Часто по стояку проблемы?

Арсений чуть морщится. Сперма пачкает ладонь, немного бёдра, но даже разрядка не приносит покоя. На экране мускулистый сантехник дотрахивает хилого клиента в глупом розовом халате, выбивая из тщедушного тела тоскливые стоны, что в один момент ужасно раздражают. Чистой левой рукой Арсений закрывает вкладку с порносайтом — их счастье, что писать душный отзыв нет настроения. В другой день Арс бы оставил несколько строчек недовольства — наигранно, примитивно и пошло. Великий критик гейской порнухи. Благополучно позабыв о салфетках, что покоятся рядом, Арс идёт в ванную комнату. Вязкая белёсая сперма послушно смывается потоком воды — Арсений мысленно просит прощения у сперматозоидов, что так никогда и не встретят яйцеклетку, в принципе, как и все другие сперматозоиды Арсения. Он смотрит на резной красивый кран с медными ручками и бесится до одури. Кран — это сантехника, а сантехники, как оказалось, личный и тайный фетиш Арсения Сергеевича. И не какие-нибудь, а те самые из порнухи — высоченные (а с его метр-девяносто найти кого-нибудь выше, а желательно еще и гея, тяжело); мускулистые (такого, что крепко сжимает в объятиях, а уж Арсений потом в благодарность сожмет его в себе). Предел фантазий среднестатистического русского гея. Не то чтобы он не пробовал искать — все сантехники местного ЖЭКа были тщательно изучены, но ни один кастинг не прошел в силу разных обстоятельств — начиная от прямой ориентации в постели и заканчивая кривой ориентацией в пространстве после стопки водки. По правде, ревизия кадрового состава закончилась досрочно — Арсению пусть и тридцать, но пятидесятилетние мужики еще не стали его объектами фантазий. И ролевухи не успокаивали. Временные партнёры, которых приходилось искать очень окольными путями, дабы оставить свою ориентацию в латентном состоянии, не тащились от роли сантехника. Арсений ко всему подходит серьезно — даже к ролёвке, и за плохой отыгрыш не стесняется выгнать из квартиры. Одетым — Нина Ивановна из квартиры напротив бдит. Звонок в дверь заставляет спохватиться. Настойчивая трель не предвещает ничего хорошего, а потому Арсений хватает махровый халат с вешалки рядом и накидывает на голое тело. Дверная цепочка даёт обзор всего лишь на пару сантиметров, но соседке сверху этого достаточно для того, чтобы едва не засунуть голову в его квартиру. — Арсюшенька, — благо она не видит, как его передергивает от обилия уменьшительно-ласкательных суффиксов в его имени, — у меня там проблемы со стиралкой внезапно, так сантехник на часик воду по стояку перекрыл! — причитает Серафима Как-ее-там-по-батюшке. Арсений улавливает слова “сантехник” и “стояк” в одном предложении и сдерживает завистливый вдох. — Хорошо, — милая улыбка залог хороших отношений с пожилыми соседками, что окружили его со всех сторон — других соседей в сталинках тяжело найти — боятся съезжать из квартиры, что носит название Того-Кого-На-Вас-Нет. Соседка уже собралась уходить, но любопытство сгубило кошку, а не Арсения, поэтому вопрос вырывается раньше мысли. — А кто сантехник? Иван Палыч? Визуал — три из десяти, чисто за прикольные усы, профессиональность — десять устраненных поломок из десяти. — А ты не слышал, Арсюшенька? — удивляется соседка. — Иван Палыч переехал, а вместо него нашли молоденького! Такой славный мальчишка! — кудахчет Серафима Я-Достану-Тебя-Своими-Суффиксами. — Ага, понятно, — тянет Арсений, чувствуя, как пальцы на ногах поджимаются. — Как закончит, попросите его проверить стояк у нас на этаже — что-то шипел вчера. От недотраха. — Конечно-конечно, — причитает соседушка и порхает к себе. Арсений чувствует себя пауком, что только-только раскинул липкую паутину и перебирает лапками, ожидая, когда в сети попадет какая-нибудь сочная муха. Хотя сильно мечтать нельзя — прилагательное “молоденький” для Серафимы Залью-Тебя-После-Дождика-в-Четверг может означать “старенький” для Арсения. Арсений даже не убеждает себя, что он не сталкер — врать себе не в его принципах. А потому от дверного глазка не отлипает, только бы не пропустить явление нового сантехника. И видит, щипает себя для убедительности, что это не сон, охает от неприятного жжения, но смотрит. Высокий, светленький, в мешковатом костюме сложно