$uicideboy$ — Kill Yourself (Part III)
Дождь. В этом уже давным-давно ставшем чужим городе скоро пойдёт дурацкий дождь. Небо с запада постепенно затягивало бледно-серой пеленой слоисто-кучевых облаков. В окне иллюминатора стелянно-бетонной громадой раскинулся Сеул, изрезанный вдоль и поперёк хитросплетениями дорог. Широкое русло реки Хан рассекало город на две части, из последних сил стягиваемых друг к другу светящимися металлоконструкциями мостов. Было раннее утро, и на фоне выползающего из-за горизонта солнечного диска, окрасившего небо яркими всполохами, переливался огнями фонарей, окон и габаритов машин просыпающийся город. В панораме мегаполиса с высоты птичьего полёта всегда было что-то завораживающее. Именно в такие моменты понимаешь, насколько мал человек и огромен мир вокруг него. И насколько неотвратимы последствия тех или иных решений, которые маленький человек не в силах изменить. Молодой брюнет лет двадцати с досадой отвернулся от окна иллюминатора, когда самолёт, сделав крутой вираж, начал снижение для захода на посадку. Первые пару часов ему чертовски сложно было игнорировать пассажира на соседнем кресле — сурового мужчину лет пятидесяти в идеально отутюженном костюме. Отец всё продолжал свою нагоняющую тоску лекцию о том, что пора взрослеть и становиться серьёзнее. Ведь нормальная жизнь не может состоять сплошь из тусовок и веселья, которые рано или поздно приведут к проблемам с законом, какие уже нельзя будет решить парой пачек стодолларовых купюр. А эти самые деньги, на которые он развлекается и которыми его заботливо оберегают от трудностей с полицией, зарабатываются им тяжким трудом в компании, созданной ещё его дедом Дживоном. И что пора бы уже парню, как наследнику корпорации Чон, наконец-то, поинтересоваться положением дел. Перед тем как покинуть солнечную Калифорнию, они провели не один вечер в изматывающих спорах о необходимости и целесообразности этого переезда. Парень не хотел оставлять близких друзей, которых успел завести за последние годы, не хотел покидать местные клубы, где был постоянным VIP-гостем, не хотел возвращаться в родную страну, о которой уже не знал толком ничего. Отец не называл весомых для Чонгука причин, да и мнения его особо не спрашивал, всё уже было решено. Что сейчас, что десять лет назад, он просто ставил его перед фактом. А Гук бунтовал в стиле типичного эксцентричного подростка без царя в голове — игнорировал настойчивые просьбы о сборе вещей, в конце концов дошедшие до ультиматумов о заморозке карт, не появлялся дома, проводя вечера у многочисленных знакомых, а ночи в барах и клубах, забивал на учёбу и ругался с отцом до хрипоты, стоило им встретиться. Даже в аэропорт на посадку отцовская охрана увозила его из клуба, невзирая на протесты и нетрезвые угрозы друзей. Суровых мужчин с кирпичным выражением лица тоже можно было понять — это их работа. Да и запугивания пьяных подростков, пусть и принадлежащих к элитным кругам Лос-Анджелеса, явно внушали им меньший трепет, чем ровное, угрожающее предостережение председателя Чон. Укутавшись в безразмерную чёрную толстовку, в которой, казалось, тонул, Чонгук притворился спящим, как только монотонный поток однообразных и лишённых смысла псевдо-аргументов отца начал его утомлять. Пусть со стороны и похож на бунтующего подростка, но он же не просил оставить всю свою калифорнийскую жизнь и тащиться в малюсенькую страну. Для него этот переезд стал слишком спонтанным. Отец даже не стал слушать возмущения сына после того, как сообщил, что окончательное решение принято, и у него есть несколько часов на сборы. Чонгук каждой частичкой своей души ненавидел, когда что-то решали за него, тем более, когда это что-то было настолько серьёзным, как страна проживания. Чон