«Я не хочу теплой и нежной любви. Я хочу, чтобы она обожгла мне губы и поглотила мою душу».
- Woori
—————————
Когда Цумики впервые показала ему слово на своем запястье, Мегуми не мог понять, почему его старшая сестра так восхищена. Это было просто слово, что было написано на её коже так, будто человек даже не удосужился дождаться высыхания чернил перед каждым последующим штрихом. Он слышит термин родственная душа, упомянутый между объяснениями Цумики, но Мегуми на самом деле не пытался её слушать, особенно когда мысли были заняты вечерним ужином, о котором нужно было беспокоиться. Их родители ушли и оставили их одних. У Мегуми были более важные дела, о которых нужно было переживать, чем слово, которое однажды будет написано на его запястье. Поэтому он действительно не понимает, почему Цумики выглядела такой удрученной, когда он сказал ей об этом. Она ответила ему, что слово на ее запястье — это то, что думает о ней её родственная душа. И Мегуми до сих пор не понимает, как что-то столь тривиальное могло сделать её такой счастливой. Но он молчит и позволяет нежным пальцам Цумики обвести слово на её запястье. Он не так часто видел, как она улыбалась, поэтому он позволяет ей ухаживать за словом на коже пока готовится к быстрой прогулке в мини-маркет с той небольшой суммой денег, которую ему удалось накопить для них двоих. В конце концов, он покупает только коробку яиц для омурайсу, ведь на данный момент они не могли позволить себе ничего другого. Как только он вручает ей ингредиенты, Цумики отправляется готовить блюдо, напевая свою любимую песню всю дорогу до кухни. Их предыдущий разговор о родственных душах забыт в пользу приготовления сегодняшнего ужина. Мегуми не спрашивает ее о слове позже, когда они садились за стол и начали есть, и, что удивительно, Цумики не упоминает об этом тоже. И, на время, это было забыто.—————————
Мир научил Мегуми бескорыстной любви. Цумики была той, кто научила его, что любовь — это самоотверженность, не требующая ничего взамен, с целью безоговорочной заботы о другом человеке. И именно Мегуми научил себя тому, что любовь — это самопожертвование, в котором каждый был готов отдать каждую частичку своего существа ради другого. Самопожертвование. Это не было словом, которое могло закрепиться в памяти столь юного ребенка, но Мегуми учили, что любить также означало пренебрегать собственными потребностями и желаниями. Любовь терпелива, любовь добра. Она не завистливая, она не хвастливая, она не горделивая, не грубая, не корыстная и все такое. Мир был непреклонным к сохранению этого урока в его сознании, да и кто такой Мегуми, чтобы быть с ним не согласным. Он продолжил беспомощно наблюдать за неподвижным телом Цумики на больничной койке. Наблюдать за Цумики, которая любит луну, оранжевый цвет и заботится о Мегуми. Он хочет ненавидеть ее за это, потому что никто не должен любить слишком много вещей — никто не должен любить так легко. Но затем он вспоминает, что она всегда будет прижимать его к себе с заботой, будет рисковать ради него своим сердцем. И Мегуми точно знает, что он сделает все что угодно, чтобы она снова открыла глаза. Что угодно.—————————
Первое впечатление Мегуми о бесспорном короле проклятий возникло задолго до того, как он на самом деле встретил Рёмена Сукуну. Жестокий, злонамеренный и опасный. Сукуна был существом, которое даже сама смерть не могла сдержать. И теперь, когда двуликий призрак воплотился в теле Итадори Юджи, Мегуми оказался лицом к лицу с человеком, которого когда-то считали богом. Две пары кроваво-красных глаз с любопытством наблюдали за ним с того места, где до этого сидел совершенно застывший Мегуми, держащийся за бумажный пакет Годжо со сладостями. Схватка закончилась еще до того, как Мегуми смог смахнуть кровь со своих ресниц. Как только истекли обещанные десять секунд, черные отметины на теле Итадори начали исчезать вместе с всеобъемлющим присутствием Сукуны. Рассказы не преувеличивали, когда говорилось о склонности Сукуны к разрушению и хаосу. Проклятию не потребовалось даже полсекунды после воплощения, чтобы начать планирование резни всего живого на свете. Мегуми молча наблюдал за тем, как бессознательное тело Итадори рухнуло на руки Годжо. Разум все еще осознавал всю серьезность ситуации, что произошла несколько мгновений назад. Рёмен Сукуна возродился. Мегуми подавил внезапное желание вздрогнуть от этой мысли. Прямо сейчас нужно было беспокоиться о гораздо более важных вещах. После того, как Итадори совершил такое безрассудное действие, его жизнь в настоящее время висит на волоске. А Мегуми давно пообещал себе, что он всегда будет спасать жизни других людей, несмотря ни на что. Годжо-сенсей с широкой улыбкой смело заявил, что выполнит просьбу Мегуми. Его жизнерадостная и вездесущая уверенность в том, что ничего не может пойти не так, не поколебалась ни на мгновение. И, как ни странно, Годжо смог сдержать свое обещание. Итадори Юджи будет здесь с ними до тех пор, пока не будут извлечены и собраны все оставшиеся пальцы Сукуны. Но это также влечет за собой то, что он является текущим сосудом для воплощенного короля проклятий. Мегуми не знал, что беспокоило его больше: необходимость постоянно иметь дело с вечно позитивной и буйной натурой Итадори или необходимость оставаться в непосредственной близости с кем-то, кто теперь держит в себе одного из самых опасных проклятых существ.—————————
