***
— Эмм… огненный виски, пожалуйста. Бармен вопросительно поднял бровь, но она не отступила, достала свою сумку из бисера и вытащила несколько монет, чтобы положить их на барную стойку. — И смотрите, чтобы бокал не пустел, пожалуйста. Одна рюмка сменялась другой, а рев толпы заглушался дымкой её опьянения. К счастью, никто её не узнал. Быть одной третью Золотого трио оказалось очень утомительно. Возможно, Гермиона и помогла победить самого тёмного волшебника их эпохи, но в то время она не предполагала, что пресловутая слава будет преследовать её повсюду. Пробираясь через опасные леса с Пожирателями на хвосте, она даже не задумывалась о том, что слава будет сопровождать её всю оставшуюся жизнь, что у неё останется мало личного пространства и как это повлияет на любые будущие начинания — романтические или иные. По этой причине, а также по другим, включая, в частности, последнюю девушку её рыжеволосого бывшего парня, пьяно признававшуюся в любви к мужчине всего в нескольких футах от неё, Гермиона едва не сбежала из этого заведения, как только заглянула внутрь. Но это был ужасный день, и, будь проклят Годрик, ей необходимо выпить. Придав своим волосам светлый оттенок и преобразив пару очков в проволочной оправе из заколки, она изменила черты своего лица до неузнаваемости. И последнее, но не менее важное: она зачаровала свою одежду и немного подправила её, прежде чем войти в «Дырявый котёл». Было нечто успокаивающее в том, чтобы находиться среди знакомых людей, и при этом никто её не узнавал. В школе её неприметность поначалу практически не беспокоила кудрявого книжного червя, но по мере развития её дружбы с Мальчиком-Который-Выжил упоминания её имени и взгляды, устремлённые в её сторону, становились всё более неприятными. Сидя у бара в окружении знакомых лиц, она отпила янтарную жидкость и сосредоточилась на том, как она обжигает её пустой желудок. Тёплая ладонь скользнула по её пояснице, и Гермиона едва не вскочила с барного стула, но, повернувшись, встретилась взглядом с парой серебристых глаз и ухмылкой, которую она узнала бы где угодно. Он наклонился и прошептал: — Не волнуйся, Грейнджер. Я никому не скажу. Правда, я впечатлён твоим терпением, и хотя мне больше нравятся твои причёсанные кудри, должен сказать, что этот образ весьма привлекателен. Её рот открылся, когда она пыталась найти ответ. Неужели её чары испарились? Неужели её черты лица изменились в ходе беседы? — Как ты… Она вздохнула и дважды постучала пальцем по бисерной сумке, переброшенной через плечо. Из всех людей во всём Волшебном мире, конечно же, Драко, проклятый, Малфой, узнал ту единственную вещь, которую она забыла изменить. Сузив глаза, она не упустила того, как кончики его пальцев задержались на её пояснице, прочерчивая маленькие круги по изгибу её позвоночника. — Чего ты хочешь, Малфой? — О, теперь уже Малфой? Кажется, я помню, что ты называла меня Драко, когда… Приподнявшись, она прижала ладонь к его губам, слегка покачнувшись на крутящемся стуле, когда почувствовала приятную дрожь от алкоголя, разливающегося по телу. — Мы договорились, что больше никогда не будем говорить об этом. Его бледные брови взметнулись вверх, когда он убрал её руку со своих губ, и тепло его ладони навеяло воспоминания, которые она поклялась забыть. — Мы договорились, и я сохраню всё в тайне, но что, если я хочу повторить? Возможно, мне стоило сдержать некоторые слова при себе. Может быть, это тепло, овевающее её конечности, или то, как его прикосновение разожгло огонь в её животе от злополучных напитков на голодный желудок. Может быть, дело было в том, что она так чертовски давно не чувствовала трепетного прикосновения его рук, и ещё дольше не чувствовала прикосновения никого другого. Может быть, она попросту нуждалась в нём сегодня, в новом воспоминании, которое можно сохранить и предаваться ему в течение следующих нескольких месяцев. Независимо от причины, она прижала дрожащую ладонь к нагрудному карману его пальто и посмотрела на него сквозь густые ресницы, пробормотав своё согласие. На следующее утро, завёрнутая лишь в изумрудные простыни и сильные руки, она допустила первую из множества ошибок. Она осталась.***
