Я все помню, Мегатронус

На Кибертроне была традиция каждый лучший и добросовестный человек, которого выбрала священная искра, становился новым Праймом. Это событие происходило только раз в сто лет, когда их планета делала полный оборот вокруг своей оси. В общем, старейшинам было все равно на вторичный пол того, кого они выбирали на это место. Вот и получилось, что иксра указала на обычного парня, который работал в архиве Иокон, и звали его Орион Пакс. Он всем нравился своими поступками и речами, которые говорил на собраниях или в простых разговорах с обычными гражданами. Но особенно его обожал лучший друг — Мегатронус. У него всегда были странные мысли про восстание и изменения в законах и традициях Кибертрона, заложенных предками, но Пакс никогда не понимал его наклонностей и всегда ругал его за такие слова в сторону правительства. Будущий Прайм ненавидел эти мысли у его друга. Даже если назвать его другом, то все это будет неправдой. У них была одна тайна. Они любили друг друга. И когда Мегатронус узнал, что его Ориона Пакса хотят превратить в одного из Праймов, он был взбешен. Он знал, что с ним будет: память он потеряет, перестанет любить его и забудет про их ребенка в конце концов. Да, у них был ребенок. Это была девочка, они назвали ее Эрахнидой. Ей было около полугода жизни. Орион только недавно родил ее. Они так любили ее, и если бы Пакс знал, что потеряет, он бы не стал так жертвовать. Но это была только позиция Мегатронуса. Орион думал по-другому. Он был готов потерять все, даже любимую семью. Это же просит священная искра, значит, он достоин! Поэтому прямо перед днем его торжества Мегатронус поссорился с Орионом и забрал их дочь. А Пакс на следующее утро отправился к хранителям матрицы лидерства. Именно тогда он стал одним из Праймов, он стал Оптимусом Праймом, но Орион просил, чтобы у него осталась память и все его воспоминания. Его желание было услышано. Когда о его превращении узнал Мегатронус, то был в бешенстве. Перед тем как начать выполнять свои обязанности воеводы и стать предводителем десептиконов, он отправил их дочь на другую планету с Инсептиконами, которые были обязаны оберегать и растить ее. Когда это было сделано, и Эрахнида была далеко от Кибертрона, Мегатронус начал восстание на Кибертроне и тогда воцарился хаос. Именно тогда Мегатронус перестал являться таковым и поменял своё имя Мегатрон. В тот момент его глаза загорелись красным, было ощущение, что они стали причиной всех убийств. Было много трупов или просто конечностей от когда-то жителей мирной и счастливой планеты. Теперь это просто безжизненная планета, на которой больше никто не живет, кроме памяти и боли. Теперь все жители либо мертвы, либо на других планетах живут мирными колониями. Где-то если и попадаются десептиконы, то их убивали или они других. Была еще одна колония на земле. Ее основал Оптимус Прайм во время окончания войны на Кибертроне. Он собрал команду из нескольких верных ему солдат и с ними продолжил свой путь Прайма.

***

И вот спустя много лет Оптимус периодически вспоминает, как им было хорошо вместе, но он не может никому рассказать, почему каждую неделю каждого месяца, должен запираться у себя и терпеть все ту боль, что должна терпеть омега при течке. Он не мог всем рассказать, что это его дочь сейчас ходит и убивает людей и их расу, как попало соединяя их в едино. Как понял Прайм, она беспонятия о том, кто она и кто ее родители. От этого на его душе становилось еще хуже. Но вдруг всему их штабу раздался писк, который отвлекает от этих странных мыслей. Это был агент Фоулер, их помощник на земле. Он работает в правительстве, так что если замечал все странное или непонятное земным традициям, всегда звонил и говорил им проверить. А Оптимус со своей командой всегда были рады ему помочь. Поэтому когда он сообщил, что десептиконы были замечены у заброшенной шахты, Оптимус взял с собой несколько человек из своей и так маленькой команды, и они сразу же выдвинулись по координатам.

