Пособие, как приручить Кэйю

— Проходи, — Альбедо любезно приглашает Кэйю в свою лабораторию. — Спасибо, что согласился помочь мне с исследованием, капитан. Сахароза занята своими экспериментами, и я не в праве отвлекать ее от дел. Кэйя впервые заходит в стены алхимической лаборатории Альбедо. Здесь прохладно и просторно, приятно пахнет чем-то мятным. Тут идеальный порядок, все так, словно мгновение назад сошло со страниц журнала: инструменты разложены по размерам, формам и цветам, книги и научная литература в многочисленных шкафах у стен стоят в алфавитном порядке. Кэйя расплывается в довольной расслабленной улыбке и садится на край стола, по-хозяйски беря в руки исписанный листок из ровной стопки: — Без проблем, Альбедо. Все в Ордо Фавониус знают, что тебе никогда не помешают лишние руки. Да и сейчас за стенами города спокойно, так что у рыцарей появилось время на помощь горожанам, — Кэйя скользит взглядом по отчету Альбедо, особо не вчитываясь, он и так знает что не поймет ни слова из описанного. Краем единственного глаза Кэйя видит, как алхимик стягивает со своих плеч плащ, вешает на крючок у входа, затем слышит как тихо, словно невзначай, щелкнул дверной замок. Но Альберих не придает этому особого значения. Никому не понравится, если его делам будут мешать и Альбедо определенно был из таких: к каждому эксперименту он подходил со всей ответственностью, поэтому не мудрено, что он не хочет незваных гостей в своей лаборатории. — Итак, — алхимик садится на стул, закидывая ногу на ногу и смотрит в единственный капитанов глаз с неподдельным интересом, складывает руки, сплетая пальцы в тугой замок: — Сперва, с твоего позволения, капитан, я посвящу тебя в курс дела своего сегодняшнего исследования. Альберих медленно нерешительно кивнул, вдумываясь в слова Альбедо. Он не рассчитывал на то, что поймет что-то, но убить время в лаборатории до вечера звучит довольно неплохо, поэтому Кэйя и здесь. Он откладывает в сторону листок, что держал в руках. — Как ты знаешь, алхимия — это деконструкция, сочетание и создание чего угодно из совершенно другого — металла, плоти и, даже, души... — Альбедо смотрит на Кэйю спокойным изучающим взглядом холодных голубых глаз, продолжает: — Разумеется, обычные навыки среднестатистического алхимика закончатся на создании и разрушении материалов, осязаемых и ощутимых нам с тобой. Их можно взять, потрогать, покрутить или пощупать. Но мои исследования затрагивают не только материальные эксперименты. Альбедо скользнул взглядом по рукам Кэйи куда-то вниз, его края губ предательски дрогнули в легкой ухмылке, которую алхимик почти сразу спрятал за серьезностью. Он принялся стягивать со своих рук перчатки, оголяя локти, запястья, а после и вовсе освобождая руки от теплой грубой ткани аксессуара. — Эмоции являются химическими реакциями, верно? Кэйя вновь кивнул. — Хорошо, — удовлетворительно кивнул алхимик. — Вопрос к тебе, капитан. Как думаешь, алхимия в силах создать из чего-либо чувства? Грусть, радость, печаль, восторг, счастье. Альберих поджал губы и закинул ногу на ногу: — Тебя послушать так и сойти с ума можно. Наверное, я бы понимал тебя лучше подшофе. Откуда я знаю? Ты ученый, а не я. — Мне не нужен правильный ответ. Я бы даже сказал, что правильного ответа на данном этапе моих исследований пока не существует. Только наши с тобой предположения. Капитан, у тебя невероятно острый ум, мне будет в радость послушать твои мысли, все-таки для помощи мне тебе придется понять кое-какие основы, — бархатным голосом говорит Альбедо, не скрывая собственной лести к капитану рыцарской кавалерии. Альберих тяжело вздохнул и сомкнул густые темные ресницы, давая себе время на мысли. С уст Кэйи сорвался вывод: — Раз уж алхимия — настолько всесильная наука, то что мешает копать глубже? Если в глазах бога заключены наши жизненные цели, эмоции, амбиции и стремления, то это, наверняка, может являться прямым ответом на твой вопрос: воспроизвести их возможно. Альбедо вновь утвердительно кивнул и подался вперед, поглощенный размышлениями Кэйи. Он жадно облизнул кончиком языка розовые губы и ухмыльнулся, с широко распахнутыми глазами наблюдая за мыслями Альбериха. Алхимик словно пожирал взглядом кавалериста. — Всё верно, — наконец