Желание сердца

Ято чувствовал себя разбитым — «омовение» порядком вымотало его. Чуть лучше, конечно, чем в прошлый раз, хотя бы потому, что Юкине понимал, что происходит, но приятного все равно мало — и это мягко сказано. Самая настоящая пытка - и для Орудия, и для его хозяина: бесконечно длинные секунды чужой стыд, вина, отчаяние катились сквозь него словно волны и преломлялись всеми оттенками физической и душевной боли. Тело болело так, будто он весь день сражался с огромными аякаши и каждый откусил от него по кусочку. Если подумать, тем богам, у которых много шинки, не позавидуешь — от Бисямон с ее «семейкой» его до сих пор передергивало. Но даже когда у белобрысой стервы все было в порядке, она полдня отмокала в бассейне со святой водой, Кадзума рассказывал. Хотя что ее жалеть? У нее-то вода наверняка была теплой, а вот у Ято от вечернего душа в доме Кофуку уже все кости ломило. Сам он потратил несколько столетий, чтобы найти хорошее Орудие (да что там, кого он обманывает?) — мало-мальски подходящее и согласное терпеть его Орудие, чтобы больше не зависеть от Отца и Норы… И вот, наконец, нашел просто великолепное — Юкине. Но все равно все оказалось непросто. Мудрее было бы лечь сейчас спать (Юкине вот уже десятый сон видел), но Ято решил пройтись и подумать… а в итоге едва дошел до конца улицы и теперь сидел без сил на скамейке в крошечном скверике. И думать все равно не получалось. Знакомый, едва слышный всплеск воды прозвучал в тишине почти оглушительно. Ято зашипел сквозь зубы, ругая себя за беспечность и, как мог, собрался. Последнее время он старался следить за таким — и держался подальше от воды, когда был один, но вода, так или иначе, была повсюду… Вот и тут наверняка какой-нибудь крошечный прудик или фонтанчик неподалеку … а этого достаточно: Нора уже была здесь — сидела рядом и смотрела на него своим спокойным немигающим взглядом. — Здравствуй, Ято. Как ни в чем не бывало. Но он не собирался быть вежливым. — Что тебе надо от Юкине? — резко спросил он. — Что ты опять задумала?! — Ничего, — она слегка пожала плечиками и чуть улыбнулась. — Он милый. И он мне нравится. «Как я — Идзанами», — вспомнил почему-то Ято и содрогнулся: от некоторых девушек стоит держаться подальше. Юкине действительно достался худший вариант из всех возможных, буквально в одном шаге от наихудшего. — Не трогай его и не приближайся к нему больше! — Да? — Нора слегка наклонила голову и смотрела с любопытством. — А то что? Имя ты у меня все равно забрал. Я больше не должна слушаться тебя. — Как будто ты когда-то слушалась, — пробормотал Ято, с досадой понимая, что он и в самом деле ничего не может с ней поделать — после того, что между ними произошло, Юкине не будет больше с ней драться, а другого оружия у него нет. — Юкине снова осквернил тебя, да? Бедный Ято! — она картинно вздохнула. — Такой переполох из-за такой ерунды. — Ерунды? Так ты этого и добивалась своими поцелуями? — мелкая и почти безобидная месть для нее, если подумать, — они с Юкине легко отделались. — Стоп. — Ято нахмурился и развернулся к ней. — А ты откуда про это знаешь? — Вся Такамагахара знает. Только об этом и говорят и смеются над вами, — она снова улыбалась. — Редко когда бывает настолько глупое осквернение! Но зато все о тебе узнали, как ты и хотел. Ято застонал, скрипнув зубами. Что за позор! Это наверняка Такемиказучи и его шинки: помощь помощью, но молчать ему никто не обещал, а, кроме того, Ято не мог не признать, что успел досадить громовержцу дальше некуда. Таке воспользовался ситуацией — и его было трудно винить. Да и случись такое с кем-нибудь еще — Ято сам веселился бы не меньше. — Ты сам во всем виноват, — словно читая его мысли, вынесла приговор Нора. Ято вдруг подумал, что сейчас, когда узы разорваны и они уже настоящие враги, она похожа на сестру больше, чем когда бы то ни было, и этот разговор… Но, если он не хотел стать кормом для аякаши, стоило поскорее прогнать это чувство. — Это почему еще? Она хихикнула. — Разве Юкине сам решил, что поцеловаться с девушкой — непростительный грех? Неужели не ты сказал ему это? Вот уж не думала, что ты настолько отстал от времени, Ято! Таке тоже говорил ему что-то такое, а если уж такой упертый болван, как он, не видит в этом ничего особенного, Ято стоило признать, что он и вправду облажался