***
В первых числах октября друзья собрались у Максима и Лены отметить новоселье, тогда же и было объявлено об их помолвке и свадьбе, которая должна состояться в ноябре. И кажется, больше всех этой новости был рад Глеб, ведь едва Лена продемонстрировала кольцо, он соскочил со своего стульчика и бросился обнимать обоих с радостным визгом. Макс подхватил мальчонку на руки, потрепал по вихрастой макушке, взглянул на счастливую раскрасневшуюся Лену. И четко осознал: это его семья. Женщина поправляла перед зеркалом макияж, когда мужские руки обвили её талию, а на шее почувствовалось тёплое прикосновение родных губ. — Я тебя тушью сейчас испачкаю, — шутливо проворчала Лена, — любитель обнимать сзади. — Могла бы и заметить меня в зеркало, — парировал Макс. — Я заметила, но откуда же могла знать, что кто-то обниматься полезет, аккурат когда я крашусь? — Да ну её, эту штукатурку, — Жаров забрал из рук женщины тюбик с тушью, отложил его на журнальный столик, затем развернул Лену к себе лицом, — ты у меня и вот без этого всего красавица. — Льстец, — Макс получил удар по плечу, но видел, что Лена довольна. Последняя же поправила воротник его рубашки и переколола заколку на галстуке. — Никак нет, товарищ майор. Всего лишь будущий муж. Желая закрепить свои слова, Макс утянул Лену в поцелуй. Она путалась пальцами в его волосах на затылке, вызывая до дрожжи приятные ощущения. Его руки собственнически гуляли по её спине, периодами спускаясь ниже пояса. Но, как будущий муж, имеет право. Такую картину и застал заглянувший Шувалов, который, усмехнувшись, постучал по ближайшему шкафу, заставив влюбленных оторваться друг от друга. — Уважаемые обрученные, на помолвке это делают не втихаря! — назидательно и с улыбкой сказал Эдик, оперевшись на шкаф. — А так, чтобы и гостям было, на что посмотреть! — Шувалов! — Макс с Леной рассмеялись хором. В тот день, уже когда разошлись гости, а Макс укладывал Глеба, Лена наткнулась на альбом с младенческими фотографиями Глеба. Сев на кровать, женщина с улыбкой их пересматривала, когда вдруг поняла, что с Максом они не обсуждали этого вопроса. Хотел ли он ещё одного ребёнка? Хотела ли она? Лена вспомнила, как в своё время очень хотела вторую девочку. В торговых центрах умилительные улыбки у неё вызывали все эти маленькие девичьи платьица, кофточки, юбочки, брючки и туфельки. Зайдя в спальню, Максим увидел задумчивую и где-то даже грустную будущую жену, листающую альбом с фотографиями. Заглянул через плечо. Сложил два и два. Но Лена заговорила первой. — Знаешь, я так о девочке мечтала в своё время… — Ну, мне кажется, это вполне осуществимая мечта, — улыбнулся Макс, обняв её за талию и устроив руку у неё на животике. — А ты хочешь? Максим от абсурдности вопроса даже закатил глаза. — Дурочка ты у меня! Он забрал из её рук альбом, убрал на место, а затем утянул женщину в мир, где надо лишь чувствовать.***
Для Глеба Максим даже после их совместного переезда ещё оставался дядей. На мальчика никто не давил, взрослые всё понимали. Тем более, достаточно было посмотреть на то, как радуется мальчик, когда вечером мужчина возвращается с работы, чтобы стало понятно: крепкая привязанность там точно есть. Глеб всегда до последнего старался дождаться Максима с работы, даже если тот возвращался слишком поздно. Для мальчика стало своеобразным ритуалом выбегать в пижаме из своей комнаты, дожидаться, пока Максим помоет руки, крепко обхватывать присевшего на корточки мужчину за шею и желать спокойной ночи. После чего Макс подхватывал ребёнка и нёс в кровать, укладывал и целовал в макушку. Это для него было важно ещё и потому, что мальчик скучал по тому времени, когда из садика мама с дядей Максимом забирали его вместе. Теперь, когда мужчина вернулся к любимой работе, это случалось куда как реже. В начале ноября Макс несколько дней едва ли не жил на работе: ребята раскручивали запутанную цепочку, то и дело приходилось мотаться в область за город, и домой мужчина приходил в прямом смысле поспать пару часов. Когда этот дурдом закончился, они вместе поехали за Глебом в садик, однако женщина осталась на этот раз в раздевалке. — Иди ты, — улыбнулась Лена, — он очень ждал этого. Когда Глеб обернулся на зов и увидел мужчину, он что-то прошептал одними губами, широко улыбнулся, вскочил на ножки и побежал к Максу, опустившемуся на