***
На следующий день поехали подавать заявление. К вящему удивлению Дины, все прошло очень быстро. — Диночка, тебе скоро на работу выходить. Осторожно, тут скользко, — Артур бережно поддержал ее под руку на лестнице. — Не волнуйся, никто ничего про отравление спрашивать не будет. А потом, когда поженимся, можешь не работать, — он поправил очки, улыбнулся. — Ты же будешь мужнина жена. Действительно, на работе спокойно, даже с участие отнеслись к ее возвращению. Сочувственно кивали головами, негодуя в адрес недобросовестных кондитерских. Дина спокойно выполняла свои обязанности, попутно занимаясь подготовкой к свадьбе. Собственно, вся подготовка заключалась в пошиве свадебного платья. Ателье выбрал Артур. Даже не выбрал, а просто отвез невесту в мастерскую и, вручив ее в руки улыбчивой портнихи, попросил сшить самое-самое свадебное платье. После Дина ездила одна. Вместе со швеей они рассматривали импортные журналы, обсуждали фасоны, рисовали эскизы. О деньгах и ткани Артур велел не думать. Сошлись на модели с высокой талией и широкой юбкой. Плечи и рукава решили сделать из кружева или, на худой конец, фатина. Когда Дина робко сказала Артуру о том, из какой ткани планируют шить платье, мужчина лишь кивнул. Через пару дней перед девушкой лег перевязанный веревкой сверток. Внутри оказался большой отрез кипенно-белого атласа, несколько метров тончайшего, с изящным рисунком гипюра и аккуратно сложенный квадрат фатина. Закипела работа, и уже к началу февраля наряд был готов. Дина стояла перед большим зеркалом: бледная кожа, белоснежная, в синеву, ткань холодно переливается под светом ламп, кружевной узор изморозью покрывает грудь, плечи, руки, длинная фата, словно иней, оттеняет темные волосы, — из зазеркалья на Дину холодно и равнодушно смотрела Снежная Королева. Свадьба была назначена на середину февраля. — Знаешь, — Артур бережно поправил Дине шарф, — на Западе четырнадцатого февраля отмечают День всех влюбленных. Такое романтическое название. Жалко, что в этом году четырнадцатое выпадает на воскресенье, а то непременно бы назначил свадьбу на эту дату. Но мы же почти четырнадцатого женимся, в субботу? Тоже хорошо. Сумерки окутали лиловой дымкой небо, дома, деревья. Дина с Артуром неспешно шли по аллеи, возвращаясь домой после дежурства. Мужчина осторожно придерживал невесту под руку — зима, скользко. Заснеженные ели отбрасывали голубоватые тени, в лимонном и апельсиновом свете фонарей снег искрился и переливался всеми цветами радуги. — Ты не замерзла? — Нет, — Дина покачала головой. — Кто придет? — Почти все отделение. Я пригласил и медсестёр, и санитарок, — пусть за нас с тобой порадуются. Дина вспомнила завистливые взгляды и лишь молча кивнула головой. — Регистрация у нас в десять часов, — продолжил Артур. — Я заеду за тобой в начале десятого. Да, чуть не забыл, — он потер переносицу, словно собирался с мыслями. — Утром к тебе заедет парикмахер, сделает прическу, накрасит и все такое. Деньги я уже за все заплатил, так что не беспокойся. И вообще, — Артур повернулся к Дине, поправил воротник ее пальто. — Ни о чем не беспокойся. У тебя теперь есть я, твой муж, теперь все твои заботы это мои заботы. Поняла? Пойдем, а то простудишься. В ночь с пятницы на субботу Дине не спалось. Промаявшись полночи, девушка задремала лишь ближе к утру. Будильник прозвенел неожиданно и резко. Наощупь нажав кнопку, Дина через силу поднялась. Закуталась в халат, шатаясь от усталости, побрела на кухню. Зажгла газ, на одну конфорку поставила чайник, на другую стерилизатор. Колоться хотелось