***
Светило солнце, раскидывая по снегу голубые, как само небо, тени. Такие чистые и прозрачные, в них никогда бы не смогло укрыться ничего злого. Холод жег лицо, но жрица не накидывала на него свою темную вуаль. Вуаль не для этого. Пробираясь через снежные сугробы, Лорна чувствовала, что ей хочется кого-нибудь хорошенько стукнуть. И ее это радовало. Серебряный плод полностью восстановил ее магические силы. Последние месяцы она жила на самых крохах, еще и спала урывками. Сейчас же у нее появились силы злиться и возмущаться с новой силой. Она ощущала себя сытой и довольной, но вредной кошкой. От своего же сравнения она мрачно усмехнулась — оно показалось ей на удивление точным. Покидая очередную деревню, она даже не запоминала ее названия. Все это лишние, да и если бы она действительно пыталась сохранить эти «теплые» воспоминания, на одни только имена для каждой кучки деревянных домов у нее ушло бы слишком много сил. Счет шел на десятки, как ей сейчас казалось. Десятки общин, образ жизни которых не принимал в себя ничего лишнего со стороны, вроде скитающейся служительницы исчезнувшей богини. Да, Лорна кривила душой. Из этой ее выгнали не потому, что она им просто не нравилась. Она совершила целую череду ошибок, из-за которой погиб неприятный, но все-таки невинный паренек. Но ведь эта смерть была искрой, а хворост для ее костра люди в деревне собирали с самого момента ее прихода. Косые взгляды, непонимание, мрачные шепотки вечерами на тесных кухоньках. Каждый раз все повторялось… Лорна тяжело вздохнула. Эту смерть она считала полностью своей виной. Видела ли Лунная богиня этот ее просчет? В этой деревеньке ей очень нравился заброшенный храм. Изящные плетения защитных амулетов, высокие окна и успокаивающе холодный камень стен. Это все напоминало ей о старых временах магии и достатка. Ну, и приятная деталь — возможности тратить чуть меньше сил на ритуалы. Насчет его сожжения она и правда грустила. Ночью, она приходила на руины. Конечно, деревенские ушли еще до того, как балки треснули от жара пламени. Поэтому на пепелище было лишь распростертое тело самого храма. Крыша провалилась, обнажая обуглившиеся ребра перекрытий. И эта катастрофа ее действительно пугала. Даже такие величественные сооружения, созданные людьми во имя ее богини, могут быть разрушены и стерты. Проскочила тревожная мысль — а может, не всегда в мире было только два божества? Просто любые упоминания о других сожгли, а пепелище присыпали слоем снега и лжи. Лорна покачала головой. Опасные мысли, ненужные. Эти мысли ей никак не помогут, в них нету никакого смысла. Она запретила себе думать об этом. Прокладывая путь через сугробы, свет и тень, она покидала деревню, названия которого не хотела знать. Лорна была из тех, которые с раздражением думали о том, что куда бы ты ни пошел, всегда наткнешься на людей. И, она и правда натыкалась на деревеньки и города. Города, с этими дремучими, надоедливыми, лезущими не в свое дело людь… Жрица сбилась с шага. Как раз один такой человек сейчас следовал за ней по пятам, не боясь провалиться в лисью нору, прикрытую пышным снегом. Лорна обернулась, впиваясь взглядом в пыхтевшую от усталости Магадин. Девушка старалась не замечать прожигающего взора жрицы, и поправила лямку увесистой сумки на плече. Лорна спросила, закатив глаза: — Ну и что? Ты сбежала из дома? Ответ мелкой ее приятно удивил: — Меня отпустили! — сказала она, опаляя воздух облачком своего теплого дыхания. По ее горящим глазам, Жрица видела, что девчушка скорее уговорила родителей досмерти, упрашивая отпустить ее в «волшебное приключение». Даже Лорна, со всей ее холодностью, не смогла удержать улыбки. Она покачала головой, понимая, что с таким горячим желанием драться бесполезно. Магадин лучезарно улыбнулась, ярче снега вокруг них. Но Лорна спрятала улыбку, и подошла ближе к мелкой, аккуратно взяла ее лицо в ладони. Девушка вздрогнула. Жрица сказала, заглядывая ей в глаза: — Говорю сразу, это не сказка, не веселое приключение. Это путь лишений и одиночества. Ты уверена? Огни во взгляде Магадин потухли, но всего на мгновение. Она твердо ответила: — Зачем ты меня отговариваешь? Я сделала этот выбор еще тогда, в пещере. Жрица отпустила ее, и снова слабо улыбнулась. Мелкая была права. Без магии ей долго не прожить… но Лорна лелеяла робкую надежду, что девчушка выберет тихую и размеренную жизнь в кругу любящей семьи. Внезапно, Лорна отшатнулась, увидев в глазах девушки какое-то коварное желание. Но Магадин тут же спрятала его, увидев реакцию женщины. Мелкая невинно увела руки за спину, показывая, что не собирается приближаться или трогать Лорну. «Она хотела взять меня за руку, как свою очередную подружку. Наверное уже представляет, как мы вдвоем, счастливые, скачем под ручку в закат, а за апельсиновым горизонтом прячется принц на белом коне, с обручальным кольцом в зубах», — подумала жрица. Магадин решила донести свою идею, не дергая Лорну за руки: — Никакого одиночества! Теперь я смогу с тобой разделить тяготы жизни жрицы! Лорна изогнула свою тонкую бровь и ответила: — Неужели ты считаешь, что сможешь выдержать хотя бы половину моих переживаний? Девушка покраснела, и наконец отвела свои сияющие глаза. Она пробормотала: — Ну, не сразу же половину… Я сначала возьму с краешку, потом освоюсь и буду помогать тебе больше! Вот же. Лорна хмыкнула. Похоже, радость и желание Магадин слишком заразительны, потому что жрица развернулась, и принялась бодрее шагать по глубокому снегу, прокладывая дорогу теперь уже не только для себя одной. Женщина думала о том, что наверное, компания ей попалась не самая плохая — мелкая умела думать, умела молчать, и умела действовать, когда нужно. Большего и не нужно. А непрекращающееся мечтательное щебетание Магадин она могла пропускать мимо ушей, как птичьи песни в окончании весны. Невольно, Лорна задумалась о том, что сытость магией делает ее излишне сентиментальной. Она еще раз оглянулась через плечо. Мелкая пыхтела и с трудом переставляла ноги из сугроба в сугроб, по упорно продолжала следовать за Лорной. Жрица снова улыбнулась.***
Стоило только распахнуть дверь, как комната дыхнула в лицо «чудесными» ароматами пота, дыма, и чего-то засохшего за кособокой тумбочкой. Окно в стене выглядело скорее как насмешка — оно было заколочено и для проветривания не годилось. Она тут же заткнула нос и рот, второй ладонью разгоняя это удушливое облако. Освободив немного места для относительно чистого вдоха, она улыбнулась. Она даже не могла злиться на трактирщика. Ну, такие вот у него комнаты для постояльцев, что он мог поделать. Не ему же в них спать, поэтому он и не заморачивался. Ей всегда нравилась эта противная мякотка в некоторых людях. За ними было интересно наблюдать. Она шагнула в комнату, отбивая четко каждый шаг по местами гнилым половицам. Авось проваляться? Было бы интересно посмотреть на это. Специально с силой скинула с плеча тяжелую сумку, бухнув ею об пол. Нет, не провалились. Жаль. Она вздохнула и поправила лиловую косынку, которая придерживала ее короткие платиновые волосы. Ей даже нравился новый образ — эфемерные волосы божества, состоящие то ли из космических энергий, то ли из тонких материй, не вышло бы подвязать такой симпатичной косынкой. И короткие волосы открывали белую шею, поэтому каждое дуновение ветерка вызывало приятные мурашки. Хотя, откуда в этом грязном месте свежее дуновение. Она подошла к кровати, застеленной грязным покрывалом, которое видело множество интересных и не очень событий. Также с силой опустилась на матрас. Кровать скрипнула, но в ней ничего не сломалось, ничего из нее не выскочило. Скукота. Подумав пару мгновений о чем-то своем, приземленном, она встала и все-таки подошла к заколоченному окну. Ага! Она улыбнулась проказливой улыбкой. Как и все в этом пропащем трактире, гвозди, на которых держались доски, были просто ужасными. Она поколупала ногтем, подцепила смятую неловким молотком шляпку, и без особого труда выдернула весь гвоздь. Он лежал на ее ладони ржавый, кривой и какой-то склизкий. Словно червяк. Она снова удивилась людской природе — шахтеры добыли руду, ее отвезли к кузнецу, кузнец вылепил из куска скалы гвоздь, и весь этот труд для того, чтобы железо превратилось… в склизкого