***

— Проверка в базах данных прошла хорошо, Саундвейв? В ответ босс десептиконов получил только жест в сторону экрана, где были странно внесены данные об одной из шахт, которые были рабочими во времена командования Страскрима. Это и направило Мегатрона на мысль, что нужно самому сходить проверить эту шахту, заодно и Старскрима туда сводить. — Хорошая работа, Саундвейв, в прочем как и всегда. А Старскрим пусть пеняет на себя, если я хоть крупицу…— дальше речи лорда Саундвейв не услышал, потому что Мегаторон вышел и направился искать свою никчемную правую руку. Нашел он его, к счастью, быстро. Тот сидел и разговаривал с их доктором Нокаутом. — Старскрим, вставай, ты сейчас же идёшь со мной. Проверять твою же техническую ошибку. — Какую, мой лорд? Я никогда не совершал ошибок, вы же знаете. — О, мы идём проверять одну шахту с залежами энергона, которую ты приказал откопать. Вот на неё мы сегодня и посмотрим, что-то мне подсказывает, что если я там, что-то найду, голова твоя, Старскрим, полетит с плеч. — Вас понял. Можем отправляться. — Вот и славненько. Они вышли из медкабинета, и Мегатрон приказал Саундвейву открыть для них земной мост в координаты шахты. Тот сразу повиновался и пред главными десептиконами появился портал. Проходя по нему, Мегатрон долго думал, что сделает со своим заместителем, если найдёт хоть каплю энергона. Он так погрузился в свои мысли, что не заметил, как они добрались до места назначения. — Ну что ж, пошли. — А может, не надо? Там точно ничего не осталось, да и обвалиться оно может… — Ты чего боишься? Вот это да! А красоваться ты умеешь лучше, чем сам выполнять свои же странные поручения, да? Так вот теперь познай все то, что хочу я, а не ты и твоя дурная голова! — Но, мой лорд, я не… — Я сказал иди, значит, иди! И не каких отказов. После этой дискуссии они все же вошли внутрь пещеры. Мегатрон шёл в впереди, а сзади плёлся Старскрим, что-то бормоча, по типу: " Да, тут точно не может ничего быть» или " Да, я все уже проверял». — Как смешно и тошно от твоего нытья. Не мог бы ты прикрыть свой рот, хотя бы… ЧТО ЭТО?! — Когда они прошли в глубь шахты, Мегатрон увидел много машин и инструментов, которые шахтёры оставили. — Ты же сам сказал, что нам тут дать нечего. Так это… — Мегатрон давно еще почуствовавал в стене рядом энергон. Поэтому просто протянул сунул своими пальцами и достал от туда небольшой кусочек энергона — …что?! Я же тебе сказал, если я увижу хоть каплю энергона…— не выкидывая из руки энергона, Мегатрон стал подходить к Старскриму, а тот отходил как можно дальше, но ему путь перегородила стена в пещере, поэтому Мегатрон, смог спокойно поднять его за шею над полом и начать душить.— Я тебя убью. И он бы реально его бы убил, если не то, что из-за поворота вышел Оптимус с двумя его подчинёнными. По сути они сейчас просто стояли и смотрели как Мегатрон душит свою правую руку. — Вы пришли посмотреть на шоу? — Нет, Мегатрон, мы пришли проверить, что десептиконы забыли у старых шахт с энергом. — А, понятно. Вы опять по делу. Ладно, живи, пока что. Пока Мегатрон отпускал Старскрима, Оптимус тихо сказал, что-то своим ребятам, или они ушли. И тут Мегатрон услышал человеческие голоса. — Так ты привёл сюда и детишек? — Не твое дело. — Ну… Договорить ему опять не дали. Стены этой пещеры стали рушиться. Все стены кроме одной поехали и стали осыпаться. Пока Оптимус и Мегатрон пытались что-то сообразить, Старскрим по-быстрому попытался уйти. Он подумал, что все ему сойдёт с рук, но когда ему что-то сходило… Когда завал прекратился, и камни перестали двигаться, оказалось, что Мегатрон с Оптимусом заперты в одной пещере и лежали почти рядом. И вот, что странно именно этой части пещеры, где Мегатрон нашел энергон, стены остались целыми. Но они же стояли в самом проходе, который был засыпан. Один вопрос крутился в голове Мегатрона: «Почему он спас и меня тоже?» Этого он не понимал. Поэтому единственное, что ему оставалось, это просто сидеть и ждать, пока его враг проснется, а потом можно поговорить. Долго ждать ему не пришлось, Прайм очнулся почти через пять-десять минут. Он сел и стал смотреть туда, где когда-то был выход. Поняв, что выбраться они не смогут, а нужна помощь с другой стороны, просто сел и стал ждать. Мегатрон долго думал, как можно разговорить Прайма, но все темы для разговора у него были только со старым Праймом, то есть Орионом Паксом. Но тут, как будто бы читая мысли Мегатрона, Прайм начал. — Я все помню, Мегатронус. — Как ты меня назвал? — этот вопрос прозвучал, кажется, нелепо из его уст, но не каждый же день услышишь своё настоящее меня, так еще и от такого бота, как Прайм. — Ты сказал, что помнишь, что это значит? — То и значит. Я помню всю свою жизнь и нашу с тобой любовь, которая еще не угасла в моей искре. Надеюсь, ты помнишь эти времена. — Я… Я помню! Я помню все до мелочей. Но все же… Почему ты мне не сказал этого раньше? — Я не знал, как тебе это преподнести. Мы же враги, а там у нас была семья. Кстати, про неё, ты знаешь, где наша дочь? И что она делает? Мы должны ей помочь, понимаешь? А то она творит странные вещи. И это породил я…я…не мог …— и тут Оптимус или Орион, называйте как хотите, сорвался. Он просто зарыдал пододвинувшись в Мегатрону, который просто обнял его и стал утешать. Так они проговорили на разные темы, поплакали, посмеялись и даже вспомнили своё детство. В общем, узнали о друг друге, много интересного. Решили, что никому не скажут об этом, но дочь свою найдут и научат ее уму разуму.