Альбедо встал рывком, нетерпеливо принимаясь перебирать пальцами край собственной синей рубашки. Он словно сдерживал себя от чего-то грандиозного, выжидал момента: — Я в тебе не сомневался, капитан. Ты поистине проницательный. Рад, что именно тебя прислали помогать мне с этим экспериментом. Альберих с улыбкой отмахнулся и скрестил руки на своей груди, следя взглядом единственного глаза за алхимиком: — И что же ты мне поручишь? Повозиться с бумажками? — Нет, — мотнул головой Альбедо и натянул на руки лабораторные перчатки вместо своих привычных теплых и кожаных. — Ложись на койку. Кэйя удивленно моргнул: — Что? — Туда, — алхимик указывает на койку в углу его лаборатории, что не сразу бросалась в глаза почему-то. Заметив в глазах Кэйи легкое опасение, Альбедо натянуто рассмеялся: — Видел бы ты себя сейчас, капитан! Выглядишь так, словно испуганный кролик. Ты правда подумал о чем-то страшном? Напряжение с лица Кэйи моментально спало. Он засмеялся над своей же глупостью мыслей и встал со стола: — Возможно только на секундочку. — Это последний этап моих объяснений. Материал усваивается путем теории и практики. Я покажу тебе кое-что и после этого сразу нагружу работой, уж будь уверен. Все-таки это не урок алхимической деятельности, а всего лишь мое посвящение тебя в курс дела, — Альбедо задумчиво говорит это, зашторивая окна лаборатории. Альберих развязно прошелся через всю лабораторию, с интересом заглядывая на разные полочки и во всякие цветные колбочки, плотно закрытые опилковыми пробками. На верхней полке лежит преобразователь, чуть ниже аккуратно разложены материалы возвышения. Здесь нет места беспорядку и хаосу. Дойдя наконец до койки и стараясь не отвлекаться на разные цветастые предметы вокруг, Кэйя садится на край твердой кушетки. Альбедо подходит к капитану почти сразу же, незамедлительно. — Ложись, — алхимик переходит на шепот и устанавливает руку на оголенную грудь Альбериха, осторожно толкает его на кушетку, заставляя послушно лечь и вытянуться на ней. — Молодец, — Альбедо улыбнулся краем губ и отвел взгляд от Кэйи, который попытался умоститься поудобнее. Альберих вздохнул. Все-таки его желание убить время за возней с бумажками перешло во что-то непонятное. У Кэйи это вызывало смешанные чувства: ему было довольно интересно следить за мыслью Альбедо, да и размышлять самому было не дурно, особенно на темы, которыми до сих пор не хотел задаваться никто, а вот с другой стороны он все-таки рассчитывал на молчаливую и ленивую возню с умными бумагами. Впрочем, сейчас хотя бы было не скучно. Уголки губ Кэйи дрогнули в ответ на улыбку Альбедо, которую, как знали все в Ордо Фавониус, далеко не каждому суждено было получить. Алхимик всегда улыбался, увлеченный чем-то. Сейчас его розовые узкие губы расплылись в какой-то коварной улыбке, оголяя небольшие белоснежные клыки Альбедо. — Алхимия — это наука, изучающая структуру материи, её расщепление и воссоздание. Однако она, как ты ошибочно считал, все-таки не всесильна и не позволяет создать что-то из ничего. Поэтому, чтобы что-то получить, необходимо отдать взамен нечто равноценное. Это — принцип равноценного обмена — главная основа алхимии. Альбедо возвращает прохладную ладонь на горячую грудь Кэйи, ощущая под ней трепетное, живое биение сердца. — Снова вопрос, капитан. Эмоции — одна из самых сильных и необузданных вещей человеческого мозга и организма. Их нет в природе, нет чего-либо что может вызвать точно такой же результат. И исходя из этого, что нужно дать взамен, чтобы преобразовать эмоции, если следовать принципу равноценного обмена? Кэйя глядит на Альбедо снизу вверх, непривычно удивляясь подобному ракурсу и задумчиво рассматривая лицо алхимика и, не следя за ходом собственных мыслей, выдает первое, что пришло ему в голову: — Преобразовать одни эмоции в другие. — Верно! — Альбедо щелкнул пальцами и взял Кэйю за запястье, поднимая его руку куда-то вверх. — Однако и здесь есть одно НО: преобразование человека и любых человеческих частей будь то тело или душа — это главное и единственное табу алхимии. Этот запрет не позволено нарушать никому, кто взялся за науку. Кэйя с поглощающим интересом следил за действиями Альбедо. Алхимик словно гипнотизировал своим спокойным монотонным