Зажав губу между зубами, Гермиона вышагивала перед своим камином. Она развернула пергамент, который он незаметно сунул ей в карман плаща, и на белоснежной поверхности была нацарапана одна цифра: 8. Они занимались этим уже достаточно долго, и она знала, что он появится в любую минуту. На часах было без пяти минут час, но она больше не могла сидеть и ждать. Они, конечно, не были типичной парой, гуляющей на улице, рука об руку, с фотографиями их романа на страницах «Ежедневного пророка», но между ними возникло нечто большее, чем просто секс. Возможно, поначалу так оно и было — грубый трах у едва закрытой двери его квартиры на окраине города, напоминавший ей о давней встрече по окончании школы. Правда, тогда они оба были уже взрослыми, и она заснула в его объятиях, а весь следующий день провела в его комнате, отдавшись во власть его порочного языка, зубов и других частей тела, которые, как она обнаружила, очень ей нравились. Но это произошло несколько месяцев назад, и между тем злополучным первым сексом и нынешней встречей прошло много дней и ночей. Хотя её желудок по-прежнему сводило при одном только его виде, а странное трепетание в груди временами достигало головокружительных высот, она привыкла к их уединённым выходным, наслаждаясь присутствием друг друга и обмениваясь шутливыми колкостями, лишёнными какой-либо серьёзности. По правде говоря, он держал её в тонусе, помогал ей справляться с обыденностью послевоенной жизни и искренне поддерживал её начинания. Она до сих пор не поблагодарила его должным образом за законопроект о регулировании использования Аконитового зелья, который был принят на заседании Визенгамота всего за день до этого. Тот самый, который он попытался пересмотреть в самом начале, несмотря на то, что она упорно твердила, что формулировка — наименьшая из её забот. Он не спал ночами, помогая ей совершенствовать и оттачивать работу до того дня, когда она была внесена в протокол. То самое, которое, по её мнению, не выдержало бы никакой критики, если бы он не придал ему аристократическое изящество. Зеленое кружево зудело в тех местах, в которых она этого точно не хотела, плотно прилегая к коже и облегая её формы. Бельё, которое она купила по своей прихоти несколько месяцев назад и до сих пор не нашла в себе смелости показать себя перед чьими-либо глазами, кроме своих собственных. Но сегодняшний вечер располагал к этому, рассуждала она, и она точно знала, кто будет удостоен её благодарности. Только бы он, чёрт возьми, наконец появился! Торопливо вернувшись в свою комнату — часы насмехались над её нервным ожиданием: до его предполагаемого визита оставалась всего минута — она схватила мантию со спинки стула и накинула поверх пеньюара, создавая впечатление, что она ещё не переоделась после работы, за исключением босых ног. Не то чтобы она никогда не наряжалась для него, она это делала, по крайней мере, под одеждой, но они никогда не выходили в свет, и чаще всего, несмотря на то, что он, несомненно, ценил её сексуальное нижнее бельё, он предпочитал, чтобы она была под ним обнажённой. Камин ожил, и буйное клокотание в её желудке усилилось на несколько тактов. Она не думала, что ему не понравится, совсем наоборот. Скорее она сама опасалась этого жеста в сочетании со значимостью даты. Ровно год назад, с зачарованными светлыми волосами, она снова упала в его объятия, и существовала большая вероятность того, что только она одна замечала такие нелепые события. Они не состояли в отношениях, по крайней мере, в традиционных. Между ними не существовало никаких ярлыков, и никто из их знакомых не знал об их связи. Придавать такое значение дате было безумием, но даже её рациональная составляющая