все чаще, а Артур давал все реже. Приходилось растягивать, мучаясь то от озноба, то от головной боли. Подождав, пока простерилизованный шприц остынет, девушка привычным движением протерла ампулу спиртом, сломала и набрала морфин. Почти машинально надела самодельный жгут, осторожно ввела острие в вену и, отвернувшись, медленно нажала поршень. Стало легче. Настойчиво зазвонили в дверь. Положив шприц в первый попавшийся под руку шкафчик, Дина пошла открывать. На пороге стояла парикмахерша. Следующий час девушка провела перед большим зеркалом, которое мастер привезла с собой. Женщина расчесывала, укладывала, закалывала невидимками Динины волосы, восхищалась их густотой. Накинула отделанную кружевом фату, закрепила крохотными розочками. Когда прическа и макияж были готовы, настала очередь платья. Еще вчера сидевшее как влитое, сегодня оно сковывало движения, стесняло грудь, мешало дышать. Бывшие впору туфли сдавливали, будто испанский сапожок. Скрипнула входная дверь. В дверях возникла худощавая фигура Артура. В одной руке новоявленный жених держал букет белых роз, другой прижимал к себе объемный сверток. Бросил сверток на тахту. Сделал шаг навстречу Дине, протянул букет, с улыбкой пропев: — Все гости нарядно одеты, невеста всех краше была… — Поздравляю вас, — весело защебетала парикмахер. — Совет да любовь! Артур кивнул, поцеловал Дине руку. Взял брошенный сверток, разорвал бумагу, и перед взором изумленных женщин предстала белая мутоновая шуба. Встряхнув, он помог девушке надеть ее, бережно поправил ворот. Парикмахерша восхищенно ахала, прижимала руки к груди, осторожно гладила бархатистый мех. Улыбаясь, Артур произнес: — Чтобы моей суженной всегда было тепло. Медленно, под руку, они вышли из квартиры. Спустились по казавшейся бесконечной лестнице. Белая «Волга», украшенная атласными лентами. Душный салон. Светофоры, перекрестки, бесчисленные серые коробочки. Толпа возле загса. — Пойдем, скоро наша очередь. Просторный ярко освещенный зал. Ковровая дорожка. Нарядная улыбчивая женщина с папкой. — Согласны ли Вы, Артур Юсупович, взять в жены Дину Каримовну? Артур ласково смотрит на невесту. — Согласен. — Согласны ли Вы, Дина Каримовна, взять в мужья Артура Юсуповича? Затянувшаяся пауза. Артур смотрит на нее, все также ласково улыбаясь. — Согласна. — Объявляю вас мужем и женой. Можете обменяться кольцами. Мужчина надевает ей на палец гладкое золотое кольцо. Осторожно целует в губы. Опустив глаза, Дина медленно окольцовывает протянутую руку Артура. Ставит подпись в книге регистрации. Марш Мендельсона, аплодисменты. Следующие! Как сомнамбула, Дина спускается по ступенькам крыльца на встречу радостно возбужденной толпе брачующихся и их гостей. Артур, теперь ее муж, осторожно поддерживает за руку. Снова душный салон. Мужчина садится рядом. Мягко хлопает дверь. Цепкие пальцы нежно, но крепко обхватывают ее запястье. — Ну вот и все, — на лице довольная улыбка, — Ты замужем теперь.***
Зал был украшен шарами, бумажными цветами и лентами. Белоснежные скатерти, сияющий фарфор, черненные приборы. Сам стол великолепен: всевозможные салаты, блюда, на которых веером разложены тончайшие — на просвет — кружки колбас, ветчины, желтоватые ломтики сыра. Крошечные тарталетки, наполненные красной и черной икрой, маслянисто поблескивали под светом люстр. Выгнув зубчатый хребет, хищно поглядывал на собравшихся осетр. Молчаливые официанты бесшумно забирали и приносили посуду. Услужливо подливали из запотевших бутылок шампанское и вина. Шутки, тосты, поздравления. Тонкий звон бокалов. Алкоголь