***
На улице уже была почти ночь, а кассета в его плеере вторила о воздушных змеях и чёрном снеге, хотя до зимы было ещё далеко. Ёнджуну нравился Ли Мунсэ, и он ждал, когда, наконец, сможет купить его новый альбом. Он возвращался с дополнительных занятий в школе, когда увидел какого-то мальчишку, сидящего в подворотне. Мальчишка выглядел одиноким и очень грустным, и Ёнджун не знал его, хотя он жил здесь с рождения и знал всех, кто был примерно одного с ним возраста. Ёнджун забеспокоился, что его могли обидеть, ведь он выглядел очень слабым. На нём была только лишь полосатая футболка с коротким рукавом и спортивные штаны, а было уже очень холодно. Он решил подойти к нему. Сняв привычным движением наушники и повесив их на шею, он за несколько секунд преодолел расстояние между ними и присел на корточки перед ним. Парень не выглядел заплаканным, так что, видимо, его не обижали. Он был юным, может, на пару лет младше Ёнджуна. Он поднял голову и посмотрел на Ёнджуна. У его карих глаз был пронзительный взгляд, от которого он казался старше. — Чего тебе? — грубо спросил он Ёнджуна. Ёнджун опешил. Это не то, чего он ожидал. — Эм… — замешкался он. — Просто решил узнать, как ты. Всё-таки ночь уже на дворе… — Нормально, а теперь иди куда шёл, — сказал парень и снова опустил голову, всем своим видом показывая, что не настроен продолжать разговор. Приставать к парню не хотелось, но его поведение было всё ещё непонятно для Ёнджуна. Он встал с корточек. — Не сиди хотя бы на холодном, — пробормотал он себе под нос и ушёл в сторону дома.***
Ёхан как раз рассказывал о грядущих соревнованиях по тхэквондо, пока они сидели в небольшом кафе около школы, когда туда зашёл тот парень, которого Ёнджун видел сидящим в переулке между домами. Он выглядел по-другому. На нём была импортная кожаная куртка с самодельными значками, модные кроссовки, на которые Ёнджун пускал слюни уже который месяц, почти каждый день видя их на витрине универмага, и такие же импортные синие джинсы. Его образ добавил ему ещё пару лет возраста. Он не тянул на того почти ребёнка, который почему-то решил провести вечер на холодной улице в полном одиночестве. Парень даже не посмотрел на него, а прошёл к столику, за которым уже сидели те самые уроды с соседнего района. Не может быть. Ёхан был так увлечён своим рассказом, что даже не заметил его прихода. Ёнджун тихонько стукнул его по плечу. — Эй, — прошептал он. — Это случайно не тот парень, который пытался тебе ухо отгрызть? Ёхан медленно и осторожно повернулся в их сторону, и всё его лицо побагровело. — Сука, — прошипел он. — Да. Ёхан развернулся обратно, и Ёнджун мог видеть, как на его скулах ходят желваки. — Тише, — успокоил его Ёнджун. — Не наделай ошибок, сам знаешь, это нейтральная территория. — Да знаю я, — вздохнул Ёхан. — Но только пусть попробует зайти к нам, уж я ему устрою… Ёнджун решил не отвечать ему, лишь криво улыбнулся. Громкий смех слышался с соседнего столика. Из колонок пел Ким Гонмо о встречах, которые не должны были произойти.***
Ёнджун шёл с Ёханом с соревнований, на которые не смог прийти его отец из-за работы. Ёхан занял на них второе место и был горд собой, потому что это были его первые соревнования в новой категории. Ёхан был очень счастлив. Ёнджун был счастлив за него. И всё было хорошо, пока они не напоролись на ту самую компанию. Их негласный лидер Донхёк свистнул им. Донхёк был старше них на пару лет, также как он был и старше всех в своей компании, и это часто отражалось на его поведении. Он постоянно шпынял своих же товарищей, что уж говорить о случайных залётных подростках, которые по глупой ошибке заходили на их территорию. Ёхан обернулся на свист и уже было начал рваться к этой компании, когда Ёнджун схватил его за руку. — Да стой ты, — прошептал Ёнджун. — Не обращай на них внимания, — утягивая Ёхана за руку, бормотал он. Ёнджун не хотел себе проблем. И Ёхану тоже. Только уйти им не дали. Когда Ёнджун отвернулся от Ёхана, чтобы потащить его в сторону дома, дорогу им преградили два человека. Один из них именно тот новенький. Следа от синяка, который ему поставил Ёхан, почти не осталось. Ёнджун на секунду задался вопросом, как он не заметил синяка на его лице ещё тогда в переулке. Может быть, игра теней. Впрочем, подумать об этом ему не дал кулак, прилетевший ему прямо в лицо. Ёнджун отшатнулся и почти упал, споткнувшись о свои ноги. Из его глаз брызнули слезы, и он зажмурился от боли, прикрывая лицо рукой. Он не видел, кто его ударил и вероятнее всего не увидит, потому что глаза начали заплывать буквально через секунду от удара в переносицу. Но, видимо, видел Ёхан, потому что Ёнджун слышал, как тот матерясь бьёт кого-то. А потом он услышал крик. — Пусти меня, урод, — слышалось на сатури почти знакомым голосом, и Ёнджун понял, что, скорее всего, это был новый мальчишка. Ёхан ничего не отвечал на проклятья новенького, и Ёнджун забеспокоился, пока кто-то не снёс его с ног и не впечатал в асфальт. Тупая боль раздалась в затылке, и он понял, что ему надоело это терпеть. Ёнджун начал наотмашь махать кулаками, пытаясь хоть как-то отомстить обидчику. Драки не были той вещью, в которой он силён. Остановился он только, когда услышал лёгкий звон о дорогу. Он выбил ему зуб, и он знал, что не ошибается в этом, хоть ни черта и не видел. Сразу через секунду после этого он перестал чувствовать чужой вес на себе, а ещё через секунду его подняли на ноги за шкирку. Ёнджун уже готовился снова начинать махать конечностями, когда услышал знакомый голос. — Живой? — спросил Ёхан, пытаясь отряхнуть одежду Ёнджуна, который всё ещё вообще ничего не видел. Ёнджун просто кивнул. Говорить сил не было. — Идем, я провожу тебя домой, — продолжил Ёхан и, не спеша, повёл его в сторону дома. Ёнджун чувствовал, как тот хромает, немного отставая на каждом шагу. А это уже было очень большой проблемой, потому что Ёхана за это отругает отец. И хорошо, если просто отругает. Когда Ёхан передал Ёнджуна его обеспокоенной долгим отсутствием сына маме, она долго плакала и ругалась. Всю ночь она носила ему компрессы для лица и грозилась пойти в полицию, потому что её сына избили. Ёнджун упрашивал её не делать этого. Через неделю родители сказали ему, что они переезжают. Мама сказала, что она не собирается терпеть соседства с такими варварами. Ёнджун даже не сопротивлялся. Он только думал о Ёхане, которому придётся здесь остаться.***
Ёнджун сидел в своём любимом кафе, подперев голову кулаком, слушая как Ли Сынхван поёт о любви на расстоянии вытянутой руки, когда увидел, что входные двери открываются и Ёхан заходит внутрь. Он вырос за то время, что они не виделись. Ёнджун заметил, как его мышцы стали больше, а он сам выше. — Как тебе новая школа? — спросил Ёхан у Ёнджуна почти первым делом, когда они смогли наконец встретиться через полтора месяца после переезда Ёнджуна в другую часть города. Ёнджун по-доброму, но всё же грустно улыбнулся ему. — Как школа, — произнёс он. — Учителя, ученики, ничего особенного. — Неужели ничего интересного? — всё не унимался Ёхан. — А девочки? Какие там девочки? — он притянул к себе свой молочный коктейль и с любопытством в глазах посмотрел на Ёнджуна. — Ничем не отличаются от наших, — Ёнджун усмехнулся. — И уроки, и учителя. Ёхан насупился. — Я думал, ты будешь более взволнован по поводу новой школы. Это же столько новых знакомств. Ёнджуну хотелось кричать, что он отдал бы всё на свете, чтобы вернуться в свою старую школу, к своему самому лучшему другу детства, но сейчас у него был лишь новый район, где он никого не знает, новая школа, где он никого не знает и очень одинокая жизнь с учебниками и дополнительными курсами. Больше нет Ёхана, его друга, который может зайти к нему вечером после тренировки, чтобы хотя бы полчаса поиграть в видеоигры. Одиночество в толпе, и лишь наушники на его голове, поющие о тенях людей, оставляющих его. — А, кстати, о девочках, — Ёхан заёрзал на своём стуле, придвигаясь ближе. — Я тут недавно ходил на свидание с Сумин… Ёнджун не дал ему договорить. — Да ладно?! — его глаза расширились в удивлении. — Она же самая классная девчонка в нашей школе! — он не мог в это поверить. — Как ты её уговорил вообще? Как она согласилась? Ёхан откинулся на спинку стула, важно скрестив руки на груди. — Я тут первое место на соревнованиях занял пару недель назад… — Ого! Поздравляю! Ёнджун правда был рад за своего друга, но мысль в его голове, беспокоящая его, что он так поздно узнал об этом, не утихала. Ему трудно было смириться с тем, что он больше не мог узнавать о достижениях своего лучшего друга, того, кого он знает почти с пеленок, того, с кем он пережил вместе почти всё, почти сразу. Они даже не могли созваниваться, потому что Ёнджуну в новую квартиру до сих пор не провели телефон, а отец Ёхана был против всех этих «новомодных» пейджеров. Но тут же он опомнился. — Так что насчёт Сумин? — также приблизился он к Ёхану, пытаясь закопать свою печаль глубже в себе. — Как она согласилась пойти с тобой на свидание? — насколько Ёнджун помнил, они с Ёханом всегда были травой у её ног, слишком недостойные, чтобы даже дышать рядом. Она была красива, отличница и всегда знала себе цену. Это была девушка-мечта каждого. И вот его лоботряс-друг, Ёхан, был с ней на свидании. Невероятно. — Всё просто, — Ёхан улыбнулся. — У нас было общее собрание в школе, ну ты помнишь, как обычно по средам, — начал Ёхан с улыбкой. — И директор там похвалил меня за это первое место и потом, после собрания, — его улыбка становилась будто всё хитрее. — Она подошла ко мне, — и взгляд Ёхана устремился вдаль, вспоминая. — Она была так прекрасна. Ёнджун понимающе закивал. Сумин и правда была лучшей. Он сам даже и мечтать о ней не смел, хоть и знал, что не дурен лицом и знаниями. — И, в общем, это она пригласила меня, — и Ёнджун видел, как Ёхан словно смущается этого. Того, что не он сделал первый шаг. Ёнджуну было всё равно, кто был первым, он просто был рад за друга. — Сумин ведь не из робкого десятка, — словно поддерживающе сказал он. — Сам знаешь, она всегда и везде была первой. Ёхан закивал в согласии. — Да-а, — протянул он. — Сам бы я точно к ней не подошёл… — Ну что ты всё тянешь, — Ёнджун слегка постучал кулаком по столу в нетерпении. — Расскажи, как всё прошло, — и истинный интерес в его глазах. Ёхан засмеялся. — Всё было хорошо, мы погуляли в парке и потом зашли в кафе, потому что было слишком холодно и мы замёрзли. Ёнджун был согласен. Зима в этом году выдалась на удивление холодной. Он сам замёрз, как чёрт, пока доехал до этого кафе, а ведь он даже большую часть этого времени провёл в автобусе и на метро. — Ну и какая она? — всё не унимался он. По какой-то причине ему хотелось знать абсолютно всё. Он не знал, связано ли это с ней самой или с тем, что это было первое свидание его друга. — Она выше всех мечтаний и представлений, — сказал Ёхан. — Надеюсь, она согласится на второе свидание. Ёнджун протянул руку через стол и похлопал Ёхана по плечу. — Конечно согласится, — Ёнджун улыбнулся. — Как можно не согласиться на свидание с таким парнем. Ты, главное, пригласи её, — он ухмыльнулся, зная то, какой его лучший друг скромный и стеснительный. — Да-а, надо бы, — Ёхан выдохнул, и Ёнджун видел, как он ушёл в свои мысли, видимо, думая о самой лучшей девушке на свете, которую они только знали. Они сидели после этого некоторое время, обмениваясь новостями из своих теперь очень сильно отдалённых жизней, пока… — Кстати, этот мудак Бомгю… — начал Ёхан, и Ёнджун замотал головой. — Что за Бомгю? — непонимающе спросил он. Он впервые слышал это имя. — Тот агрессивный хер, который недавно переехал и почти откусил мне ухо, — заговорил Ёхан, и Ёнджун сразу же понял. Грустный мальчишка из подворотни, который ударил его в лицо. Бомгю. Было немного странно, что у него есть имя, потому что всё это время он звал его придурок, из-за которого ему пришлось переехать. — Ну так что с ним? — Да что что? — Ёхан покачал головой. — Недавно снова набросился на меня. Иногда мне кажется, что он смертник, — он как-то грустно улыбнулся. — Каждый раз, когда я вижу его, он с кем-то дерётся. Ёнджуну казалось, что у него просто проблемы с агрессией. Потому что он помнил, что в тот раз они просто проходили мимо, и обычно компания Донхёка вообще никак не реагировала на это, потому что все трения были уже улажены годами ранее. Но этот новенький… — Ты хоть наподдал ему? — спросил Ёнджун. — Обижаешь, — Ёхан улыбнулся и сделал глоток своего забытого за разговором коктейля. Ёнджун улыбнулся в ответ. Знал ли он, что это была одна из их последних встреч? Нет. «Любовь на расстоянии вытянутой руки, Но меня ждёт расставание».***
