✨ Пиздатая Честность ✨

По пути домой у Младшей Блайт очень хорошо получалось подавлять любые эмоции и мысли, связанные с доминикано-американкой, ведьма думала об учёбе, о Боше, об Императорском ковене, но только не о человеке, заставлявшем ее сердце некогда трепетать, а бабочек в животе активно порхать. Бабочки сдохли в агонии день назад, а их маленькие трупики гнили внутри девушки, вызывая тошноту. После той ночи у девушки безумно кружилась голова, во рту была постоянная пустыня, а подглазины очень отчётливо виднелись под ее глазами, синея на фоне белоснежной кожи. Девушка так устала, безумно устала сражаться с самой собой и метаться между двумя огнями. Точнее, между двумя ее сторонами, одна из которых твердила о надежде, работе над собой и бла-бла-бла, а вторая... Вторая сторона проклинала Носеду, все ее выходки, все ее действия, все ее слова. Девушка уже так устала думать, страдать, вспоминать и снова страдать, что непроизвольно закрыла свои глаза и тихо заплакала. Слёзы большими редкими каплями стекали с уголков ее глаз и под порывом ветра улетали куда-то назад, порой скользя по раскрасневшейся щеке мокрым следом. Она не позволяла себе такого дома, потому что строгий контроль родителей нарушать было нельзя, а значит, что каждая минута девушки была занята чем-то. Обычно мятноволосая билась в истериках в своем тайном месте с библиотеке или уезжала в поместье, которое, видимо, скоро будет принадлежать Одалии, и там уже позволяла всем подавленным эмоциям накатить волной и заставить ее порой почти полностью сгрызать с ногтей лак. Конечно же, потом девушка дрожащими руками снова покрывала их ровным слоем чёрного лака, наслаждаясь запахом этилацетата и бутилацетата*, но не факт, что она не вспомнит что-то вновь возвращающее в состояние истерии, и лак останется на ее ногтях. Дрожащие мёрзлые губы неравномерно ловили холодный воздух, заставляя грудную клетку девушки раскрываться вперёд. Завидев дом, мятноволосая варежкой смахнула слёзы, восстанавливая дыхание и натягивая улыбку. Ее лицо искривилось, складывая губы в "рабочую улыбку Блайтов". Прорепетировав ее, младшая Блайт опустилась вниз к воротам "за́мка", рефлекторно показывая рукой сигнал стражам, открывающим перед ней дверь, и заходя внутрь. Белые стены, длинный ковёр, Эмити снимает обувь и небрежно ставит ее на входную полочку. Коридоры перед ее глазами несутся неимоверно быстро, пока мысли бегут еще быстрее. "А может.... Мне все это приснилось?", — ведьма чуть замедлила шаг, думая, насколько этот вариант может оказаться правдой. Кошмары уже давно мучали девушку, действительно, ужасные кошмары, которые не давали юной особе спать ночами и заставляли ее просыпаться в холодном поту. При мысли об этом, перед девушкой все поплыло, и она задумалась, насколько же странным стало все в последнее время. "Особая" неделя, развод родителей, отказ Луз, сильная пурга, будто специально подобранные парочки, — всё это выглядело очень странно. Да, наверняка сознание Блайт младшей играется с ней, разрушая всё, что ей дорого. Скоро это закончится. Каждый ее сон заканчивается, и этот не исключение. Дыхание и сердцебиение девушки замедлилось, а эйфория начала растекаться по ее телу, с каждым шагом охватывая большую площадь ее тела. "Конечно, Луз не могла отказать, Луз просто не могла мне отказать. Я ведь Эмити Блайт, я Блайт!", — мысли девушки заставляли ее чувствовать облегчение, и она, ожидая окончания сна, решила ускорить процесс. Плечи Эмити расправились, а походка стала изящней практически перед самым входом в ее комнату. Она с лёгкой полуулыбкой на губах толкнула одной кистью дверь, проходя в свои покои и включая свет. Выдохнув, она