Чольхан редко позволял себе разговаривать с кем-либо на повышенных тонах, но стоило уверенно встряхнуть его океан перманентного спокойствия, и тебя накрывало волной цунами из освобождённых эмоций. К счастью Чонгука, сегодня отец был привычно сдержан. Ровный и нудный голос председателя Чона оказывал какое-то убаюкивающее действие, и вскоре притворство переросло в настоящий сон, или некое его подобие. Но вместо того, чтобы в полной мере воспользоваться комфортом первого класса, разложить большое кресло, переодеться в подготовленную пижаму, натянуть на глаза маску и насладиться удобством, Чонгук свернулся в узел и провел так последние двенадцать часов. Теперь тело ломило от ноющей боли в затёкших мышцах. Каждая клеточка буквально кричала о том, что он позволил непростительную халатность по отношению к своему организму. Тысячи иголок впивались в одеревеневшие ноги, а головой едва можно было пошевелить из-за онемения. Чонгук этого, конечно же, не признавал, но иногда отец действительно прав, ему следует повзрослеть. Ну или хотя бы усмирить свой юношеский максимализм и природную упёртость, из-за которой теперь сам же и страдает. Он раздражённо закатил глаза и опустил шторку иллюминатора, чтобы не видеть водные дорожки, расползающиеся по стеклу. Это совершенно точно не Калифорния. В момент соприкосновения шасси со взлётно-посадочной полосой самолёт слегка тряхнуло, отчего Чонгук, уткнувшийся виском в обшивку кабины в стремлении сохранить последние минуты дремоты, неприятно ударился головой. Парень, ворча под нос что-то о замечательно начавшейся поездке, сложил руки на груди, упёрся подбородком в грудь и попытался снова провалиться в сон. Но гул работающих на обратной тяге двигателей и начавшаяся в салоне суета не дали ему этого сделать. Помимо него и отца на борту среди пассажиров находились ещё секретарь, личный водитель и пара охранников председателя, а также телохранитель Чонгука. Все они готовились незамедлительно приступить к исполнению своих обязанностей сразу же с полной остановкой самолёта. Только телохранитель Гука — Ким Намджун — всё ещё раскинулся в кресле, лениво перелистывая очередной томик книги. Едва джет прекратил рулёжку и замер на территории Инчонского аэропорта, Чон Чольхан поднялся со своего места, игнорируя сына, и уверенно прошёл к выходу, заботливо отпираемому борт-проводницей с идеально прилизанными волосами. Чонгук проводил отца безразличным взглядом и натянул пониже капюшон толстовки. Ему уже надоело. На секунду парню стало интересно, помнит ли о нём кто-то из старых знакомых, можно ли с кем-то из них оторваться и показать, как развлекаются в Лос-Анджелесе. Но он тут же отбросил эту мысль, ведь прошло уже десять лет с его переезда в Америку. Навряд ли те, кто помнил милого маленького Гуки с огромными ореховыми глазками, готовы столкнуться с нынешним Чонгуком. Татуировки, пирсинг, надменный взгляд прожигателя жизни вкупе с полным отсутствием тормозов. Занимательная, конечно, картина, но никто из них не хотел бы узнать его по-настоящему. В такие моменты ему становилось до противного грустно, что, несмотря на возраст, люди видели в нём только сына Чон групп, а не Чон Чонгука. — Так и собираешься сидеть в самолёте? — выдернул парня из задумчивости низкий голос над ним. — Отвянь, Намджун, — натягивая капюшон ещё ниже и устраиваясь поудобнее в кресле, проворчал Чонгук. — Отец умчался в компанию и бросил меня одного. Мужчина рядом с ним скрестил мощные руки на широкой груди и слегка наклонил голову, вздёрнув бровь, давая понять, что просто так не отступит. Степень его раздражения обычно можно было отследить по тому, как далеко он выдвигал подбородок и как сильно сжимал губы. Сейчас это было где-то на двоечку по десятибалльной