***
— А где Майки? Его лицо, выражающее надежду, смотрит на бывших членов Свастонов. Они не отвечают ничего убедительного, поэтому Такемичи точно знает, что это неправда. Здесь нет счастливого будущего. Не жертвой человека, который значит для него больше, чем он сам. Да, мысли эти эгоистичны, но как он может оставить всё на своих местах? Спокойно жениться и жить счастливо. Периодически, примерно раз в год, встречаться с Доракеном и остальными. Вспоминать их не совсем мирное прошлое, пропускать пару бокалов спиртного и заканчивать день дружеским мордобоем. — Ты таким видел наше будущее, Майки? Почему же ты решил, что вовсе не достоин стать его частью? В самом начале пути, когда Такемичи оказался под поездом, все его мысли занимала Тачибана. Только она и её будущее. Он жаждал спасти, даже ценой своей жизни. И в этом не было ни грамма лжи. Но потом, словно по сценарию второсортной драмы, на него упала ответственность за многие жизни. И он не был против потягаться с судьбой. Кто же еще, если не он? Таких дураков ещё поискать надо. Любой другой бы уже сдался, если бы ему сломали пару-тройку носов. Но не Такемичи. Он точно знал, что со сломанными костями жить гораздо легче, чем с чувством вины. Когда душа рвётся на части, разве это не больнее? Он не смог бы смириться, даже если изначальной его целью была лишь Хина. Вот и сейчас он не может. Человек, для которого он был почти что братом, загнал себя во тьму. По сути, это тот исход, который ждал самого Ханагаки, если бы его личность потерпела крах. Будто отражение всего того, что он переживал внутри. Майки всегда был чем-то недосягаемым, даже когда находился на расстоянии вытянутой руки. Манджиро Сано был еще дальше. Это та сторона, до которой он не смог достучаться. Будь он чуть внимательней, сумел бы Ханагаки разглядеть ту боль, которая копилась в друге изо дня в день? Манджиро был подростком. Ему нужна была чья-то поддержка. Нет, не просто чья-то, а поддержка Такемичи. Только он мог, но не сделал. Причина — слишком большие ожидания? Или попытка убедить себя в том, что всё хорошо? Бесполезно думать, что же стало решающим фактором. От этого так тошно, что хочется в очередной раз почувствовать вкус побоев, чтобы это хоть как-то заглушило сожаления. Такемичи плачет. А для него это было чем-то постыдным. Когда кто-либо видел его загнанный взгляд, блондин чувствовал себя слабым. Не сегодня. Пусть все видят, что он не хочет плевать в душу Хины. Пусть знают, что это ломает его, потому что иначе не выходит. В какой-то момент глава Тосвы стал для него важнее, чем кто-либо еще. Это потому, что он совсем один? Да, это самое разумное объяснение. У самого Такемичи есть столько близких людей, а вот Майки потерял всех. И если он может заменить ему брата, то Ханагаки сделает это не задумываясь. Даже если всего на день. Если бы он только мог сделать так, чтобы все были счастливы.***
Такемичи бежит так быстро, будто за его спиной толпа гопников. Как самый последний неудачник, которого отхерачат до полусмерти. Впрочем, чувствовал он себя примерно также. Дыхание сбилось, а лицо приобрело красный оттенок. Он отчаянно несся по узким улочкам, попутно заглядывая в каждую встречающуюся забегаловку. И когда силы его были почти на исходе, впереди замаячила знакомая татуировка. — Доракен! Он спотыкается на горке, почти что встречаясь носом с асфальтом, но замглавы Тосвы хватает его за футболку, чтобы хорошенько тряхнуть. Такемичи от такого приветствия чувствует резкий приступ тошноты, но предпочитает не возмущаться. Это не так важно. Времени нет. — Мне очень нужно увидеть Майки, где он? Кен хмурится, примерно понимая причину. Он уже осведомлен, что это Такемичи из будущего. Только по его дебильному выражению лица понятно. — Такемичи, какого хер... — Такемучи! Что ты здесь забыл? И вроде бы нужно сделать всё, чтобы никто не догадался о природе его поведения. Но Ханагаки не может сдержаться, стеклянными глазами сканируя Майки. Тот выглядит как обычно, будто он непринужден, будто у них есть общее будущее. Но всё это кажется враньём. Все его улыбки, смех и подшучивания. Так и хочется крикнуть «не ври мне!», но вместо этого