Ни звука

Съёмочный день проходил отвратительно: Гун Цзюнь уехал по делам в Шанхай, и его не было уже несколько дней. Чжан Чжэхань чувствовал, что он словно задыхается без своего диди, и настроение ухудшалось с каждым снятым дублем. Сяо Юй молча посматривал на друга и понимал, что если так продолжится - скоро разразиться буря. К всеобщему облегчению, единственным спасением от проявления не самой радужной части характера Хань-гэ, стало вовремя присланное ЦзюньЦзюнем сообщение: Дела закончил. Вылетаю. Через три часа буду. Я соскучился! Прочитав его, ХаньХань смог выдохнуть скопившийся негатив и вернуться к работе уже в более спокойном состоянии. Сяо Юй покачал головой и подошел к нему: -Шеф, дурацкий вопрос, но что будет, когда съёмки закончатся? И его не будет рядом… - Мы всегда будем рядом, - буркнул Хань-гэ, но он вздрогнул от мысли, что ещё не скоро, но это случится. Они разойдутся по другим проектам, потом будет короткий период промоушена дорамы. А что дальше? Чжэхань отбросил эти мысли: сейчас надо было закончить эти сцены во дворце, а там и Гун Цзюнь приедет. Время тянулось бесконечно долго, но Хань-гэ старательно делал всё, что говорил ему режиссёр. И когда уже Чжэхань увидел знакомую шевелюру, торчащую словно маяк в море людей, съёмочный день был практически закончен. Саймон сразу же поймал его взгляд и слегка помахал рукой так, как он это всегда делал: чуть-чуть скованно и неуклюже. Чжэхань, улыбнулся в ответ и кивнул. И наконец, услышав заветные "Стоп. Снято. Рабочий день окончен, всем спасибо", рванул в гримерку снимать с себя слои прилипшего от жары к телу ханьфу и парик. ЦзюньЦзюнь как-то незаметно оказался сразу рядом и коснулся его плеча пальцами, слегка сжав их. От этого, простого прикосновения по телу Хань-гэ прошёл словно электрический разряд. - Младший, ты хотел бы сегодня проработать завтрашнюю сцену? - Это ту, где Кэсин пытается разбудить Цзышу? Да, можно… у меня там была пара вопросов и парочка идей еще появилась. - Тогда давай через полчаса у меня в трейлере, - улыбнулся Чжэхань, глядя на партнера через зеркало. - Отлично, Чжан лаоши… я как раз принесу нам поесть, купил в Шанхае, - ответил тот, не отрывая взгляда своих коричнево-янтарных глаз от Чжэханя. Он так стал делать с первого дня съёмок, и если по началу это раздражало, то сейчас это пристальное внимание только доставляло радость ХаньХаню. - Лаогун, ты знаешь, мне этого твоего убийственного взгляда очень не хватало. Громко засмеявшись в ответ, Гун Цзюнь покинул гримерку, и направился к себе, чтобы принять душ и переодеться. Хань-гэ тоже поспешил в свой трейлер, чтобы смыть липкий пот и тяжесть прошедшего дня. После духоты павильона, кондиционер в трейлере казался манной небесной. Но вошедший с коробками лапши и сценарием под мышкой Гун Цзюнь, тут же переключил его в более теплый режим: - Ты что творишь?! Какие 18 градусов… Ты же так простудишься! - принялся он распекать старшего, сидевшего на диванчике с мокрой головой и с полотенцем на голых плечах. ХаньХань расплылся в счастливой улыбке: - Как я обожаю, когда ты вот так начинаешь ворчать! Ты становишься таким милым! - Ты б для приличия оделся! А то мало-ли кто может войти, - теперь уже тихим и бархатным голосом произнёс Саймон. - Никто не придёт, не бойся, - Чжэхань внимательно посмотрел на Гун Цзюня. - Или ты вдруг меня застеснялся? - Не надейся на это, Чжан лаоши, - возразил Саймон и, наклонившись, легко, почти невесомо поцеловал Хань-гэ в губы. От того поцелуя в трейлере мгновенно стало жарко. Чжэхань было попытался настоять на большем, но ЦзюньЦзюнь уже отстранился. -Эээ, нет. Чжан лаоши… сегодня всё будет по-моему! - ухмыльнулся он, и в его глазах появилось такое знакомое выражение: Хозяин Долины Призраков задумал что-то недоброе. - А твоя задача - молчать! -Но… - попытался возразить Хань-гэ, но его рот тут же накрыли длинные пальцы, заставив слушаться. -Ни слова, ни звука. Сейчас ещё ранний вечер, и никто ничего не должен услышать. Ясно? Старший слегка опешил от такой наглости, но Саймон, хищно улыбнувшись, присел рядом с ним на диван и, стянув с его плеч полотенце, тут же мягко притянул к себе, вновь накрывая губы Хань-гэ своими, повторя прерванный поцелуй. Делал он это очень нежно и ласково, при этом стараясь не давать партнеру возможности перейти к более