В своих руках

Только теперь Итачи увидел свои руки, когда поднес кончики пальцев почти к самому носу. Обломанные ногти, засохшая неровными пятнами кровь, ссадины и сажа. Итачи называет технику, но лишь для того, чтобы убедиться, что слух еще не покинул его. Техника которую он не использовал почти десять лет. Тогда теневых клонов ему заменили более изящные, разлетающиеся десятками кричащих воронов копии. Но сейчас - не до красоты момента. Просто страшно умирать одному. - Жив, - спокойный голос. Ответ на вопрос, который он так и не задал вслух. Нукенин склонил голову на голос и, проморгавшись, сфокусировал взгляд. Мутное пятно на фоне серых руин, бывших ранее святилищем его клана. Итачи верил, что Саске будет в безопасности в Конохе, но вместо этого - брат собирался ее сжечь до тла. И когда все пошло не так? Тишина; слышно лишь как ветер разносит всепоглощающий Аматерасу, уничтожая все поблизости. Веки слипаются: в конце концов, не так велика разница между тьмой внутри и мутным туманом, окутывающим его. Холодные сильные пальцы обхватывают запястья. Эта ладонь явно меньше его и можно было бы подумать, что это Саске пришел спасти его. Тот Саске, что когда-то бегал по следам, бесцеремонно оттягивая футболку, и прося своего нии-сана показать еще одну технику. Но этого не могло бы быть. Это был клон, которого вызвал сам Итачи. Его точная копия семь лет назад. Тогда, когда его разум еще не стали пожирать бесчестие клана. Тогда он не знал, что Учихи прогнили изнутри. Клон осторожно касается ран. Подушечки пальцев изучающее проводят по краям рваных порезов, развороченных Кусанаги плоти, оставшихся от сюрикенов и кунаев, словно рассчитывая каковы шансы выжить. Итачи едва разлепляет глаза – ресницы слиплись от свернувшейся крови, текущей по щекам, словно слезы. Но все перед ним прыгает, плывет… Темные глаза с интересом изучают его: нет ни сожаления, ни жалости. Просто принятие факта. Его губы поджаты и с них не срываются вопросы о самочувствии. Им обоим понятно, что с такими ранами не живут. Холодные пальцы, вполне реальные даже для клона, касаются лица, убирая прилипшую к щеке прядь. Эти руки еще не испачканы в крови родителей и родственников. Эти глаза не знают всего страха Мангекью. Итачи знает: штаны перепачканы в грязи, ведь клон стоит на коленях перед ним. Временами разум все-таки рисует ему вполне реальный образ. Высокий ворот скрывает лицо, но Итачи знает, что там нет и тени улыбки. Безразличие, где только он может угадать молчаливое смирение и страх, который до сих пор заставляет тратить чакру на присутствие этой иллюзии. Нет сил поднять руку, но эти силы есть у клона, и ладонь опускается на грудь. Иллюзорное тепло вполне заменит реальное. Фантасмагория, созданная им самим для самого себя. Его пальцы перебирают выбившие локоны, заставляя ощущать призрачное присутствие. Тепло, которого так не хватало в холодных убежищах Акацки. Тело, прижимающееся к нему. Волосы клона едва щекочут плечо. Веки опускаются, а дыхание сбивается. Кашель и судорога сотрясают тело, но онемевшие пальцы чувствуют ладонь, сжимающую его. Губы, едва дрогнув, обозначают невидимую улыбку . Они молчат, ожидая каждый своей смерти. Клон – смерти в облаке пара и чуть раздражающего слизистую дыма, Итачи – ту, которая осторожно прикрывает ему веки. Человек, скрывающий лицо за маской перекидывает тело Саске через плечо. Он оглядывается по сторонам. Края плаща с красными облаками уже жадно пожирало пламя Аматерасу. Незнакомец улыбается. Этот Учиха умер в одиночестве. Как печально. Сейчас не то время, чтобы думать о мертвецах, пока еще есть шанс склонить на свою сторону живого. Возможно, когда он сюда вернется, пламя уже сделает свое дело.