Прошло всего три дня после инцидента, когда Мегуми действительно почувствовал, что что-то не так. Сёко была очень строга в своих инструкциях по поведению с его ранами, а Мегуми научился очень серьезно относиться к угрозам маленького доктора. Ему было приказано расслабиться и не перенапрягаться, пока его раны не заживут должным образом, так что он не работал в течение следующих двух дней. На третий день Мегуми проснулся ровно за два часа до того, как взошло солнце, и был совершенно неспокоен. Его телу не терпелось чем-нибудь заняться после того, как он так долго был заперт в своей комнате, и, поскольку большинство его травм уже зажили, Мегуми направился на улицу для быстрой пробежки, а его две собаки шикигами следовали за ним. Как только он вернулся в общежитие и принял душ, Мегуми было приказано встретиться с Итадори и Годжо-сенсеем за пределами школы. Удивительно, но когда он собирался надеть свою форменную куртку, Мегуми заметил, что что-то было написано на его запястье. Родственные души не были запретной темой в мире шаманов, но поиск второй половинки часто игнорировался или, по крайней мере, не принимался в приоритет - не тогда, когда всегда есть проклятия, которые нужно изгнать, и жизни, которые нужно спасать. Не говоря уже о том, насколько коротка продолжительность жизни типичного шамана. Именно поэтому Мегуми никогда по-настоящему не задумывался о своей второй половинке, особенно с тех пор, как его правое запястье было совершенно пустым в течение многих лет. Так что, увидеть слово Красивый, написанное жирными элегантными мазками прямо на его запястье, где не было ни одной отметки в течение последних шестнадцати лет, было для Мегуми довольно тревожным — если не немного лестным. Мегуми точно не знал, когда появилась метка, так как последние два дня он был без сознания и был слишком не в себе, чтобы заметить ее внезапное появление. Единственное, в чем он был уверен, так это в том, что метки там не было до его последней миссии. Это означало, что за время его встречи с Итадори Юджи и его двухдневного заключения Мегуми каким-то образом удалось встретиться с предназначенной ему второй половинкой. Прежде чем его разум успел обдумать возможности того, кем мог быть этот человек, он слышит стук в дверь, за которым следует чересчур жизнерадостное "Доброе утро, Мегуми", произнесенное Годжо. Он быстро надевает форму и, не теряя времени, присоединяется к Итадори за завтраком. Метка тяжело давила на запястье Мегуми все время, пока они вместе завтракали. И по какой-то причине слово, выгравированное на его запястье, становилось все теплее и теплее всякий раз, когда он случайно касался руки Итадори. Но Мегуми продолжал игнорировать странное ощущение, предпочитая запихивать в рот побольше рыбы и риса. У него будет достаточно времени, чтобы подумать об отметке, как только они встретят третьего первокурсника, присоединившегося сегодня к их классу.—————————
Прошел уже день с тех пор, как появилась метка, а слово все еще не изменилось. Мегуми уставился на нее, нахмурившись. Ему действительно было интересно, кто это так о нем подумал. Другие люди называли его разными способами, от сироты до проблемы и всего остального с тех пор, как он себя помнил. Черт возьми, даже Годжо в детстве несколько раз называл его сопляком. Но ни разу Мегуми не называли или не считали красивым. В итоге он проводит остаток ночи, думая о метке. Он очень старается представить, как бы выглядела его вторая половинка. В ту ночь ему удается поспать не больше нескольких часов.—————————
К тому времени, как они вышли из черного седана Иджичи, Мегуми быстро отбросил свои блуждающие мысли, чтобы сосредоточиться на их текущей задаче. Задание, которое им дали, было довольно опасным, учитывая тот факт, что они отправлялись туда практически без информации. Мегуми немедленно вызвал своего нефритового пса, чтобы внимательно следить за периметром и предотвратить возможность столкнуться с проклятым духом особого класса. Годжо не было рядом, чтобы помочь им на этот раз, и Мегуми говорит себе, что он уже привык работать самостоятельно. Приняв решение, Мегуми боролся с подавляющей аурой смерти, когда они вошли в помещение. Как только они обнаружили изуродованные трупы на полу, следующие несколько минут, последовавшие после встречи с проклятием особого класса, были размытым красным пятном, звуком отсекаемых конечностей и улыбающимся лицом Итадори, когда он легко сказал "Я рассчитываю на тебя". Мегуми ничего не мог сказать против просьбы Итадори, не тогда, когда это звучало как мольба. Мегуми прикусил нижнюю губу, чтобы удержаться от того, чтобы не сказать что-нибудь столь же эгоистичное в ответ, как 'Не умирай, Итадори'. Собравшись с духом, Мегуми оставляет другого мальчика одного для поиска Кугисаки, игнорируя внезапное тепло на его запястье, когда метка снова начала давать о себе знать.—————————