разглядеть фигуру. Сантехник чем-то гремит на этаже, спрятавшись вне зоны видимости, хотя Арсению больше ничего не нужно. Кран на кухне понятливо начинает капать — какой догадливый. Но для благого дела Арсений готов и чуть раскрутить. Или расхреначить к хренам, неважно. Всего день требуется, чтобы составить мини-досье — Антон, двадцать восемь лет, не женат. Жалко, что информбюро подъезда не владеет информацией нетрадиционного направления. И в чистый, во всех смыслах, четверг Арсений вызванивает сантехника — ой, как же так, кран прорвало! Судя по тоскливому журчанию воды сантехник сразу перекрыл стояк на этаже и только потом потревожил дверной звонок. — Здарова! Я — Антон! — Арсений морщится от легкого шлейфа пива — семь вечера, допустим. — Вызывал, начальник? По канону тут должно быть “хозяин”, но ладно, упустим. — Да, на кухне, проходите, — Арсений вежливо пропускает гостя вперёд, но прикрывает слезящиеся глаза от мощного амбре пота. Антон падает к ногам, чтобы расшнуровать ботинки, а Арсений терпеливо ждёт — починить кран самостоятельно не получится, поэтому придется потерпеть этого пахнущего всеми канонами русского сантехника. Носки Антона даже не дырявые, а потная куртка, небрежно брошенная на вешалку прямо на дизайнерскую куртку, скрывает более-менее чистую футболку. Антон проходит вглубь, безошибочно находит кухню и без вопросов ныряет под раковину, чудом не расплескав воду в тазике. — Ну, чё тут, — сборище ненужных букв, — ого-го, вот это поломка! Знал бы Антон, с каким усердием Арсений ковырялся в смесителе. — Долго там? — раздраженно спрашивает Арсений, прикидывая, какое из трёх избранных видео будет смотреть вечером — зря только накрутил себя, что одной дрочкой не обойдётся. — Ой, тут всё на соплях! — причитает словно дед и с таким же дедовским кряхтением вылазит из-под раковины. — Как вообще смеситель держался? Тут шпильки не хватает, но могу и на одной закрепить, но тогда мы с вами еще раз увидимся очень скоро, — тараторит и хохочет так, что кудрявая челка качается в такт смеху. — Делайте все, что нужно, — бурчит Арсений и словно кот следит за кудряшками. — Как скажешь, начальник, — усмехается Антон. — Но сначала, сильвупле, как говорится, позвольте отлучиться в сортир, — Арсений хочет по-детски возмутиться, что его прекрасный будуар с резными кранами и ванной-бульонной-чашей именуют плебейским сортиром, но молчит, кивая головой в сторону коридора. Антон шутливо отдаёт честь и исчезает в дверном проеме. Арсений делает парочку упражнений из дыхательной гимнастики, но все равно фонит легким раздражением. Антон возвращается быстро, не успев взбесить Арсения отсутствием. — Так чё, — решает разбавить тишину разговором Антон, — часто по стояку проблемы? Арсений давится воздухом на середине упражнения, а Антон беззаботно крутит что-то чем-то, изредка бросает взгляд своих овечьих глаз и лыбится. — Часто, — два и два наконец-то складываются в голове, и Арсений понимает, что речь о том самом, что на этаже, а не в штанах — с тем проблем никогда нет. — Сами не справляетесь, наверное? Блять, что за разговоры? — Тяжело самому. — Я как на верхнем этаже работал, так у вас проверял стояк — соседка говорила, что шипел. — Ещё как. — Не дурно, что сорвало шпильки на смесителе. А крышу как сорвало, жуть! — Так вы ещё и снизу, — важно говорит Антон, поддакивая сам себе. — На нижних этажах всегда больше проблем. Антон продолжает что-то крутить, но Арсений уже наблюдает за тем, как перекатываются сухие мышцы под кожей предплечья. Залипательно. — И давно вы тут живёте? — спрашивает Антон дальше. — С двадцати, — честно отвечает, засмотревшись на едва видимый кусочек смуглой шеи. — Всё сам, — вырывается непозволительно лишнее, но Антон уже ловит это, улыбаясь чуть шире. — Самому тяжело, — понятливо кивает Антон. — Столько усилий. Арсений готов съесть всю библиотеку Ленина, если это не намёки. Но Антон совершенно не похож на предел мечтаний — запах пива всё еще с ним, благо вонючая куртка осталась в коридоре, фигура худощавая, нескладная, но с ростом под два метра — а это плюс — набрать массу нелегко. Но внезапно Антон заканчивает, громко хлопнув по столешнице ладонью — лучше бы по жопе, честное слово. — Принимай работу, начальник, — довольно