не могла подавить нервную волну, бурлящую в её жилах. Выйдя босиком в коридор, она преодолела всего несколько шагов, прежде чем он врезался в неё с силой, выбившей воздух из её лёгких. Она ударилась спиной о стену, когда он развернул их, и её пальцы запутались в шелковистых прядях тонких светлых волос, и она потеряла способность дышать под прикосновениями его губ. — Ты опоздал, — пробормотала она, отстраняясь, чтобы вдохнуть. — Я знаю, — от озорного блеска в его серебристом взгляде её пульс участился. — Пойдём со мной. Взяв его за руку, Гермиона последовала за Драко по узкому коридору в скудно обставленную гостиную. Она прожила в своей квартире уже довольно долго, чтобы украсить её как следует, она даже могла себе это позволить, если бы захотела, но находила успокоение в несочетаемой мебели и полках, заставленных книгами с фотографиями её юных лет и тех, кто способствовал их становлению. — Хорошо, закрывай глаза. Приподняв бровь, она проследила за его движениями, постукиванием его ног и тем, как он сжимает ладони, и только после этого согласилась и закрыла глаза. — Теперь протяни руки, — он говорил, как ребёнок на рождественском утреннике, и слабый смех непроизвольно вырвался из её губ, когда она подчинилась. Тяжесть чего-то, вложенного в её ладони, застала её врасплох. Это было нечто тяжёлое, твёрдое, и она сразу же понадеялась, что он, единственный из всех друзей, будет первым, кто вручит ей подарок, который она действительно хотела получить. — Теперь ты можешь посмотреть. Когда она снова открыла глаза, на его бледных щеках расплылась сияющая улыбка, и прежде чем она посмотрела на подарок, который хотела развернуть, она решила сперва сделать кое-что другое. Её пальцы скользнули по изгибу его челюсти, утонули в тонких волосках на затылке, и она притянула его к себе в сладком поцелуе, потому что то, что сейчас лежало в её руках, имело большое значение. Он тоже помнил, и от одной этой мысли у неё помутилось в голове. — Что это? Она пыталась скрыть своё волнение, но тональность её голоса была слишком высокой, и она была уверена, что, судя по тому, как болели её щеки, её улыбка казалась чрезмерно широкой, чтобы означать что-то, помимо искренней радости. — Разверни его и узнаешь. Устроившись на диване, она почувствовала, как он опустился на соседнюю подушку, и провела пальцем под изящным бантом, освобождая его и кладя позолоченное украшение на стол. Затем она отклеила ленту по углам и медленно развернула порядком потрёпанный экземпляр одной из своих любимых книг: «Историю магии» Батильды Бэгшот. Затаив дыхание, Гермиона посмотрела на него, а затем снова опустила глаза на экземпляр книги в своих руках. При более детальном рассмотрении даты, нацарапанной выцветшими чернилами, она задохнулась. — Драко, это не… ты не… Она вновь устремила на него взгляд, но он лишь весело кивнул головой. — Это её личная рукопись. Я пытался найти похожую копию «Истории Хогвартса», но, увы, даже в хранилище Малфоев не нашлось этого фолианта. Я опоздал, потому что послал книгу разрушителю проклятий, чтобы… ну, скажем так, некоторые из этих старых текстов были пропитаны довольно опасными заклинаниями. Надеюсь, ты… — Мне очень нравится, — вздохнула она, снова задержав взгляд на выцветшей обложке. Его губы прижались к её буйным кудрям, а его дыхание коснулось её уха. — С годовщиной, Гермиона.***