К тому времени, когда он смог уложить бессознательное тело Кугисаки в машину с твердыми инструкциями, чтобы Иджичи вернулся как можно скорее, Мегуми остался один ждать возвращения Итадори. Не потребовалось много времени, чтобы почувствовать смерть проклятого духа, но прежде, чем он смог побеспокоиться о благополучии своего одноклассника, Мегуми ощутил знакомый холодок, пробежавший по его спине. "Если дело в нем, то он не вернется". Сукуна был прямо за ним, его голос звучал почти весело и выжидающе, когда он смотрел на Мегуми, небрежно засунув руки в карманы штанов Итадори. "Не надо так пугаться. Я сейчас в хорошем настроении." Проклятие ворковало, наслаждаясь тем, как Мегуми заметно напрягся. Он мог только с ужасом наблюдать, как Сукуна маниакально объяснял свой план захвата тела Итадори в заложники. И Мегуми был уверен, что он никогда не забудет образ острых ногтей Сукуны, которые легко пронзали кожу и кости, вырывая все еще бьющееся сердце Итадори из груди. Проклятие отбросило орган в сторону, и он бесполезно упал на землю с тревожным шлепком. Мегуми с ужасом наблюдал, как сердце Итадори медленно перестало биться. "Я убью тебя", сказал Сукуна через мгновение, встретившись взглядом с Мегуми, и его губы скривились в угрожающей усмешке. "Без особой причины", добавил он после небольших размышлений. Небрежное отношение проклятия к человеческой жизни было достаточным доказательством того, что Сукуна не собирался оставлять его в живых. "В отличие от того раза... наши роли поменялись местами, хах". Мегуми заканчивает разговор и готовится к бою, ведь не было смысла бороться с неизбежным. Мегуми увидел, как Сукуна обнажил зубы, не сводя взгляда с его лица.—————————
Бой был явно односторонним. Сукуна ухмылялся, когда увидел приближающегося Мегуми, а Нуэ следовала за ним сзади. Он выглядит так, будто наслаждается собой, явно находя всю сцену забавной. Мегуми моргает и Сукуна внезапно оказывается перед ним, ударяя его кулаком прямо по левой щеке с такой силой, что на мгновение у него перед глазами появляются черные точки. Мегуми спотыкается на каждом шагу, прежде чем снова прийти в себя и выпрямиться. "Я же говорил тебе, не так ли?", говорит Сукуна из-за его спины, хватая Мегуми за униформу. "Нужно в полной мере использовать окружающее пространство". Следующее, что он помнит, — его подбрасывает в воздух с такой силой, что скорость полёта чуть не раздавила ему легкие. Он все время слышал, как Сукуна смеется. Мегуми пришлось призвать Нуэ, чтобы остановить свое падение. "Хорошая техника". Проклятие произносит это сразу после того, как его и шикигами отбрасывает к ближайшему зданию. От удара Мегуми кашляет кровью, он знал, что уже на пределе своих возможностей. Сукуна приземляется на землю в нескольких метрах от того места, где он сидел. Его малиновые глаза стали еще ярче, когда они наблюдали за Мегуми с чем-то похожим на любопытство. "Твои шикигами используют тени в качестве медиума, не так ли?" Сукуна изъяснил свои наблюдения. "Ну и что?", вопрос срывается с его губ прежде, чем он успевает остановиться. "Ты не понимаешь этого, не так ли?", спрашивает Сукуна, все еще оценивая его с откровенным интересом. "В тот раз," добавляет Сукуна, "почему ты сбежал?" Этот вопрос заставляет Мегуми остановиться и в замешательстве уставиться на проклятие, застигнутый врасплох удивительно разочарованным тоном Сукуны, как будто он ожидал от Мегуми большего. "Какая пустая трата таланта". Мегуми услышал, как он сказал это, прищелкнув языком. Этот комментарий заставляет его прикусить внутреннюю сторону щеки, достаточно сильно, чтобы пошла кровь. Не то чтобы Мегуми должен был что-то доказывать Сукуне, но по какой-то причине что-то побуждало его продолжать борьбу. Итак, приняв решение, Мегуми поднял руки и начал зачитывать, позволяя знакомому заклинанию с легкостью слететь с его губ. Почувствовав его новую волну проклятой энергии, разочарование на лице Сукуны немедленно изменилось. Он выглядел почти довольным, когда увидел, что Мегуми принял новую позу. "Развлеки меня, Фушигуро Мегуми!", потребовал Сукуна. Его губы растянулись в маниакальной улыбке. Внезапно отметина на его запястье стала слишком горячей, но Мегуми проигнорировал жгучую боль, чтобы встретиться взглядом с Сукуной. Итадори должен был слышать, Мегуми просто нужно было как-то привлечь его внимание. Признание в своих эгоистичных мотивах спасения жизни Итадори и использование самого могущественного шикигами из своего арсенала было последним средством и крайней мерой, но, как только Мегуми увидел исчезающие темные отметины с кожи приятеля, он понял, что сделал правильный выбор. Улыбающееся лицо Итадори выглядело облегченным, когда он взглянул на Мегуми. "Проживи долгую жизнь, хорошо?" Просьба тяжело давила на Мегуми, пока он продолжал смотреть на неподвижное тело Итадори, безжизненно лежащее на земле. Дождь начал смешиваться с кровью, вытекающей из его открытой груди, и окрашивать тротуар в теплые алые полосы.—————————