шкале — он не хотел превращать приземление в детский сад с выяснением отношений и разговорами о вечных проблемах отцов и детей. — А я тогда кто? — Нам, ты — моя тень, — фыркнул Чонгук, ёрзая в кресле и кутаясь в кольцо собственных рук. Губы Намджуна тронула едва заметная улыбка. Парень ведёт себя как маленький, а, зная его склочный характер, это не может не забавлять. — Я слишком привык, что ты рядом. И правда, последние восемь лет Чонгук всегда был вместе со своим телохранителем. Поначалу Намджун бесшумной тенью всюду следовал за своим подопечным, а тот много раз сбегал от него, чем дико бесил Кима, но в конце концов им удалось подружиться. Из-за их небольшой разницы в возрасте Чонгук начал воспринимать его, скорее, как старшего брата, который всегда рядом, потому что один только Намджун искренне о нём беспокоился. А уж сосчитать, сколько сомнительных передряг было замято благодаря его помощи, пальцев точно не хватит. Чонгук считал Кима бо́льшей семьёй, чем отца, отгородившегося от него деньгами и корпоративными перспективами, и мать, элегантной бабочкой порхавшей со своими подругами по салонам, выставкам и курортам. Чон вообще гораздо больше времени проводил с прислугой. С родителями, которые, казалось, вспоминали о его существовании по большей части только, когда госпожа Чон вдохновлялась очередным томиком из литературного клуба Беверли-Хиллз и вспоминала о необходимости воспитания сына по методике Макаренко, основанной на общих дружеских, деловых и бытовых целях. Её запал обычно иссякал через пару дней, и она улетала "восстанавливать нервные клетки после общения с конфликтным подростком", оставляя парня на попечении домоправительницы, педагогов и другой прислуги. Поэтому, когда в жизни маленького Чонгука на постоянной основе обосновался уверенный в себе Намджун, неудивительно, что спустя какое-то время он стал другом, братом и доверенным лицом. Пареньку не стоило знать, что двадцатилетний Ким тогда только уволился из армии и устроился в охранную фирму без цели, понимания, чем там будет заниматься, и каких-либо особых навыков. Как и то, что его приставили к младшему Чону только из-за слабой надежды на нахождение общего языка между ними в силу минимальной разницы в возрасте. Что это именно Чонгук помог ему стать тем, кем он является сейчас, потому что Намджуну пришлось морально вырасти и научиться быть для него другом и братом, подготовиться к быстрому решению всех возможных проблем, которые только мог доставить ретивый подросток. И для Кима этот подросток, действительно, стал больше, чем просто подопечным. — Да уж, — хмыкнул он, глядя на взрослого парня, который для него по-прежнему оставался тем же ершистым пацанёнком. — Куда же ты без меня? Лёгкая улыбка обнажила милые ямочки на щеках телохранителя. Чонгуку они нравились, как и то, что никто, кроме него, никогда не видел их. Что ещё раз доказывало их особенную с Намджуном связь. Эта серьёзная гора мышц улыбалась только в присутствии своего подопечного. Всё остальное время мужчина выглядел так, словно собирался переломать каждую кость в теле не так взглянувшего на него или на Чонгука человека. То, что он мог в действительности это сделать не вызывало сомнений, стоило лишь взглянуть на обтянутые рубашкой бугры мышц, перекатывающиеся с каждым движением. За восемь лет их знакомства Намджун совершил превращение в духе Капитана Америка из жилистого паренька-армейца в бойца спецназа. — Давай, заканчивай киснуть, и поехали. — Куда? — недоумённо высунулся из глубин капюшона Чонгук. В Корее у него пока не было никаких планов, а значит, что-то снова решили за него. Надоело. Он ещё сильнее скрестил руки на груди, закрываясь от внешнего мира. — Хотя плевать, я никуда не поеду. Намджун глубоко вздохнул