блондин улыбается, смахивая пальцами слезы. — Кенчик, ты видишь это? Мне же не кажется? И вроде бы Майки отпускает очередную шутку про его слезы. Только вот, как бы безразлично он не выглядел, всё равно всё понимает. И почему его друг вернулся, и почему он вдруг плачет, когда смотрит на него. — Эй, Кенчик, оставишь нас? Доракен не отвечает, но возражать не пытается. Ему тоже интересно, почему капитан первого отряда выглядит так, будто он побитая собака. Но с расспросами лучше повременить. Кивнув на прощание, парень уходит. Проводив его взглядом, Майки вновь улыбается, подходя ближе к мотоциклу. — Давай прокатимся, Такемичи. Теперь Манджиро выглядит гораздо серьезнее, даже имя не коверкает, поэтому Такемичи уверен, что нет нужды выглядеть так, будто все хорошо. Доверие — их негласное правило. Они едут молча. Никто не пытается нарушить момент. И даже когда парень замечает место, где ребята любили кататься на велосипедах, он не может вымолвить ни слова. Потому что боится воспоминаний. Они слишком больно ударяют по голове. — Приехали, — Майки толкает того в бок, будто подбадривая. В нем уверенности гораздо больше, потому что сам Такемичи не знает, с чего бы начать. Усевшись на траву, Майки закрывает глаза, подставляя лицо под лучи солнца. Это происходит прежде, чем он задаёт вопрос. — Хочешь поговорить о чёрном импульсе? — Нет, — без сомнений отвечает Такемичи, чем очень удивляет первого, — я здесь не для этого. — Такемучи, что с тобой? Это почти смешно. Не видел тебя таким серьезным. Даже когда ты толкал речь с мясом вместо лица. Ханагаки посмеивается, вспоминая забивы, после которых на нём живого места не оставалось. Для любого другого это будут страшные моменты жизни, но не для него. — Ты просто такой занятой, что в будущем к тебе хер попадешь. Но мы же братаны. Вот и решил телепортнуться, чтобы время с тобой провести. Звучит бредово, но Майки показывает, что верит ему. Даже если это неправда, он сыграет свою роль до последнего. — Кто тебе сказал, что я сейчас не занят? — Майки лыбится, делая вид, что уходит. А после они говорят. Долго, о всякой ерунде, будто не было всех тех событий, что их объединяли. Будто у них есть завтра и послезавтра. Они прошлись по всем местам, где ранее были. Не только по таким, что вызывали счастливые воспоминания. И хоть у Майки было массу вопросов, он не озвучил ни один из них. Мог бы, но не хотел. Потому что это нарушило бы идиллию, которую он наблюдал только в детстве. Когда с ним играла Эмма. Когда еще Шиничиро был жив. — Манджиро, я проголодался! — Что? — на мгновение кажется, что это старший брат. Стоит сейчас перед ним, будто и не умирал. Майки теряется. — Жрать хочу. Давай поедим омурайсу. Или тайяки? Я угощаю. — Естественно. Ты всегда угощаешь, — усмехается Майки. — Конечно. Я уже и флажок приготовил! Они вместе едят, в шутку дерутся и просто беззаботно проводят время. Наверное, это первый раз, когда они поглощены собой, а не проблемами Тосвы. Такемичи не замечает, как наступает ночь. Его время вышло. И от этого начинает накатывать паника. Он судорожно думает, успело ли поменяться будущее за столь короткий срок. Всё ли в порядке у Хины и остальных ребят. Эти волнения не скрываются от Майки. — Тебе уже пора, да? — констатирует он. — На самом деле... я бы хотел.. знаешь, я очень хотел бы проводить с тобой так каждый день — Такемучи, только посмотри на себя. Ты же сейчас расплачешься. — Да нет, я просто хотел сказать... Майки перебивает. От беззаботности не остаётся и следа. — Я тебя понял. Сегодня было классно. Повторим как-нибудь? Мы. не. можем. Майки, пожалуйста, прости меня. Но у нас есть только сегодня. — Еще спрашиваешь? Конечно повторим. Я обещаю. Манджиро улыбается, хлопая друга по плечу. — Кстати, у меня есть вопрос. Не могу не задать перед тем, как ты уйдешь к себе домой. Сердце Такемичи ойкает, будто он понимает, что подразумевается под этой фразой. Он делает паузу, не желая слышать вопрос, но от этого никуда не деться. — Такемичи, там, в будущем.. я сумел сдержать обещание и защитить всех? Ханагаки даже не думает над ответом. — Ты отлично со всем справился, Майки. В этот раз он не соврал.