со своим «воспитанием» и перегнул палку… В самом деле, почему бы Юкине и не встречаться с какой-нибудь миленькой шинки, достойным орудием приличного уважаемого бога, своей ровесницей? Девчонки в этом возрасте тоже только и думают, что о любви… Вот только Норы и ее поцелуев это никак не касалось: она-то уж точно не пыталась идти в ногу со временем. — Не с девушкой. С тобой! — огрызнулся Ято. — Значит, если бы это был кто-то другой… Например, Хиёри Ики, — Нора смотрела ему в глаза с веселым невинным любопытством. — Если бы Юкине поцеловала Хиёри, все было бы по-другому? Жар бросился Ято в лицо, он судорожно хватанул ртом воздух, а смех Норы зазвенел, словно серебряный колокольчик. Стоило ей сказать — и он не смог не представить, всего на мгновение: как они сидят рядом за столом, заваленным тетрадками, и Хиери чуть склоняет голову, так медленно и волосы ниспадают, загораживая ее лицо, лицо Юкине… Один лишь миг, но в груди тут же закололо — и Ято некого стало винить: это точно был он сам, болело только его собственное тупое сердце. Еще как по-другому! — Так она тоже не подходит? — удивилась Нора. — А почему? Наверное, потому что ты хочешь сам поцеловать ее? Ято мысленно застонал. Лучше бы она, как всегда, привела псов-аякаши: к той боли он уже привык и был готов. Он упустил из виду, что она умела превратить в кошмар даже простой разговор. — Так почему не поцелуешь? — Нора оказалась вдруг совсем близко, почти прижалась к плечу, словно кошка, просящая, чтобы ее погладили. — Это же так просто: сделай ее своей, если хочешь. Возьми ее. Ты же бог. Она хотя бы не предлагает убить ее и сделать шинки, как Отец. Наверное, это тоже можно назвать прогрессом - в своем роде. — Да, я — бог, и потому исполняю желания людей. Не свои. Тем более — такие. — Люди непостоянны, а их желания переменчивы. Сегодня одно, завтра — другое. Заставить их желать несложно, достаточно лишь подтолкнуть… Так почему ты должен страдать? Потому что нельзя просто взять и забрать то, что понравилось. Даже богу у человека. Особенно богу у человека. Но вряд ли он сумеет объяснить это Норе. — А я и не страдаю! — Ято широко улыбнулся ей, взъерошил ладонью волосы и похвастался: — Я зато поцеловал Бисямон! «Почти, — прибавил он мысленно на всякий случай, чтобы ненароком не поверить в эту чушь самому. — Кажется». Эффект превзошел его ожидания: Нора замерла, сделала круглые глаза и даже приоткрыла рот от удивления: — Нет. Быть не может. — У Кофуку даже фотки есть! Прислать? Она мотнула головой почти испуганно, и Ято выдохнул с облегчением. — Я волнуюсь за тебя, Ято. Ведь однажды все они оставят тебя, и ты вернешься к нам, как и всегда. Но теперь, когда ты забрал имя, я уже ничем не смогу помочь. — Именно этого я и хотел, — кивнул Ято, — чтобы ты никогда больше не помогала мне. Возможно, теперь в мире будет немного меньше смертей и бедствий. Нора обиженно промолчала. Ято поднялся на ноги: — Ну что ж, похоже, мы еще увидимся. Но на чай приглашения все равно не жди! И знай, что я против. Он сунул руки в карманы и двинулся к дому легким пружинящим шагом, а когда обернулся, Нора стояла на дорожке — неподвижный, белый призрак — и смотрела ему вслед. Ято махнул рукой: — Пока, Хииро! Его хватило ненадолго — ровно настолько, чтобы скрыться из виду с прямой спиной и беззаботным видом, а потом уже тащиться, едва переставляя ноги. Он должен был думать об Отце, предстоящей битве и оружии для нее, но думал о поцелуях и о том, что, возможно, и правда все усложняет, еще больше, чем Юкине, и о том, все ли желания Хиёри ему дано услышать. По правде сказать, она всегда была на шаг впереди и никогда не колебалась, если чего-то хотела: угостить его ужином, двинуть кулаком в нос, пресекая какую-нибудь идиотскую выходку, вытащить из Подземного мира или построить ему храм… Она хотела?.. Ято рассмеялся в темноту, когда все понял. «Эй, ты исполняешь желания лучше, чем я! А мне никак нельзя быть без работы, знаешь ли, я ведь бог. Но все же…» У него всегда было много желаний: больших и мелких, глупостей и по-настоящему важных вещей. Почти все они сейчас не имели никакого смысла, кроме одного-единственного, горевшего, словно яркая звезда в ночном небе. Ято выбрал его из самой глубины своего сердца — и пожелал, горячо и искренне, веря, что это желание будет услышано — четко и ясно.