лыбится и ждёт похвалы, словно верный пёс. — Только советую купить шпильку и вызвать ещё раз, чтобы заменить на покрепче. — Хорошо, — бурчит Арсений в который раз, наблюдая, как Антон выходит в коридор. Коридор тесный, Арсений упирается лопатками в стенку, чтобы Антон мог натянуть свою вонючую куртку и ботинки, оставить его в тишине с порнухой. Но Антон неожиданно укладывает ладонь на чужой пах. — Что ты творишь? — шипит Арсений, тем не менее, ничего не предпринимая. Антон молчит, только продолжает массировать чужой член сквозь тонкую брючную ткань. А ладонь большая, тёплая, что аж ноги подкашивает. — Антон, — не выдерживает Арсений и выдыхает имя. — Молчи, — полу-приказ и Арсений едва не млеет от картины, что раскрывается перед ним. Антон тянет вниз тонкую молнию — Арсений не верит. Это сон и супер-реалистичная порнуха? Или здесь какой-то подвох и кто-то из бывших любовников решил его разыграть? Пока Арсений сложно думает, Антон успевает извлечь стояк наружу и опуститься на колени. И стояк самый настоящий во всех смыслах — крепчает в чужих руках, наливается кровью быстро и так прекрасно смотрится в чужих руках. Однако когда крепкого члена касается шершавый язык, все разумные мысли вылетают из головы. Арсений ищет дыхание, но не находит, наслаждается лицом Антона и своего члена так близко от него. Антон смотрит в ответ — дерзко, сменяя улыбку на усмешку, кусает губы и водит по члену рукой, другой поглаживает по бедру и время от времени сжимает в ладони яички. Язык то и дело мелькает между незаконно пухлых губ, слизывает предэякулят, а потом — блять — открывает рот и обхватывает головку. Все это вызывает буквально слёзы — так жарко, так нужно, Арсений сжимает кулаки в желании схватить кудрявую голову крепко. Арсений понимает, что долго не выдержит — позорно кончит, словно девственник. — Погоди, — выдыхает, обхватывая лицо Антона ладонями, отчего смешно топорщатся пухлые — от отсоса, твою мать — губы. — В комнату, — командует Арсений. Антон кивает, тянет за собой, пока ноги Арсения окончательно не превращаются в вату, и бросает его на диван. Антон падает между ног, стягивает ненужные брюки, попутно лапая мягкие бедра и ловит губами покачивающийся член. Антон берет глубже, шарит рукой по дивану, в поисках ладони, чтобы уложить её на свою макушку. Арсений благодарно стонет, зарываясь всей пятерней в кудри, наслаждаясь мягкостью чужих волос. Он не давит, только направляет, млеет от горячего рта, больших ладоней, что трут тазовые косточки, щекочут низ гладкого живота, ныряют под футболку, тянут за соски и возвращаются к ногам, чтобы ухватиться под коленями. С каким красивым звуком его член выходит из рта. Антон смещает его в сторону, чтобы полностью уложить на спину, крепко держит под коленями и тянет вверх — к лицу. — Блять, погоди, — вспыхивает Арс, но его ноги уже задраны вверх, а чужая голова мелькает между бёдрами. Рядом довольно покачивается член — Антона всё устраивает. — Римминг не любишь? — словно спрашивает, будет ли Арсений морепродукты на ужин. — Люблю, — выдыхает Арсений и чувствует, как приятно тянет спину от этого прогиба. — Я чистый, — готовился же, как на парад. Как знал. Антон вроде не понимает, зачем была эта пауза — будто готов к риммингу в любых погодных условиях, а потому смачно с первого раза прошибает в сердце. Ощущения чужого языка настолько сильны, что Арсений невольно пытается уйти от них, но Антон держит до синяков намертво, проникает языком вглубь и щедро увлажняет его анус слюной. Арсений гнёт пальцы, крутит шеей, не боясь, что в такой изворотливой позе может переломать себе все позвонки, но члена не касается — пытается дотянуться до чужих штанов, что почему-то до сих пор на Антоне. Антон причмокивает, будто пытается насытиться, отпускает с влажным звуком, облизывает губы и смотрит — трахает взглядом. Он тянет футболку за край, открывая худое, но жилистое тело, чуть смуглое с порослью волос от пупка и к штанам. Блядский проспект, по которому Арсения сейчас прокатят. Антон шуршит рабочими штанами, стягивая вместе с ними и бельё. Довольно охает от ощущения свободы, оглаживает собственный член, который не менее довольно рассматривает Арсений — взмокшая челка липнет ко лбу, даже ресницы липнут