Когда Ёнджун перешёл на второй курс в университете, он увидел смутно знакомое лицо в библиотеке, куда он пришёл, чтобы получить новые учебники. Он долго думал над тем, где уже видел его, пока осознание не пронзило его. Тот самый говнюк, из-за которого им пришлось переехать. Ладно, это была не только его вина, как Ёнджун узнал потом, но его влияние вложило львиную долю в этот переезд. — Ах ты урод, — Ёнджун крикнул раньше, чем даже успел подумать о чём-либо, швыряя ему в лицо учебник по прикладной математике. Разбитый стон, учебник приземлился чётко в нос. Ёнджун сам не ожидал от себя, что он будет таким метким. И дикий взгляд в ответ. — Беги, блять, — зазвенело в его ушах, но он так опешил от собственных действий, что не смог сделать и шага. И буквально через секунду он почувствовал вес на своей спине, тянущий его к земле. — Убью! — кричал голос позади него. — Слезь с меня! — кричал Ёнджун в ответ, пытаясь скинуть его со спины, кружа по библиотеке, как заведённый. Люди отскакивали от них, как от прокажённых, пока Ёнджун пытался избавиться от человека, сидящего на его спине и душащего его в захвате изо всех сил. До тех пор, пока… — Что здесь происходит?! — послышался громогласный голос ректора, и Ёнджун замер на месте. Он совершенно не думал о последствиях, когда начал это. Но отвечать даже не пришлось. Никому из присутствующих в помещении. Всё было видно невооружённым взглядом. Ректор подошёл к ним. — Вышли вон! Оба! — скомандовал он, указывая рукой на двери, ведущие из библиотеки, и Бомгю, наконец, слез с него. Ёнджун почувствовал облегчение. Но ненадолго. — Обоим отстранение на неделю, — и Ёнджун забыл, как дышать. Он был готов встать на колени и умолять, но присутствие этого человека останавливало его. Только не при нём. И всё, что ему оставалось, это смиренно выйти, как и было указано. Бомгю вышел вслед за ним. — Ходи и оборачивайся, — процедил он, разворачиваясь на пути в другую сторону. Ёнджун подавился воздухом от возмущения. Как жаль, что у него нет ничего в руках, чтобы снова швырнуть в него. — Это вообще твоя вина! — в сердцах воскликнул он. Бомгю цыкнул и ушёл, даже не кидая на него и взгляда напоследок.***
Ёнджун сидел в библиотеке и занимался французским, будучи выгнанным из своей комнаты в общежитии из-за того, что его сосед привёл очередную даму. Это было последней каплей. Он ещё мог терпеть тараканов, но абсолютное неуважение к его времени и месту? Да ни за что. Мысли о переезде в более спокойное место преследовали его, пока звонкий «дзынь» не проехался по его ушам. Сраная бас-гитара. И Ёнджун уже заранее знал, кому она принадлежит. И через секунду в микрофон эхом раздался голос. — Вроде нормально, — слышалось ему. — Начинаем? И не дождавшись чужого ответа, Ёнджун вскочил со своего места и побежал. — Сраный ты говнюк! — закричал Ёнджун, влетая в актовый зал. — Нельзя что ли репетировать без усилителя? Библиотека через стену! Заниматься невозможно. Бомгю лишь захохотал, прерываясь от игры на бас-гитаре. — Нельзя, — нагло ответил он, закусив язык, ожидая чужой реакции. Ребята из его группы лишь со страхом в глазах наблюдали за тем, как Ёнджун залетел на сцену, даже не воспользовавшись ступенями, находящимися сбоку. И как он только так быстро залез на сцену, возвышающуюся на полтора метра? Глаза Бомгю были полны энтузиазма и насмешки, когда он быстро, но при этом аккуратно скинул с себя гитару и начал убегать, пока Ёнджун бежал за ним с учебными бумагами, сжатыми в кулаке. — Стой, сука, и я убью тебя быстро и безболезненно! — кричал он под дикий смех Бомгю, спрыгивающего со сцены. — Поймай меня сначала! Ёнджун спрыгнул вслед за ним, и они выбежали за двери, оставляя несчастную группу вопросительно переглядываться между собой. Они бежали по коридору университета, скользя на каждом шагу по полу, сделанному явно не для бега. Их счастье, что пары давно кончились, и на пути им встретились лишь пара таких же зубрил, как Ёнджун, бешено отшатывающихся от них. Бомгю выбежал через главные двери на улицу и, когда Ёнджун выбежал вслед за ним, всё также крича все оскорбления, которые он знает, он почти ослеп от того, как Бомгю почти светился на солнце из-за своего белого пушистого свитера. Зато рок, блин, играет. Бомгю обернулся, смеясь, чтобы показать Ёнджуну язык и засмеяться после этого ещё сильнее, и не заметил того, что дорога уже кончилась, и впереди лишь бордюр, отделяющий газон и тротуар, и со сдавленным хрипом упал на живот. Ёнджуну хотелось остановиться и начать смеяться, крича ему, что карма его настигла, но Бомгю сидел у него уже в печёнках, поэтому он лишь залетел на газон и, садясь ему на спину, пока Бомгю не успел встать, схватил за волосы. — Поймал! — насмехался он, прижимая пятки к его бокам, словно пришпоривая лошадь. Бомгю застонал. — Слезь с меня, кабан! — кричал он, размахивая руками в попытках дотянуться до Ёнджуна. Ёнджуну же даже не было обидно это оскорбление, настолько ему радостно было от того, что у него появилась хоть какая-то возможность отомстить Бомгю за всё, что тот сделал ему. — А ну извиняйся быстро! — скомандовал он, усиливая хватку на чужих волосах. Бомгю размахивал ногами от боли прошибающей его скальп, но кроме крика ничего не говорил. — Ты оглох, что ли?! — Ёнджун потянул его за волосы ещё сильнее. — Извиняйся давай, пока я тебе руку не заломал! — и в подтверждение своей угрозы схватил его за запястье и слегка завёл руку за спину. — Нет! Стой! — завопил Бомгю, протестующее дрыгая ногами. — Только не руку! Извини! Я должен был сначала проверить, есть ли кто-то в библиотеке, прежде чем включать усилители! Ёнджун удовлетворенно хмыкнул, радостный своей победе. — То-то же. Нет бы сразу так, — сказал он, отпуская его руку и волосы одновременно. И это было его главной ошибкой, потому что Бомгю за долю секунды перевернулся и, схватив его за плечи, уронил на спину на землю. Едва Ёнджун успел что-либо понять, Бомгю уже перехватил его запястья над его головой, сидя у него на бёдрах. Чёрт. — Хотел извинений, да, гад такой? — произнёс Бомгю и, упираясь коленками ему под рёбра, резко ударил его своим лбом. Звёздочки начали плясать перед глазами Ёнджуна. Он забыл, что имеет дело с Бомгю из всех людей. С Бомгю, который из любой ситуации выходит победителем. — С-сука, — застонал он, когда Бомгю поднялся с него. — Не лезь, если не можешь победить, — произнёс Бомгю самодовольно, стряхивая с себя траву, будто это помогло бы избавить его от зелёных пятен на всей одежде. — Я всегда был сильнее тебя, — и с этими словами начал уходить обратно в сторону университета. Первое желание Ёнджуна было вскочить и побежать за ним, но даже просто сесть у него получилось с трудом от дикого головокружения. Если у него потом обнаружится сотрясение мозга, он точно собственными руками придушит эту мелкую гадину, подумал он.***
— Да ты издеваешься надо мной, — застонал Ёнджун, когда его самый лучший из всех друзей Уён, с которым он познакомился в первый день учёбы в университете, привёл его на чью-то вечеринку на кампусе, и он увидел Бомгю, радостно заливающего в себя что-то. — М? — протянул Уён, не понимая, в чём дело, и прежде, чем Ёнджун успел ответить, — а вот и Сани! — сказал он и замахал рукой парню, стоящему рядом с Бомгю. Ёнджун знал, чем всё это пахнет. — Я домой, — произнёс он, разворачиваясь, чтобы уйти, как вдруг почувствовал хватку на своей куртке. — Сделаешь ещё шаг, и ты труп, — процедил сквозь зубы Уён, дёргая его назад. — Я не для этого три часа уговаривал тебя прийти сюда. — Ты знаешь, я просто не люблю вечеринки, — солгал он, не желая раскрывать истинной причины своего желания уйти. Чхве, блять, Бомгю. Но было уже слишком поздно. Сан заметил их и, потянув Бомгю за собой за руку, подошёл к ним. Бомгю же был слишком занят своим пойлом, чтобы заметить, что прямо напротив него стоял его самый «заклятый враг». Ёнджун окинул его взглядом и сразу понял, что на вечеринке он был явно слишком давно, судя по тому, насколько сильно он не мог ровно стоять. — Господи, Уён, почему так долго? — спросил Сан, оставив мимолётный поцелуй на его губах. Ёнджун скривился на этом. Ужасно. Прямо перед его глазами. Хоть они и никогда никого не стеснялись, Ёнджун всё не мог привыкнуть к этому. Все полтора года… — Прости, детка, но ты знаешь, как сложно его уговорить, — ответил Уён, обвивая руки вокруг его талии. И Ёнджун уже был готов сморщиться и на это, когда Бомгю подал голос. — Ёнджуни-хён! Ты тоже тут, — сказал он с яркой улыбкой, отрываясь, наконец, от своего стакана и пьяными глазами смотря на Ёнджуна. Ёнджун икнул от неожиданности. Бомгю? Назвал его хёном? Улыбнулся при этом? И не послал нахер? — Бомгю, милый, по-моему, тебе уже хватит, — произнёс Сан с милой улыбкой. Ёнджун был согласен с ним. Такой Бомгю это не то, что он готов выдержать и принять сейчас. И, возможно, когда-либо ещё. Почему он вообще согласился прийти сюда? Ах, ну да, он же ведь самый хороший, добрый и понимающий друг на свете. Как же он мог забыть. Уён мило смеялся над тем, как Сан пытался забрать стакан из цепких пальцев Бомгю, и Ёнджун ненавидел свою жизнь. Но чего он точно не ожидал так это того, что когда Сану, наконец, удастся выдернуть стакан, Бомгю набросится на него с объятиями. — Хён такой тёплый и мягкий, — бормотал он себе под нос, пытаясь заглянуть Ёнджуну в глаза, задрав голову. — Ах, он опять… — начал говорить Сан, но замолк на полуслове, после этого оцепенение Ёнджуна прошло, и он оттолкнул Бомгю от себя, на что тот упал на пятую точку на пол. — Что ты… Сан сразу же наклонился, чтобы помочь своему другу встать, и в этот момент Ёнджун выдернул недопитый стакан Бомгю из чужих рук. Он залпом допил его, замечая, что глаза Бомгю почему-то на мокром месте. — Мне сейчас это понадобится больше, чем тебе, — сказал он, кидая взгляд на Бомгю, с трудом поднимающегося на ноги при помощи Сана. — Учитывая всё происходящее, — допить это залпом было ошибкой, через секунду после подумал он. Ёнджун понятия не имел, что было в этом стакане, но прошибло его так, словно он вставил вилку в розетку. — Ёнджун, какого хера?! — прошипел Уён, снова дёргая его за куртку. — Это один из очень хороших друзей моего парня, а ты ведёшь себя так? Если честно, Ёнджуну уже было похер на всё после этого стакана. — Уён, честно? Мне похер, — так и произнёс он беспечно и ушёл в сторону импровизированного бара. Ему нужно было больше алкоголя, чтобы выдержать Бомгю, который тянет к нему руки. * Проснулся Ёнджун от боли в спине, голове и ужасного запаха спирта, ударяющего его в нос. Медленно и в страхе он открыл глаза. Солнечный свет из незашторенного окна слепил его, и его первым желанием было закрыть глаза обратно, но в ту же секунду он увидел лицо, которое он никогда не хотел бы видеть рядом с собой, и дёрнулся всем своим телом. Человек рядом с ним дёрнулся вслед и болезненно застонал сквозь сон. Счастливчик, подумал Ёнджун, он-то сам ещё долго не сможет уснуть после этого. Ёнджун думал о том, как он вообще