Ты теперь чужая невеста

Иногда тени прошлого врываются в наши жизни слишком внезапно, доставляя кучу неудобств и боли. Сегодня был тот самый день, когда я не была готова столкнуться с ним лицом к лицу, ещё и в таком виде. Но сейчас его зеленые глаза легко выцепляют меня среди гостей и заставляют замереть на месте, не в силах сдвинуться. Правда, в чувства прихожу довольно скоро, вспоминая о том, что ресторан под завязку забит друзьями и родственниками и им не стоит видеть здесь Голубина. Путаясь в подоле белого платья, я кое-как добираюсь до него и жестом показываю, что нужно идти за мной. Блондин лишь кивает и неспешно плетется следом, кажется, все, как раньше, но нет. Мы выбираемся из шумной толпы и, наконец, оказываемся на заднем дворе ресторана. — Ну, привет, мой ангел, — горько усмехается Глеб и тащит из кармана мятую пачку сигарет. — Глеб, — голос предательски дрожит и я прикрываю глаза, перевожу дыхание, — зачем? — Хотел поздравить, — говорит невозмутимо парень и выпускает густой дым изо рта, — ты очень красивая, знаешь?! — Как там в Москве? — неловко интересуюсь я, перебирая пальцами край фаты, боюсь в глаза ему посмотреть, чтобы снова не утонуть. — Погано, серо и мерзко, — отмахивается Голубин и плюхается на ступеньки, вновь прикладываясь к сигарете, — я так проебался, ты представить себе не можешь. — Почему? — искренне недоумеваю и сажусь рядом, совершенно наплевав на свадебное платье, — все же сложилось, как ты и хотел, разве нет? Тебя признали, полюбили и приняли. — Да, все так, — кивает устало Глеб и смотрит внимательно на меня, — только тебя рядом нет, а мне, как оказалось, другого и не нужно было. — Ты сам принял решение уйти, — замечаю я, опустив руки на свои коленки, пинаю воздух и тяжело вздыхаю. В пятнадцать лет я потеряла голову от него. Такой красивый, такой честный и такой понимающий. Его тепла хватало на двоих. Я любила, отдаваясь без остатка. И мы оба верили в нерушимость нашего союза. В восемнадцать он заменил мне всех и стал самым родным человеком. Я поддерживала его занятие музыкой. И пока он пропадал на студии, рисовала часами, надеясь, что из этого что-то выйдет. Не вышло. В двадцать Глеба заметили, пригласили в Москву и он принял главное решение. Я искренне верила в то, что он добьётся всего, чего пожелает. И, действительно, хотела этого. Но ехать с ним не могла. Расставание ударило по мне сильнее, чем что-либо до этого. Я замкнулась, пропала и растворилась в себе. Кажется, все обо мне забыли. Сейчас мне двадцать пять и я вышла замуж. Сейчас мне двадцать пять и я осознала, что люблю только Глеба, слишком поздно. Сейчас мне двадцать пять и я ненавижу свою жизнь. — Тебя потеряли, наверное, — замечает Голубин, после протяжительной паузы, вытягивая меня из размышлений. — Да, наверное, — невнятно бурчу я и теряюсь в собственных мыслях, — знаешь, я всегда знала, что у тебя получится, ты, правда, заслужил, — выдаю неловко и поднимаю взгляд на парня. Ну вот. Опять. Этот зеленый омут манит и поглощает целиком. Нельзя тонуть. Слишком поздно. — Спасибо, ангел, — улыбается, обнажая белоснежные клыки, — кажется, сейчас твоему макияжу настанет пиздец, — замечает парень, переводя взгляд на, затянутый грозными тучами, ночной небосвод. Холодные капли майского ливня касаются голых плеч, заставляя прийти в себя. Слишком поздно. — Настанет, — повторяю шепотом и подставляю лицо дождю, чтобы спрятать слёзы, что вот-вот градом будут литься из глаз. — Эй, — Голубин хватает мою руку и я впервые за пять лет чувствую его тепло, слишком поздно, — ты ревешь? — Нет, — отрицательно киваю головой, волосы намокают в секунду и прическа совсем разваливается, — Глеб, почему ты не пришёл раньше, скажи? — Ангел, я… я не мог… боялся… не хотел портить твою жизнь ещё раз, — блондин говорит скомкано, прикрывает глаза и тяжело вздыхает. — А теперь слишком поздно, — говорю с надрывом в голосе, — дай сигарету, пожалуйста. Глеб тянет мне пачку и я легко достаю оттуда одну сигарету, парень подкуривает, закрывая от дождя руками огонек зажигалки. — Прости меня, ангел, — просит зеленоглазый, не отпуская моей руки. — Мне пора, — говорю строго, наконец, взяв себя в руки, и поднимаюсь с холодных ступенек, — спасибо, что уделил мне свое время, Глеб, — бросаю окурок на землю и смотрю на парня в последний раз. — Спасибо тебе, — улыбается, а в глазах печаль застыла, и тоже встаёт с места, — можно обнять тебя? Молча делаю шаг и он заключает меня в крепкие объятия, от которых сердце начинает быстрее стучать. А раньше мы целовались под этим дождём, теперь просто нелепо обнимаемся, стараясь выхватить последний кусочек тепла. — Всё? — Голубин первый отпускает, видимо, решив, что это слишком затянулось. — Да, всё, — киваю и, подарив ему вымученную улыбку, забегаю в здание ресторана. Платье намокло, прическа испорчена, макияж, кстати, тоже. Внутри ломаются ребра и сердце готово из груди выскочить. Рядом со мной возникает зеленоглазый блондин в костюме. Руки опускаются на мои обнаженные плечи. Взгляд направлен прямо в глаза. — Где ты была? — спрашивает парень, обеспокоенный моим исчезновением, — я тебя по всему ресторану ищу, малыш. — Кир, все в порядке, — улыбаюсь натянуто и, кажется, выходит даже убедительно, — курить выходила, ты же знаешь, что я ужасно нервничаю. — Я понял, — кивает Кирилл и целует меня в лоб, — умойся и приходи обратно, ладно? — Конечно, — я исчезаю в коридорах ресторана и вскоре оказываюсь в туалете. Плотнее закрываю дверь кабинки и набираю, заученный наизусть ещё десять лет назад, номер. Руки трясутся, но я печатаю сообщение. «Глеб, я люблю тебя и только тебя» «Забери меня, пожалуйста» «Мне плохо без тебя, чёртов Голубин» Нет-нет-нет! Нельзя! Телефон летит на кафельный пол, экран разбивается вдребезги. — Сука! — ударяю кулаком в стену и скатываюсь по ней на пол, даю волю слезам. И пока я, пачкая собственной кровью белое платье, реву в дальней кабинке туалета, он шагает по дороге домой. Дождь продолжает капать с ночного неба. Светлые волосы прилипают ко лбу. В зеленых глазах стоит боль. Пальцы с хрустом сжимаются. Пока я пытаюсь привести себя в порядок, смываю кровь и потекшую тушь, улыбаюсь своему отражению в грязном зеркале, он пьёт горькую водку прямо из бутылки и докуривает пачку. Его нигде не ждут. Он давно никому не нужен. Убеждает себя в том, что я счастлива и не нуждаюсь в нем больше. Пока я фальшиво улыбаюсь гостям, целую Кирилла и в каждом изгибе его губ ищу Голубина, он засыпает в пустой квартире. С открытым окном, через которое в комнату врывается майский ветер. В мокрой одежде, которая прилипает к телу. С растрепанными волосами, которые я обожала перебирать пальцами. Я люблю тебя, но слишком поздно.