К тому времени, как Мегуми вернулся домой в тот же день, надпись на его запястье изменилась. Теперь вместо слова Красивый у него было написано Интересный тем же внушительным почерком. Мегуми уставился на слово, прослеживая каждый изящный штрих нежным пальцем, восхищаясь тем, что знак был прохладным на ощупь, хотя несколько мгновений назад был обжигающе горячим. И не могло быть совпадением, что эти слова изменились после обеих его встреч с Итадори Юджи, не так ли? Мегуми не мог сказать наверняка, но напоминание о том, что он потерял ― о том, кого он только что потерял, наконец, поселилось у него в животе, вызывая тошноту. Его родственной душой никак не мог быть Итадори Юджи. И все же. Здесь был Мегуми, оплакивающий потерю друга, которого он не смог спасти, ведь не был достаточно силен. Но здесь он также скорбел о любви, которая могла бы принадлежать ему.—————————
Второкурсники пригласили его и Кугисаки принять участие на фестивале в Киото на следующий день. Программа обмена звучала многообещающе, и второкурсники даже вызвались тренироваться с ними каждый день. С перспективой стать сильнее Мегуми соглашается на приглашение. В конце концов, метка на его запястье оставалась неизменной в течение всего месяца его обучения со второкурсниками.—————————
Когда Мегуми увидел Годжо, толкающего огромную тележку прямо между групп учащихся двух школ перед началом обмена, он не ожидал, что из этого выйдет что-то особенное. Но как только коробка открылась и оттуда показался Итадори Юджи, Мегуми почувствовал, как его сердцебиение остановилось на долю секунды. Бурное приветствие Итадори было все таким же громким и восторженным, каким его помнил Мегуми с первого их знакомства. Он стоял совершенно застыв, когда его глаза сразу же начали критически осматривать каждую часть тела Итадори ― отмечая то, как он дышал, как его грудь поднималась и опускалась, и он был таким живым. Облегчение захлестывает Мегуми, как разбивающиеся волны.—————————
Начало мероприятия не заняло много времени, и поскольку все были так сосредоточены на предстоящей битве, Мегуми было трудно найти время, чтобы поговорить с Итадори наедине. Как только началась битва, Мегуми пришлось отбросить все свои мысли о другом мальчике в сторону, чтобы сосредоточиться. Он не проиграет эту битву. Не тогда, когда слово Интересный было выгравировано на его запястье, обжигая кожу, как напоминание о том, что где-то есть кто-то, кто что-то в нем разглядел. Фестиваль был еще более жестоким, чем в прошлом году, особенно с учетом того, что все ученики Киотской школы охотились за жизнью Итадори. Дополнительная угроза множества проклятий, которым удалось проникнуть за школьный барьер, нанесла еще больший ущерб этому району. Мегуми изо всех сил старался не обращать внимания на слово, горящее на его запястье, пока продолжалась его схватка с одним из проклятых духов. Как только вся суматоха, наконец, закончилась, и обмен был, наконец, завершен, Мегуми взял за правило присматривать за Итадори, пока они благополучно не вернутся в общежитие.—————————
Прошло несколько дней после программы обмена, прежде чем Мегуми снова был назначен на другую миссию с Итадори и Кугисаки. Миссия казалась достаточно простой: найти проклятого духа, ответственного за таинственные смерти, и изгнать его. Проблема заключалась в том, чтобы найти упомянутое проклятие. Им троим потребовался целый день, чтобы найти хоть одну зацепку, и когда Мегуми услышал, как Фудзинума упомянула, что Цумики была с ней той же ночью, он почувствовал, как у него внутри все сжалось. Конечно, все должно было стать еще хуже, конечно. По крайней мере, Итадори и Кугисаки были достаточно любезны, чтобы остаться рядом, предложив Мегуми помощь, несмотря на неминуемую опасность. Их объединенной силы и непоколебимой преданности было достаточно, чтобы заставить бешено колотящееся сердце Мегуми расслабиться, хотя бы на мгновение.—————————
Никому из них и в голову не приходило, что после пересечения моста им придется столкнуться не с одним, а с несколькими проклятиями особого класса. Мегуми должен был держаться отдельно от двух других. Это не принесло бы им никакой пользы, если бы Итадори решил остаться с ним. Не тогда, когда они оба могли оказаться мертвыми. Проклятый дух, с которым он сейчас столкнулся, был даже более могущественным, чем тот, что был в центре заключения. Мегуми бросил на него один внимательный взгляд и ухмыльнулся. Мегуми стоял на своем, позволяя знакомому теплу на его запястье искриться и воспламеняться, подталкивая его вперед, чтобы отразить первый удар проклятого духа. Сражение было намного более жестоким, чем всё, с чем он когда-либо сталкивался раньше, и проклятие было неумолимо в своей атаке. Мегуми оказывается избитым и окровавленным, способным держаться на ногах только благодаря тому, что прислоняется ушибленной спиной к стене пещеры. Проклятый дух подходит ближе, выглядя явно удивленным, и Мегуми использует этот шанс, чтобы начать читать то же заклинание, которое он когда-то пытался использовать на Сукуне. Почувствовав опасность, проклятие, насторожившись, отступает назад и готовится нанести ответный удар. 