смог заснуть рядом с этим человеком, не положив при этом рядом с собой нож для самообороны во сне. Его головная боль была давно забыта, лишь бы поскорее уйти от этого неприятного человека. Ёнджун попытался встать, но почувствовал тяжесть, тянущую его вниз. Тяжесть ударилась головой об пол, когда Ёнджун резко сел обратно. А это весело. — Мхм, — всё ещё сквозь сон застонал Бомгю, потирая голову. И в этот момент Ёнджун заметил, что их руки перевязаны красной лентой. Ну как лентой… подолом чьей-то красной футболки. Очень неровно отрезанным подолом. Ёнджуна раздражало это, и он был ещё пьян, чтобы полностью контролировать свои действия. — Вставай, вонючка, — пнул он его в ногу и сильно дёрнул своей рукой, из-за чего Бомгю немного проехался по полу. — Разбудил меня своим запахом изо рта, — хрипло жаловался он, пиная Бомгю снова. Ему была нужна хоть какая-то месть за вчера, которое он даже толком и не помнил после похода к бару. — За что?.. — хрипло прохныкал Бомгю со всё ещё закрытыми глазами. Ёнджун ненавидел его всей душой в данный момент и ещё сильнее дёрнул подвязанной рукой. Лицо Бомгю оказалось почти около его колена, и желание Ёнджуна пнуть его было слишком сильно, но при помощи какого-то заднего мозга он сдерживал себя. — Проснись, скотина ты эдакая, — сказал он и наклонившись поднял одно веко Бомгю. Возможно, нормальной реакцией было бы отвязать себя от человека, который тебе неприятен, и молча уйти, но Ёнджун хотел, чтобы он страдал также, как и он сам. И возможно, совсем чуть-чуть ему было интересно, почему они вообще связаны. — Да отъебись ты от меня, — грубо произнёс Бомгю, резко садясь, но всё ещё не открывая глаз. — Это, блять, что? — спросил Ёнджун, начиная снова дёргать рукой, на что Бомгю покачивался на своём месте, словно желая просто лечь обратно. — Мм? — простонал он опять, видимо, не в силах открыть глаза. — Да проснись же ты уже, — злобно процедил Ёнджун, свободной рукой хватая его за подбородок, зажимая щеки. Бомгю снова простонал и приоткрыл один глаз. Ёнджун видел осознание в нём, и через долю секунды Бомгю попытался отскочить от него, но лишь потянул Ёнджуна за собой. — Какого хера?.. — пробормотал Бомгю. — А я про что, — усмехнулся Ёнджун и, дёрнув рукой назад, начал развязывать тройной узел на их запястьях. Бомгю продолжал непонимающе смотреть на него. Ёнджун правда видел это в его глазах, но всё же решился задать немного гложущий его вопрос. — Какова вероятность того, что ты знаешь, почему мы связаны? — спросил он, пытаясь зубами развязать узел. Ткань оставляла неприятные ощущения на языке, но там и до этого не лучше было, думалось ему. Бомгю всё ещё в неверии смотрел на представшую перед ним картину. Ёнджун, его враг, сидел в позе лотоса на полу и почти обмусоливал его прекрасное запястье в попытке развязать узел. — Да сядь ты, блять, — Ёнджун дёрнул его за предплечье на пол. — Ещё сильнее же затягиваешь. И в этот момент Бомгю будто вышел из транса. — Какого?.. Ёнджун устало ухмыльнулся. — Ага, ага, — пробормотал он, снова вцепившись зубами в узел, но это не помогло, и Ёнджун отстранился от него. Бомгю пустым взглядом смотрел на обслюнявленное запястье. — Какого?.. — снова произнёс он. — Да заткнись ты уже, — сказал Ёнджун. — Похоже, нам здесь помогут уже только ножницы, — кто бы ни завязывал этот узел, он сделал это на века. — Ты обслюнявил меня, — неверующе бормотал Бомгю, всё не сводя взгляда со своего запястья. — Да ты что? — притворно удивился Ёнджун, и проблеск осознания пронёсся в до этих пор сонных глазах Бомгю. — Отцепись от меня! — почти завизжал он, тряся запястьем и беспокоя сон других тел на всех возможных поверхностях. — А я что пытаюсь, по-твоему, сделать? — огрызнулся Ёнджун и встал, немного покачиваясь от неожиданной смены положения. Бедная его голова. Бомгю рыкнул. Да упаси Боже. — Идём ножницы поищем, — немного успокоившись, сказал он и слегка дёрнул рукой, привлекая внимание Бомгю, который смотрел куда угодно только не на него. Ответом было лишь мычание и лёгкая покорность. Ёнджун вывел их из комнаты, и на удивление ножницы лежали на столе буквально в пару метрах от них. Он начал быстро идти к ним, пока Бомгю еле переставлял ноги следом за ним, всё потирая глаза ото сна. — Так ты не знаешь, как мы оказались связаны? — эта мысль всё не оставляла его. — Отъебись от меня уже, — полустоном-полурыком нагрубил Бомгю. — Знаешь, вчера ты был более ласковым, — произнёс он с ухмылкой, наконец, разрезая узел, связывающий их. И удивлённый взгляд Бомгю в ответ. — Хён! Я так хочу тебя обнимать! — передразнил он напоследок и ушёл, с насмешкой обернувшись на Бомгю, в удивлении стоящего с до сих пор поднятой рукой. Это и правда веселило его.***
Ёнджуну уже начало казаться, что вселенная издевается над ним, когда он всё чаще и чаще начинал видеть Бомгю во всех своих любимых местах. Бомгю почему-то начинал часто тусоваться в библиотеке университета, Бомгю дружил с парнем его лучшего друга, Бомгю сидел в парке под его любимым деревом и играл на гитаре, Бомгю в его любимом кафе с его любимым коктейлем, но сегодня — это последняя капля. Было около трёх часов ночи, и Ёнджун уже видел десятый сон, когда его разбудил дикий грохот из соседней квартиры. Надежда на то, что у его соседа просто что-то упало с какой-нибудь ужасно высокой полки, разрушились, когда грохот повторился. И ещё раз повторился. И ещё. Ёнджун застонал в подушку. Почему мир так несправедлив к нему. Ещё несколько минут послушав неутихающий шум за стеной, Ёнджун решил сходить и узнать, что там всё-таки такое, блять, важное происходит, что ему мешают спать. Ёнджун обул первые попавшиеся шлёпки и в своей импровизированной пижаме, состоящей из обычной чёрной футболки и таких же чёрных спортивных штанов, с гнездом на голове вышел за дверь. В коридоре никого не было. В коридоре ничего не было кроме дверей, ведущих в чужие квартиры, и почему-то использованных полосок скотча, раскиданных то тут, то там. На секунду он уже подумал, что, возможно, его сосед успокоился, и он может снова пойти спать, но в этот же момент шум раздался снова. Ёнджун рыкнул и, сжав кулаки от злости, подошёл и постучал в соседскую дверь. И именно в это самое мгновение он понял, что понятия не имеет, кто его сосед. Он переехал сюда всего пару недель назад, наконец, съехав из так надоевшей ему общаги, и ещё не успел толком ни с кем познакомиться. И если в соседней квартире живет какой-нибудь амбал, который сейчас, дай бог, если просто пошлет его куда-нибудь… А если там живет какой-нибудь псих, который… Додумать ему не дала открывшаяся дверь, и очень запыхавшийся человек на пару сантиметров ниже него. «Всё-таки псих», — подумал Ёнджун. — «Очень дикий и опасный псих». — Чего тебе? — спросил сосед, пытаясь сдуть прилипшую чёлку со лба. Ёнджун в неверии замер на добрых пять секунд. — Ты… — начал он. — Да, я, я, — с усталым лицом ответили ему. И Ёнджун взорвался. — Чхве Бомгю, ты заебал меня уже! — воскликнул он, толкая его в грудь внутрь квартиры, на что Бомгю покачнулся и отступил на шаг назад, поморщившись от такого грубого поступка по отношению к себе. — Что ты, блять, здесь делаешь так громко в три часа ночи? — задал он риторический вопрос и, толкнув Бомгю ещё раз, прошёл внутрь. В квартире в очень неестественном месте стоял диван. Гигантский диван по диагонали гостиной. И в этот момент Ёнджун осознал одну небольшую деталь. Очень маленькую, о которой он даже забыл подумать с самого начала. Настолько маленькую, что крик в его горле на Бомгю, двигающего сраный диван в три часа ночи, превратился в тихий голос, с удивлением задающий вопрос. — Что ты вообще здесь делаешь, Чхве Бомгю? Бомгю нагло улыбнулся. — Теперь живу, — ответил он, закрывая дверь. — Будем соседями, хён, — продолжил он, с нажимом произнося последнее слово, будто выделяя его. Ёнджуну хотелось вмазать ему прямо на месте, и скорее всего, он бы так и сделал, если бы не заметил синтезатор, бас и обычную гитару, аккуратно стоящих у дальней стены, с усилителем, одиноко стоящим рядом с ними. Нотные листы с «Creep» Radiohead были разбросаны по полу. Его злость стала настолько сильной, что успокоила его минутный гнев и желание разбить чужую голову об стену. — Ты не посмеешь… — заговорил он, не сводя взгляда с неодушевлённых нарушителей покоя. Мало ему было выслушивать это почти каждый день в библиотеке, то, как дурацкий Чхве Бомгю репетирует со своей дурацкой группой в актовом зале. Всё еще, что за идиот так проектировал университет? Ёнджун уже потерял счёт карандашам и ручкам, которые он сломал, из-за неожиданных громких звуков из-за стены, и теперь всё это будет поджидать его и дома? В его обители покоя? Мысль вернуться в общагу к тараканам теперь казалась самым идеальным планом действий. Лишь он, его учебники, тараканы и никакого Чхве Бомгю в радиусе ста метров. Словно вдох альпийской свежести. — Посмею, — и всё такая же нахальная улыбка, направленная на музыкальные инструменты, словно дающая понять Ёнджуну, что он правда имеет это в виду. И словно у Ёнджуна совершенно нет никакого контроля над собой, когда его рука в очередной раз вцепляется в длинные волосы Бомгю. Тот вопит и хватает его за запястье, пытаясь убрать руку со своей головы. Из соседней квартиры с другой стороны слышны удары по стене и крики заткнуться нахер или сейчас вызовут полицию. Справедливо, три часа ночи всё-таки, но Ёнджуна это бесит. Дёрнув Бомгю за волосы напоследок, он выпутал свою руку, убедившись, что несколько волосков зацепились за его кольца, доставляя Бомгю ещё немного боли. Ёнджун тяжело дышал, не зная, что ещё неприятного он может сделать Бомгю, и тот, почесывая пострадавшее место, обернулся к Ёнджуну со всё такой же нахальной улыбкой. — Хён, — всё ещё со словно издёвкой, сказал он. — Поможешь мне подвинуть диван к той стене? — указал он рукой. И Ёнджун держался из последних сил, чтобы не сломать её. Проблема была в том, что Бомгю, знал, что Ёнджун не сможет этого сделать. — Ты совсем оборзел, что ли? — произнёс он и решил уйти к себе домой от греха подальше, потому что ещё чуть-чуть, и он совершит очень плохой грех. И уже когда он держался за ручку входной двери… — Ну ладно, — Бомгю пожал плечами и с заметным шумом плюхнулся на диван с ногами. — Я тогда ещё пару часов буду двигать его… — наглая улыбка всё сильнее расцветала на его лице. — Прямо около стены твоей спальни… Ёнджун медленно повернул голову по направлению к нему и не увидел на лице Бомгю ни капли вины. Что он ещё от него ожидал? С тяжелым и побеждённым вздохом он отпустил дверную ручку. — Чего расселся, придурок? — сказал он, подходя к несчастному дивану и пиная Бомгю по ноге. — Вставай, чем быстрее начнём, тем быстрее я пойду спать. Бомгю захохотал. Ёнджуна раздражало, что поддался, что позволил его «врагу» одержать верх, но свой сон в данный момент он ценил больше, чем себя. Бомгю шустро вскочил и, встав около другого подлокотника, упёрся руками в него. — Давай, хён, — яркая, но все ещё наглая улыбка на лице. — Толкай. И Ёнджун начал толкать, хоть ему и хотелось выброситься из ближайшего окна.***
