работы ноги толком не слушались. Но кроме них гудело кое-что ещё - звук пожара постепенно приближался, заставляя поднажать. Спасительные горы были слишком далеко, но остановка была равна самоубийству. По крайней мере волну огня он сможет переждать на попадающихся по пути небольших грядах, а через пару часов, как закончит тлеть оставшееся - по пепелищу и вперед. Антропофаг отодвинул в сторону лист лопуха, что вымахал чуть ли не в его рост размером.       И что есть силы отскочил назад с остекленевшими от страха глазами. Из-под ног скатилось несколько камешков. Растительность уходила далеко вниз по крутому склону, в довольно широкую расщелину. Недлинную - ее края были видны вдалеке, но слишком глубокую, чтобы так просто танцевать на ее краю, заросшем огромными кустами мусора. Повезло, однако. Еще пару шагов - и катиться ему вниз по камням. Людоед оглянулся - на дальнем краю небо окрасилось в оранжевый, говоря, что стоит поторапливаться. Обойти расщелину он может и не успеть, а вот спрятаться внизу было неплохой идеей. От инквизиции это не спасет, натасканные маги жизненный фон видят за километр. А вот от ожогов очень даже.       Слайм полез за ним, бодро прыгая с уступа на уступ, словно всегда здесь жил. А, может, так и есть, не зря он вывел сюда своего спасителя. Мужчина поморщился, когда руку ободрало мелкой каменной крошкой. Булыжник осыпался, стоило лишь притронуться, и оставлял на руках забивающиеся пылью порезы. Еще и голова опасно кружилась, то ли от высоты, то ли от голода, то ли от недосыпа. Из-за этого он и промахнулся. Ботинок заскользил по покрытому чем-то липким уступу, и антропофаг не успел даже вскрикнуть, как земля ушла из-под ног. Дыхание перехватило, и мужчина было приготовился к болезненному, а возможно и смертельному столкновению, как приземлился на нечто удивительно мягкое.       Перекатившись на землю, антропофаг в первую очередь глубоко вздохнул и закашлялся. От выступивших на глазах слезах зрение расплывалось, но мужчина понял, почему слайм сюда так стремился. Под уступом вместо сплошной стены оказалась немаленьких размеров щель, за которой открывался вид на тянущуюся в темноту пещеру. Полную слизи. То там, то здесь были разбросаны медленно двигающиеся слаймы, бывшие куда как больше того, что вкатился вслед за людоедом. Большая часть - водные и растительные, что неудивительно, глядя на влажные стены, покрытые морем лишайника, но и пара штук земляных была видна - видимо, разлом здесь шел глубоко вниз.       От такого зрелища невольно затряслись поджилки. Захоти они - и будь он хоть людоед, хоть дракон, живым ему не уйти. Но, судя по медленно окружившим его слаймам, смерть мужчине не грозила. Существа лишь мерзко чмокали, вращая глазами в толще своего тела, и норовили подобраться поближе, чтобы лучше рассмотреть внезапного гостя. От созерцания собравшихся слаймов антропофага оторвал уже ему знакомый - элементаль ткнулся в ногу и покатился, то и дело останавливась, чтобы проверить, идет ли за ним людоед.       Такая идея, несмотря на ноющую спину и туман в голове, казалась людоеду неплохой. Судя по всему, коллективный разум слизи убережет его от нападения, а сами по себе слаймы еще и отлично перекроют любые его следы от магов среди охотников. Попробуй увидь жизненные потоки, когда их здесь несколько сотен. Кстати сказать, чем дальше в полумраке, разбавленном легким свечением слаймов, антропофаг шёл, тем меньше становились слаймы. В многочисленных тоннелях и обвалах в стенах их набивалось множество, словно пчёл в улей.       Его слайм остановился, принявшись крутиться на месте возле целого скопища ему подобных, прыгающих рядом с куда более крупным травяным сородичем. Рядом с которым антропофаг и присел, помня, что природники менее холодные, чем водные элементали. Простудить спину на ледяном полу, где кое-где блестели лужи воды, не хотелось. В мельтешении существ своего знакомого он потерял, но, стоило ему сесть - вся братия потянулась к нему и принялась нарезать радостные круги, изучая новое существо.       - Хороший, хороший... - Людоед протянул руку и, поморщившись, приласкал ближайший слайм, что счел это достаточным разрешением и запрыгнул на колени. Но погладить его не дало глухое урчание, донесшееся из желудка людоеда и спугнувшее сжавшуюся в комок слизь. Хищник покраснел и приложил руку к несмолкающему брюху. А вот это было уже нехорошо. Вряд ли после пожара в степи останется хоть что-то живое, а ловить в горных снегах нечего. Да и неизвестно, сколько здесь нужно задержаться, чтобы инквизиторы прошли мимо... Печальные размышления прервал запрыгнувший на мужчину наглый слайм.       Антропофаг поморщился от хлюпающего звука, с которым тот прыгнул в руки, на лету разделяясь на две половинки. Один из получившихся слаймов упал в ладони, обволакивая их своим желейным тельцем, а второй приземлился на землю и принялся скакать вокруг, словно чего-то ожидая. От чавкающих звуков, с которыми прыгали вокруг слизни, было немного противно, да и влажная вязкая субстанция в руках походила скорее на сопли.       - Я не понимаю, что ты хочешь мне сказать, прости. - Еще и слайм попался особенно жидкий - из круглого тельца во все стороны торчали мягкие щупальца, которыми он сейчас пытался что-то объяснить. Но, либо язык тела у их видов сильно отличался, либо это людоед не мог справиться с простейшей умственной деятельностью от дикой тяжести в голове после бессонницы - понимания не происходило. Вздохнув, мужчина попытался ссадить отпочковавшегося слайма с рук. Ласки хочется всем, но он не мастак ее дарить. Но следующего действия со стороны водного элементаля не учел. Впрочем, догадаться о таком было сложно.       Слизь спружинила, сжалась в комок и резко прыгнула вверх, аккурат ложноножками на лицо. Антропофаг не успел даже осознать, что произошло, не то, что скинуть с себя липкую тварь, как та нырнула в приоткрытую пасть и провалилась в горло, махнув щупальцами, как рыба в воде. Мужчина лишь мазнул по ним, пытаясь вытащить слайма, но тот надавил на корень языка, вызывая приступ тошноты. И заставил антропофага рефлекторно сглотнуть.       - Твою... - Руки невольно вцепились в живот, где холодом ощутился съеденный слайм. Вот и все, сейчас придет конец им обоим. Слайма ему не вытащить, потому что голодный организм будет всеми силами удерживать свою добычу. А его сородичи так просто это не оставят. Людоед замер, готовясь к тому, что сидящий рядом огромный слайм сейчас собьет его с ног и примется жрать заживо, но... Тот лишь слабо завибрировал, издавая тихий гул. Словно сидящий под боком кот, довольный ситуацией.       Более того, окружившая его братия не только не испугалась, но и с удвоенной силой полезла прямо в руки. Казалось, что у слизи напрочь отключился инстинкт самосохранения. Интерес? Глупость? Антропофаг отодвинулся, все так же прижимая руку к животу, где шевелилась еще живая слизь. Если слаймы поймут, что их часть погибла, вызовет ли это у них защитную реакцию? За этими мыслями хищник не услышал громкое рычание начавшего разгоняться желудка. Попавшая внутрь еда была слишком мала, чтобы вызвать чувство сытости, и организм, дорвавшись до пищи, требовал своё. Людоед невольно сглотнул. Если они ничего не поняли или, почему-то, так и задумывали, он может воспользоваться этой ситуацией? Беспокойство вызывали не мелкие, а взрослые слаймы, коих было море на поверхности пещерного комплекса. Будет ли их реакция такой же спокойной, или общий разум даст сбой? На колени вкатился новый слайм, протянув щупальца вверх, прямо к клыкастой пасти. И антропофаг открыл её. Будь, что будет. Громкий звук сглатывания срезонировал от стен, усиливаясь в несколько раз.       