голосом, плавными движениями и аккуратными, нежными прикосновениям. Нежные пальцы Альбедо скользнули по плечам капитана и Альберих вздрогнул, наслаждаясь каждым мгновением. Алхимик склоняется над Кэйей и долго глядит в его единственный глаз с всепоглощающим интересом, словно старался заглянуть кавалеристу в самую душу. Сам не понимая что делает, Кэйя тянется к губам Альбедо и смыкает их на своих устах. Алхимик вздрогнул, но не отстранился. Его уголки розовых тонких губ дрогнули в ухмылке. Он ответил Альбериху на легкий, почти детский, совсем неглубокий поцелуй и отстранился. Кэйя судорожно выдохнул, а алхимик не выпускал из своих рук запястий капитана, лишь только крепче сжав их. Кавалерист подался вперед, попытался приподняться с кушетки, чтобы заполучить еще один поцелуй. Теперь Кэйя выглядел не скучающим, по одному лишь взгляду на лицо капитана можно было понять, что он завелся, весь засиял так, словно только что признался Альбедо в своих чувствах и не получил отказа. Альбедо задумчиво хмыкнул, изучающе глядя на Кэйю и, поразмыслив несколько мгновений, наконец склонился над капитаном вновь. Они поцеловались во второй раз, более развязно. Алхимик провел языком по ряду зубов Кэйи и приоткрыл рот, чтобы сплести их языки в глубоком бесстыдном поцелуе. Альбедо отчетливо слышал частое биение сердца Альбериха. Отстранившись, ученый отвел взгляд и, проведя кончиком языка по своим губам, слизывая остатки сладкого поцелуя, продолжил начатую мысль: — Но мы все-таки не Боги — мы ученые — грешники. Хотя, все алхимики живут, следуя дурацкому алхимическому табу человечности, словно истине, что правит миром и мешает копать глубже. Так поступают настоящие ученые, а не выскочки вроде тех, кто страшится потерять свою человечность, нарушив одно жалкое правило. Мне кажется, возможно приблизиться к любой разгадке, даже если придется нарушать правила и играть нечестно. И это исследование — для меня не исключение. Спокойный и рассудительный взгляд Альбедо за одно лишь жалкое мгновение сменился животным интересом. Он прижал запястья обеих рук Кэйи друг к другу и молниеносно сковал их плотными наручниками, заранее обогнув их цепь вокруг железных перил койки. Альберих не сразу понял собственную западню. Сперва ему казалось, что это часть объяснений Альбедо, но когда и ноги Кэйи остались прикованными к кровати, а все тело капитана — обездвиженным, только тогда Альберих широко распахнул единственный глаз в немом ужасе. — Альбедо! — Кэйя стискивает зубы. — Идиотская шутка. — А я и не шут, капитан. Я — ученый. Альбедо забирает с ближайшей тумбы шприц и стучит дважды по прозрачной колбе. — А эта прозрачная жидкость — гениальное биоалхимическое открытие Сахарозы, — Альбедо с неподдельным восторгом в глазах смотрит на шприц. — Что? Не смотри на меня так, ее здесь нет. Это метилендиоксиметамфетамин. Если простыми словами — наркотик. Сахароза сама того не зная, создала гениальное изобретение. Алхимик потянулся к рукам Кэйи, небрежно закатывая плотные рукава пиджака выше локтей и ласково просит капитана не дёргаться, вводя шприцом прозрачную жидкость в вену Альбериха. Кэйя кусает губу от злости, не прекращая попыток высвободить хотя бы руки. — Тише-тише, — алхимик ласково гладит капитана по щеке, по синим волосам, убирая их со смуглого лица. Но как бы нежно не звучал Альбедо, на его лице застыла безумная гримаса жестокого интереса, наслаждения и жажды результата. Он, словно безумный ученый, что сдерживал собственный потенциал, наконец получил возможность засиять. — Замолчи и отпусти меня пока я сам не встал, — почти сразу огрызается Альберих, он быстро меняется в лице, его брови съезжаются у переносицы, а губы рассерженно искривляются. — Чем сильнее ты будешь дергаться и сопротивляться, тем быстрее твое сердце разнесет в кровь вещество. И даже если ты чудом вырвешься и захочешь убить меня — то ноги не унесут тебя дальше моей лаборатории, а твои навыки фехтования будут равны навыкам младенца, — алхимик говорит это с не спадающей с лица ухмылкой, жаждя сильнее подавить бойцовский дух капитана, наконец отрывает свою ладонь от горячей щеки Кэйи и ведет ее ниже, скользя рукою к паху мужчины. Альбедо расстегнул ширинку узких штанов капитана, стянул с его талии ремешки и