'Я собираюсь умереть', с грустью подумал Мегуми. Но будь он проклят, если, по крайней мере, не заберет с собой этого проклятого духа. Приняв решение, он продолжает зачитывать призыв. Но потом на ум внезапно пришло воспоминание. Какая пустая трата таланта, сказал ему Сукуна, заставив Мегуми остановить поток продолжающегося заклинание. По какой-то причине именно это конкретное воспоминание удерживает его от продолжения. "Неважно", в конце концов говорит он, вскидывая руки в притворном поражении, еще больше запутывая проклятие особого класса. Ему просто придется поверить словам Сукуны. Итак, без особых подсказок, Мегуми начал открывать свой собственный домен. Увидев Теневой Сад Химер в первый раз и отметив его очевидную незавершенность, он почти рассмеялся, почти. Но ошеломляющее чувство того, что он позволил себе действовать и позволил своим теням поглотить все его существо, было несравнимо ни с чем, что Мегуми когда-либо испытывал раньше. Он почти не хотел благодарить Сукуну, почти. Но он этого не делает.—————————
Победа над проклятием особого класса в одиночку была еще более удивительной, чем тот факт, что он впервые смог активировать свой собственный домен, каким бы неполным он не выглядел. Держась за один из пальцев Сукуны, который ему удалось получить после победы над проклятием особого класса, Мегуми начал чувствовать, что усталость берет верх. Его веки уже опускались вниз к тому времени, когда адреналин наконец вышел из его организма. И если надпись на его запястье внезапно сменилась с Интересный на Увлекательный, Мегуми этого не замечает, слишком уставший, чтобы даже понять, что палец защищал его все то время, пока он был без сознания. Когда Итадори и Кугисаки нашли его без сознания на земле с одним из пальцев Сукуны, крепко зажатым в руке, они сделали ему замечание за то, что он так небрежно лежал с чем-то настолько опасным. Мегуми демонстративно игнорирует их одинаковые обеспокоенные выражения, предпочитая передать Итадори палец на хранение. Видеть, как палец проглатывается ртом, который проявился на ожидающей ладони Итадори, было шоком, но не таким ошеломляющим, как жгучая боль, внезапно пронзившая все его запястье от короткого контакта. Итадори не выглядел пораженным, но отметина на запястье Мегуми горела все это время, ощущение продолжало жужжать на его коже, как будто слова ожидали что-то.—————————
Катастрофическая битва в Сибуе закончилась несколько дней назад. Мегуми проснулся от знакомого запаха любимой сигары Сёко, и усталый доктор посмотрела на Мегуми с облегчением и любопытством. В конце концов она рассказывает ему, что они нашли его лежащим около заброшенного здания, в бессознательном состоянии и в нескольких милях от места драки. Эта новость не удивила Мегуми так сильно, как когда Сёко упомянула, что у него практически не было травм. Этого не может быть. Мегуми начал похлопывать себя по животу, чтобы нащупать смертельную рану, которую, как был уверен, он получил от ножа, и ничего не нашел, что еще больше побудило его проверить все свое тело на наличие всех признаков каждого серьезного пореза и синяка, которые, как был уверен, он получил. Удивительно — ничего не нашел. Ничего не болело. Мегуми уставился на пол в полном шоке. Как он все еще был жив? Когда Мегуми провел призыв генерала Махораги, он знал, что не выживет. Он был так уверен, что потом не проснется, не с тем количеством крови, которое он уже потерял до использования проклятой техники. Так почему же? Его запястье снова начало жечь, и Мегуми уставился на слово Увлекательный, желая, чтобы боль утихла. Она не утихла. Боль начинает спадать только после того, как он встречает Итадори на обратном пути в общежитие.—————————
Той ночью Итадори сказал ему, что Сукуна завладел его телом через некоторое время после того, как они расстались. Было больно смотреть, как Итадори изо всех сил старается пересказать то немногое, что он мог вспомнить из боя. Мегуми даже пришлось остановить его, чтобы он не захлебнулся словами, как только воспоминание стало слишком болезненным. "Я помню, как видел тебя на земле, и там было так много крови", прошептал Юджи, внезапно посмотрев на него с беспокойством во взгляде. "Он причинил тебе боль?" Мегуми мог только покачать головой в ответ, когда информации, которую ему дали и которая у него была, начали соединяться воедино в его голове. "Перед тобой тоже было проклятие, у него было колесо на голове", Итадори продолжал говорить. "Сукуна вызвал его, чтобы причинить тебе боль?" Мегуми ни за что не собирался рассказывать Итадори, что именно он вызвал шикигами в надежде покончить с собой вместе с врагом. Это решение целиком зависело от Мегуми. Сукуна не принимал во всем этом никакого участия. Во всяком случае, короля проклятий там даже не должно было быть. Чувствуя его растущий дискомфорт, Итадори не настаивает на ответе. "Я просто рад, что ты не пострадал", Юджи улыбается ему, искренне и так