агрессивным действиям. Чжэханю же хотелось как можно неистовее впиться в эти губы, искусать их, но сейчас он был под контролем у своего диди. Прекратив так медленно и сладко издеваться над старшим, Саймон наконец, прервал поцелуй и, облизнув кончиком языка свои губы, внимательно посмотрел на него, изучая реакцию. Губы ХаньХаня стали слегка припухшими и более розовыми чем обычно, словно их подкрасили для фотосессии. Его грудь медленно и плавно вздымалась при каждом вздохе, пара капель воды, не вытертых полотенцем, медленно сползала вниз по гладкой коже. Цзюнь протянул руку и коснувшись тонким пальцем дорожки, оставленной одной из капель, медленно прочертил ее путь сверху вниз, по груди старшего, едва не задев сосок. Словно нарочно. Чжэхань тут же сдавленно выдохнул и непроизвольно подался вперед на ласку и протянул было руку, чтоб схватить Лаогуна за запястье. - Тссссс… - Саймон довольно хмыкнул, перехватывая руку старшего. Он получил нужную реакцию и теперь решил приступить к следующей части своего “коварного” плана. Теперь его нежные губы стали целовать шею и ключицы любимого, медленно лаская кожу осторожными поцелуями. Борясь с желанием оставить смачный засос, он прошелся по коже на груди, вокруг сосков, оставляя лишь влажный след от кончика языка, медленно опускаясь вниз по торсу. Его губы почувствовали, как крепкие мышцы пресса Хань-гэ напряглись от его ласки. Саймон снова довольно хмыкнул и чуть подтолкнул старшего, заставляя откинуться на спинку дивана. От таких "издевательств" Чжэхань чуть не завыл, но послушно расслабился, откинув слегка голову. Его выдавало учащенное дыхание, но он старался не издавать громких звуков, как его просил диди, и это заводило ещё больше. Он всегда любил сам контролировать ситуацию в постели, но с Саймоном было всё иначе. Чжэхань был готов делать то, что скажет Лаогун, он доверял ему всем своим сердцем. Не дав старшему насладиться и секундой отдыха, изящные пальцы Гун Цзюня довольно проворно и быстро скользнули вниз, развязывая шнурок на штанах Хань-гэ, тут же стягивая их вместе с боксерами вниз. Хань все же не сдержался, издав сдавленный стон и, закрыв своей рукой рот, укоризненно посмотрел на Саймона. - Прости, - хихикнул Цзюнь и ловко обхватил своими пальцами уже набухший член старшего. Медленно лаская его, словно издеваясь. Стоявший, уже буквально, по стойке смирно член, от таких действий, стал слегка подрагивать, еще больше набухая. Чжэхань изо-всех сил вцепился второй рукой в край дивана, стараясь сдержать себя и рвущийся из груди стон. Саймон, увидев его движение, довольно хмыкнул и продолжил дальше неспешно двигать рукой вверх вниз по стволу, скользя пальцами по влажной от смазки плоти, ни на секунду не убыстряя ритм, заставляя Хань-гэ поддаваться в его руку, но не давая ускориться. Сколько это сладостная пытка длилась, Чжэхань не знал, понятие времени исчезло в этот момент, но вот наконец, пальцы Лаогуна довели его до пика оргазма, и он кончил, закрыв рот двумя ладонями и выгнувшись насколько позволяло его положение. Эти муки были слишком сладкими и долгими, что Хань буквально сполз по спинке дивана и, медленно отдышавшись, улыбнулся, решив, что Гун Цзюнь больше от него ничего не потребует, но не тут то было. Саймон еще не осуществил весь свой план, который он четко собирался довести до конца. Цзюнь взял Ханя за руку и потянул с дивана, заставив подняться на ноги, что было для старшего сейчас сложно, ибо они дрожали от только что пережитого, но Саймон, не обращая на это внимания, повел его в заднюю часть трейлера. Окно у кровати, в конце трейлера, было приоткрыто, и через него доносился гул человеческих голосов: персонал еще возился на съемочной площадке, собирая реквизит. Цзюнь довольно облизнулся и помог Ханю опуститься на кровать, после чего сам стал раздеваться. Осоловелым взглядом старший следил за этим действом, чувствуя как его звериная натура вновь просыпается, несмотря на усталость, и тело снова заводится. То, что Саймон очень красив, со стороны видели многие, но обнаженный он выглядел как греческие божества, воплощенные в античных статуях Рима. Он был просто идеален. - И помни, - низким от страсти голосом прошептал он, нависая над Ханем. - Ни звука… Чжэхань чуть кивнул и прикусил губу, наблюдая как Саймон достал тюбик смазки и тут же