Полюби меня сильней.

Она была необычной, как бы это банально не звучало, но это так. Она не похожа на других. Она была особеной, и в моем сердце она тоже занимала особое место. Сейчас, лежа на диване и просматривая фото Евы в моей галерее, я понимаю, что она лучшее, что есть в мой жизни. Только она сможет заставить меня улыбаться через экран. Я вглядываюсь в фотографию, сделанную две недели назад, где мы сидим на крыше и встречаем закат. Ее волосы цвета смолы растрепал ветер, а зеленые, я бы даже сказал фисташковые глаза закрыты, а губы расплылись в яркой улыбке. Она прекрасна, невероятна. Я люблю в ней всё, от ее мешков под глазами, до ее коротких пальцев ног. Последние две недели мы так не разу и не встретились. Она все откладывала и откладывала на потом, придумывая причины. И я знаю, что это происходило не по ее воле. Мы не видимся из-за ее внезапно появившегося парня Руслана, который разбил все мои надежды на отношения с моим самым дорогим человеком. Он запрещал ей делать многие вещи, даже те, которые казалось, нужны каждому, например: не надевать открытое, общаться только с теми парнями, с которыми общается он, не гулять позже восьми вечера, не выражать свое мнение в присутствии его самого, и не общаться со мной. Конечно, он не диктовал ей эти правила, он следил за ней, внушал ей комплексы, не доверял ей. А я просто не понимаю, как она не замечает этого, почему не может уйти, ведь он ей делает только хуже. Я намекал ей на то, что он абьюзер, но она либо не поняла, либо делала вид, что не поняла. На улице уже сумерки. Я сижу и листаю ленту вк, как вдруг, не ожиданно для меня приходит уведомление о новом сообщении от нее. «привет)» «Привет» «не хочешь прийти ко мне?» — она всегда отвечает с такой заботой и нежностью будто боится задеть или обидеть меня. Но меня насторожило то, что она написала первая, так еще и предложила прийти, поэтому я задал главный волнующий меня вопрос. «А как же Руслан?» «он уехал с родителями на дачу, его не будет 2 дня, ну так ты придёшь?» Сердце застучало гораздо быстрее, я не знаю почему, но у меня сразу появилась энергия. Я так давно хотел увидеть мою девочку. «Буду через пол часа. Жди.» — Как-то грубовато получилось, но времени подбирать слова нет. Пока я шел в коридор, быстро натянул толстовку и спортивки, надел первые попавшиеся кроссовки и выбежал из дома. Мы жили далеко друг от друга. Она в престижном районе города — в дорогом двухэтажном доме, а я простой двухкомнатной квартире в самом обычном районе. Поэтому времени оставалось мало. Я поймал первую попавшуюся маршрутку и поехал в центр Питера. доехал я туда минут за двадцать. Я выбежал из транспорта и быстро побежал в сторону дома Евы. Подойдя к ее дому, я ввел код для входа и ворота сразу открылись. Она даже не спросила кто это, хотя я всегда ей говорил, что бы она сначала спрашивала, а затем открывала, но кто б меня слушал. Я вошел в ее двор невероятных размеров. По бокам очень красиво стояли аккуратно вырезанные из газона фигуры, которые добавляли вычурности, а с левой стороны чуть поодаль от этих фигур стояла белая бисетка в стиле 18 века. Я быстрым шагом направился к входной двери и постучал в нее. Подождав где-то минуту, мне открывают дверь. То что я увидел поразило меня… Передо мной стояла не Ева, а какое-то исхудавшее бледное тело с нынче короткими волосами, которые были суть ниже плеч. Ее глаза были бледны будто она увидела смерть, а не меня. И я всерьёз испугался за это девчонку. — Что он с тобой сделал? — даже не поздоровавшись, спросил я. — Ничего. — она никогда не отвечала с таким холодом. — Проходи. Она отошла в сторону, давая мне пройти внутрь комнаты, а затем повела на кухню. Она была одета в черные спортивки и серую толстовку, но даже так я мог увидеть, как сильно она похудела. Но даже сейчас, даже когда она настолько худая, я все равно люблю ее, она осталась такой же красивой и желанной для меня. Она аккуратно поднимается на носочки, что бы достать чай с верхней полки, так как ее собственный рост не позволяет этого. Ее пальчики слегка касаются коробки чая, но этим она лишь отпихивает его в сторону. Она тихонько крехтит, как маленький ребенок, и меня умиляет эта картина. Я встаю со стула и подхожу к ней непозволительно близко, от чего ощущаю тепло ее тела. Ее головка ели достает моего плеча. Я протягиваю руку вверх и достаю этот чай, который она отчаянно пыталась взять. Слегка касаюсь ее руки, когда отдаю ей его, после чего она вздрагивает и отдергивает руку. Мы пили чай в очень напряженной атмосфере. Она будто боялась меня или стеснялась, хотя такого никогда не было. Она всегда была открыта со мной, с самого первого дня нашего знакомства. Ева не стеснялась при мне ничего, она могла расхаживать при мне в пижамных шортах, которые были просто катострафически короткими, и очень сексуально обтягивали ее ноги. Мне приходилось не смотреть туда (что получалось просто невозможно) чтобы не возбуждаться. Но