Занимаясь за столом в своей спальне, по своему обычному обычаю, Ёнджун не ожидал, что произойдёт что-то из ряда вон выходящее. За тот месяц, что они с Бомгю соседствуют, тот всего пару раз вёл себя неподобающе, и хоть он и продолжал нагло отвечать на просьбы перестать так громко включать музыку и играть на гитаре «Creep», которую Ёнджун уже выучил наизусть за дни репетиций Бомгю, местами даже подпевая себе под нос (в чем он не признается даже под дулом пистолета), Бомгю, в итоге, всё равно делал музыку потише. Ёнджуну вроде и не было интересно, почему Бомгю ведёт себя почти как добросовестный сосед, но то, насколько это было большой разницей с человеком, которого он знал по факту несколько лет до этого, интриговало его до сумасшествия. Он не мог представить пятнадцатилетнего драчливого Бомгю, делающего музыку тише, потому что ему так сказали. Потому что он так бы и не сделал, пятнадцатилетний Бомгю послал бы нахер и, возможно, укусил за голову, но точно бы не убавил громкость. Такая резкая перемена поражала его. Поэтому, когда грохотнула соседская дверь, и послышался ничем не сдерживаемый крик, Ёнджун от неожиданности сломал пополам ещё одну ручку. — Да блять, — пробормотал он себе под нос, бросая её в переполненное мусорное ведро под столом. И когда он потянулся в пенал за новой, крик прозвучал снова. — Сука! Да почему?! — слышалось из-за стены. С одной стороны Ёнджуну было радостно за страдания своего «врага». Он даже на секунду вскинул голову, мечтательно представляя, что могло довести Бомгю до такого состояния. Может быть, его бросила любимая девушка? Ёнджун мысленно порадовался за теперь уже не несчастную девчушку, избавившуюся от такого придурка. И когда он снова решил вернуться к своим урокам, послышался звук разбивающегося о стену стекла и всё ещё яростный крик его соседа. В прочем-то, Ёнджуну плевать, подумалось ему на пару минут, за которые он успел написать пару предложений в своё изложение, но потом, после разнообразного грохота послышались всхлипы, и у Ёнджуна почему-то защемило сердце. В начале сдавленные, но с каждой секундой набирающие свою силу. И не прошло и минуты, как Бомгю за его стеной ревел в голос, хлюпая сопливым носом. «Это не моё дело», — подумал Ёнджун, но плач не прекратился ни через минуту, ни через пять, и у него просто закончились силы это терпеть. Он встал со своего стула и, выйдя из квартиры снова в первых попавшихся тапках, он заметил, что дверь Бомгю не закрыта, несмотря на сильный хлопок. Видимо отскочила. В их здании были очень херовые замки. Он слегка приоткрыл дверь и заглянул внутрь квартиры. — Бомгю… — тихо начал он, даже не найдя в себе сил обозвать его как обычно. Бомгю не обратил никакого внимания на обращение. Видеть его таким было грустно. Ёнджун заметил, что Бомгю сидит у стены, соседствующей с его спальней и, подтянув ноги к груди, плачет куда-то себе в колени. Осколки битого стекла окружали его, и в глаза Ёнджуну бросились небольшие красные пятна на полу. Всё-таки порезался. Ёнджун отошёл от двери и зашёл к себе в квартиру. Сделав глубокий вдох, он быстрым шагом дошёл до ванной и достал из тумбы аптечку первой помощи, которую, как оказалось, он хранил не зря всё это время, и не тратя ни секунды на промедление, вернулся ко входной двери соседской квартиры. За эти тридцать секунд ничего не изменилось, и Бомгю всё также плакал, спрятав лицо и обхватив колени руками. Подходя ближе, Ёнджун заметил порез на его ладони, из которого всё ещё немного сочилась кровь. — Бомгю, — чуть громче сказал он, привлекая чужое внимание. Бомгю поднял голову, и Ёнджун взглянул в его заплаканное лицо, с красными опухшими глазами и трясущимися губами. Смотря на него, Бомгю начал реветь ещё сильнее. — Уйди! — повысил он голос. — Я не хочу тебя видеть! — и с новым всхлипом раненого зверя уткнулся обратно себе в колени. — У тебя порез… — заговорил Ёнджун, садясь на корточки и прикасаясь к его руке, на что Бомгю лишь вздрогнул, продолжая рыдать, словно не в силах остановиться. Сердце Ёнджуна всё не переставало болеть из-за этого, будто между ними и не было никакой вражды на протяжении нескольких лет, но такой разбитый вид человека разбивал его самого. Ёнджун опустился на колени, и взяв пораненную руку Бомгю в свою, начал рассматривать её. Порез не сильный, но явно болезненный, особенно если учитывать пятна крови на ковре. Ёнджун открыл аптечку и, положив её себе на колени, достал оттуда перекись, чтобы промыть рану. Бомгю дёрнулся на секунду, прекращая всхлипывать, когда жидкость зашипела на руке, и Ёнджун подул на порез, абсолютно без задней мысли, просто чтобы унять новую боль и без того страдающего человека. Он дул всё время, пока кровь не остановилась и шипение не прекратилось, под аккомпанемент всё непрекрающихся слёз. Ёнджуну уже даже не было интересно, что разбило Бомгю настолько сильно, ему просто хотелось, чтобы чужие слёзы остановились. Ёнджун достал салфетку и протёр ладонь от уже слегка засохшей крови и быстро наложил бинтовую повязку, убеждаясь, что прижал её достаточно крепко, чтобы кровотечение не началось снова. Бомгю всё не выказывал никакой реакции на все его действия. Ёнджун посмотрел на него, когда закончил. Он казался таким крошечным. Как тогда в переулке, когда он увидел его в первый раз и даже не ожидал того, что такой малыш однажды наставит ему кучу синяков. Также и сейчас Ёнджун не мог поверить, что он мог до буквально побоев воевать с человеком, который сейчас плачет, свернувшись в маленький клубочек. Он не знал, что за чувство вселилось в него, но, немного расчистив от осколков пространство рядом с Бомгю, он подсел к нему. Просто бок к боку. Просто чтобы хоть как-то поддержать. Но Бомгю словно этого и ждал, слегка заваливаясь на него и начиная рыдать ещё пуще прежнего. Ёнджун обнял его со спины, немного прижимая к себе, чувствуя истерическую дрожь в своём теле. Ёнджуну казалось, что если Бомгю не перестанет плакать прямо сейчас, то он просто задохнётся от невозможности сделать вдох. — Чшш… — единственное, что он нашёл подходящим в своей голове, чтобы сказать, слегка поглаживая его по боку. Судорожные всхлипы всё не прекращались. Всё не прекращала рука Ёнджуна гладить Бомгю по спине, продолжая при этом прижимать его к себе. Ёнджун сидел там, не зная, что он может сделать ещё, чтобы хоть как-то облегчить его страдания, вызванные неизвестно чем. Его собственное сердце отдавалось тревожным стуком в барабанных перепонках вместе с чужим плачем, и Ёнджун уже был готов заплакать сам, начиная чувствовать ком в горле. Но все его мысли прервал полувздох-полувсхип от Бомгю. Ёнджун не ожидал этого так сильно, что вздрогнул, когда Бомгю, наконец, поднял голову со слезами, всё непрекращающими течь из его глаз, когда он посмотрел на него. Ёнджун мог с лёгкостью прочитать все эмоции на его лице. Удивление, неверие и принятие в какой-то степени, когда Бомгю уткнулся лицом ему в плечо. — Что у тебя случилось? — спросил он хриплым голосом под сдавленные, но тихие всхлипы. Бомгю молчал ещё с минуту, пытаясь сладить со своими слезами. — Мы снова проиграли на этом сраном фестивале, — вымученно простонал он, ударяя кулаком по полу. Ёнджун только лишь порадовался, что успел убрать несколько осколков рядом с ним. — Третий раз подряд, — очередной сдавленный всхлип в его плечо, и Ёнджун начал чувствовать, как его домашняя толстовка становится мокрой от чужих слёз. — Опять второе место! Ёнджун застыл в своих утешающих поглаживаниях по спине. «Он так плачет только лишь из-за фестиваля?» — промелькнуло у него в голове. Он успел передумать уже все самые худшие варианты, а это оказался всего лишь конкурс? И прежде чем он успел глупо разозлиться на чужие необоснованные слёзы… — Я… мы так много стараемся и всё бестолку, — Ёнджун почувствовал хватку на рукаве своей толстовки. — Я, правда, вижу, что мы становимся всё лучше. С каждым годом всё лучше… с каждым днём всё лучше… но мы не выигрываем, — говорил Бомгю сквозь истерику. — Но знаешь, что самое худшее? — спросил он, резко подняв голову, чуть не ударившись при этом о подбородок Ёнджуна и не дожидаясь ответа, — в конце этого фестиваля я узнал, что группа, получившая первое место, подкупила жюри! — сказал он, также резко опуская голову обратно и заливаясь новыми слезами, усиливая тряску на чужом плече. Ёнджун вышел из своего оцепенения и снова продолжил гладить его по спине. Ему было обидно за своего не друга. Ему было обидно, что соревнование не было честным. Он мог бы, наверное, смеяться над его неудачей, но когда это даже не было ею… Через пару минут рыдания Бомгю немного успокоились, и он даже вытер слёзы со своих щёк, что не очень ему помогло, учитывая, что новые не переставали выливаться. — Я зашёл в какой-то закуток, чтобы покурить, после того, как узнал, что мы снова заняли второе место, и расслабиться, когда увидел этого мудака клавишника из «Collar», передающего деньги какому-то такому же мудаку из жюри и благодарящего за первое место третий год подряд, — Бомгю шмыгнул носом, укладывая свою голову удобнее на чужом плече и немного расслабляясь в объятиях. — Третий год подряд мы не можем выйти на городской конкурс из-за того, что эти уёбки платят жюри… — с насмешкой вздохнул он. Ёнджун промычал себе под нос и положил свою голову на его, продолжая обнимать. Они сидели так пару минут, и когда Бомгю уже почти успокоился, Ёнджун решил спросить то, что немного терзало его во время чужого рассказа. — Я понимаю, что они все поступили нечестно, — начал он. — Но почему для тебя так важно выиграть? По-моему, второе место тоже неплохо, — он аккуратно пожал плечами. — Хён! — и Ёнджун мог поклясться, что это было первое не ироничное «хён» в его жизни от Бомгю. Бомгю снова резко дёрнул головой, поднимаясь с его плеча и в этот раз слегка ударяя Ёнджуна. Ёнджун зашипел от боли, но ничего не сказал. Бомгю посмотрел на него. — Музыка — вся моя жизнь… — сказал он, и на его, наконец, просохнувшее лицо вытекла новая слеза. — Ты даже представить не можешь, как много это значит для меня. Но Ёнджун мог. Он видел это в его глазах. Огонь страсти, когда он начал говорить, как увлёкся игрой на гитаре в школе просто от скуки, о том, как он просто ради прикола решил научиться играть на пианино, и том, когда он открыл для себя бас-гитару и решил посвятить ей всего себя. Ёнджун видел всё это. Видел сквозь слёзы, снова без остановки текущие из чужих глаз. — Извини, — сказал он, перемещая руку со спины на голову и укладывая её обратно на плечо. Ёнджун впервые извинился перед ним. И он правда не жалеет о том, что он сделал это. Он гладил его по волосам, успокаивая, как может, пока не почувствовал, что давление на его плечо усилилось, и Бомгю уснул, устав от слёз. — Я знаю, что однажды вы выиграете, — произнёс он мягко, пропуская чужие волосы между пальцев. — Ведь я знаю, как много усилий ты прикладываешь. Я слышу это каждый день, — тихо усмехнулся он себе под нос. Он сидел так ещё несколько минут, пока не убедился, что Бомгю точно уснул. Он аккуратно опустил его на пол и встал. Ёнджун забрал декоративную подушку и плед с дивана и подошёл обратно к Бомгю. Он был так умиротворён, хоть на его щеках и всё ещё были следы слёз. Ему всё ещё было странно видеть его таким. Таким не сердитым. Но он прогнал все мысли, и осторожно подложив подушку под голову, накрыл пледом. Напоследок Ёнджун собрал все видимые осколки, чем бы оно раньше ни было, и выкинул в мусорку. И после, посмотрев на спящего Бомгю ещё минуту, борясь с желанием снова погладить его по голове, забрал свою аптечку и ушёл к себе, тихо закрывая за собой дверь. Следующим утром, уходя на учебу, он заметил мятный стикер, приклеенный к своей входной двери, с криво нацарапанным «спасибо» на нём. Грустная улыбка появилась на его лице.***