выгнулся, закрывая глаза, когда холодный гель коснулся сжатых мышц его ануса, а нежные пальцы Лаогуна принялись осторожно их поглаживать, лаская и осторожно растягивая. Даже просто только мысль о том, что эти безумно красивые длинные пальцы окажутся внутри его тела уже грозила вылиться в очередной оргазм, поэтому Хань-гэ попытался как-то отвлечь себя, чтобы расслабиться и сдержаться. Попытка вслушаться в разговоры за окном, одновременно стараясь ровнее дышать, возымела относительный успех, и волна оргазма отступила. Поцелуй ЦзюньЦзюня вернул Ханя в реальность. Получив от него всё его внимание, Саймон стал осторожно проникать в горячее тело пальцами, медленно растягивая уже мягкое и податливое колечко мышц, одновременно лаская губами его грудь и наблюдая за каждой реакцией Хань-гэ. Его любимый слегка вздрагивал и сдавленно постанывал от его движений. Саймон понимал, что старший явно с трудом сдерживал себя, чтоб не перехватить инициативу, поэтому, как только ощутил, что мышцы ануса достаточно расслаблены, чтоб принять его, скользнул меж ног Чжэханя, и нависая над партнером, мягко улыбнулся. - Мой дагэ... Хань не успел ничего сказать, как ощутил меж ягодиц тугое давление. Тело машинально выгнулось, и Саймон, перехватив его рукой под поясницу, надавил сильнее, проникая горячей головкой члена во влажное отверстие. - а...ха…. - сдавленный стон заставил Цзюня замереть, но приоткрытый рот, учащенное дыхание, и такое горячее и соблазнительное тело старшего не могли остановить его надолго. И он сильнее двинул бедрами, ещё глубже проникая в него, еле сдерживая свой сдавленный стон. Он снова делал всё очень-очень медленно, испытывая терпение Чжэханя и свою выносливость. Старший сдавленно сглотнул и прикрыл глаза, обхватив руками плечи Саймона, Тот вошел полностью, на всю длину, глубоко проникнув в разгорячённое тело партнёра. Замерев, он прижался к своему любимому. - Я люблю тебя, - прошептал он на ухо Ханю, и начал двигаться. Его ритм был неспешный, томительный и одновременно дико возбуждающий. Чжэхань буквально изнывал от желания. С нетерпением ожидая каждого толчка, ему хотелось громко стонать от того наслаждения, что он ощущал при этом. Хотелось двигать бедрами сильнее, резче, но Саймон сегодня просил слушаться, и кусая губы, из последних сил впившись пальцами в простыни, он просто отдавал всего себя этому безумно прекрасному человеку, который занимался с ним ничем иным как Любовью. Наконец, ЦзюньЦзюнь ускорил ритм, настойчивее и резче входя, задевая простату, и тело Ханя почти сразу сотряс оргазм такой силы, какой он никогда не испытывал до этого. Он выгнулся, чуть не застонав во весь голос, но Саймон рывком поднял его с кровати, усаживая сверху, прижимая сильнее к себе, впиваясь губами в его обкусанные почти до крови губы, не давая кричать. Снова войдя глубоко, он кончил внутри, простонав в поцелуй. У Чжэханя наслаждение было таким сильным, что разрядка вызвала неконтролируемый всплеск эмоций, и он, не замечая того, заплакал. Осторожно опустив партнера на постель, Гун Цзюнь лег рядом и заботливо собрал губами его слёзы: - Я сделал тебе больно? - обеспокоенно спросил он. - Нет.., - с трудом выговаривая слова прошептал Хань-гэ. - Просто было так хорошо… что мне стало… Никогда… не ощущал такого… Гун Цзюнь поцеловал его в висок: - Прости, что поставил такое условие, но надеюсь тебе понравилось! - Ты ещё...спрашиваешь! Мелкий... ты где такому научился, а? Гун Цзюнь таинственно улыбнулся, и ничего не сказав, поднялся с кровати и направился в душ. - Ты куда? - приподнявшись на локте, спросил Чжэхань. Он вдруг резко испугался, что его диди сейчас уйдет. Оставаться одному после пережитого совершенно не хотелось. - Нам еще надо поесть, и заняться читкой, Чжан лаоши. А в таком взмыленном виде, в каком мы сейчас, это делать не очень правильно и нехорошо, - раздался голос Саймона, уже слегка приглушенный шумом воды. Хань только тихо хмыкнул. Через минут двадцать, приведя себя в порядок, они приготовили принесенную Саймоном лапшу и стали прорабатывать эпизод с пробуждением. Позже Хань-гэ осознал, какой ошибкой было репетировать именно этот момент: когда даже малейшего касания Цзюня к его талии хватило, что заставить его естество подняться прямо на съемках. Но ничего менять ни за какие богатства мира он не стал бы.