провел ладонями по внутренней части бедер мужчины. Кэйя задрожал и слегка выгнулся под рукою алхимика, с изумлением ловя себя на неосознанных действиях. — Что ты мне подмешал? — Ничего. Наркотики действуют не только как стимулятор, но и как возбудитель, не удивляйся своей чувствительности, капитан. Все так и должно быть, — Альбедо сжимает пальцами мягкие бедра Кэйи, жадно облизывает губы и скалит клыки, почти рывками, очень неосторожно избавляя Альбериха от лишней одежды и стягивая вниз штаны. Он сразу впивается острым поцелуем во внутреннюю часть бедра кавалериста, безжалостно кусая место поцелуя до крови, и ощущает как под его действиями извивается Кэйя. Он слизывает соленую кровь, размазывая ее по своим губам. Затем Альбедо оттягивает резинку боксеров Кэйи, поддев ее указательным пальцем, а после отпускает и та звучно, больно шлепнула о темную кожу капитана. — Мне нужно вызвать у тебя бурный всплеск всевозможных чувств и эмоций, что-то, что будет равно желаемому мне результату. Радуйся, своим телом ты многим поможешь великой науке алхимии. Я видел твой заинтересованный взгляд, а ради интересующих тебя вещей... — алхимик понизил тон голоса на порядок ниже, переходя на шепот: —...и умереть не жалко. Альбедо стягивает с бёдер Кэйи боксёры и довольно ухмыляется, видя эрегированный член кавалериста: «Ты завелся от слов о том, что я подумываю прикончить тебя или от своей беспомощности?» Эхом эти слова звучат в ушах Альбериха. Он хочет что-то сказать, огрызнуться, но не понимает что с ним. Язык немеет, словно заплетается, а в глазах плывет то ли от возбуждения, то ли от той дряни, что дал ему Альбедо. — Хватит, — цедит сквозь зубы Кэйя прежде, чем его ресницы неконтролируемо сомкнулись, а спина выгнулась под наплывом новых ощущений. Альбедо, уже совсем не сдерживаясь, смеется: — Ты не в том сейчас положении, чтобы огрызаться или умолять, капитан. Кавалерист стиснул зубы от боли, ведь пальцы Альбедо скользнули меж его ягодиц и всухую попытались проникнуть внутрь, но безуспешно. Капитан попробовал сдвинуть ноги вместе, но не смог пошевелить ими. — Я думал ты более растянутый, у тебя ведь такое смазливое личико, словно каждый день веселишься с кем-то в постели, — Альбедо смотрит на него как-то слегка разочарованно из-под густых белых ресниц, вздыхает: — Но это исправимо. Так даже интереснее. У нас совсем нет ограничений во времени. Главное — результат, а именно — доставить тебе как можно больше разнообразных всплесков любых ощущений. Боль как физическая, так и душевная тоже считаются. Кэйя попытался восстановить дыхание и сказать хотя бы что-нибудь, но его рот был быстро заткнут коротким поцелуем. Он никогда себе и представить не мог, что ощутит на своих губах губы главного алхимика Ордо Фавониус и не обрадуется этому. Альберих представлял себе совсем другое. Глубокой ночью, запираясь от чужих глаз, Кэйя стягивал со своих бёдер штаны, опускал руку меж своих ног и воображал их горячие поцелуи, мечтал о них, мечтал о близости между умнейшим человеком Тейвата и капитаном рыцарской кавалерии. Но, как говорили все в этом мире, следует быть осторожнее с желаниями. Альберих сомкнул единственный, не скрытый под повязкой глаз, его брови задрожали от напряжения, а густые синие ресницы намокли от выступивших слез. Кэйя ощутил, словно его сердце треснуло, будто Альбедо собственноручно сжимает в кулаке эту детскую, потаённую влюбленность кавалериста и вот-вот раздавит каменной хваткой. — Ну, и что за слезы, капитан? Я ведь еще даже не начинал — алхимик натянуто ласково улыбается, кладет на смуглую щеку Кэйи ладонь и касается большим пальцем мокрых густых ресниц. Альберих пытается отвернуться, хочет скинуть руку Альбедо со своего лица, но сдается. Чувство обиды на самого себя заставляет Кэйю отставить любое сопротивление. Он действительно допустил тотальную ошибку, эта долгая влюбленность стоила ему сейчас всего. Он потерял любую бдительность только по вине собственных чувств. — На самом деле, ты принесёшь куда больше пользы моему исследованию, чем я рассчитывал. Кто бы мог подумать, что капитан рыцарской кавалерии Кэйя Альберих так искренне влюбится в какого-то алхимика? — издевательски спрашивает Альбедо. Приглашая Кэйю к себе в лабораторию, Альбедо