червяка. Чудеса. Она отбросила гвозде-червяка на пол, тот глухо звякнул об ножку скрипучей кровати. Продолжила ковырять оконный проем, выуживая гвозди, точно опытный рыбак. И наконец, гнилая доска отстала от стены и со стуком упала на на такой же гнилой пол. Тихий лунный свет проник в комнатку через эту открывшуюся брешь. Она широко улыбнулась — в окно заглядывала полная луна. Забавно. Она, можно считать, смотрела сама на себя в зеркало. Только ее зеркалом уже многие тысячелетия было не полированное блюдо, как у людей, а целый черный бескрайний небосвод! Она смотрела на свое отражение на небе и вдыхала воздух, бережно остуженный ею от надоедливого жара солнца. Сейчас стоит звонкая зима, и поэтому она еще могла терпеть его. Но вот летом он тянул свои загребущие ручищи даже ночью. Она с небольшим раздражением подумала о том, что будь его воля, он бы давно уже превратил эти земли в пышущую огнем пустыню. В такие моменты она серьезно начинала думать о том, что ее товарищ ненавидит людей и все, что ими создано. А они продолжают строить ему храмы. Чудные маленькие люди. Отвернувшись от черноты белой зимней ночи, она облокотилась на стену возле окна. В голове промелькнула озорная мысль — а что, если внешняя стена вся тоже насквозь гнилая, и ее веса хватит, чтобы эта стена упала, оголив все жаркие внутренности прокуренного трактира. Какая досада. Стена выдержала. В воздухе блестела снежная дымка, и смотря на нее, она размышляла о будущем. И о прошлом. Течение ее мыслей было бы сложно описать — она думала сразу о нескольких вещах, словно она и правда могла находится в множестве времен одновременно. Ее культ сейчас разорен. Почти все маленькие люди сломались, как старые затертые игрушки. Ей не в первой начинать собирать силы по крохам, возрождаться из пепла, словно пресловутый феникс, облик которого так любил принимать ее собрат. Хотя, ей всегда казалось, что это просто более блестящая версия петуха. Она уже не могла бы вспомнить, сколько длится это их противостояние. Почему они вообще сражаются? Ну, причина довольна проста — каждый из них считает своей обителью небесный свод, и раз в несколько столетий одному из них ударяет в голову идея, что вот сейчас то он точно сможет оторвать больший кусок у своего врага-собрата. Ей хотелось думать, что она то, конечно, умнее него будет, и ей такие глупые мысли не присущи. Но ей не хотелось врать самой себе — не раз она нападала первой, и даже убивала его. Но он всегда возвращался, прожигая ее своим темным жгучим взглядом, словно надеясь прожечь в ней дыру, в которую залетит немного здравого смысла. Пф-ф. Так и она — после каждой его победы, она возвращалась, улыбаясь ему белым полумесяцем и немного дразня. Как и всегда. Но пока… пока ей не хочется снова вливаться в привычный цикл. Ей сейчас так хорошо здесь, среди людей, какая-то часть которых валяется внизу бессознательными телами, ну да это мелочи. Она не раз принимала облик смертной женщины и гуляла по людским землям, ощущая себя, словно девочка, которая в новом красивом платье гуляет по бабушкиному саду. Она еще раз взглянула на луну. Все довольно…сложно. Она бы описала свою природу так — лунная магия существовала всегда, и будет существовать. Магия словно нить, поющая в темноте. А она — узелок на этой нити. Она посмеялась. Ну, она весьма крупный такой узелок, целое узорчатое полотно, состоящее из чистой энергии. Но если она уйдет ненадолго, магия луны не исчезнет из мира. Тем более, та жрица нашла весьма необычный способ получать магию из убитых теней. Ей понравились две эти девочки. Может, поэтому, она явилась перед ними двумя в то время, когда тысячи жрецов звали ее, выполняя искаженные кровавые ритуалы. Интересно. Ну и славно. Сняв с себя всякую ответственность, она оттолкнулась от стены, и отправилась к выходу из комнатки. Она еще успеет весело провести время, среди этих чудесных смертных людей. Правда, сознание кольнула одна мысль — а что будет делать он? Но она снова улыбнулась. Это будет увлекательный отпуск. Она покинула комнату, а луна продолжала сиять на небосводе, словно застывшее в зеркале отражение.