рекой. Дина механически кивала головой в ответ на поздравления. Фальшивая улыбка сводила скулы. Крики «горько!», тепло чужих губ, запах одеколона… Волна озноба прокатилась по телу. Одна, вторая, третья… Дина поежилась. — Озябла? — Артур ласково улыбнулся и приобнял за плечи. — Из окон, наверное, дует. Девушка молча отпила ледяного шампанского. Игристое вино обожгло горло, волна приятного тепла медленно растекалась внутри, но озноб не прошел, а, напротив, усилился. Артур искоса поглядывал на жену, не переставая улыбаться. Музыканты заиграли какую-то популярную мелодию, гости устремились на танцпол. От шума и выпитого вина голова у Дины пошла кругом. Артур, бережно поддерживая ее за локоть, помог подняться. Накинул на плечи шубку. Раскланиваясь и благодаря гостей за визит, направился к выходу, поддерживая под руку бледную, усталую жену. За окнами автомобиля мелькают полупустые темные улицы. Кое-где светятся разноцветные квадратики окон. Вот и дом. Девушка медленно поднимается по лестнице, прижимая к груди свадебный букет. Муж бережно поддерживает ее за талию. Услышав шум шагов, на площадку выглядывает соседку. — Ой, Диночка!.. Ой, да как же так? А я и не знала? Поздравляю! Красавица ты наша ненаглядная! Куколка! Подожди, подожди, я руки вытру, а то испачкать боюсь — тесто поставила! — женщина торопливо вытирает руки о фартук и с восхищением рассматривает молодую. — А я и не знала! Поздравляю-поздравляю! Завтра жду вас на пироги! Приходите непременно, вы таких нигде больше не попробуете! Я специально для вас с вареньем сделаю, чтобы жизнь у вас сладкой была. Ой, ну какая красавица, жалко отец не дожил… Совет вам да любовь! Ладно, идите-идите, а то я, дура старая, сейчас расплачусь… Артур, улыбаясь, поблагодарил за поздравления, заверив, что обязательно зайдут в гости. Дина, одолеваемая ознобом и слабостью, лишь согласно кивала. Ну вот они, наконец, дома. Не разуваясь, проходят в комнату. Дина измождено опускается на тахту, со смесью тоски и равнодушия ожидая неизбежного. — Устала? — Артур садится возле Дининых ног и снимает туфли. — Ложись, сегодня был тяжелый день. Поеживаясь от бившего ее озноба, Дина послушно легла. — Подожди, я сейчас. Потерпи немного, — ласковое, почти отеческое поглаживание по голове, шум удаляющихся шагов, шипение газа на кухне, — все это доносилось до нее сквозь полузабытье. — Ну вот, я вернулся, — мягкое, холодящее кожу прикосновение, колющая боль и вслед за ней приятное тепло, разливающееся по телу. — Ну вот, тебе уже лучше, — Артур снова погладил ее по голове. –Спи-спи, отдыхай. Убедившись, что Дина спит, мужчина прошел на кухню. Встал у окна, закурил, вглядываясь в разноцветные прямоугольники окон… …Теплый ветер доносил запах влажной земли, горечь разнотравья, дым горящих где-то неподалеку костров. Группка пожилых женщин в платках тихо переговаривались, шмыгали носами и то и дело вытирали уголки глаз. «…Такая молодая. Полгода как замуж вышла… бедный он бедный, как теперь жить… Отец с матерью молодые умерли, а она и до тридцати не дотянула… Говорят, сердце больное было…» Артур с окаменевшим лицом стоял перед продолговатым холмом из свежей земли, усыпанном красными гвоздиками. Хоронили Дину. Врач вытер набежавшую слезу и резким движением затушил окурок. «Размечтался!» Накинув куртку, заглянул в комнату: Дина безмятежно спала. «Хороша!», — мелькнуло у него. Быстро застегнув молнию, он потянулся к дверной ручке. Хороша или нет — неважно, супружеские обязанности чреваты определенными последствиями, а зов плоти… Что ж, есть женщины не хуже Дины.