Позволив слайму самому скользнуть сквозь открытые губы в горло, антропофаг издал тихий стон. Выступающее вперед до того, что за краем не было видно остальной пещеры, брюхо задрожало от вторжения новой добычи. Где-то наверху, за пределом видимости, нещадно ныл выпирающий от давления пупок. Дотянуться бы до него, чтобы помассировать нежную плоть, но людоед не мог охватить руками даже половину живота. Он и забыл за все это время голодовки, что его чрево способно настолько растягиваться. В лучшие времена он мог осилить троих средних людей разом, пусть и оставаясь на большее время переваривания прикованным к земле от тяжести.       Но здесь все было не так. Вместо отягощающего веса мяса и костей, брюхо то и дело дрожало от двигающихся внутри слаймов, словно само им было и не имело внутри такое количество пищи. Антропофаг даже мог бы встать, если бы постарался, но зачем. Под шею и плечи ему давно нырнул тот большой, словно пуховая подушка, слайм, принявшийся об него греться. Судя по зеленому оттенку, в нем было что-то растительное, и грелся он не просто так. Хотя, в этой ситуации куда более мудрым решением было бы погреться о живот людоеда, так тот раскалился, словно печка, чтобы переварить такое количество пищи.       Пухлые губы раздвинула удушающе-тяжелая капля слизи. То ли она решила не делиться, то ли была и до этого так огромна, но ей потребовалось немало времени, чтобы втиснуть большую часть себя в наполненный желудок. Не будь антропофаг обездвижен от ощущений, он бы давно катался по земле, пытаясь избавиться от распирающего давления внутри. Но при этом голову ни на секунду не посетила мысль попросту срыгнуть часть проглоченного, как он делал раньше. Зачем?       Подобный опыт приходился на не самые лучшие моменты в жизни. Он еще помнил, как драло внутренности и обожженное горло, когда пришлось выворачивать желудок, чтобы удирать быстрее. Травматичные события, в отличие от этих. Еще какое-то количество разумных соплей он точно выдержит. Да и слаймы, вроде бы, не горели желанием сделать ему больно, судя по их довольно слабому движению внутри. Будь они в панике, или будь это защитным механизмом для убийства незваного гостя, ему было бы куда как менее приятно. Да и в конце концов, он как раз званый.       Ерзнув на хлюпнувшем природнике, антропофаг с шипением приподнялся - легкие слаймы или нет, а на органы начинало давить прилично. Полностью горизонтального положения сейчас точно следовало избегать. Брюхо глухо заурчало, шлепнувшись на колени и свесившись краем за них. И это с учетом торчащих ребер и ключиц. Людоед протянул руку к другому слайму, подкатившемуся поближе. Этот был меньше, видимо, коллективный разум подсказал им, что место в желудке хищника идет на убыль. После такого он наверняка наберет все, что потерял, а может и немного больше.       Облизнув губы, людоед поднял шевелящегося слайма над головой. Тот было начал растягиваться, чтобы повторить маневры предыдущих. Но спустя секунду полетел прямо в чернеющее горло. Когда-то у мужчины был опыт поедания еще более мелких существ. Жаль, что слаймы не издавали звуков ужаса, когда отправлялись в полет вниз по пищеводу, это польстило бы самолюбию. Зато его приглушенное мычание было слышно просто отлично. Он почти чувствовал тот скрип, с которым растягиваются мышцы и кожа на животе, чтобы принять в себя еще. Если бы антропофаг мог видеть чуть дальше, чем закрывало ему вид брюхо, то понял бы причину этого ощущения - яркие, розоватые растяжки, начинающиеся от центра живота и заканчивающиеся на боках.       Пожалуй, еще один, и хватит. Больше в него при всем желании не лезло, да и разум начинал ощутимо плыть - признак того, что скоро антропофаг отключится от сытости, чтобы организм мог спокойно переварить съеденное. Шумно выдохнув, мужчина поднял к лицу последнего слайма, внутри которого остались ошметки недопереваренной зелени. Слизь чавкнула на зубах, и финальный глоток завершил это необычное пиршество. Откинувшемуся на массивного слайма людоеду уже не было дела до зудящего от натяжения чрева, ноющих органов, сдавленных гипертрофированным желудком - глаза сами собой закрылись, отправляя обладателя в глубокий сон.