нежно, что Мегуми пришлось отвести взгляд. Для него же хорошо, что Итадори был слишком добр. "Как они вообще нашли тебя среди всех этих обломков?" Мегуми обдумал вопрос Итадори и новости, которые Сёко рассказала ему некоторое время назад, и внезапно вспомнил ощущение теплых рук на своей коже. Ощущение сильных рук, которые держали его, было незнакомым, и все же те же самые руки пробежали по всей коже Мегуми, почти нежно проходя через каждую рану, залечивая каждый порез и сращивая каждую сломанную кость, пока Мегуми снова не стал полностью здоровым. Не умирай. Сказал ему голос. Мне нужно, чтобы ты кое-что сделал. Мегуми не знает, для чего именно он был нужен, но голос был непоколебим, когда приказывал Мегуми остаться в живых. И на мгновение Мегуми захотелось в это поверить, что он жив, потому что в нем нуждались. Как ни странно, голос звучал почти как голос Сукуны.—————————
Прошло примерно две недели, прежде чем Мегуми был назначен на совершенно новую миссию. Они хотели увидеть его потенциал, убедиться, что он достоин своего нового звания, и Мегуми был полон решимости доказать свою состоятельность. Очевидно, у Сукуны были другие планы. ”Фушигуро Мегуми", король проклятий поздоровался, в его голосе звучало веселье, когда он наблюдал за избитой фигурой Мегуми с откровенным интересом, отражающимся в багровом цвете его пронзительных глаз. “Все еще испытываешь проблемы с таким слабым проклятием?” Сукуна издевался, насмехаясь над Мегуми с того места, где он стоял, когда раздавил отрубленную голову проклятия особого класса каблуком обуви Итадори. “Какая пустая трата времени”, добавляет он почти разочарованно. Мегуми почувствовал, как горячий гнев и унижение затуманили его зрение, эмоции были так глубоко в его груди, что он задыхался от них. Оба его окровавленных кулака сжимаются в отчаянии, но остаются прижатыми к боку, пока он прикусывает нижнюю губу, чтобы не сказать что-нибудь в ответ. Привкус меди во рту никак не смягчает чувство жжения в венах, но Мегуми не сопротивляется. Потому что, несмотря на то, как сильно он ненавидел Сукуну и его самодовольные слова, в глубине души Мегуми знал, что проклятие было правым. Он был жалок. Его силы было недостаточно. Его техники было недостаточно. Его было недостаточно, и, возможно, он никогда не будет таковым. И подумать только, что в конечном итоге он снова был спасен злобным проклятием на порученной ему командной миссии, как раз тогда, когда ему, наконец, было поручено возглавить её для проверки его недавно назначенного ранга. Проклятие особого класса, которое ему удалось выследить возле торгового района, сумело застать его врасплох. Мегуми содрогнулся при напоминании о другом предсмертном опыте, но больше всего его беспокоило то, как Сукуне удалось найти его как раз вовремя, чтобы спасти и победить проклятие. Сукуна редко врывался в битву с перспективой спасти чью-либо жизнь, так что было очевидно, что в их нынешнем тяжелом положении было что-то не так. Потому что Рёмен Сукуна ни за что не стал бы делать что-то настолько самоотверженное ради чьего-то благополучия, особенно ради благополучия Мегуми. Так почему же? “Почему ты спас меня?”, вопрос сорвался с его разбитых губ прежде, чем он смог остановить себя. Вопрос, казалось, пробудил интерес проклятия, отчего ухмылка Сукуны стала совершенно дикой. “Потому что ты интересный, Фушигуро Мегуми”, просто ответил Сукуна. "Так что не проигрывай проклятиям, которые намного слабее тебя", добавил он, засовывая обе руки в карманы штанов Итадори с такой небрежностью, что Мегуми в замешательстве наклонил голову. Вот она снова, эта безошибочная нежность. ”Почему ты продолжаешь так произносить мое имя?" “Как что?” Как будто это значит нечто большее. Как будто я что-то значу для тебя. Почему ты продолжаешь спасать меня? “Не бери в голову”, Мегуми заканчивает их разговор вместо ответа, спокойно наблюдая за тем, как темные пятна на лице Итадори начали исчезать.—————————
Он не думает о том, как слово на его запястье изменилось с Увлекательный на Безрассудный сразу после его встречи с королем проклятий. Просто не может такого быть, чтобы эти отметины имели какое-то отношение к Сукуне. Это невозможно. И этого не может быть. Поскольку метка появилась сразу после его встречи с Итадори, Мегуми был в этом уверен. Сукуна не должен иметь к этому никакого отношения. Но в ту ночь Мегуми приснилась багровая луна и трон, сделанный из крови и костей. Знакомый голос начал звать его по имени, как только Мегуми подошел ближе к трону, подзывавший его мягким гудением. "Любовь моя", нежно прошептал голос. "Мое благословение". Мегуми ищет голос в темноте, пока он не просыпается полностью дезориентированным, а метка на его запястье горела невероятно ярко из темноты в его комнате. Он смотрел, как она светилась, как тлеющий уголёк, пока солнце не взошло в небе, не в силах выбросить сон из головы.—————————