и сомкнул пальцы на переносице. Ну почему все споры с этим мальчишкой вечно достаются ему? Он что, в прошлой жизни страну предал? Но всё же он лучше всех понимал парня, хотя и знал о поездке, но был абсолютно уверен, что Чонгук тоже в курсе, просто, как обычно игнорирует наставления отца. — Господин Чон подготовил твой перевод в Сеульский национальный. Ты должен завезти документы. Да сам, лично, — тут же уточнил телохранитель, пока Чонгук не успел возразить и придумать с дюжину способов отказаться от нежеланного мероприятия. — Да ладно тебе, Гуки, сам знаешь, спорить с твоим отцом практически невозможно. Просто смирись, и наслаждайся жизнью в Корее, где тебя каждая собака знает. Да, и... — "И будь осторожнее. Это Корея. Слишком много людей наблюдает за тобой", — процитировал отца Чонгук. – Я знаю, Намджун. Но я всё ещё плевать хотел. И на эти правила, и на эту страну, и на этот дурацкий переезд. Он сладко потянулся, сидя в кресле, но, поймав на себе суровый, выжидающий взгляд друга, поднялся. — Да иду я, иду, не смотри так на меня, — разочарованно пробурчал парень, накидывая на плечо рюкзак и продвигаясь к выходу из самолёта. Стюардесса проводила его лучезарной, но совсем неискренней профессиональной улыбкой, пожелав приятного времяпрепровождения в Корее. Надоело. Вечно лебезящее окружение, лицемерно заискивающее ради собственный выгоды. Ни один не скажет и слова поперёк, потому что он — сын Чон групп. А на деле каждый считает его избалованным богатеньким придурком, умеющим только прожигать родительские деньги и создавать проблемы на ровном месте. Очередной своевольный наследник чеболя. Вот кто он для них. Чонгук ненавидел это, но не мог их винить. Люди видели только то, что хотели видеть. А он со временем решил их не разочаровывать и сам создал такой образ, закрепив далеко не одним безбашенным поступком. Сначала в шутку, с целью поддержать нелепые слухи, играл отбившегося от рук нерадивого подростка, а потом слишком вжился в роль и сросся с ней окончательно. И теперь уже не понимал, где он сам, настоящий, а где придуманный Чон Чонгук. Спускаясь по трапу, парень заметил, что даже воздух здесь был другим. Более влажным и приятно обволакивающим прохладой с примесью озона. Но из-за взвеси пыли дышалось сложнее. Сеульский воздух был всё-таки грязнее, чем в Калифорнии. На секунду в его голове даже мелькнула мысль, что он рад вернуться сюда снова. Но отмахнувшись от неё и списав небольшое помутнение на усталость и моросящий дождь, Гук повернулся к следующему за ним по пятам Намджуну и требовательно протянул руку ладонью вверх. — Что? — непонимающе уставился на него Ким. — Если не хочешь, чтобы от серости и уныния у меня началась депрессия, давай сюда ключи. Я поведу. Намджун с лёгким раздражением закатил глаза, но всё же достал из кармана ключи от новенького Hyuindai Genesis, ожидавшего их на парковке, и протянул Чону. Он понимал, что в противном случае Гук вообще откажется куда-либо ехать, да ещё и может сбежать, как в старые добрые времена. А перспектива разыскивать парня по всему Сеулу в первый же день их здесь пребывания не казалась заманчивой. Уже у самого выхода из аэропорта, Чонгук остановился сделать кадр для восьмидесяти тысяч своих подписчиков, которых называл "лизоблюдами, ищущими выгоду от общения с наследником конгломерата". "Ну что ж, привет, Сеул".* * *
Selena Gomez — Back To You