к векам. Губы не смыкаются, рвутся тяжелыми вздохами, а слабые пальцы тянут футболку вверх, оголяя грудь и шею. Антон любезно помогает стянуть футболку, и прежде чем Арсений что-то вякнет о смазке, достаёт ее из кармана штанов. Вопрос, что она там делает, его не волнует — она точно такая, какой пользуется Арсений, и это накидывает Антону тысячу очков от дотошного в интимных делах Арсения. — Как сантехник знаю, что нужно хорошо смазать, — Антон почти мурчит букву “р”, раскатывая её по языку, равно как смазку меж пальцев. Арсений уже не смеет бурчать, раздвигает ноги шире, подставляя обласканную задницу под неприлично длинные пальцы. — О-о-х, — чей это вздох — остается загадкой, но пальцы погружаются идеально, будто ключ в замке. Антон мягко массирует, не давит, привыкает и даёт привыкнуть. Тянется к соскам — любитель пососать — обводит кончиком языка и широко лижет. Ведёт поцелуями к шее, уху, вискам, игнорирует губы, что сразу же недовольно поджимаются, но сразу же зацеловывает, стоит стону раскатом прозвучать меж ними. К двум пальцам добавляет третий, глубоко уверенный, что Арсений был готов давно и надолго, но помучить у Антона стоит обязательным пунктом. И просто стоит тоже стоит. Арсений дышит громче, ёрзает задницей, стирая нежную кожу об обивку дивана, и тянется к чужим губам, чтобы доказать, что “после себя это нормально”. Антон целует так же, как и сосёт — влажно, мокро, со звуком. Затапливает и накрывает, нависает жаркой раскаленной печкой и сминает одной рукой бок. Пальцы легко выскальзывают из ануса, заставляя Арсения чуть прогнуться, а затем и вовсе приподняться, чтобы понаблюдать, как тонкий латекс раскатывается по члену — в данный момент размеры, диаметры и другая геометрия его не интересуют, только Антон, что вальяжно садится на другой край, свесив одну ногу с края, а вторую вытянув вдоль спинки. Это ли не приглашение? Арсений ведется на эти игры, в два счёта оказывается сверху, заводит руку за спину, чтобы направить, и с громким выдохом опускается. — Пиздец, ты узкий, — Антон резюмирует результат его редкой половой жизни. — Пиздец, ты вовремя, — выдыхает Арсений, погрузившись полностью. Жесткая поросль на чужом лобке дразняще касается гладкого лобка — Арсения прошибает этот контраст. Он не приподнимается, а только едва раскачивается, не желая выпускать полноту ощущений из рук. Или из ануса, кому как. — Ох-ё, — мат не успевает слететь с губ Антона — утопает в громком стоне, стоит вскинуть бёдрами. Антон повторяет фрикцию и залипает, как за толчком двигается темная челка волос. Арсений, утеряв прекрасные ощущения, повторяет толчок сам, падает в объятия, выпячивает задницу, по которой сразу приходится несильный шлепок. — Перевернись, — выдыхает на ухо Антон. Арсений, ведомый чужими словами, поворачивается спиной к Антону, доверяет и позволяет себе откинуться на спину. Грудь Антона горит, обжигая спину, но отстраняться не хочется — эти ожоги хочется оставить навсегда. Антон перехватывает одну ногу под коленом, меняя угол и выбивает череду стонов из груди. Вторая ладонь в бессвязных касаниях ищет опавший член и с силой надрачивает, заставляя Арсения теряться в миллионе ощущений. Арсений кончает под гортанный рык на ухо, стонет под чужую ладонь на собственном члене, сжимает до остатка внутри и дышит громко. Антон выходит из него спустя несколько фрикций, хлюпает полным презервативом — Арсений даже не в силах бубнить, что сперма пачкает паркет. Хочет в ванную, но не идёт — Антон всё ещё крепко держит в объятиях. — Бля, какой ты умница, — мурчит Антон на ухо, целует раковину и зарывается носом в мягкие волосы. — Странный комплимент, — выдыхает Арсений — сучью сущность вытрахивать долго, Антон еще должен постараться. — Я б не решился, если б не смазка — так что умница, — гнёт свою линию Антон. — Ты о чем? — осторожно спрашивает Арсений, млея от рук, что никак не отпустят разомлевшее тело. — Смазка в ванной, прямо на полке, — чередует слова и поцелуи. — Такой намек и мне понятен, — хихикает, опаляя ухо теплом. — Еще и недостающая шпилька прямо возле раковины. Ты как узнал, что я гей? — хохочет громче Антон, накрывая второй волной. Вопрос остается без ответа — Антону это не нужно. Все, что ему нужно — уже в его руках.