корточки. — Папа! — воскликнул мальчик, влетев в сильные мужские руки. Максу показалось, что мир вокруг замер. Замер и сузился до размеров этого зала в детском саду. А сердце этого внезапно сузившегося мира — маленький мальчик, столь крепко обнимавший его. Он крепче прижал Глеба к себе, потрепав его по волосам. — Привет, сынок. Эта простая фраза, но сколько в ней было смысла, знали только Максим и обнимавший его Глеб. Глеб, уткнувшийся мужчине в шею и мертвой хваткой вцепившийся в его плечи. Глеб, отказывающийся его отпускать. Так они и вышли в раздевалку, где их ждала Лена. Увидев маму, парень улыбнулся. — Мамочка, вы сегодня снова с папой вместе! Женщина бросила резкий пронзительный взгляд на Макса, который в ответ едва заметно кивнул. Внутри было странное смятение чувств, которым Лена и сама не могла дать точного определения. Как будто рушилось что-то старое, а на его месте стремительно вырастало новое. Тряхнув головой и прогоняя философские мысли, Лена перевела глаза на сына. — Да, родной, вот сюрприз тебе с папой устроили.***
Пятнадцатого ноября Максим и Лена расписались, создав новую ячейку общества. В ЗАГСе были сами молодые, Женя — свидетель со стороны Лены, Лёша — со стороны Макса, и Владимир Павлович с Глебом. Вся остальная компания их ждала уже в ресторане, где и прошел тихий уютный праздник. А по возвращении домой уже перед квартирой Макс поднял Лену на руки. — Это что, обязательная часть программы? — хохотнула Лена. — Без традиций никак нельзя! Жаров перенес Лену через порог, опустив на ноги в гостиной. Они были одни — Глеба к себе предусмотрительно забрал Владимир Павлович. Сняли верхнюю одежду и обувь. Лена с хитрой улыбкой быстренько выудила что-то из шкафа и убежала в ванную. Макс, усмехнувшись, отправился в спальню. Он успел снять, сложить и убрать в сторону покрывало с кровати, создать приглушенное освещение — лишь от ночников по бокам от кровати, остаться в рубашке и брюках, освободившись от тесного фрака. Когда глаза ему закрыли теплые женские ладони, Максим улыбнулся, открыл себе глаза, поцеловав обе руки и развернулся лицом к теперь уже жене. Лена была в белоснежной шелковой кружевной сорочке на тонких бретелях, длина которой была выше колен, светлые волосы струились по спине, а макияжа почти не было. Пока он оценивал всё это великолепие, её пальцы начали расстегивать его рубашку, губы между тем творили что-то невообразимое в области шеи. — Намечается интересная первая брачная ночь? — прошептал мужчина ей на ухо, проведя обеими ладонями вниз по её спине и слегка задрав юбку. — А ты против? — Лена стянула с него рубашку, наслаждаясь его фигурой. Провела кончиками пальцев по ключицам. — Никак нет, Елена Владимировна, — с этими словами Макс подхватил Лену на руки, донес и опустил на кровать. Та самая ночь, когда был не секс. Была любовь, с какой-то особенной силой рвавшаяся наружу. Этому невозможно было сопротивляться. Это хотелось прочувствовать от и до. Отброшенные куда-то к окну брюки. Сорочка, оказавшаяся на прикроватной тумбочке. Сплетение не тел, а душ. Срывающиеся крики и молящий шепот. Оголённые нервы и одно на двоих напряженное дыхание. Путающиеся в волосах женские пальцы, ощущения от которых лишь усиливают желание. Смятые простыни, изрядно прибитые подушки. На ощупь выключенный свет, также нащупанное одеяло. Двое, заснувшие в обнимку и согревавшие друг друга лучше прикрывавшего их одеяла.***
Конец декабря. — Ты ему так и не говорила? — улыбнулась Женя. Девичья компания в составе Евгении, Кати, Лены и Жанетты весь день ходила по магазинам, закупаясь перед Новым Годом, а после решила поужинать в кафе. — Нет, хочу на Новый Год к основному подарку маленькую коробочку подложить. — Ой хватает же у тебя терпения, Ленка, — Катя отпила сока, — я вот дольше трех дней не смогла от Лёшки скрываться. — Ну у тебя и срок побольше, и животик все же не плоский, ты бы и так не дотянула. — Зато коляски будем вместе катать! — хихикнула Катя. — О, до сих пор помню это Лёшкино «беременным на всю голову буду я!», — произнесла с улыбкой Жанетта, вспоминая как друг бурно изливал радость Максу с Кешей, а она вошла аккурат на этой фразе. — А мне вот самой страшно до смерти, — поделилась Лена. — Вот что ты боишься? У тебя замечательный сын, замечательный муж, он тебя любит! — Женя со смехом в глазах смотрела на давнюю