В то же время на другом конце города в уютной кофейне двое студентов прогуливали тест по психологии, прячась от дождя за любимым столиком у окна. Они прогуливались в парке неподалёку, когда небо вдруг затянула тугая серая пелена. Им повезло в числе первых забежать в кофейню и занять места, прежде чем туда ещё набилось таких же скрывшихся от непогоды студентов, работников ближайших офисов и простых прохожих. И обычно тихое заведение наполнилось оживлёнными звуками пасмурного утра с разговорами, звоном посуды и равномерным гудением кофемашины. Кудрявый брюнет с глазами цвета молочного шоколада, искрящимися, словно в них заблудился солнечный лучик, ловко петлял между небольшими столиками и внезапными посетителями. Преодолев, наконец, этот лабиринт, он поставил перед другом поднос с двумя стаканами холодного кофе и пирожными. С соседнего стула на него, удивлённо вздёрнув брови, взглянул парень с окрашенными в серебро волосами. — Господин Ким Тэхён сегодня угощает? — он улыбнулся, чуть сощурив глаза. — Обведу этот день в календаре и буду отмечать оказанную мне честь каждый год! Он поднял стаканчик в воздух, тостуя в честь внезапного праздника собственного кошелька. Нет, конечно, это событие не было каким-то особенным. Но когда друг угощает, пусть даже такой мелочью, как кофе, нельзя не порадоваться. — Заткнись, Юнги, — поддел парня в плечо Ким, обнажая зубы в квадратной улыбке, следом утыкаясь в телефон. У многих студентов есть такая дурная привычка — бесцельно листать соцсети. Вот и он смахивал с экрана различные фотографии, рассказывающие, кто где вчера отдохнул или чем позавтракал. Через секунду он напряжённо замер, улыбка исчезла с лица, словно он увидел приведение. Не отрывая взгляда от экрана, он едва слышно прошептал, обращаясь скорее к самому себе: — Зачем он вернулся? Юнги каким-то чудом услышал вопрос, отвлёкся от холодного напитка и вытянул шею, чтобы заглянуть в телефон друга и понять причину его резкой смены настроения. — Ты о чём? — озадаченно поинтересовался Мин у лучшего друга. Он давно не видел его таким удивлённым и в то же время напуганным. — Мне начинать беспокоиться? Тэхён тут же равнодушно покачал головой, убрал телефон в сторону и широко улыбнулся. Какое ему до Чона дело? Его вообще не должно это волновать. Он сам не понимал, почему спустя столько лет и то, через что прошёл, нашёл Чонгука в социальных сетях и подписался. И, конечно же, ему абсолютно всё равно, зачем бывший друг вернулся. По крайней мере, он отчаянно пытался в этом себя убедить. От Юнги не укрылось, что улыбка Тэ получилась натянутой, он слишком хорошо его знал, чтобы не заметить этого. — Всё в порядке. Но Тэхён не мог разобрать, что за чувство гложет его внутри, и скрыть будоражащее волнение, поэтому просто обхватил губами трубочку и уставился в окно на снующих прохожих, не успевших скрыться от дождя. Юнги решил дать ему время переключиться с неизвестных новостей, которые, очевидно, задели что-то внутри, и не стал приставать с расспросами. Вместо этого он взял в руки телефон, поинтересоваться у старосты, как прошёл тест и светит ли им пересдача на следующей паре. Но уже через секунду он понял, из-за чего разнервничался Тэхён. Чонгук вернулся. Тот самый Чонгук, про которого в детстве Тэ ему все уши прожужжал, какой он хороший и замечательный друг, что как брат ему, но тому пришлось ненадолго уехать. Юн слушал это первые полгода их знакомства. Потом Чонгук стал отвечать реже и реже, а затем и вовсе перестал. Это стало для маленького Тэхёна тяжелым ударом, он чувствовал, что его предали, перестал ходить в школу и ни с кем не разговаривал. Именно Юнги вытащил его из этого состояния, когда пришёл в гости и принёс домашку за неделю. Тогда они и подружились. Поначалу Юн ловил себя на мысли, что он просто замена Чонгука, но со временем их с Тэ дружба крепла, и сейчас, спустя десять лет, они вместе прогуливают пары. И вместе в лёгком шоке от внезапного возвращения человека из прошлого. — Не думал, что он когда-либо вернётся в Корею, — сухо бросил Мин, откладывая телефон в сторону. Лучше бы они пошли на тест по психологии.