Ёнджун был готов рычать от голода, когда зашёл в своё любимое кафе во время перерыва элективных курсов подготовки к летней сессии, когда заметил, что оно всё было занято. Полностью. Буквально. Ни одного свободного места. Вообще. Но посмотрев более внимательно, он понял, что одно всё-таки есть. Одинокий стул за столом, где сидел Бомгю с несчастной булкой, от которой он слишком медленно, по ёнджунову мнению, отщипывал по крошечному кусочку, не отрывая взгляда от книги. И здесь у Ёнджуна было два стула: сесть за столик к Бомгю, с которым он даже ни разу не пересекался с момента, как у того был нервный срыв из-за конкурса, или умереть от голода. Второй вариант лидировал с сильным отрывом, пока его желудок не заскрипел почти на всё кафе (нет), вырывая его из мыслей. Что ж, выбора не было, и Ёнджуну придётся столкнуться с неизбежным. Ему придётся встретиться с Бомгю. С подносом с едой, как на эшафот, он подошёл к столику. Бомгю даже не замечал его, слишком увлечённый книгой, пока Ёнджун не поставил поднос на стол и не сел напротив. Бомгю поднял взгляд и замер. Он словно не мог поверить своим глазам, даже перестав пережевывать булку. Ёнджун видел, как ему было неловко, хоть Бомгю даже и не покраснел. Всё было в его глазах. — Привет, — Ёнджун неловко улыбнулся. — Я быстро поем и уйду, — затараторил он, смешивая рис с соусом. — Здесь просто вообще больше некуда сесть. Не обращай внимания, — ему было так неловко от смущения Бомгю, что он не мог остановиться говорить. Ужасно. Бомгю наконец проглотил свой кусок булки. — Ладно, — выдавил он из себя, возвращая взгляд к книге, но Ёнджун замечал, как он изредка кидал на него странные взгляды, которые он не мог опознать. Они сидели в мёртвой тишине, даже не слыша шум от остальных посетителей кафе, в вязкой неловкости, сгущающейся вокруг них. Ёнджун старался есть как можно быстрее, скорее всего даже не жуя, пока Бомгю всё также отщипывал по кусочку булки раз в несколько минут. Пока Ёнджун, вдруг, даже неожиданно для него самого, не решил заговорить. — Я давно не слышал, как ты играешь, — сказал он, проглатывая, от чего Бомгю поднял на него очередной нечитаемый взгляд. — Я унёс все инструменты из дома, — ответил он, положив книгу на стол, на что Ёнджун резко выпрямился на стуле с набитыми щеками. Бомгю слегка улыбнулся. — Чтобы не мешать тебе. Возможно, мир остановился. По крайней мере для Ёнджуна. Он не мог поверить в услышанное. Зная теперь, как музыка важна для Бомгю, он не мог поверить в то, что он отказался от места, где он находится в свободное время, где он может играть музыку. Но что, если его вдруг посетит вдохновение? Его собственные мысли не укладывались в голове. Если бы кто-то месяц назад сказал, что Чхве Бомгю перестанет доставать его своей музыкой, Ёнджун закатил бы вечеринку. Честно. Но сейчас… сейчас ему хотелось утопиться. — Но где ты тогда играешь? — спросил он, и он знал, что Бомгю четко распознаёт его грустный и расстроенный взгляд, который он не мог скрыть. — Мы сняли небольшую студию недалеко от университета и теперь играем там, — Бомгю положил очередной кусок булки в рот. — Эй, Чхве Бомгю! — громче, чем надо заговорил он, заставляя несколько посетителей обернуться него. — Откуда это в тебе вообще? Верни инструменты домой, — возможно, тот случай сломал что-то в Ёнджуне. И, возможно, не только в нём. — Ты не мешаешь мне, когда играешь. Просто не включай усилитель. Это всё, о чём я всегда просил, — усмехнулся он, но грусть была слышна в этом. Грусть от того, что человек, настолько увлечённый музыкой, отказывается в каком-то роде от неё, чтобы просто не мешать. Бомгю улыбнулся и отвёл взгляд, не способный выдержать этой пристальности другого человека, ожидающего ответа. — Так я могу вернуть инструменты домой? — спросил он, наконец, встречаясь своим взглядом с чужим. — Если я сегодня вечером не услышу, как ты играешь эту дебильную «Creep», я сломаю дверь и ударю тебя, — сказал Ёнджун со всё ещё набитыми щеками, стукнув кулаком по столу, снова привлекая чужое внимание. Широкая улыбка появилась на лице Бомгю. — Обещаешь? — спросил он, протягивая вперёд руку с отставленным мизинцем. — Спрашиваешь ещё, — ответил Ёнджун. — Обещаю, — спокойная улыбка, и его взгляд упал на часы на руке, когда он скрепил свой мизинец с мизинцем Бомгю. — Блять! Я опаздываю! — он вскочил со стула и, на ходу вытирая рот салфеткой, крикнул. — Я жду сегодня звуков гитары, и отнеси мои тарелки на кухню, пожалуйста! Бомгю, как ему казалось, счастливо засмеялся. — Хорошо! — и его взгляд вернулся к книге. «Всё, что делает тебя счастливым, Всё, чего ты хочешь.»***
Ёнджуну сказали подождать результатов последнего экзамена, что по его практике обычно занимало около часа, и единственное место, где он мог провести этот час с относительным удовольствием для себя — был парк. Парк и его любимое дерево, сидя под которым он мог видеть всё и вся, находясь при этом в приятной прохладе тени, учитывая, что это был июнь, и везде было слишком жарко. Бон Джови звучали в его ушах из его старого кассетного плеера, который он ни на что не хотел менять. «Жизнь — поездка на американских горках». «Ты единственное, во что я верю». Он не находил в этом ничего для себя, но песня всё равно очень нравилась ему. Возможно, однажды он поймет эти строчки. Но сейчас нет. Уже подходя туда, метров за десять до дерева, он заметил знакомую фигурку с гитарой в руках. Всё ещё слишком неловко. Фигурка заметила его тоже и махнула рукой, подзывая. Видимо, у Ёнджуна снова не было выбора. Он подошёл к дереву и увидел Бомгю, который оторвался от игры на гитаре и посмотрел на него, приложив руку ко лбу, закрывая глаза от солнца. — Что ты здесь делаешь? — спросил он, пока Ёнджун снимал наушники с головы и убирал плеер в рюкзак, который сразу после этого бросил на траву около дерева. Ёнджун сморщил нос. — Вообще-то это моё место, — сказал он, садясь рядом и опираясь на ствол дерева. Бомгю обернулся на него и стукнул по плечу. Ёнджун застонал от неожиданности. Задней мыслью он надеялся, что они переросли эту стадию. — С чего бы это? — Я поступил сюда раньше тебя, — Ёнджун ухмыльнулся, кладя руку за голову и вытягивая вперёд ноги в расслаблении. Бомгю странно зашипел. — Иди в жопу, — Ёнджун удовлетворенно засмеялся на это. — Хён, лучше смотри, я выучил новую песню, — второй не ироничный раз, когда Бомгю назвал его хёном. Это странно отзывалось в нём. И да, в тот день Бомгю всё-таки вернул все свои музыкальные инструменты домой. И Ёнджуну иногда казалось, что он даже принёс барабанную установку, потому что стуки время от времени были слишком характерные. И он надеялся, что он играет не на кастрюлях. А так, тихая игра на акустической гитаре вернулась в его жизнь. Иногда спокойные, иногда быстрые песни играли для него, когда он всё ещё без остановки готовился к экзаменам. Они ни разу не помогали ему сосредоточиться, но и не отвлекали. Они были естественными. Будто так и должно быть. Будто так всегда и было. Он, учебники и тихая мелодия из-за стены. — Ты знаешь, я могу и привыкнуть к тому, как ты называешь меня хёном, — самодовольно улыбнулся он, закрывая глаза. — Дурак, — Бомгю хмыкнул, снова ударяя его в плечо. Ёнджун засмеялся. — Давай, показывай свою песню, — куда-то в пространство ответил он, всё не открывая глаз. Бомгю начал перебирать пальцами по струнам и Ёнджун узнал старую добрую «Wind of Change», у него даже где-то до сих пор кассета с ней должна лежать. «Думал ли ты когда-нибудь, что мы можем быть близки как братья?» «Будущее чувствуется в воздухе.» «Далёкие воспоминания хоронятся в памяти навсегда.» «Ветер перемен дует в лицо времени.» Ёнджуну казался забавным выбор песни. Он не знал, что ждёт их двоих в будущем, но с сегодняшней точки зрения, ветер перемен определено подул в их сторону. Они уже не дрались при каждой встрече, что определенно радовало его. Тогда в семнадцать, он и подумать об этом не мог, ведь Бомгю почти что единолично разлучил его с другом, но теперь они сидели под одним деревом, и Бомгю играл ему мягкую песню на своей гитаре. Ты никогда не знаешь, куда судьба заведёт тебя. — Что скажешь? — спросил Бомгю, едва стих последний аккорд. — Произношение у тебя ужасное, — Ёнджун не знал, почему он сказал так — оно было вполне терпимым. Возможно, он просто боялся того, что цветёт в нём от этой ситуации. Боялся принять неизбежное грядущее. — Заткнись, — с улыбкой вздохнул Бомгю, тоже опираясь спиной на ствол дерева. Ёнджун чувствовал, как их плечи соприкасаются. Бомгю отложил гитару в сторону и вслед за Ёнджуном закрыл глаза. Они сидели так несколько минут, в мире и спокойствии. — Хён, почему ты всегда так много занимаешься? — Бомгю прервал тишину. — Каждый раз, когда я вижу тебя, ты либо идёшь на занятия, либо с занятий, либо занимаешься. Неужели тебе так трудно здесь? — говорил Бомгю, и Ёнджун чувствовал лёгкую обеспокоенность в его голосе. Будто он и правда переживал, что ему тяжело. — Мне не трудно, — Ёнджун пожал плечами. — Я просто не хочу вылететь с бюджета. Бомгю понимающе замычал, и Ёнджун знал, что нихрена он не понимает. — Мои родители не хотели, чтобы я поступал сюда, — заговорил он. — Они говорили, что надо поступать на что-то нужное обществу вроде врача или юриста. Но я не хотел, — Ёнджун впервые за всё время, что сидел здесь, открыл глаза, и солнце ослепило его. — И это словно моя попытка доказать им, что я хорош в этом. Что моя страсть действительно моя страсть. Что я могу справиться и без их оплаты обучения, без которой меня могут выгнать, — он в смущении смотрел на свои ноги, не зная, почему вообще решил открыться Бомгю. Бомгю из всех людей. — Понимаю, — сказал коротко Бомгю. — Я сам оплачиваю своё обучение. Родители не согласились. И Ёнджун удивился на то, что такой раздолбай, как Бомгю, ещё и работает, чтобы оплатить своё обучение. Ёнджун задумался о том, как он всё успевает. Учиться, работать, играть в группе, пакостить ему. — На музыкальном факультете был слишком высокий конкурс по сравнению с вашим факультетом иностранных языков, — он приоткрыл один глаз, чтобы понаблюдать за реакцией Ёнджуна на очередную колкость. Довольно улыбнувшись на то, как Ёнджун встрепенулся на эту фразу, он закрыл глаз обратно. — Я был первым в листе ожидания на бюджет, и я просто молился на то, чтобы кто-то забрал документы. Но этого не произошло, — он грустно улыбнулся. — Поэтому поприветствуйте вечернего работника музыкального магазина «У Фила», — Бомгю слегка засмеялся. — Я не жалуюсь. Там прикольно, и я слушаю много хорошей музыки, потому что я сам её и ставлю, — он даже открыл глаза, чтобы подмигнуть, тыкая Ёнджуна в бок локтём, на что получил сдавленный вздох от неожиданности. — Но иногда я бы хотел, чтобы всё было немного проще. Ёнджун ничего не ответил. Лишь думал о том, как мало он знает о своём «враге». Думал о том, что Бомгю такой же обычный человек, как и он сам, со своими проблемами и радостями, и всё ещё перед его глазами стояла крошечная фигурка в переулке, грубящая ему на предложение о помощи. Он не хотел его спрашивать об этом. — Ты справишься, — сказал он, наконец, спустя, наверное, минуту. Бомгю угукнул. Они просидели весь час, изредка перебрасываясь ничего не значащими фразами, пока Ёнджуну не пришло время уходить. — Хён, я точно уверен, что ты написал на пятёрку, — произнёс Бомгю, когда Ёнджун встал, чтобы уйти. — Обещаешь? — это вырвалось из него так естественно, что он даже не задумался. Бомгю улыбнулся. — Обещаю, — ответил он, выставляя мизинец. Ёнджун выставил свой в ответ, засмеявшись.***
