Any Man Can Be a Father, but It Takes Someone Special to Be a Dad(dy)

Произошло это случайно, как и все самое худшее. Юджи, как обычно, был Юджи, бегал, размахивал руками и беспокоил относительно спокойное окружение. Годжо и Нанами вывели его на улицу, посвятив день изгнанию низкоуровневых проклятий, чтобы обучить и укрепить молодого шамана. - Ладненько! - весело крикнул Юджи, широко улыбаясь, когда начал идти к своей цели - заброшенному зданию, которое учителя специально выбрали для обучения. - Давай, Юджи! - ободрил его Годжо, ухмыляясь Нанами, который абсолютно не разделял его поддержки. - Юджи, постой. - произнес Нанами, пытаясь дотянуться до стоящего перед ним мальчика, но Юджи был уже почти на полпути к входу. - Юджи! Но Юджи не слышал его, волнение и предвкушение заменили логику и рассудительность. Он сделал еще один шаг, не подозревая, что позади него стоит стремительно злящийся учитель. - Итадори Юджи! - проревел Нанами, это был один из немногих случаев, когда Юджи слышал, как он повышает голос. Юджи остановился: - … папочка? - кротко спросил он, медленно поворачиваясь. К слову, Юджи никогда не собирался говорить это вслух, особенно на публике и определённо не перед Годжо. Однако, воспоминания об этом громком голосе превратились в страстный шепот, играющий на повторе в его ухе, крутили слова похвалы, унижения и чистого разврата, и Юджи ничего не мог с этим сделать. Оно просто вырвалось. На мгновение глаза за зелёными линзам комично расширились, по крайней мере, пока Нанами не понял: где они, и кто конкретно был с ними. Блять, подумал Нанами с горечью. Он ни за что не оставит это без внимания. Тот, о ком идет речь, моргнул. Потом он снова моргнул. Несколько мгновений спустя, и, наконец, осознание ударило Годжо Сатору, как грузовик. - Ох-хо-хо, черт! - Годжо громко хихикнул, cмотря на Нанами. - Нанамин, он только что назвал тебя папочкой! Нанами стиснул зубы. - Господи! - он радостно завизжал. - Юджи, ты только что назвал его папочкой! Папочкой! Юджи, который на данный момент покраснел как помидор, закрыл лицо руками. - Слышал бы ты их, когда они этим занимаются. - сказал новый голос, заставляя обоих учителей вскинуть головы, в попытке найти источник звука, только чтобы увидеть, что он исходит от самого Юджи. Точнее, от его левой щеки. - Заткнись, заткнись, заткнись! - сердито бормотал Юджи Сукунэ, который только что появился. Сукунэ проигнорировал его. - Ах, папочка, папочка, сильнее! Папочка, вставь его в меня! Я хочу его! Папочка пожалуйста! - Он засмеялся, голос был резким, плохо подражая Юджи. - Погоди-ка, - сказал Годжо, обращаясь напрямую к Сукунэ. - Ты хочешь сказать, что это происходит на самом деле? Нанамин, - он указал на кипящего мужчину рядом с ним, - на самом деле ругает маленького Итадори, - он делает эффектную паузу, - а миленький, невинный Итадори на самом деле называет его папочкой? - Почти каждый день. - Сукунэ злобно ухмыляется. Молчание длилось почти тридцать секунд, Юджи и Нанами чуть ли не умирали от унижения, прежде чем Годжо и Сукунэ начали дико гоготать, улюлюкая от смеха. - Это лучшее, что я когда-либо слышал! - радостно заявил Годжо, один глаз Сукунэ прослезился от сильного смеха. - Эй-эй, Нанамин. Можно мне тоже называть тебя папочкой?- он хрипел, вставляя слова между приступами смеха. Нанами посмотрел на Годжо, который рухнул на землю от смеха. - Я тебя ненавижу, и мне очень хочется смертельно ранить тебя. - он сказал это холодно, голосом, который Юджи знал достаточно хорошо, чтобы быть “не-шуткой-которая-звучит-как-шутка”. - Хорошо-хорошо, - Годжо издевательски успокоил Нанами. Вы оба не волнуйтесь. Обещаю, это останется между нами тремя. А завтра все будет так, будто ничего и не было. Сукунэ хмыкнул за рукой Юджи, на своем месте.

***

Годжо был мертвым человеком. Войдя в свой кабинет, Нанами обнаружил светло-голубое письмо на своем столе, адресованное “моему любимому родителю”. Внутри конверта было то, что Нанами расценил как самую худшую поздравительную открытку, которую он когда-либо видел. Голубые и зеленые шарики заполонили задний фон открытки, с большими печатными буквами, которые гласили о том, что “any man can be a father, but it takes someone special to be a dad” (каждый мужчина может быть отцом, но не каждый может быть папой). Годжо, засранец, взял толстый черный маркер и добавил грубое “dy” в конце, изменив выражение на “any man can be a father, but it takes someone special to be a daddy” (каждый мужчина может быть отцом, но чтобы быть папочкой нужен кто-то особенный). Открыв ее, Нанами, уверенный в том, что он будет о чем-то жалеть, прочитал надпись. “А если ты не особенный,” прочитал он вслух,”я не знаю кто.” Он закатил глаза. Убого. Двигаясь дальше, вниз по открытке, он прочитал то, что сам Годжо подписал тем же толстым маркером, рядом с надписью гордо восседал маленький рисунок члена. Говорят, любовь отца не знает глубин. Я должен согласиться, Нанамин. Я имею ввиду, как глубоко ты входишь в Ю- Нанами закрыл открытку.