и подумать не мог, что его ожидания будут настолько ошибочными. Конечно, он планировал сделать Альбериха первым и единственным своим подопытным, но рассчитывал на среднестатистический результат, который мог бы получить от любого другого, кто явился бы в его лабораторию. Однако, увидев дрожащую улыбку капитана, счастливый, мельком радостный блеск в глубоких синих глазах Альбериха, алхимик осознал то, что Кэйя — намного более ценный объект исследований, чем казалось. — Чувство влюбленности еще одно неизученное наукой явление, — Альбедо говорит это со спокойным лицом, спешно расстегивая пуговицы белоснежной рубашки Кэйи. — Это химические реакции в нашем теле, однако чувство заботы, желание защищать животные проявляют только к своему потомству. И почему люди испытывают столько эмоций от чувств любви? Сколько так безрассудно впустую выплеснутых эмоций уходит на влюбленность. Хорошо, что ты попался мне под руку, капитан. Теперь твои чувства в надежных руках науки, — алхимик расстегивает рубашку до самой последней пуговицы и раздвигает мягкую выглаженную ткань в разные стороны, оголяя торс Кэйи. Он кладет ладони на грудь капитана и сжимает его розовые соски меж своих длинных бледных пальцев. Кэйя старается отвернуться, изо всех сил кусает губу до крови, которая алым тонким ручейком собирается на уголке его рта, а затем не выдерживает равновесия и от резкой конвульсивной дрожи во всем теле Альбериха, скатывается по щеке вниз к мочке уха, оставляя за собой мокрый соленый и ярко-красный след. Кэйя наконец вздрогнул и закатил глаза от удовольствия. Будь он не под действием наркотиков, обязательно продержался бы больше, но сейчас перед глазами поплыл весь мир, и даже вкус крови показался ему сперва довольно интересным, затем несколько смешным, да так, что это вызвало у Альбериха кривую ухмылку. Альбедо наклонился и с улыбкой слизал кровь с лица Кэйи, сжав обе щеки Альбериха между пальцами и вновь заглядывая в глаз капитана, словно подпитываясь каждой его эмоцией. С уст кавалериста сорвался легкий стон, он разомкнул губы, приглашая алхимика распробовать солоноватый вкус крови, но Альбедо выпрямился и любезно подарил Кэйе звонкую, жестокую пощечину, размазав сильным ударом по щеке капитана остатки крови. Рецепт задуманной Альбедо процедуры был до ужаса прост: коктейль из всевозможного удовольствия, из влюбленности и податливости, смешать с болью и страданиями. Любовь и боль — смешать, но не взбалтывать. Альбедо накрыл ладонью член Кэйи и сжал его у основания, довольно глядя, как Альберих борется с собой: как он отрицает собственное удовольствие, сжимает руки в крепкие кулаки, но тело совсем не слушает его разум. Спиной он выгибается навстречу каждому движению алхимика, а уста предательски отказываются закрываться и прекращать издавать ломанные, хриплые, слегка болезненные стоны. Альбедо только и нужны были все эти терзания кавалериста, каждый внутренний конфликт, каждое противоречие себе вызывало бурю эмоций, шквал пустых переживаний и просто море чувств. Это только давало повод Альбедо сжимать член Кэйи крепче, двигать вдоль него агрессивнее и быстрее, доходя до головки и нажимая на нее большим пальцем. — Вот бы тебя сейчас видели в Ордо Фавониус, всеми любимый капитан намок от мыслей о собственной ничтожности, — алхимик сдавливает член Кэйи и из него с тихим чваканьем на ладонь Альбедо медленно стекает липкая прозрачная смазка. Ученый смотрит на свою мокрую ладонь и отправляет ее к лицу Кэйи, размазывая его же солоноватую смазку по розовым губам и смуглым щекам Альбериха, заставляя его послушно, сквозь боль и обиду слизывать горячую жидкость со своего лица. «Альбедо...» — срывается с дрожащих губ Кэйи. Алхимик даже не поднял головы. Он, не слушая Кэйю, расстегнул ширинку своих шорт и краем глаз взглянул на алхимический верстак. Древние символы на его каменной клади зажглись бледно-голубым светом, сообщая о том, что аппарат уловил всплеск эмоций Альбериха. Конечно, до этого Альбедо пришлось изрядно повозиться, изучая древнюю символику, листая пыльные книги, но он все-таки разобрался с реакциями верстака, он нашел путь к тому, чтобы алхимический стол смог уловить даже тонкие эмоциональные импульсы. Губы Альбедо расплылись в жестокой улыбке