сейчас… Ее как будто подминили. За пол часа мы перекинулись пару вопросами по типу «как в школе?» или «что нового?». Хотя мне хотелось задать абсолютно другие вопросы… Мы допили чай, который, кстати говоря, был очень вкусный, и поднялись наверх в комнаты Евы. В ее комнате было холодно. — Господи, почему у тебя так холодно? — быстрым шагом я подошел к окну и закрыл его. Она ничего не ответила, просто подошла и села на кровать. Я сел рядом. Пару минут мы сидели в тишине, как вдруг мои мысли оборвал ее голос. — Может поиграем? — Что? — Давай сыграем в правду или действие? Вот такого я точно не ожидал. Но это было отличным способом узнать ответы на те вопросы, которые волнуют меня не первый день. — Давай. Мы уселись поудобнее и повернулись лицом к лицу. Первая начала Ева. — Правда или действие? — Правда. Ева немного помедлила подбирая какой-нибудь каверзный вопрос, а затем с хитрым взглядом посмотрела на меня. — Ты когда-нибудь целовался? — я знал, что она задаст что-то подобное, поэтому ответ не заставил себя долго ждать. — Да. — я не вру, я правда целовался. На вечеринки нашей общей одноклассницы Карины, когда играли в правду или действие, мне пришлось поцеловать именинницу. — Кого? — Ева с прищуром посмотрела на меня. Моя любопытная девочка. — А это уже другой вопрос. — я улыбался во все 32 зуба, смотря на то, как она по детски надула губки. Теперь была моя очередь. — Правда или действие? — Правда. Я сначала задумался стоит ли задавать вопрос, который меня волнует, или все же нет, но я всё-таки решился. — Руслан бил тебя? Выражение её лица резко изменилось. Она была в замешательстве. Ее глаза были широко раскрыты, сначала она бегала ими по комнате, а потом и вовсе уставилась на рукава своей толстовки. — Можно выбрать действие? — Ответь на вопрос. Да или нет? — Да. Я не удивлен. Я догадывался. Но я был зол, нет, даже не так. Я был в гневе. В ярости. Хотелось прямо сейчас пойти и набить морду этому Руслану. Как он посмел, как посмел тронуть Еву? Он идиот. Он просто… — Мы продолжим играть? — она явно хотела уйти от этой темы. — Да. — Правда или действие? — Действие. — Поцелуй меня. Вот теперь я был в замешательстве. Что сделать? Поцеловать её? Она действительно это сказала или мне показалось? Я бы сделал это и без ее просьбы, но у неё есть парень. Я до сих пор не могу поверить в то, что у меня есть возможность поцеловать столь желанные губы. 3 года, 3 гребанных года я ждал этого момента. Её настойчивый взгляд блуждал по мне, а не мог оторваться от ее губ. Я придвинулся ближе, так что расстояние между нами сократилось до чертовых 3 миллиметров. Я чувствовал ее сбитое дыхание на своих губах и сладкий запах карамели. Терпкий сладкий. Она поддалась вперед и накрыла мои губы своими. Ее язычок неуверенно блуждал по моему рту, а я старался углубить поцелуй. В животе, казалось, все перевернулось, а внизу завязался тугой узел, и я чувствовал, как нарастает мое возбуждение. Она кладёт свои маленькие пальчики мне на волосы и начинает их перебирать, слегка оттягивает, и это возбуждает ещё больше. Я слегка поддался назад, и Ева села мне на колени, чего я хотел меньше всего, потому что это может зайти слишком далеко. Я жутко хочу её. До невозможности, до кончиков пальцев. Хочу всю. Но не просто трахнуть, нет. С ней так нельзя, с ней хочется ц любовью. Потому что она особенная, с ней нужно нежно. Но я не мог сделать это сейчас, я не хочу так. Я хочу, что бы это было романтично, а не в порыве страсти. Ее пальчики пробегаются под резинку мои штанов и это и останавливает меня. — Стой, стой. — я немного отодвинул ее от себя, всматриваясь в ее раскрасневшееся лицо то ли от возбуждения, то ли от стыда. Ее губы все зацелованы, красные и распухшие от моих поцелуев жадно вдыхают кислород. Она не понимает, почему я остановился. — Я не могу. Я не могу сделать это так. Она опустила взгляд, щеки вспыхнули румянцем. Смущается, конечно. Ева теребит края толстовки не в силах подобрать слова. Она встает с моих колен и садится рядом, обхватывая руками ноги. — Прости. — еле слышно шепчет она. Еще и извиняется. Она не в чем не виновата, но извиняется. Глупая. Моя маленькая глупенькая девочка. Я аккуратно приобнимаю ее за плечи, а она наклоняется ко мне и обнимает за шею. Я слегка целую ее в висок и краем глаза вижу ее смущенную улыбку. Она такая милая. Мою взгляд падает на ее руки, и я беру их в свои, подношу к губам и целую, нежно, трепетно, ласково. Она смотрит на меня и робко целует в губы, а затем отворачивается. Я беру ее подбородок в руки и поворачиваю к себе, поднося все ближе и ближе. Взгляд задерживается на ее губах, таких манящих и желанных. Я нежно целую ее. Совсем аккуратно углубляя поцелуй. Ева поддаются мне, нежно сплетаясь языками. Она отстранилась от меня, причмокнув губами и произнесла: — Я люблю тебя. — она смотрела в мои глаза, держа руку на моей щеке и поглаживая ее большим пальцем, а я ответил: — Я тоже люблю тебя.