Мегуми должен был убедиться. Он обдумывал это противоречие в течение нескольких дней, потому что спросить своего лучшего друга о его метке души было не проблемой, а было узнаванием результата. Что, если это был не Итадори? Возможность того, что это может быть таким, заставила внутренности Мегуми неприятно сжаться. Отношения никогда раньше не были чем-то, во что он когда-либо вкладывался, не тогда, когда его жизнь уже представляла собой кучу проблем, одну за другой. Но отметина на его запястье была достаточным доказательством того, что мир предназначил кого-то специально для него. Что мир счел Мегуми способным быть любимым. И Мегуми поймал себя на том, что надеется.—————————
Совершенно безымянное запястье Итадори получилось увидеть совершенно случайно. Кугисаки удалось заманить их обоих в импровизированный поход по магазинам, что в дальнейшем привело к тому, что Кугисаки заставила их обоих примерить каждый предмет одежды, который она считала модным. Мегуми только вышел из кабинки для переодевания и собирался вернуть черный укороченный топ, который передала ему Кугисаки, когда он замечает Итадори у раздевалки, полуголого, с полностью свободным правым запястьем. “Ты в порядке?”, беспокойство в голосе Итадори сумело вывести Мегуми из первоначального шока. Итадори проследил за его взглядом до запястья и поднял его, чтобы Мегуми лучше видел. "Я все еще не встретил своего", признался он через мгновение, застенчиво почесывая щеку в той мальчишеской манере, которую Мегуми находил очаровательной. Но Мегуми не мог заставить себя ответить, оставаясь совершенно неподвижным, пока его разум пытался осмыслить происходящее. "А как насчет тебя?", с любопытством спросил Итадори, не подозревая о внутренней панике Мегуми. "Я―" Его ответ внезапно оборвался, когда он почувствовал сильную боль, исходящую от его собственной метки. Ощущение было настолько сильным, что Мегуми обнаружил, что кричит, когда он стянул рукав со своей правой руки, чтобы осмотреть запястье на предмет каких-либо признаков ожога. Его метка никогда раньше не причиняла такой боли. Как только взгляд упал на метку, Мегуми с равным восхищением и ужасом наблюдал, как слово начало меняться с Безрассудного на Мое прямо у него на глазах. “Как будто я позволил бы кому-то другому овладеть тобой”, прищелкнул языком Сукуна. Он почувствовал, как большой палец проклятия коснулся нижней части его подбородка. Мегуми стоял, совершенно застыв, под милостью такого пристального взгляда, наблюдая за тем, как руки Сукуны медленно скользили от подбородка к рукам. Мегуми боролся с желанием содрогнуться. Сукуна держался за отмеченную руку с нежностью, которая удивила Мегуми, когда проклятие начало соединять их запястья вместе. Скользя взглядом по двум одинаковым линиям на запястье проклятия, глаза Мегуми расширяются от шока, замечая слово, написанное прямо посередине. Безжалостный. Было написано знакомым почерком Мегуми. "Ты мой, Фушигуро Мегуми", заявил Сукуна с абсолютно довольным видом. "Никто другой не может обладать тобой", прозвучало это заявление слишком похоже на обещание, и прежде чем Мегуми успел что-то сказать в ответ, Сукуна уже переключился обратно на Итадори.—————————
Сукуна — родственная душа Мегуми. Его. Реальность ситуации совершенно выбивает его из колеи. Он продолжал смотреть в потолок, не в силах скрыть очевидный конфликт в своем сознании. О чем думала вселенная? Просто не было никакого способа, чтобы все это было реальным. Как он собирался объяснить это своим друзьям, Годжо-сенсею, Цумики? Мегуми застонал от разочарования. Звук открывающейся двери был единственным предупреждением, которое получил Мегуми, прежде чем Сукуна вошел внутрь, небрежно расположившись прямо рядом с тем местом, где сидел Мегуми, осматривая состояние комнаты с веселым гудением. “Почему ты здесь?” “Чтобы увидеть тебя, конечно”, ответил Сукуна, ухмыляясь ему кроваво-красными глазами. К его чести, Мегуми лишь слегка напрягся, когда Сукуна положил руку ему на щеку. "Но почему?", подчеркнул Мегуми. "Разве ты не знаешь, что связывает нас?", спросил Сукуна вместо ответа, одна его бровь была вопросительно приподнята, его голос был легким и полным веселья. "Я очень хорошо осведомлен", сплюнул Мегуми. "Но я бы никогда не подумал, что что-то вроде метки души сможет привязать тебя к кому-либо". Сукуна задумчиво хмыкает в ответ на его заявление, в то время, как матрас проваливается под его весом при приближении, и Мегуми просит свое сердце оставаться спокойным, несмотря на внезапную близость. "Ты, кажется, забываешь, дорогой", начал говорить Сукуна, его глаза невероятно блестели, когда он продолжал наблюдать за Мегуми с неподдельным интересом. "Любовь — самое сильное проклятие из всех". Его губы на мгновение касаются середины лба Мегуми, легкое нажатие, лицо Мегуми вспыхивает от такого нежного действия. Никто никогда раньше так не хотел Мегуми. Никто никогда не хотел Мегуми, и точка. Так почему же? "Потому что это ты", легко ответил Сукуна, и Мегуми покраснел еще больше, поняв, что он спросил это вслух. "Позволь мне показать тебе, Фушигуро Мегуми", говорит ему Сукуна, его улыбка становится только шире, когда он поднимает запястье, чтобы показать Мегуми свою метку. "Позволь мне показать тебе любовь, которая сожжет весь мир в огне".—————————