Прошло два месяца с той судьбоносной ночи, когда она ушла из «Дырявого котла» с Драко. За два месяца проведённых совместных выходных и зашифрованных писем, отправленных в рабочее время под видом настоящей работы, она всё ещё чувствовала знакомый трепет в глубине живота, когда его неровные каракули появлялись на её столе. Они никому не рассказывали, и никто из них не задумывался о том, чтобы предать огласке свой зарождающийся роман. Секс перерос в ночные беседы допоздна в объятиях друг друга и обмен тайнами на шёлковый простынях. — Сегодня я подготовила черновую версию законопроекта о регулировании производства Аконитового зелья. Кончики её пальцев танцевали по краям неровного шрама на его безупречной в остальном груди, касаясь жёстких светлых волос, усеивавших грудные мышцы. — Правда? Она улыбнулась, оторвав голову от его груди и приподнявшись на кровати, чтобы оказаться на уровне его глаз. — Как ты думаешь, ты мог бы, — она сделала паузу, обдумывая поспешное решение. — Ты мог бы посмотреть… Прижавшись целомудренным поцелуем к её губам, он прервал её. — Да. Улыбаясь в очередном поцелуе, она растаяла в его объятиях, приподняв колено, чтобы обхватить его бедро и прижаться к его рукам. — Спасибо, — пробормотала она между поцелуями. — Всё, что тебе нужно, Грейнджер. Всё, что угодно.***
— С годовщиной, Драко, — повторила она, аккуратно положив книгу на стол перед собой, прежде чем повернуться к нему лицом. — Я не знала, помнишь ли ты, или… — Недооцениваешь меня, Гермиона? Это так важно в нашей жизни, делать такие глупости, — он ухмыльнулся, но его слова раздули пламя, охватившее её живот. Так рано в «нашей жизни». Нашей. Их. Совместной. Идея звучала так естественно, так правильно, так идеально, что едва ли казалась неуместной. Но какая-то её часть знала, что это так, потому что, хотя они проводили вместе последний год, никто, кроме них самих, не подозревал об их тайных часах, проведённых вместе. Её друзья продолжали беспокоить её по поводу того, что она «должна выкладываться на полную» и «найти партнёра», как это делали все они. Но они не догадывались, что она не намерена прислушиваться к ним, и она искренне верила, что, возможно, нашла партнёра, о котором даже не подозревала, но который был ей так нужен. — У меня тоже есть для тебя сюрприз. Если бы кружево не натянулось при повороте, она возможно и вовсе забыла бы о нём, любуясь редкой книгой, которая скоро займёт место на одной из её переполненных полок — после того, как она прочтёт её раз или два, или десять, для начала, конечно. — Мм, — хмыкнул он, облизнув губы. — Ты не обязана мне ничего дарить. Выходные, проведённые вместе, — это подарок. — Чушь, — поднявшись с дивана, она протянула руку в приглашении. — Пойдём со мной. Это звучало как вопрос, но в глубине её голоса чувствовалась неуверенность, потому что так оно и было. Её нервы в скором времени съедят её заживо, если она не снимет эту чёртову мантию, а учитывая то, что, по её надеждам, последует за этим, ей не очень-то хотелось совершать это в своей гостиной. Впрочем, рассудила она, они уже занимались сексом раньше — и на кухне, и у стены в коридоре, и… — Ты меня заинтриговала. Его соблазнительный изгиб губ ускорил стук её сердца, и она увлекла его за собой по коридору и обратно в спальню. Поймав его губы в нежный поцелуй, она обхватила его щёки ладонями. — Разденься и сядь на кровать. Он притянул её к себе, и крепкие пальцы вцепились в её бёдра. — Мм, чувствуешь себя сегодня властной? — Разве я не всегда такая? Рассмеявшись, он поцеловал её ещё раз, но движение его языка заставило её отстраниться, прижав ладони к его груди, она вскинула бровь и оттолкнула его. — Раздевайся. Садись на кровать. Сейчас же. Идеально ровные зубы захватили её нижнюю губу, задевая покрасневшую плоть, а руки опустились к бёдрам, но вместо того, чтобы потянуть за пряжку ремня или устроить шоу, он выхватил из кармана свою палочку и пробормотал быстрое заклинание, обнажая себя. Она смотрела на упругие рельефы его задницы, когда он, намеренно покачивая бёдрами, сделал несколько коротких шагов к её кровати и сел на одеяло. Она могла это сделать. Она могла исполнить для Драко стриптиз и оставаться при этом сексуальной. Она могла, потому что он заслуживал поощрения за всю свою тяжёлую работу над законопроектом и за то, что помнил о дате, которая, по её мнению, значила для него не меньше, чем для неё. Она могла это сделать, и она сделает. Глубоко вдохнув, она собрала всю свою смелость и достала палочку. Быстрым