и он упирается членом меж капитановых ягодиц. Кэйя вздрогнул и вновь попытался инстинктивно свести ноги вместе, и во второй раз тщетно. — А я и не подозревал, что ты, Альбедо, такой, — в голосе Кэйи четко читается горькая обида, хоть из-за действия наркотика тембр голоса рыцаря стал порядком мягче и расслабленнее, но Альберих продолжал попытки борьбы с веществом, которому проиграл в тот самый момент, когда алхимик ввел жидкость в вену Кэйи. — Да уж, сегодня вечер разочарований, я тоже понятия не имел, что офицер рыцарской кавалерии, вечно надёжный Кэйя Альберих окажется таким тюфяком. Альбедо раздвинул ноги Кэйи шире и бархатно заговорил: «Если не будешь шибко брыкаться, может, я даже развяжу тебя и посажу на цепь. Ну, и что за лицо? Неужели тебе не нравится? Зато твои руки и ноги будут свободными, а ты, Кэйя, станешь моим ручным подопытным щенком» Альберих запротестовал и помотал головой, от чего перед глазами все поплыло. Его дыхание стало настолько частым, что Кэйе показалось, словно он задыхается. Наркотик слишком сильный, тело капитана пускай и было крепким, закаленным в битвах и сражениях, но ни один в мире силач не устоит перед сбоем где-то внутри крепкого тела. Кровь точно такая же как у всех, сердце такое же, и строение клеток тоже, точно такое же. Каким бы сильным не было тело Альбериха, все, что ему оставалось, это продолжать ничтожные попытки что-то изменить. Изменить то, что давно потеряло смысл. Альбедо больше не может терпеть, он ласково просит открыть Кэйю рот, а когда он не слушается, алхимик силой сдавливает горячие капитанские щеки пальцами, силой заставляя мужчину раскрыть рот, в который Альбедо проталкивает два своих пальца, смачивая их в тягучей теплой слюне. Он стискивает меж указательным и средним пальцем язык Альбериха, тянет на себя и заставляет Кэйю высунуть язык изо рта во всю возможную длину. К горлу Кэйи подступила тошнота. Ему плохо. Дурно. Словно сейчас отключится. И все что он видит перед собой - лицо сумасшедшего алхимика, довольное, расплывшееся в широкой улыбке. И будь Альберих проклят, ведь от взгляда на такого Альбедо член Кэйи трепетно мелко дрожал от возбуждения. Капитан мысленно проклинает себя, хочет заплакать от переполнивших его разум эмоций и мыслей, что спутывались в один тугой комок в голове, мешая думать, мешая существовать. Капитан в панике старается отогнать от себя даже малейшую идею опьяненного мозга о том, что Кэйе на самом деле это нравится. Старается изо всех сил, но не получается. Наркотик слишком сильный. Альберих запрокинул голову к потолку и протяжно простонал, когда алхимик провел смоченными в слюне пальцами меж ягодиц рыцаря, а после размашисто и резко ввел их до самого упора в горячее нутро Кэйи. Он весь сжался от неожиданности, но расслабленное тело не позволило ему напрягаться слишком долго. Капитан откинулся назад, выгибая спину. Ему больно, задница болит даже от двух пальцев, ведь из слюны самая плохая в мире смазка, однако кайф, эйфория, захлестнувшая его разум сбавляет боль из неоткуда взявшимся удовольствием. Каждый колючий толчок пальцев Альбедо внутрь Кэйи, под влиянием наркотических веществ словно конвертировался из болезненных ощущений в те, что возносили Кэйю до небес. А вместе с тем, как быстро и неаккуратно, но очень приятно вторая рука Альбедо скользит по члену Кэйи, это и вовсе оказывалось куда приятнее, чем представлял себе Альберих. С его уст срывается второй хриплый стон и Альберих густо кончает на свой живот. Зрачки Альбедо расширились от удивления, он еще несколько раз протолкнул внутрь Кэйи пальцы и вынул их, обходя кушетку. — Видишь, сколько бы ты ни сопротивлялся, все это — бессмысленно. Кэйя судорожно выдыхает, дрожит от прокатывающихся по телу конвульсивных волн удовольствия, смотрит исподлобья на подходящего алхимика, не в силах ответить ничего противоречивого. Он даже не может собрать собственные мысли во что-то единое, хотя бы в несколько обидных слов, в колкую фразу или в несогласное возражение. Все, на что его хватает — лишь сдавленное мычание и разомкнутые в немом стоне уста. «Блять...» — тихо выругался Альберих, закатывая глаза. С каждым шагом Альбедо вел рукою вверх, собирая с живота Кэйи полу-прозрачное горячее семя, которое