Ёнджун листал какой-то бесплатный журнал о машинах, который взял в метро. Ему даже не были интересны машины. Никогда не были интересны. Но ему было до смерти скучно. Начались летние каникулы, а ехать домой он не хотел. По телеку не было ничего интересного, музыка надоела, книги сидели в печенках за этот год обучения, а все друзья разъехались кто куда, поэтому его единственным выходом был журнал. Неожиданный стук в дверь, возможно, спас его от повешения. Ёнджун открыл дверь, наверное, даже раньше, чем Бомгю успел опустить руку. Он стоял там, снова выглядя меньше, чем он есть на самом деле. С бегающим взглядом и волосами, закрывающими лицо. Ёнджун не переставал удивляться тому, какой Бомгю разный. Разве могли эти крошечные руки оставлять такие большие синяки на чужих лицах? Разве могло это скромное лицо так язвительно обзываться? Разве мог такой человек, как Бомгю быть таким злым? Ёнджун понял, что немного увлёкся в своих мыслях, когда Бомгю пронзительно посмотрел на него и прочистил горло. — Чего тебе? — спросил Ёнджун с лицом, пытающимся казаться непринуждённым, опираясь плечом о дверной косяк и скрещивая руки на груди. — Мне нужна твоя помощь, — Бомгю слегка оттолкнул его и зашёл внутрь его квартиры, нагло роняя себя на диван. Ёнджун пристально посмотрел на него. — А ты не охренел часом? — задал он вопрос, закрывая дверь. Бомгю оскалился. Ёнджун вздохнул. — Что за помощь? — он устало провёл рукой по лицу. Бомгю вытащил откуда-то из недр своей серой толстовки несколько свёрнутых в трубочку листов и положил их на кофейный столик. Подойдя к дивану и сев рядом, Ёнджун разглядел на них ноты. — Ну и? — протянул он. — Здесь ты музыкант вообще-то. Ёнджун подпер голову рукой, опираясь ей на спинку дивана, и посмотрел на Бомгю. — Короче, у нас вокалист голос сорвал, — начал Бомгю. Ёнджун угукнул, намекая продолжать. — И как мы выяснили, из всей группы петь могу только я. — Ага, — снова протянул Ёнджун, не сводя с него взгляда. Бомгю так интересно смущался. Он не краснел. Ёнджун никогда не видел, чтобы Бомгю краснел, но то, как он прятал взгляд и игрался со своими пальцами. Ёнджун находил это увлекательным, немного улыбаясь на каждую новую замеченную деталь. — В общем я тогда сказал тебе заткнуться, когда ты сказал, что у меня ужасное произношение, но парни сказали то же самое, — Ёнджун видел, что Бомгю готов сквозь землю провалиться от того, как неловко ему это признавать. — И?.. — Ёнджун правда был доволен всей этой ситуацией. Бомгю зарычал, пряча лицо в ладонях. — Поставь мне произношение на эту песню, — протараторил он так быстро, что Ёнджун с трудом разобрал его. — Что-что? — ради веселья он решил притвориться, что ничего не услышал. Бомгю громко застонал и безжизненно откинулся на спинку дивана. Ёнджун засмеялся. Бомгю бросил на него взгляд. Всего секунда. Но Ёнджун видел в нём смущение, смешанное с искрами озорства. Ни капли злости и агрессии. Это всё ещё было ново для него. Он мог по пальцам лишь одной руки пересчитать, сколько раз они не дрались во время их встреч или просто не обзывались, встречаясь где-то в коридоре университета. — Ладно, — Ёнджун сжалился над ним. — Показывай, что там у тебя, — сказал он, садясь ровно на диване и переставая, наконец, почти не моргая смотреть на него. Бомгю в ту же секунду придвинулся к столу и развернул свои бумаги. «Goo Goo Dolls — Iris», — мысленно прочитал Ёнджун название наверху листа, с неровно начерченным нотным станом и такими же корявыми нотами, написанными на нём. Он не знал такую песню. Он знал про эту группу, у него даже где-то валялась одна из их кассет, но такого названия он даже не слышал. Ёнджун задумчиво хмыкнул на это. Бомгю непонимающе заглянул ему в глаза. — Что? — испуганно спросил он, схватив Ёнджуна за запястье двумя руками и дергая его. — Всё так плохо? Ты не сможешь меня научить? — беспокойство в голосе Бомгю можно было потрогать руками. — Да нет, — Ёнджун усмехнулся, потрепав его по волосам. Он сделал это совершенно бездумно и замер, когда осознал своё действие. Страх, что Бомгю сейчас наваляет ему, проснулся в нём. Он никогда не трогал его так, если не считать того момента с нервным срывом. Ладно, он никогда и никак его не трогал до этого, кроме драк. Но реакции не последовало, кроме нетерпеливых постукиваний пальцами по столу. — Просто не знаю такую песню у них, — осторожно ответил он, убирая руку с головы Бомгю, беря в руки верхний листок и сосредотачивая своё внимание на нём. — Естественно, ты её не знаешь, — Бомгю словно горделиво заёрзал по дивану. — Она вышла всего три месяца назад. Я сам все ноты подбирал! — он ткнул указательным пальцем вверх, словно говоря, посмотри, какой я молодец. — А ты откуда её тогда знаешь? — Ёнджун спросил с насмешкой на лице. Бомгю развернулся к нему всем торсом с оскорбленным выражением на лице. — В смысле, откуда знаю? — он притворно ахнул, хватаясь за сердце, но уже буквально через секунду засмеялся. — Я ходил в кино на «Город ангелов» недавно, и она там играла, и потом я через друга друзей друга добыл себе кассету с ней. А слова наш вокалист на слух написал, — Бомгю вздохнул. — Он хоть и лучше всех нас на английском говорит, но он предупредил, что не смог расслышать всё точно. Ёнджун снова посмотрел на него. Сведённые ноги в джинсовых шортах до колен, руки, готовые сложиться в мольбе, и взгляд, будто от Ёнджуна зависела вся его дальнейшая жизнь. Ёнджун выдохнул. Он всё ещё не знал, почему даже позволяет ему сидеть на своём диване, почему иногда общается с ним, почему поддерживает его. Почему вообще помогает. Обида за вынужденный переезд всё ещё жила в нём, но почему-то он не мог отказать. Не мог не помочь, не мог не общаться. — Принеси кассету с песней, — спустя пару минут бездумного осмотра слов, написанных под нотами, сказал он. — Я текст проверю. Бомгю в ту же секунду вскочил с дивана и пару раз хлопнул в ладоши. — Хён, я быстро, — протараторил он на бегу и выскочил за дверь. Ёнджун вздохнул, потирая глаза и откидываясь на спинку дивана. Как он оказался здесь? Бомгю вернулся меньше, чем через минуту. Прибежал, с грохотом захлопывая за собой обе двери и протягивая Ёнджуну свой плеер с наушниками, ещё даже раньше, чем он мог дотянуться до него. И снова искры в глазах. Ёнджун снова заметил это. И вопрос, который он не мог не задать себе, всплыл в его голове: — как давно я начал так часто смотреть в его глаза? Как давно я начал замечать? Подумать об этом ему не дали. — Хён! Давай слушай скорее, хён! — восклицал Бомгю, залезая на диван с ногами, обутыми в уличные кеды. — Убери ноги с дивана! — громко отчеканил Ёнджун, сам удивляясь тому, откуда это всё в нем вообще так резко взялось. Бомгю вздрогнул. — Чё орёшь! — крикнул он, сходу ударяя Ёнджуна в плечо кулаком. — Напугал, блин, только! — громко бубнил он, стягивая с себя кеды, даже не развязывая шнурки. Он бросил их на пол около дивана. — Доволен? — Бомгю спросил со злобной обидой. Ёнджун хохотнул от этой напускной серьёзности и надел наушники на голову. Бомгю улыбнулся и снова озорные искры плясали в его глазах с расширенными зрачками. Он взял со стола остальные листы с нотами, чтобы проверить правильность текста, когда осознал, что ему, возможно, придётся исправлять некоторые слова, но к счастью вспомнил, что пару дней назад, когда он решал кроссворд, ручка закатилась под диван. Ёнджун наклонился и начал водить рукой под диваном в её поисках и через пару секунд снова сел нормально держа её в руках. Бомгю смотрел на него странным удивлённым взглядом. — Всё, молчи, — сказал Ёнджун, прислоняя указательный палец к губам и нажимая на кнопку «play» на плеере, приготавливаясь слушать. «И я отдал бы вечность, лишь бы, чтобы прикоснуться к тебе» — раздалось в его ушах. Песня была прекрасна, но взгляд Ёнджуна случайно оторвался от бумаг и упал на Бомгю, который сидел, подогнув ноги под себя, ковыряясь в заусеницах на своих пальцах. Его взгляд был сосредоточен, а губы немного вытянуты вперёд, и Ёнджун не знал, как потерялся в этом. Не знал, почему потерялся в этом. Всего несколько встреч без драк и ругани, а он уже не знал, почему его грудь сдавливает от одного лишь взгляда на него. Всего одна встреча, в которую Бомгю был слабым и разрушенным, и Ёнджун уже был готов идти на поводу всего, что он скажет. Да, это помощь. Да, ему скучно. Но год назад… пару месяцев назад он бы послал далеко и надолго человека, который посмел бы сказать ему о таком его поведении для Бомгю. Ёнджун запутался. Запутался из-за такого крошечного, но большого парня, молча сидящего на его диване в нервном ожидании. Послышался последний аккорд песни, и Ёнджун понял, что не помнит ничего, кроме первой фразы. Он так сильно ушёл в себя, что не видел и не слышал ничего кроме него. Бомгю посмотрел на него, почувствовав взгляд на себе спустя долгое время. — Ну как там? — спросил он с большим пальцем во рту, пытаясь откусить заусеницу. — Не грызи ногти, — Ёнджун цыкнул, удивляясь тому, как естественно это у него вышло. Будто это не он только что пять минут пялился на человека, попросившего у него помощи. — Не всё так быстро, — он неловко улыбнулся. — Мне надо послушать ещё раз. Бомгю разочарованно вздохнул, откидываясь на подлокотник, свесив голову. — Давай быстрее! Мне скучно, хён! — застонал он и Ёнджун улыбнулся, полностью очарованный этим. (Он никогда себе в этом не признается.) Ёнджун перемотал кассету на начало и нажал кнопку «play» снова, на этот раз убеждаясь, что смотрит только лишь на бумаги перед собой. Ему всего лишь надо читать уже написанный текст, возможно иногда исправляя его. Всего пять минут. Пять минут, в которые ему надо не обращать внимание на глисту, без остановки ёрзающую по его дивану от скуки. Было сложно, учитывая, что Бомгю в один момент решил не глядя вытянуть ноги и пнул при этом Ёнджуна в ребро. (Как он только умудрился?) — Да угомонись ты! — зашипел Ёнджун, пытаясь не отводить взгляда от бумаг. Бомгю показал ему язык, хоть Ёнджун его и не увидел. Спустя пару минут он закончил и снял наушники с головы и положил на стол. — Во-первых, — начал он. — Мне нравится твой выбор песни для концерта, — на что Бомгю широко и ярко улыбнулся, словно начищенный пятак. — Хоть она и очень грустная, — улыбка Бомгю немного померкла. — Я не знаю перевода, — сказал он, потупив взгляд. Ёнджун усмехнулся. — Ничего страшного, это правда хорошая песня, — он протянул руку и снова потрепал Бомгю по волосам, на что тот протестующее замычал. Это всё, близкое общение с Бомгю, становилось слишком привычным для него. И это пугало до ужаса. — Все в зале, кто знает английский, определённо будут плакать из-за неё, — сказал он дрожащим голосом, не в силах успокоить себя. Что со мной? — Правда? — Бомгю хитро посмотрел на него. Ёнджун только лишь кивнул. Он боялся, что голос как-то подведёт его, если он скажет лишь слово. — Крутяк, — Бомгю сидя взволнованно подпрыгнул с довольной улыбкой на лице. И тут же развернулся к Ёнджуну и посмотрел на него своим проницательным взглядом. — Хён, давай, скорее, учи меня, как правильно произносить все эти слова, чтобы я не облажался, — быстро и оживлённо проговорил он. Ёнджун протянул ему листы с текстом со своими исправлениями. — Прочитай сначала, — сказал он коротко, всё ещё не доверяя своему голосу. Бомгю с нетерпением вырвал бумаги из его рук и принялся читать под пристальным взглядом человека, пытающегося изо всех сил сосредоточиться на голосе, а не том, как двигаются губы, произносящие слова. — Ну, всё не так плохо, — сказал он, потирая подбородок, когда Бомгю закончил читать и смотрел на него в ожидании вердикта. — Нам надо подправить всего пару моментов. И его взгляд… Бомгю в тот день ушёл пару часов спустя, полностью удовлетворённый проделанной работой, оставляя Ёнджуна одного разбираться с тем, что происходит в его голове, но что более важно, в сердце. Ёнджун устало лёг на диван, где всего несколько минут назад они сидели вдвоём, весело хохоча над тем, как Бомгю не может выговорить одно слово. Аромат его одеколона ещё не выветрился, и Ёнджун считал издевательством тот факт, что он должен дышать им. Через некоторое время за стеной послышалась мелодия, наигранная на гитаре и… «И я отдал бы вечность, лишь бы, чтобы прикоснуться к тебе» Ёнджун уснул под его мягкий голос на ужасно неудобном диване, заранее зная, что завтра его спина не скажет ему спасибо.***