движением руки она вызвала мягкую симфонию струнных инструментов, и свет померк, выделив тенистые очертания его обнажённой фигуры. Отложив палочку в сторону, Гермиона начала раскачиваться взад и вперёд в такт музыке. Возможно, она чувствовала себя абсолютно нелепо, но когда его глаза были прикованы к её движущейся фигуре, а жар его взгляда пронизывал её насквозь, прилив уверенности быстро вытеснил всю робость. Одним пальцем она зацепила застёжку на воротнике и медленно потянула его на себя, позволяя мантии распахнуться, и сквозь плотную ткань одежды проступила изумрудная россыпь. Закрыв глаза, она взялась за воротник и сбросила его с плеч, сантиметр за сантиметром обнажая свой наряд, пока плотная одежда не упала на пол. Если бы всё было продумано заранее, она могла бы надеть туфли на каблуках, но сейчас она чувствовала себя достаточно нелепо на деревянном полу, а каблуки только усугубили бы её страх, и Драко, похоже, не возражал, если судить по тому, как его рука потянулась к члену. Он уже был твёрдым, когда она медленно покачивалась в такт музыке, проделывая шаг за шагом короткий путь к своей кровати. Серебристые глаза следили за каждым её движением, наслаждаясь зрелищем, когда из его груди вырвался низкий стон. Оставалось сделать ещё один шаг до края кровати, как сильная рука обхватила её спину, и он притянул её к себе, положив её колено рядом со своим бедром на кровать. Ловкие пальцы прошлись по задней поверхности её бедра, изгибаясь и дразня чувствительную кожу в нескольких сантиметрах от её половых губ. — Чертовски великолепна, — пробормотал он, пробегая глазами по её обтянутому кружевом телу. Длинный палец зацепился за ремешок трусиков, и он провёл им по её коже. — Ты купила это для меня? — Ммм… Облизнув губы, она провела дрожащими от волнения пальцами по гладким волосам и выдохнула. Тяжесть его взгляда опьяняла, когда он рассматривал каждую деталь тонкого кружева, изучал, запоминал, не торопясь, чтобы обратить внимание на каждый изгиб её тела сквозь завесу мягкой ткани. Глупо было спрашивать, но она хотела знать. — Тебе нравится? Изгиб его кадыка притянул её внимание к длинной линии его горла, и ей захотелось ощутить яркий вкус его плоти. — Мм… почему мы вообще об этом разговариваем? Он перевёл взгляд на неё, и у неё перехватило дыхание, почувствовав блеск желания, окрасивший его черты. Его полные губы приоткрыты, грудная клетка на грани вздымается от тяжелого дыхания, волосы растрёпаны её ногтями, прочертившими дорожки по его коже, и она чуть не произнесла три простых слова, которые танцевали на её языке на протяжении последних нескольких месяцев. Сглотнув образовавшийся в горле ком, она поцеловала его, отгоняя мысли и отдаваясь страстному желанию трахнуть его до беспамятства и наблюдать, как он кончает.***
— Я не знала, что ты умеешь готовить, — из её губ вырвалось сонное бормотание, когда она вошла на кухню. — Я полон сюрпризов, Грейнджер. — Это точно, — размышляла она, преодолевая последние несколько шагов и обхватывая сзади его обнажённый торс. Встав на цыпочки, Гермиона прижалась подбородком к его плечу и проследила за тем, как он перекладывает яйца на сковороде. Каким-то образом тот самый волшебник, который за всю свою жизнь не пошевелил и пальцем, чтобы приготовить себе пищу, освоил маггловскую плиту и приготовил яичницу лучше, чем она когда-либо до этого. — Что у нас сегодня на повестке дня? Ещё один короткий зевок сотряс её тело, когда она отстранилась от него. — Мне нужно пересмотреть некоторые изменения в законопроекте об Аконите, и я должна приготовить ещё немного зелья для моего… эм… моего зелья. Усмехаясь, Драко покачал головой. — Не нужно смущаться, ведьма, — он отложил лопатку и обхватил её за талию, притянув к своей груди. — Принимая зелье, я могу заниматься с тобой любовью, не думая о контрацепции. Мне это очень нравится. Он подмигнул, когда она прижалась к его груди. — Нахал. — Завтрак уже готов, и мне