плюхнулась на кровать, желая прямо сейчас начать "рестарт". Минута, пять, десять, Блайт в недоумении открыла один глаз, осматривая со скуки потолок, а потом помещение. Оно совсем не изменилось, ничего не сменило цвет и не поменяло местоположение. Видимо, она совсем не умела контролировать сны, поэтому повернулась обратно, взглядом цепляясь за то, что находилось за занавеской. Блайт младшая встала с кровати и заглянула за нее, любуясь переливающимися цветами. Тонкие пальчики скользнули по лепесткам фиолетовых амариллисов, и ведьма вдохнула аромат цветков, расслабленно улыбаясь. "Я обязательно найду такие же цветы в нашем мире и подарю Луз, как только это всё закончится", — пообещала себе девушка, ощупывая лепестки. Она развернулась на 180°, облакачиваясь на белый подоконник и закидывая блаженно голову назад. Чувство невероятной лёгкости Эмити, вызванное мыслями о скором "рестарте", нарушил один фактор, опускающий ведьму на землю. Задетая хрустальная ваза их семьи, в которой находились амариллисы, упала на пол, вдребезги разбиваясь прямо у ног Блайт. Маленький кусочек стекла торчал из ее ноги, вызывая сильное жжение в этом месте, по ноге уже лилась струйка крови. "Во сне же...", — девушка ещё пару секунд смотрела то на свою ногу, то на осколки хрусталя, то на лежащие рядом амариллисы, сверкающие все так же ярко. — "...нельзя почувствовать боль". Она аккуратно наклонилась и достала окровавленный кусочек хрусталя из ноги, бросая его к остальным. В немом шоке девушка чуть открыла рот, хватая им воздух. Одинокая слеза скатилась по скуле ведьмы, когда та села на корточки и схватилась за голову, немного оттягивая пряди. Быстрые мощные шаги послышались практически сразу же после того, как ваза разбилась, а Блайт, слыша их, подумала: "Точно, комната папы самая ближняя...", — тут же в напрягающей тишине комнаты младшей Блайт послышался тупой стук о дерево, после которого дверь распахнулась, а в дверях показалась растёпанная макушка отца. Мужчина вошёл и Эмити лицезрела тёмно-фиолетовые пятна на его одежде, символизирующие то, что она буквально оторвала его от работы. — Эмити, милая, ты в порядке? — спрашивать, что случилось, Аладору не пришлось, ведь он видел все сам. Ведьма незаметно стёрла мокрый след скатившейся слезы, мягко улыбаясь отцу. — Да, пап, не волнуйся, только вот...— она указала взглядом на осколки когда-то самой красивой вазы этого поместья. — Эмити, это не так важно, — он обратил внимание Блайт младшей на ее же ногу. — Не волнуйся, лишь небольшая ранка, — кивнула Эмити, пока папа звал прислугу. . . . Через несколько минут все осколки были собраны, фиолетовые цветы выброшены, а ранка продезинфицирована. Вроде, все было хорошо... Кроме состояния ведьмы. Её руки дрожали, а колени подгибались, заставляя Блайт сесть, а точнее плюхнуться на край кровати. "Всё же это правда...", — подумала Эмити,  пока кровь все больше и больше била по вискам, а лицо краснело. Ярость порывами захватила ее тело, и она, схватив одну из своих подушек, начала ее яростно бить. Не насытившись одной лишь подушкой, девушка вскочила и ударила стену. Удар получился не таким сильным, как она хотела, ибо её руки были в принципе хилыми, но боль прошлась по всему ее кулаку, заставляя кровь ещё больше бить внутри девушки. . . . Немного успокоившись, Эмити осела вниз, скатываясь по стене и тяжело вздыхая. Звук уведомления заставил девушку подняться, проклиная все вокруг, но как только Блайт младшая прочитала его содержимое, она расплылась в ухмылке и побежала к отцу, наплевав на его работу, дабы тот порадовался вместе с ней. Ее жизнь изменится, совершенно точно и в кратчайшие сроки. . . .