подругу. — А ты всё чего-то боишься! — Ну у него же своих детей не было! — Зато у него целый твой! — Женя даже слегка хлопнула ладонью по столу. — И он его любит, как родной отец! — Ооой, там такая связь, что я даже не берусь задаваться вопросами, как это возможно. Они как чувствуют друг друга! Мне хватило крайний раз, когда днём Глеб настойчиво повторял, что папе плохо и я ничем его отвлечь не могла, а к ночи Макс вернулся с рукой на перевязи. — Да, я тогда тоже за них понервничала, — кивнула головой Катя, — Лёшка же не позволил с ними поехать. — И правильно сделал! Куда тебе беременной под пули?! — Жанна погладила Катю по едва выступавшему животику. Вслух рыжеволосая произносить не стала, дабы не нагнетать атмосферу, но про себя подумала, что с них в своё время и так хватило Артёма с Василисой. Таким образом на Новый 2016 год Максим получил самый дорогой подарок: в маленькой коробочке лежали крошечные малышковые носочки, снимок УЗИ и электронный тест на беременность с ярким плюсом на экранчике. Жаров смахнул появившуюся в глазах влагу, обнял и поцеловал улыбающуюся жену, положив руку ей на пока ещё плоский животик. От такой реакции, хотя она и была предсказуемой, у Лены улетучился весь страх и осталось лишь ощущение безграничного счастья. Сама же Лена, естественно помимо новой жизни под сердцем, главным подарком от мужа считала то, что совсем недавно завершилось положительным решением суда. После свадьбы Максим несколько дней кряду бегал по инстанциям, собирая всяческие справки и выписки, а после показал Лене заявление для органов опеки: к концу декабря Глеб официально стал его сыном. Особенно Лену тронула сцена, когда Макс, посадив мальчика рядом с собой, серьёзно, без сюсюканий, по-взрослому рассказал ему, что хочет сделать и задал вопрос, ответить на который должен был только сам Глеб. — Я помню и понимаю, что ты не забыл Артёма. Я уважаю в тебе это. Поэтому подумай и ответь на один вопрос. Я заранее принимаю любое твое решение. Чьё отчество ты хочешь носить? Мальчик задумался и какое-то время молчал. Через несколько минут он ладонью вытер покатившиеся солёные капли. Глядя на это, Лена тоже прикусила губу. Её маленький сильный мальчик. — Я правда считаю и называю тебя папой, — наконец заговорил Глеб, — но я хочу сохранить отчество того папы, мне не хочется…совсем терять эту связь. С этими словами мальчик прижался к Максиму, а мужчина почувствовал, как слегка вздрагивает ребёнок в его руках. Крепче обняв парня, Макс крепко поцеловал его в макушку, давая возможность выпустить эмоции. — Плачь, сынок, плачь, это нормально, — тихо проговорил Жаров, — помнить и любить тоже нормально. А ещё помни о том, что он всё равно всегда с тобой. В твоём сердце. Глеб поднял на Максима глаза, улыбнулся, чувствуя, как отцовские ладони убирают остатки слез. — Спасибо тебе, папа. Тихая фраза, от которой у мужчины, почему-то, защемило сердце. А мальчик залез ему на колени, обвил ручками за шею и поцеловал. Лена отошла к окну, справляясь с собой и бьющимися внутри стёклами. Её мальчик только что принял совсем недетское решение. А она помнила, как перед этим разговором с сыном Максим сказал ей простую фразу: «Он, конечно, ребёнок, но такие вещи я не имею права решать за него». Дважды папами Лёша и Макс стали летом. Сначала в июне Катя родила их с Лёшей принцессу, Диану Алексеевну, в июле же Лена догнала подругу и тоже подарила мужу дочку, Валерию Максимовну. И Никита, и Глеб были счастливы, казалось, даже больше родителей, они так ждали своих сестрёнок! Впереди у них будет всё. Счастье и смех, горе и слёзы, победы и поражения. Будет полноценная жизнь. А главное, друг у друга всегда будут они. Всегда будет уверенность в том, что рядом любимый человек и надежное плечо друга. Для Лены и Максима тот самый вопрос навсегда останется неким индикатором того, что вместе они справятся со всем. Не раз прозвучит тихое: — Скажи мне что ты видишь? Не раз глаза столкнутся друг с другом, а руки переплетутся между собой в ожидании ответа. — Тебя, — единственно верный ответ на такой вопрос. Их вопрос и ответ. Их символ надежды и веры. Их любовь. Их история. История вопреки. Через трагедию. Через боль. Через мрак. К свету. К счастью. К семье. Я оставлю их там. И, возможно, они дадут мне шанс написать для них ещё одну историю. А пока что они просто счастливы.