показательно проводя языком по своей ладони, слизал и закончил кончиками каждого своего пальца, после чего припал горячим поцелуем к разомкнутым губам Альбериха. Тело Кэйи пробрал холодок, когда он ощутил, как сверху что-то щелкнуло и он смог развести запястья. Точно так же освободились и его ноги, что-то внутри капитана зажглось тусклой надеждой на что-то непонятное. То ли надеждой на свободу, то ли на то, что Альбедо передумал. Алхимик быстро рушит каждую из надежд Кэйи: — Даже не надейся на свободу, просто так управиться с тобой будет куда интереснее. Он возвращается к ногам Альбериха, скользит меж них обеими руками, пользуясь пластичностью расслабленного веществами тела и раздвигая те шире. Кэйя хочет встать, хочет избавить себя от всех этих страданий, ведь он явно превосходит алхимика в силе, но тело все еще противится, каждое его движение идет вразрез с задуманным. С уст кавалериста срывается предательский протяжный стон, когда Альбедо в качестве смазки использует семя Альбериха, размазывая полу-прозрачную горячую жидкость по трем своим пальцам и вводя сразу два внутрь Кэйи. Он весь сжался, выгнулся и обхватил ногами талию алхимика, придвигаясь всем телом к нему ближе, словно насаживаясь на тонкие аккуратные пальцы ученого. Сколько же противоречивых эмоций испытывает этот человек, если на его единственном глазу красуются слезинки от отчаяния, а изо рта вырываются довольные стоны. Альбедо не жалеет неразработанной задницы Кэйи, потому к двум пальцам добавляет еще один и растягивает Альбериха безжалостно, заставляя его сменить довольное скуление на болезненное сдавленное мычание. Альбедо играется с задницей Кэйи как ему захочется, вставляет пальцы до самого предела и раздвигает их внутри, грубо вынимает до самой последней фаланги и так же грубо вгоняет до предела. Боль смешивается с приятной эйфорией, что захлестывает кавалериста, когда Альбедо достает кончиком пальцев до простаты и упирается в нее. Кэйя тянет руки к алхимику, берется за его шею и пытается сдавить, пытается сопротивляться, но Альбедо лишь смеется мужчине в лицо и вынимает пальцы из задницы Кэйи. — Хочешь меня убить? — губы Альбедо дрогнули в заинтересованной улыбке, когда Кэйя попытался сомкнуть руки на кадыке алхимика, но хватка его оказалась настолько слабой, что Кэйя заскулил от собственной беспомощности, когда алхимик вставил в его задницу небольшую прозрачную длинную колбу и вогнал почти до конца, затем долго, с нескрываемым любопытством наблюдая, как та постепенно выскальзывает из задницы капитана. Альбедо любезно поддевает колбу пальцами и вставляет ее обратно. Альбедо никогда еще так не был доволен собственным результатом, Кэйя проходит все стадии разочарования в себе и в собственной влюбленности, внутри него сражается надежда и кромешное отчаяние, все это только подпитывает алхимический верстак, уже ярко-ярко засветившийся голубым цветом. Наконец алхимик приставляет меж ягодиц Кэйи свой член, игриво трется и входит до предела, размашисто и сильно, не жалея задницы Альбериха, упирается лобком меж ног Кэйи и заливисто смеется. Альбедо вскидывает голову, запускает пальцы в свои густые шелковистые волосы и прочесывает их, зачесывает назад. Он нависает над кавалеристом и смотрит в его единственный глаз с той же неоспоримой жестокостью, с ужасной широкой и до ужаса пугающей улыбкой, он впивается взором в Кэйю так, словно вот-вот вцепится в его смуглую шею клыками. — Прекрати, — умоляюще говорит Кэйя, жмурясь, кривя губы от боли. — Капитан Альберих, тебе ведь нравится, когда тебя унижают, почему же ты врешь мне и самому себе? — Альбедо двигает бёдрами, заставляя все тело Кэйи дрожать от наслаждения и колючей боли. — Не нравится, — он тянет руки, чтобы скрыть ладонями свое раскрасневшееся лицо, но Альбедо не дает капитану это сделать, грубо схватив Альбериха за запястья. — Еще раз попробуешь закрыть свое лицо и я сломаю тебе руки, — голос Альбедо похолодел, в нем читается только легкоуловимая угроза, которую, судя по намерениям Альбедо, он с легкостью воплотит в жизнь, стоит ему только рассердиться. Кэйя медлит, его затуманенный наркотиками разум не сразу осознает, но все же прекращает сопротивление, послушно и быстро, словно Альберих был ручным псом