Ёнджун возвращался из магазина с полными сумками продуктов, когда у входа в подъезд столкнулся с Бомгю, который судя по всему шёл с репетиции, учитывая чехол с гитарой, висящий за его спиной. — Давай помогу, — сказал Бомгю, забирая один из пакетов из рук Ёнджуна, оцепеневшего от шока. Однажды, возможно, он привыкнет к такому Бомгю. И всё же ему не было понятно, почему он так подобрел. Ёнджун знал с самого начала, что он не плохой человек. Он всегда помогал обделённым и не обижал слабых, поэтому было неудивительно, что со временем, особенно учитывая тот момент слабости, он подобреет к Бомгю. Но почему Бомгю подобрел к нему? Почему этот колючий мальчишка светится радостью при нём и предлагает помощь? Они медленно поднимались по лестнице на свой второй этаж, обременённые ношей, когда Ёнджун услышал, как у Бомгю громко заурчало в животе. — Когда ты ел в последний раз? — спросил он, останавливаясь. Бомгю остановился вслед за ним, смущённый. — Вчера вечером, — Ёнджун удивлённо посмотрел на него. — У меня не было времени. Сначала подработка, потом репетиция. Приоритеты, Чхве Ёнджун. — Зайдёшь на ужин? — спросил Ёнджун раньше, чем смог осознать свои мысли. «О Господи, Ёнджун», — клял он себя. — «Будто у него еды дома нет». — Зайду, — Бомгю довольно улыбнулся и поскакал вверх по лестнице. — Ненавижу готовить. Даже рамён варить не люблю, — тараторил он, поднявшись уже на пролет, размахивая пакетом из стороны в сторону, будто он ничего не весит. — Хён, ты идешь? Ёнджун вздохнул, опуская голову. Почему он у себя такой придурок? Бомгю топтался у него по коврику около входной двери, в ожидании, когда Ёнджун наконец уже подойдёт. — Давай быстрее, — он топнул ногой в нетерпении. — Я есть хочу. — Эй, Чхве Бомгю, — слегка громким голосом заговорил Ёнджун, доставая ключи из кармана. — Ты же знаешь, что ты всего лишь гость, наглец? Бомгю засмеялся. — Да, — он отошёл в сторону, когда Ёнджун, наконец, подошел к двери и вставил ключ в скважину, всё не переставая улыбаться. — Очень голодный гость. Ёнджуну хотелось этим самым ключом выколоть себе глаза лишь бы не видеть эту улыбку, обрамленную волосами, спадающими на лицо, хоть на его голове и была повязка, которая должна была убирать эти самые волосы с лица. Ведь именно такое и было у неё предназначение, Ёнджун ненавидел себя и то, что он находился сейчас в этой ситуации. — Заходи, — сказал он, толкая дверь вперёд и запуская их внутрь. — Я не буду говорить тебе чувствовать себя как дома, — но было уже поздно. Бомгю бросил пакет с продуктами и свою гитару у порога и сразу же завалился на диван, беря злосчастный журнал с машинами с журнального столика и открывая его на случайной странице. — Надо же, я не думал, что ты интересуешься машинами, хён, — проговорил он, листая его. — Я и не интересуюсь, — ответил Ёнджун, с усталостью ставя пакет на пол и разуваясь. — Не важно, — Бомгю пробормотал, не отвлекаясь от бесцельного чтения. — Позовёшь, когда ужин будет готов. Ёнджуну хотелось избить его этим журналом, но он слишком устал, а ему надо было ещё готовить. Его перемены настроения по отношению к Бомгю слишком странные и нестабильные, подумал он. Ёнджун с тихим вздохом снова взял пакеты в руки и пошёл на кухню, проходя мимо абсолютно расслабленного Бомгю, растянувшегося на диване. Разобрав на кухне пакеты, он начал думать о том, что он может приготовить быстрого, потому ему не хотелось заставлять Бомгю ждать. Его странное сердце всё не давало ему покоя. Через полчаса он зашёл в гостиную, чтобы сказать Бомгю, что ужин готов, но увидел, что он задремал, положив журнал себе на лицо. Ёнджун аккуратно убрал его и положил обратно на столик. И снова абсолютно безмятежное и спокойное лицо. Он осторожно дотронулся до его руки, лежащей на животе, присаживаясь на пол около дивана. — Бомгю, просыпайся, — он легонько потряс его, чтобы разбудить. Ему не хотелось. Ему нравилось видеть его отдыхающим, в какой-то мере, учитывая, что он видит его спящим второй раз в своей жизни. Но думать о том, что он голодный, ему не хотелось ещё больше. — Ужин готов. Бомгю вздрогнул. — Замечательно, — он перевернулся на бок и открыл свои заспанные глаза, встречаясь взглядом с Ёнджуном. С Ёнджуном, который этого не ожидал и не знал, что делать с собой, будучи пойманным на том, что он смотрел. — Я буду ждать тебя на кухне, — сказал он, поднимаясь с корточек и уходя, слыша, как Бомгю сонно потягивается на диване. Через пару минут Бомгю зашёл на кухню, потирая глаза в попытке прогнать остатки сна, и сел на стул. На столе обычный набор: рис, соленья, немного мяса. — Я так давно не ел домашней еды, — сказал Бомгю, беря в руки палочки для еды, и, подцепив себе кусочек мяса, сразу же отправил его в рот. Какой грубиян, даже не подождал, когда Ёнджун сядет за стол. — Ты не ездишь домой? — спросил Ёнджун, ставя на стол два стакана воды для них. — Нет, — ответил Бомгю с набитым ртом. — Я почти не общаюсь с родителями после последней ссоры. Ёнджун не знал, что ответить на это. Просто посочувствовать — глупо; спросить, в чём дело? Они слишком не близки для этого. Он просто промычал что-то себе под нос и сел за стол, сразу набирая себе еды в рот, чтобы избежать возможности что-то сказать. Долго он не продержался. Тишина давила на него. — Я не знаю, помнишь ли ты… — заговорил он, привлекая внимание Бомгю. — В первый раз я встретил тебя в переулке между домами, когда шёл со школьных курсов. Ты сидел там, в холоде, в одной футболке, и прогнал меня, когда я спросил, всё ли у тебя в порядке, — искра осознания промелькнула в глазах Бомгю. — Я понимаю, что это не моё дело, но мне интересно. Что ты там делал? Бомгю заметно погрустнел и перестал жевать. — Я тогда в очередной раз поссорился с родителями, — начал он. — Это всё началось примерно за год до переезда в ваш район. Ты помнишь, я говорил тебе, что случайно начал играть на гитаре, и мне понравилось это. Моим родителям нет, но они не возражали до тех пор, пока это не мешает моей учёбе. Но время шло, и моя страсть к музыке становилась всё сильнее, также как и несогласие родителей, — с каждым сказанным словом он становился всё грустнее и грустнее. — И тогда я в своём подростковом бунте решил показать им, что есть вещи хуже, чем занятие музыкой. И я начал драться на улицах. Нападая буквально на каждого, кого вижу. В первое время я огребал по полной программе, — он усмехнулся своим воспоминаниям, но Ёнджун видел с каким трудом ему даются слова. — Но со временем от каждой драки я становился всё сильнее. Проворнее. Я уже мог предугадывать чужие действия. И я начал выходить победителем, забывая свои истинные цели. Цель приходить домой весь в синяках, показывая им, что музыка — это не плохо. Драки словно стали моей второй личностью. У Ёнджуна сжалось сердце. Он никогда не мог подумать, что у кого-то могут быть такие неожиданные причины для драк на улице. — И в тот день мы поругались снова, — Ёнджун заметил, как дрожит его голос, и он накрыл его руку своей. Снова не думая. Он не мог оставить его одного с этим. — Отец кричал, грозясь разбить гитару, когда я сказал, что хочу поступить на музыкальное. Мама без остановки говорила, что я должен стать человеком, — в его глазах блеснули слёзы, и Ёнджун уже сто раз пожалел, что спросил. — Хён, но это ведь всего лишь музыка! — воскликнул Бомгю, беря его за руку в ответ, из последних сил сдерживаясь, чтобы не заплакать. — Это ведь то, что я люблю всем сердцем. И тогда я встретил тебя, выбежав из дома, лишь бы не слышать их. То, что они говорят мне, — одинокая слеза пробежала по его щеке. — И тогда я просто как с цепи сорвался, — горько сказал он. — Я вёл себя, как последний идиот до тех пор, пока не переехал от них, занимаясь на гитаре, пока они были на работе, и пряча синтезатор в шкафу с одеждой, чтобы они даже не знали о его существовании, — слёзы градом катились из его глаз, и Ёнджун не мог больше выдерживать этого. Он встал со своего стула и подошел к Бомгю, притягивая его в объятия. Прижимая его обеими руками к своей груди, к бешено бьющемуся сердцу. Лишь бы его боль утихла. — Мне правда жаль, что я вёл себя так, но в тот момент это был единственный способ для меня, чтобы выразить себя для них. Извини за то, что нагрубил тебе тогда и потом ещё и ударил. И за то, что ударил твоего друга тоже, — он рыдал в футболку Ёнджуна, не зная успокоения для себя. И Ёнджуну снова хотелось плакать вместе с ним. Он просто был человеком, которому не повезло. Руки Ёнджуна путались в непослушных, чёрных, как смоль волосах, прижимая их обладателя, как можно ближе к себе. Бомгю громко шмыгнул носом, пытаясь вытереть слёзы. — Но сейчас всё хорошо, — закивал он головой, словно пытаясь уговорить себя. — Я занимаюсь тем, что люблю, — он всхлипнул ещё раз, пряча своё лицо в чужой футболке. — С людьми, увлечёнными этим также сильно, как и я, — в неизвестно каком для Ёнджуна порыве Бомгю вытянул руки и обнял его за талию. Если бы не желание унять боль, он бы замер на месте, словно проглотил лом, он знал это, но возможность дать покой другому человеку успокоила его самого, позволив расслабиться в чужих объятиях. — Разве это не здорово, хён? — Бомгю поднял голову в попытке посмотреть в его глаза, натыкаясь лишь на слёзы сочувствия, стекающие по щекам Ёнджуна. Ёнджуну было так жаль, что этому мальчику пришлось пройти через всё это. Никто не заслужил такого. Никто не заслужил непринятия того, простого и безобидного, что дарит счастье и радость. — Это очень здорово, Бомгю, — сказал он, проглатывая ком в горле, хоть для этого уже и было немного поздно. Он заглянул в вопрошающие глаза, натыкаясь на взгляд, в своей необходимости просящий о поддержке. Ёнджун сглотнул, чувствуя горячие слёзы на своих щеках. — Это очень здорово. Ты молодец, — произнёс он, снова прижимая его к себе как можно сильнее. Он снова гладил Бомгю по волосам до тех пор, пока он не успокоился, до тех пор, пока окончательный всхлип не слетел с его губ. Бомгю отстранился от него, разрывая объятие. — Знаешь, я слишком много плачу при тебе, — с грустным смешком сказал Бомгю, и Ёнджун провёл рукой по его волосам в последний раз, прежде, чем сел обратно на свой стул и стёр оставшиеся на щеках слёзы. — Так и скажи, что просто нашёл удобную жилетку, — он также грустно засмеялся в ответ. Его сердце было разбито от осознания, что Бомгю даже не общается с родителями сейчас. Что они так и не приняли его. Ведь это всего лишь была музыка. Бомгю засмеялся, и в этот момент Ёнджуну не надо было ничего больше. Просто мальчик, изо всех сил радующийся сквозь горе на его кухне. И плевать на его собственное сердце. Оно всё равно слишком странно вело себя в последнее время. Уже перед уходом из квартиры Ёнджуна, стоя у двери, Бомгю обернулся. — Хён, ты же ведь придёшь на концерт? — спросил Бомгю, заглядывая ему в глаза. И Ёнджун увидел в них надежду. Он не мог разбить её. — Обязательно, — он протянул руку и заправил непослушную прядь за ухо Бомгю. — Я приду. Бомгю ярко улыбнулся, хоть Ёнджун всё ещё мог видеть неисцелённую грусть в его взгляде. Но он не мог вылечить её. Никто не мог. Кроме времени или его родителей. На этом Бомгю вышел, закрывая за собой дверь. Ёнджун лишь пытался не заплакать снова от всего осознания.***