Сукуна целует его на пятый день, и Мегуми целует его в ответ. Сукуна толкает его на кровать, и Мегуми даже не пытается скрыть тихий стон, который срывается с его губ от острого укуса возле ключицы. Он позволяет Сукуне делать все, что он хочет, и дает королю проклятий полную власть над своим телом, как жертвенный агнец, приносимый на алтарь богов. Но есть только один бог, которому Мегуми предлагает себя. Сукуна смотрит на него так, словно он уже пожирает Мегуми целиком. Мегуми знает, что это неправильно; что он не должен стараться изо всех сил, еще больше поощряя проклятие, бродя руками по загорелой коже Сукуны, нежно проводя пальцем по темным замысловатым отметинам на обнаженной груди Сукуны. Но он это делает. И глаза Сукуны становятся невероятно мягкими, и это изображение выбивает воздух из легких Мегуми. Сукуна был прекрасен так же, как прекрасен открытый огонь, яркий и сияющий, постоянно притягивающий Мегуми. Всегда маня его подойти ближе с каждым обещанием, прикосновением и похвалой. И Мегуми всегда умудряется подойти слишком близко, всегда. Он знает, что это нехорошо, что в этом нет ничего хорошего, что абсолютно ничего не сможет получиться в итоге, если оставаться слишком близко к пламени Сукуны. Но он все равно подходит ближе. Потому что Сукуна сказал ему, что он нужен, что его любят. Никто никогда не любил Мегуми так сильно, как сейчас, ведь он проявляет свою любовь через крайности, не зная другого пути. Сукуна же обещает, что сожжет для него города, что он за один поцелуй потрясет все звезды, что он положит всех врагов Мегуми себе под ноги. И с каждым шагом, приближающим к огню, Мегуми чувствовал, как горит его кожа, но на данный момент ему было все равно. Он приветствует огонь любви Сукуны с распростертыми объятиями.—————————
Мир научил Мегуми бескорыстной любви. Цумики была той, кто научила его, что любовь — это самоотверженность, не требующая ничего взамен, с целью безоговорочной заботы о другом человеке. И именно Мегуми научил себя тому, что любовь — это самопожертвование, в котором каждый был готов отдать каждую частичку своего существа ради другого. Но именно Сукуна научил его, что любить может также означать желание кого-то так сильно, что ничто другое не имеет значения, что любить — значит быть эгоистичным. Сукуна — это не что иное, как кровь и кости. Человек, превратившийся в бога. Бог, превратившийся в проклятие. Все, что он знает, — это хаос и разрушение; его желания стоят на первом месте, и ничто другое не следует за ними. Он не знает, как держать что-то мягко и нежно, не с таким количеством крови на руках. И он редко пытается это сделать. Сукуна приходит и уходит, когда ему заблагорассудится, вихрь огня и хаоса, который не оставляет после себя ничего, кроме пепла. Но Мегуми научился не вздрагивать от этого зрелища. Мегуми подносит кость и кровь к губам. И он встречает каждый укус и поцелуй с такой же свирепостью и жаром, не поддаваясь силе и давлению любви и преданности Сукуны. Если мир считал Сукуну предназначенным Мегуми любовником, то кто он такой, чтобы быть с ним не согласным? Мегуми встречает горящие глаза Сукуны, и он обнаруживает, что наслаждается тем, как они беззастенчиво обводят каждый дюйм кожи Мегуми, как будто Сукуна не может насытиться им, точно так же, как губы Сукуны, казалось, никогда не могли насытиться его вкусом. Рот Сукуны оставляет следы горячих и мучительных поцелуев на его шее, спускаясь к груди, захватывая каждый дюйм его кожи. "Твоя любовь будет в безопасности со мной", говорит ему Сукуна однажды ночью, голосом едва слышным, как шепот. Серьезность его обещания на мгновение шокирует Мегуми, заставляя его зеленые глаза встретиться взглядом с Сукуной в поисках любых признаков того, что Сукуна лжет. Мегуми ничего не находит. "Ты околдовал меня, любовь моя", шепчет Сукуна, целуя уголок губ Мегуми. "И телом, и душой". Добавляет он, одними губами коснувшись отметин, которые он оставил по всей коже Мегуми, и восхищаясь тем, как отметины приобрели красивый пурпурный оттенок. "Мое благословение". Сукуна провозглашает это так, чтобы слышал только Мегуми, потому что его одного достаточно. Глаза Сукуны горят пламенем, которое никогда не погаснет, пока их взгляд продолжает наблюдать за Мегуми. И когда их дыхание сбилось, а руки начали искать друг друга, рука Сукуны медленно обвилась вокруг запястья Мегуми. Его пальцы были невероятно нежны, когда начали выводить слово на отмеченной коже. Слово Благословение начинает формироваться сразу после того, как пальцы Сукуны обводят каждый штрих, заменяя слово Мое тем же почерком, который Мегуми узнал и полюбил. И если слово Безжалостный было заменено словом Любовь на запястье Сукуны, Мегуми делает вид, что не замечает этого. У него будет достаточно времени, чтобы подумать об этом позже. На данный момент все, чего хочет Мегуми, — это чтобы любовь Сукуны обожгла его губы и поглотила саму его душу. Только на этот раз он позволит себе любить так же эгоистично, ведь кто в этом мире вообще его остановит?