алхимика. — Хороший мальчик, — Альбедо вскидывает тонкие блондинистые брови и довольно улыбается, глядя на Кэйю сверху вниз. Уж больно ему нравится смотреть на сильного и всеми любимого капитана с такого ракурса, в такой позе и в таком положении. На лбу Альбедо выступает испарина, волосы прилипают к его вискам, но ученого это ни капли не напрягает, он склоняется над Кэйей и больно кусает его за соски, каждый по очереди, обводя и зализывая укусы по розовым ореолами. Кэйя хватается за плечи Альбедо. Толчок, еще один, в глазах Кэйи темнеет, Альберих вновь густо изливается на свой живот густым солёным семенем, вместе с этим, в порыве собственного бреда вперемешку с экстазом, выкрикивая имя алхимика. «Альбедо! Блять...я не могу, Альбедо. Умоляю...» Кэйя тянется рукой к своему члену. — И что же ты хочешь? — сладостно спрашивает голос откуда-то сверху. — Глубже, — умоляюще стонет Альберих, когда по еще щеке скатывается слеза, оставляя за собой мокрый соленый след. Альбедо заливисто смеется, сжимает меж пальцев розовые набухшие соски Кэйи и прокручивает их до предела, до момента, пока Альберих не выгнется, не заскулит от боли, пока они не посинеют. Алхимик послушно двигается шире, размашистее, входит в Кэйю и, долго не задерживаясь, скользит членом наружу, а затем с новой силой бьется головкой члена о простату. — Знаешь, сначала я хотел выколоть тебе и второй твой глаз, — Альбедо устало ухмыляется, нависая над одурманенным наркотиками капитаном. — А затем вскрыть живот и вытащить внутренности, — алхимик ведет указательным пальцем от рёбер Альбериха до низа живота, показывая, как хотел резать. — Но твои страдания, твоя печаль и твое удовольствие вызывают настолько бурную реакцию, что мне придется отложить свои планы. Кэйя отчетливо слышит каждое слово Альбедо, он осознает, что алхимик, его любимый Альбедо, хочет выпотрошить капитана, словно птицу на званный стол. И от этой мысли Кэйя кончает в третий раз, а вместе с ним, закатив голубые холодные глаза, изливается семенем в нутро Альбериха и ученый. Он сладостно выдыхает, не спешит вынимать член и наслаждается, как Кэйя судорожно сжимает его внутри, довольствуясь бьющимся в коротких мелких конвульсиях телом. Повязка на правый глаз Альбериха намокла от слез, а с края левого глаза непрерывно скатывались все новые капельки-слезинки, скользя по щеке и огибая ухо, заставляя волосы намокнуть. Кэйя судорожно дышит, жадно хватает ртом воздух и выгибает спину, по его телу продолжают непрерывно проходить волны удовольствия после множественного оргазма даже когда Альбедо любезно вынимает член из задницы капитана. Кэйя не может поверить, что извивался под алхимиком от удовольствия, не может осознать, насколько густо на его разум влияли наркотики. Он хочет забыться, но не может, весь его разум поглощен мыслями о члене Альбедо. Еще. Кэйя хочет еще. Он хочет рыдать, пока алхимик будет жестоко его ебать, хочет постыдно отводить взор. Кэйя прекрасно понимает, что он хочет это из-за наркотиков, его тело просто хочет ощутить взявшееся из ниоткуда удовольствие. — Лежи на месте, — холодно приказывает Альбедо и подходит к алхимическому столу. Кэйя накрывает ладонями свое раскрасневшееся лицо, продолжая сбивчиво дышать. Ему стыдно. Ему противно, мерзко, отвратительно. Но в то же время приятно. Хочется еще. Что с ним? На лице Альбедо появляется довольная ухмылка. Он берет небольшую прозрачную колбочку с алхимического верстака и подносит к лучам заходящего солнца: — Невероятно. Алхимик хлопнул в ладоши, отправляя колбу на полку. — Капитан, у меня отличные новости. Кэйя прикрывает свой единственный глаз, поворачиваясь на зов голоса алхимика. Ему страшно слышать вердикт Альбедо, хочется уйти, скрыться от глаз каждого в этом городе, особенно от отражений в зеркалах. Но Альберих не может подвестись с койки, его тело размякло от удовольствия, он даже дышать толком не может. Именно поэтому он послушно не двигается, поддается тошноте и уже привычному головокружению. — Исследование прошло успешно, капитан. Но мне этого мало. Альберих, ты слишком ценный экземпляр, чтобы убивать тебя, и слишком глупо будет отпускать. А значит, ты остаешься у меня, на моей короткой цепи. Навсегда. Теперь ты мой. Никому тебя не отдам, Кэйя Альберих.