нужно, чтобы ты поела, чтобы восстановить силы, которые я выжал из тебя прошлой ночью, но… — Выжал из меня силы? По-моему, ты преувеличиваешь. — Правда? Это вызов? — она не знала, что сказать. — Неважно, я всё равно докажу это ещё раз, — он сделал шаг вперёд, — и ещё раз, потом ещё, и ещё. Столешница впилась ей в спину, когда Драко навис над ней, используя каждый дюйм своего природного преимущества в росте. — Позволь мне быть полезным. Её сердце колотилось о рёбра, ударяясь о грудную клетку, когда он склонился к ней в томном поцелуе. — Я могу справиться сама… — Я не говорил, что ты не справишься, — если она не ошибалась, в его тоне прозвучал намёк на чувство гордости. — Я просто протянул руку помощи. Я знаю, что ты способная ведьма, причем грозная, но позволь мне помочь. В конце концов, это принесёт мне огромную пользу. Ведь без зелья… — бережливые пальцы проследили изгиб её бедра, талию, нижнюю часть груди. — Излишне говорить, что я более чем готов. Та партия была самого безупречного розового оттенка, который она когда-либо видела, и они проверяли его силу снова, и снова, и снова. В конце концов, сочли его достаточным, если не чертовски блестящим по своему эффекту.***
— Я скучала по тебе. Признание проскользнуло сквозь её губы, коснувшись его ключицы, прежде чем Гермиона скрепила его поцелуем. — Я тоже тосковал по тебе, любимая. Это повторилось снова, трепет некоего всепоглощающего чувства, которое она не была готова выразить словами. Кружевной зелёный пеньюар по-прежнему плотно прилегал к её коже, хотя и не был полностью целым. Поспешив сбросить её одежду, он достал свою палочку и перерезал застежки на чулках, а затем сделал то же самое с бретельками. — Драко, я… — она не была уверена в том, что хотела сказать, вернее, не знала, как она может это выразить, не спугнув его. — Я думаю, пришло время рассказать всем. Слова прозвучали торопливо, как одно слово, но он понял её без особых усилий, и она поблагодарила богов за его ответную улыбку, заигравшую на губах. — Да? Ты готова заявить обо мне на весь мир? Я уже вижу заголовки: Злобный Пожиратель смерти влюбился в Золотую девочку, — она рассмеялась, когда его длинные пальцы обхватили её запястье и потянули руку на себя, чтобы запечатлеть мягкий поцелуй на костяшках пальцев. — А как насчёт «Пожиратель смерти развращает Золотую девочку»? Он облизал губы, и, когда между ними оставались считанные сантиметры, она заметила, как блеснула их поверхность. — Это звучит более достоверно? — Прекрати. Ты точно не развратил меня, и ты исправился, Драко. Ты даже вступил в Орден в конце… — Я пошутил, любимая. Сдвинувшись, он сел у изголовья кровати и притянул её к себе, прочерчивая ленивые круги на её плече, говоря так тихо, что она чуть не прослушала его. — Ты действительно так думаешь, Гермиона? Она посмотрела на него из-под густых ресниц, сделав глубокий вдох, изучая его черты лица. — Да. Драко, я готова, если… если ты готов. Я имею в виду, я просто… — Даже не думай о том, чтобы взять свои слова обратно, — практически прорычал он, приподнимая её подбородок и нависая над её губами. — Я готов. Их губы встретились в искреннем поцелуе, в простом прикосновении припухших губ, которое вскоре привело к гораздо большему.***
— Нет, — возмутилась Гермиона. — Ни за что на свете я не соглашусь с решением о том, кому разрешено участвовать в торгах по контрактам. Драко провёл рукой по лицу, издав раздражённый вздох. — Ради Мерлина, неужели ты не понимаешь? Если ты предоставишь доступ к этому контракту некоторым именитым людям, ты с большей вероятностью получишь поддержку. — Мне не нужна поддержка! Мне нужно, чтобы всё было правильно, а это значит, что я должна сохранить контроль над производителями Аконитового зелья! Захлопнув фолиант, Драко развернулся на диване и сузил глаза. — На сегодня с этим покончено. Если ты мне не доверяешь, зачем я вообще тебе помогаю? — Я не просила… Её голос возвысился на