Ёнджун не планировал идти на этот концерт. Честно. Не планировал идти на него, когда пару месяцев назад увидел афишу в университете на доске объявлений. Не планировал, когда Бомгю попросил его поставить ему произношение, но… Но когда Бомгю с надеждой смотрел на него заплаканными глазами, Ёнджун знал, что он слишком слаб. Он слаб перед болью или слезами или мальчиком, просящим его. В тот момент он знал, что, даже если его кости сломаются все разом, он будет там. Будет смотреть на своего соседа, играющего на бас-гитаре и поющего, хлопая до синяков на ладонях. Поддерживая его как никто и никогда раньше. Так он и оказался в актовом зале своего университета, сидя на максимально неудобном месте около прохода, с людьми, постоянно снующими туда-сюда, оставляющими ему синяки на коленях. Группа Бомгю выступала где-то в середине концерта, оставляя возможность закрытия группам студентов, учащихся на старших курсах. Ёнджуну было плевать на них. Он лишь задавал себе вопрос, как он оказался здесь. Как он смог сблизиться с Бомгю настолько сильно, находясь при этом всё ещё так далеко от него. Слишком много вопросов в его голове в последнее время. Ёнджун бездумно хлопал целый час на выступления, не волнующие его. Людям, которые ничего не значили для него, пока… «И я отдал бы вечность, лишь бы, чтобы прикоснуться к тебе» В ту же секунду Ёнджун утонул в низком голосе, теряя себя полностью. Весь он целиком был сосредоточен на одном человеке в клетчатой рубашке на сцене. Его губы почти касались микрофона, пока он пел, и Ёнджун мог видеть это, несмотря на то, как далеко от сцены он сидел. Он видел, как Бомгю отдаётся этому всему. И он стоил всего в мире в этот момент. «И в сломанном мире, я лишь хочу знать, кто я». «Истекать кровью, чтобы точно знать, что я жив». «И я не хочу, чтобы кто-либо видел меня, потому что они не поймут». И хоть Бомгю и не знал перевода песни, Ёнджун не смог сдержать себя от мысли, насколько сильно она подходит ему. Его разбитому и брошенному сердцу. Как ему снова стало больно от осознания, что он борется против всего в одиночку. Хоть и местами лишь ему одному понятными способами. Ёнджун почувствовал влагу на своей щеке. Как он и обещал ему. Слёзы из зала. Хоть они и принадлежали ему. В самом конце песни Бомгю поймал его взгляд. И Ёнджун знал, что Бомгю видит там то же самое, что он сам видит сейчас в его. Принятие, понимание и долю облегчения. Звуки последнего аккорда стихли, и зал захлопал. Ёнджун знал, что они не осознали. Не осознали так, как осознавал он. Они не видели всего остального за этим взглядом. Они не видели его Бомгю. Когда группа ушла со сцены, Ёнджун вышел из зала. Ему больше нечего было делать там. Он приходил ради одного человека. Человека, которого… — Уже уходишь, хён? — послышалось со стороны, когда Ёнджун вышел через главные двери университета. Он повернул голову и увидел Бомгю, стоящего в паре метрах от него, курящего сигарету. — Да, — просто ответил он, не сводя с него взгляда. — А почему не посмотрел остальные выступления? — спросил он, подходя к Ёнджуну. Запах дыма ударил ему в нос. — У старшекурсников клёвые выступления. — Я приходил только ради тебя, — честно ответил он, засовывая руки в карманы джинсов. Он отчего-то не видел смысла скрывать своих истинных причин. И в этот момент. В этот самый момент, в сумерках ночи, Ёнджун увидел покрасневшие кончики чужих ушей, выглядывающие из-под отросших, длинных волос. Впервые за всё время, что он знал его. — Подождёшь меня? — задал вопрос Бомгю, туша едва докуренную сигарету носком своего кеда. — Пойдём домой вместе… Он не успел договорить. — Да, — Ёнджун пронзительно посмотрел на него, будто Бомгю мог в сумерках увидеть всё, что он вкладывал в этот взгляд. Хоть он сам ещё точно не знал, что конкретно это было. — Я подожду. Бомгю ничего не ответил, лишь шустро скрылся за дверями университета. Ёнджун сделал глубокий вдох, смотря на ночное небо. Что ты готовишь для меня? Бомгю вернулся через пару минут с гитарой в чехле за спиной. Его верная спутница. — Пойдём? — тихо сказал он, вставая на верхнюю ступеньку, ожидая пока Ёнджун посмотрит на него. — Да, — куда-то в небо ответил Ёнджун, переводя на него взгляд. Они шли несколько минут в почти полной тишине, лишь под звук своих шаркающих по асфальту шагов, когда Ёнджун почему-то решил заговорить. — Ты случайно не узнал, кто нас тогда связал? — спросил он, не смотря на Бомгю, идущего равно рядом, также как и он спрятавшего руки в карманах. — Ты не представляешь, как сильно и долго я искал этого придурка, — Бомгю в смущении засмеялся. — Так ты узнал? — Ёнджун обернулся и на ходу посмотрел на него. На его улыбку, направленную куда-то вперёд его шага. — Ага, — Бомгю улыбнулся ещё шире. — И кто это был? — Ёнджун не сводил с него взгляда, наблюдая за каждой переменой в чужом лице. — Понятия не имею, — Бомгю засмеялся. — Мне сказали его имя, но я уже его не помню. Я вообще его не знаю. Впервые его тогда услышал, — и в этот момент Ёнджун поймал его взгляд. Радостный. Без капли грусти. — Судя по всему, всё это было пьяной случайностью, а мы — случайными жертвами, оказавшимися не в то время не в том месте, — Ёнджун никогда не хотел быть нигде больше и сильнее чем здесь и сейчас. Он всё ещё не знал своё сердце, но он чувствовал. «Какой-то сюр», — подумалось Ёнджуну. Ему хотелось захохотать на всю улицу. Тогда, он и Бомгю из всех людей. В те дни он в своей беспечности винил во всём Уёна, как ему казалось, устроившего это всё, чтобы помирить-подружить его с другом его парня. Но это было лишь пьяной забавой человека, которого он даже не знает. — Иногда это настолько просто, что ты даже не думаешь об этом как о возможном варианте, — засмеялся он, отводя взгляд от Бомгю и слегка пиная маленький камешек, попавшийся ему на пути. — Что? — Бомгю непонимающе спросил. — Не обращай внимание. Его мысли роились в голове, говоря обо всём и ни о чём одновременно. Пути Господни неисповедимы. Или пути судьбы. Или чего угодно ещё. Ёнджун не знал, что там наверху и есть ли оно вообще, но он не мог не думать обо всём, идя, всё ещё с Бомгю из всех людей, домой. Они прошли остаток пути в тишине. Всё также тихо заходя в подъезд. Тихо поднимаясь по лестнице. — Увидимся, хён, — сказал Бомгю, уже стоя на их этаже, около своей квартиры, вставив ключ в замочную скважину. И что-то в Ёнджуне переключилось. Что-то сказало ему подойти к Бомгю настолько близко, насколько возможно. — Извини, — единственное, что он смог сказать, прежде чем прижал свои губы к чужим. Губам обветренным и шершавым, но тёплым и отвечающим на поцелуй. Его сердце забилось сильнее, будто готовое выпрыгнуть из груди. Ёнджун обхватил Бомгю ладонями за лицо, углубляя поцелуй. Чужие волосы щекотали его пальцы, пока такие же чужие руки ложились на его талию, притягивая к себе. Он чувствовал тепло его рта и прикосновения языка к своему, желая дать так много в ответ, что он даже не думал, хватит ли его на это. Отдать всего себя парню в его руках, целующего так чувственно и горячо, будто всё в этом мире зависело от этого поцелуя. Ёнджун всё ещё мог почувствовать горечь сигарет на его языке, но как странно сладко для него это было. Он не знал, почему он вообще поцеловал его. Откуда снова это взялось в нём. И всё ещё слишком много вопросов для одного маленького человека. Ёнджун не знал, кто из них в итоге разорвал поцелуй, но сейчас он смотрел на галактики в чужих глазах, всё продолжая держать Бомгю за лицо, тяжело дыша. Он не знал, что можно ещё было сказать на это. Как и не знал Бомгю, поэтому он просто поцеловал его, снова чувствуя такую же полную отдачу в ответ. Не хотелось больше делать ничего, лишь стоять рядом и делить одно отчаянное дыхание на двоих. И в этот раз поцелуй прервал Ёнджун, прислоняя лоб Бомгю к своему и гладя его по щеке. — Хочу… показать тебе кое-что, — сказал он запыхавшимся голосом. Эта мысль появилась в его голове слишком неожиданно. Сиюминутное желание, которое он хотел исполнить. — Что? — спросил Бомгю, смотря на него своими бездонными карими глазами. — Идём, — Ёнджун взял его за руку и повёл к лестнице. Бомгю, легко повиновавшись, пошёл за ним, не задавая больше никаких вопросов. Они молча поднялись на последний седьмой этаж, не расцепляя рук. И когда уже, как чувствовал Ёнджун, Бомгю был готов возразить, что дальше хода нет, они завернули за угол одной из квартир, увидев перед собой скромную железную лестницу с рейками, а не с привычными ступенями. — Лезь, — сказал Ёнджун, отпуская его руку. Стало ощутимо пусто. «А это всего пара минут», — подумалось ему. — Хочешь, наконец, избавиться от меня, скинув с крыши? — глупо пошутил Бомгю, залезая на лестницу. Его улыбка была слишком яркая. Ёнджун снова терялся. — Именно. Как ты только догадался? — Ёнджун не мог ответить на эту тупую шутку, всё не переставая чувствовать, как его сердце рвётся из груди. Но запихнув это настолько глубоко в себя, насколько он только мог, он начал лезть по лестнице вслед за Бомгю. И буквально через пару мгновений они оказались на крыше, обдуваемые ночным ветром и освещённые ночными огнями города. Бомгю взял его за руку в ту же секунду, как только Ёнджун оказался рядом. И что-то расцвело в его груди ещё сильнее. Этот мальчик рядом делал что-то невероятное с ним одним лишь своим присутствием. Ёнджун провёл его за руку к месту, которое облюбовал для себя, когда только переехал сюда и исследовал дом. Они сели на выступ крыши, предназначения которого Ёнджун не знал и весь вид яркого города открылся перед ними. Ёнджун никогда бы не подумал, что однажды в своей жизни он будет мирно сидеть на крыше высокого здания рядом с Бомгю. С Бомгю из всех людей. С Бомгю, который переехал в их город четыре года назад и почти откусил другу Ёнджуна — Ёхану, ухо в порыве драки, пытаясь доказать своей новообретенной компании, что он свой человек. Когда Ёхан рассказал Ёнджуну об этом, он ему не поверил. Ну во-первых, Ёхан был не последним человеком по силе, особенно учитывая, что он профессионально занимается тхэквондо. А во-вторых, по Бомгю тогда нельзя было сказать, что он вообще способен на такое. В то время он был ниже Ёнджуна на полголовы и был очень щуплым, хоть, как оказалось в итоге, он был слабым только на вид. С Бомгю, из-за которого Ёнджуну пришлось переехать в другой район, потому что однажды Ёнджун напоролся на их компанию и пришёл домой с синяками на обоих глазах. К гордости Ёнджуна он тогда выбил одному из обидчиков зуб и чувствовал себя морально отомщенным. С Бомгю, из-за которого он потом почти не виделся с Ёханом, потому что они жили слишком далеко и были заняты в старшей школе и дополнительных секциях. Со временем общение совсем сошло на нет, и Ёнджун задавался вопросом была ли в этом вина Бомгю. С Бомгю, которого он встретил не так давно в своём университете и с которым снова подрался, потому что ему просто хотелось выместить обиду за свой переезд и разлуку с другом. С Бомгю, который сейчас нерешительно держал его за руку. С Бомгю, который бросал на него взгляды, и Ёнджун ловил их, и ему хотелось закричать во все лёгкие, что он также влюблён. Все эти воспоминания, связывающие их через года, вихрем пронеслись перед его глазами. «Пути Господни всё ещё неисповедимы», — снова думалось ему. Длинные волосы Бомгю почти закрывали его лицо, и Ёнджун подавлял в себе желание протянуть руку и заправить их за уши, чтобы полностью увидеть его, чтобы наклониться и прошептать самое ценное, что есть у него на сердце. Ёнджун чувствовал его огрубевшие подушечки пальцев от постоянной игры на гитаре, и ему хотелось поцеловать их, чтобы смягчить. Он боролся с этим. Ему хотелось поцеловать каждый крошечный шрамик на его лице, полученный в уличных драках. Шрам над бровью, шрам около верхней губы, шрам на скуле и ещё один на виске. Самый большой из них. Ёнджуну он казался опасным. Ему бы хотелось, чтобы этих шрамов не было, но он знал, что Бомгю гордится ими в какой-то мере. Его доказательство того, что он не слабый, как считают все. Что он смог получить то, что хотел, пусть и таким жестоким способом. Ёнджун гладил его пальцы своими, получая в ответ смущенную улыбку и руку, сжимающую его ещё крепче. Счастье переполняло его и ему хотелось кричать. Бомгю придвинулся немного ближе и, расцепив их руки, обнял его за талию и словно уже привычным движением опустил голову на плечо. Ёнджун замер. Он не дышал, даже не замечая этого. Но он чувствовал спокойное дыхание Бомгю на своей шее. Ёнджуну хотелось схватить его за щёки и целовать до онемения в губах, но он лишь положил руку ему на плечи, притягивая ещё ближе и опуская свою голову на его. Он был так спокоен, но при этом его сердце билось как сумасшедшее. — Чхве Бомгю, я думаю, я влюблён в тебя, — выдохнул он, смотря на огни ночного города. Бомгю усмехнулся. — Я думаю, я влюблён в тебя тоже. Ёнджуну думалось, что он самый счастливый человек во вселенной в этот момент.