октаву, приближаясь к тому скрипучему, писклявому звучанию, которое напоминало о её юности. — Я знаю, что ты не просила! Я сам предложил! И я поступил так, потому что знаю, как эти чёртовы механизмы работают! Я стараюсь изо всех сил, Гермиона, а ты сопротивляешься мне на каждом шагу. Стиснув челюсти, она следила за тем, как он подбирается ближе на диване. — Боже правый, ты сводишь меня с ума, ведьма. Прижав ладонь к его груди, она поджала губы. — Я свожу тебя с ума? Ты, чёрт возьми, шутишь? Ты делаешь меня… Он обхватил её запястье крепкими пальцами, вывернул его и впечатал её спиной в подушку дивана. — Чокнутой? — добавил он, нависая над ней. — Безумной? Наклонившись, он приблизился к её губам, и их дыхание смешалось, когда её грудь тяжело вздымалась. — Я свожу тебя с ума, — он облизал губы, — Гермиона? В том, как он произнес её имя, чувствовалось что-то недоброе, злобное, что определённо сводило её с ума. В следующее мгновение её губы накрыли его губы, а пальцы царапали кожу головы, когда она привлекла его к себе на мягкую поверхность. Она легла на спину, и стройные очертания его твёрдой фигуры прижались к каждому изгибу её тела. Руки сжимали, губы терзали, и она чувствовала, как огонь её прежнего раздражения разгорается во всепоглощающее желание. Конечно, они могли время от времени спорить, сталкиваться лбами и перебрасываться словами, но пик страсти, которого они достигали в последующие мгновения, был поистине оглушительным.***
— Что изменилось? Его слова, приглушённые её кудрями, терялись между их прерывистыми вдохами. Гермиона провела ногтями по плотным мышцам на его спине, скользнула изящными пальцами в тонкие светлые волосы и повернула его лицо, чтобы поцеловать в приоткрытые губы. Перевернувшись на бок, Драко притянул её к себе, переплетая ноги, и впился взглядом в её черты лица. — Я… я не знаю. Сказанное прозвучало неубедительно, но верно, она не планировала произносить этих слов сегодня. По правде говоря, она вообще не планировала этот разговор, что было далеко от всей её жизни. Драко всегда попадал в категорию людей, которые принимали решения спонтанно. В то время как подготовка, составление планов и распределение задач по полочкам в повседневной жизни были для неё обычным делом, в отношениях с ним она позволила себе отодвинуть эту потребность в контроле на второй план. Нет ничего лучше, чем жить моментом, когда Драко рядом с ней, и она довольно скоро обнаружила, что он совершенно спонтанен почти во всех отношениях. — Драко, я… я хочу этого — нас. Я хочу посещать разные места, держа тебя за руку, и целовать тебя на улице. Я хочу… жизнь за пределами этой квартиры или твоей. — Мм, — хмыкнул он, впиваясь ещё одним поцелуем в копну кудрей на её голове. — Поговори со мной откровенно, любимая. Её горло перехватило от смеха, когда она повернулась, чтобы поцеловать изгиб его челюсти. — Я готова, если ты готов, — прошептала она, и то, как изогнулись его губы в ответ, подсказало ей, что он тоже. — Я люблю тебя, — это был вздох, обрывки слов, настолько нерешительных, что она подумала, не показалось ли ей, но её сердце сжалось, и она перевела взгляд на его глаза, наблюдая за тем, как они смягчились. — Тебе не обязательно произносить эти слова или что-то в этом роде. Я имею в виду, что сегодня у нас произошло ещё несколько откровений, но я не могу прожить и дня без тебя. Я люблю тебя, Гермиона Грейнджер, и люблю уже очень давно. Возможно, дольше, чем… Прервав его поцелуем, с её губ сорвались те же слова, которые она пробормотала между поцелуями и повторяла с каждым вдохом. Она произносила их до тех пор, пока они не перестали ложиться тяжёлым грузом на её грудь, перебирая каждый слог и впитывая его ответ. Возможно, вначале их отношения держались в тайне: коллеги по работе, едва ли друзья, шаткая связь, но за последние несколько месяцев она полюбила Драко, чёрт возьми, Малфоя, и пусть это было немного неожиданно, она ни о чём не жалела.