Your sister was right

Кагеяма не помнит, когда на такое соглашался. Наверное, стоит начать с того, что его даже не спрашивали. Просто Хината однажды решил, что это отличная идея — признаться своей семье в своей ориентации прямо на Рождество. Кагеяма сразу сказал, что он против этой затеи, уже настроившись провести праздник дома, чтобы шампанское на брудершафт, парные свитера с глупыми рисунками и сон в обнимку до обеда, но его мнение благополучно было проигнорировано. — Для меня это очень важно, — сказал Хината, смотря на него своими невозможными щенячьими глазами, сминая пальцами край футболки. — Пожалуйста, Тобио. Против такой атаки у Кагеямы не было защиты. Поэтому сейчас он стоит на пороге родительского дома своего парня, применяя всю свою выдержку, чтобы не вывернуть содержимое желудка от волнения. Кагеяма искренне надеялся, что у Хинаты хватит ума не заявлять с порога, мол, «мам, это Кагеяма и он мой парень, а не лучший друг, как ты считала предыдущие несколько лет. И да, в тот раз мы не домашкой в моей комнате занимались. Счастливого Рождества». От этой мысли по спине пробегает неприятный холодок. — Перестань трястись, — шикнул на него Хината, стоя перед закрытой дверью. — Ты сам трясëшься! — А вот и нет! — Почему тогда не стучишь? — Потому что… — Шоë зажмурился и сглотнул. — Короче, всë. Я стучусь. Дай мне руку. Кагеяма закатывает глаза и протягивает ему ладонь. Руки у Хинаты тëплые, местами мозолистые из-за упорных тренировок, и всë-таки самые нежные. Тобио это не особо помогает, но хотя бы напоминает, что он не один в этой лодке, и Хинате тоже страшно. Настолько страшно, что он даже закрывает глаза, когда заносит руку, чтобы постучать. Дверь открывается перед тем, как его кулак соприкасается с деревом. Из дверного проëма на них смотрит Нацу, немного удивлëнная, но всë такая же рыжая. Кагеяма еë даже сначала не узнаëт — настолько она выросла за два года. В последний раз он видел Нацу, когда ей было восемь, а теперь ей десять, она собирает непослушные волосы в конский хвостик, смешно хлопает длинными ресницами и всë больше становится похожа на своего брата. Тобио теряется, а Хината мгновенно вырывает свою руку и озаряет широкой улыбкой лицо, пытаясь скрыть своë смущение. — Нацу! — Братик! Девочка вылетает из дома без обуви и прыгает в крепкие объятия. Кагеяма чувствует себя здесь лишним. Он подозревал, что так будет и боялся этого даже больше, чем их возможного изгнания из этого дома и испорченных отношений с семьёй Хинаты. Тобио всегда чувствовал себя чужим в семьях своих друзей, и глядя на картину счастливого воссоединения, ему хотелось только одного: поскорее вернуться в… — Тобио-кун! В эту же секунду лоб Нацу утыкается ему в живот, а маленькие ручки обнимают за пояс. Хината смотрит на них с какой-то особенной теплотой в глазах, и это придаëт Кагеяме уверенности, что, возможно, эта семья была исключением. — Я по тебе скучала, — сказала Нацу, глядя на него снизу вверх. Совсем как Шоë. — Я… Я тоже скучал, Нацу, — Кагеяма выдавливает какое-то подобие улыбки, хотя ему больше хотелось провалиться под землю от смущения. И почему только эти Хинаты всегда говорят то, что думают? — Пойдëмте скорее в дом! Там мама блинчиков напекла! — девочка хватает их обоих за руку и тянет за собой. Кагеяма смотрит на Хинату, и тот показывает ему большой палец. Возможно, всë не так уж и плохо. Наоко Хината встречает их на кухне в цветастом переднике и собранными в пучок светлыми волосами. Увидев повзрослевшего сына, она смаргивает подступившие слезинки и крепко его обнимает, обволакивая Шоë в запах пряностей и выпечки. Кагеяма смущается и отводит взгляд, не зная, куда себя деть, но отпустив сына, Хината-сан заботливо треплет его по волосам и подходит к Кагеяме. — Как же вы оба выросли… — говорит она, погладив Тобио по щеке. — Я так рада, что ты смог приехать, Кагеяма-кун. — Да, я тоже этому очень рад, — выдыхает тот, невольно краснея. — Спасибо вам, Хината-с… — Прошу, зови меня Наоко, — женщина тепло улыбается и поворачивается к Хинате. — Идите переодевайтесь и приходите сюда. Будем готовить ужин. Кагеяма облегчëнно выдыхает. Всë проходит намного лучше, чем он успел себе напридумывать. Осталось только надеяться, что на их признание Наоко отреагирует также. Оказавшись в кругу семьи, Хината буквально расцветает. Он, конечно, всегда блещет энергией и жизнерадостностью, но рядом с матерью и сестрой Шоë из большого и сильного золотистого ретривера превращается в озорного щеночка. Сверкая улыбкой направо и налево, он носится по кухне, стараясь помочь маме во всëм, иногда не вписываясь в повороты. Всë-таки Хината подрос с того момента, как был здесь в последний раз, и от многого уже отвык. Кагеяма выглядит белой вороной среди этой яркой и солнечной семьи. Он не хочет показаться нытиком или занудой, но мысли о цели их визита не хотят уходить на второй план. Ему даже представить страшно, что будет с Хинатой, если его мать отвергнет его прямо в канун праздника, и этот страх не может развеять даже Шоë своими мимолëтными прикосновениями. — Ты выглядишь слишком сосредоточенным, — шепнул он на ухо, когда Наоко вышла за полотенцем. — Расслабься. — Я пытаюсь, — раздражëнно пробормотал Кагеяма, сжимая в руках нож, которым резал картошку. — Пытайся лучше, — Хината ущипнул его за бок. — А о чëм вы там шепчитесь? В дверях возникла Нацу, держа в руках волейбольный мяч. Хината тут же отскочил в сторону и беззаботно улыбнулся, придавая своему лицу нейтральное выражение. — О том, что бывает с маленьким девочками, которые подслушивают, — он хитро прищурился и щëлкнул сестру по носу. — Эй! — Нацу насупилась, а потом будто вспомнила, зачем пришла. — Шоë, смотри! Это же твой волейбольный мяч! — И правда, — Хината взял в руки свой старый мяч и пару раз подбросил. — Не хочешь попасовать мне, Кагеяма? — Никаких игр с мячом на кухне, — строго сказала Наоко, войдя в комнату. — Нацу, будь хорошей девочкой и сходи к соседке за солью. И передай ей спасибо за черничный пирог! — Хорошо, мама, — вздохнула Нацу и двинулась к выходу, забрав у брата мяч, но остановилась у дверей. — Шоë и Тобио-кун, вы же поигратете со мной завтра в волейбол? — Ещё спрашиваешь! — радостно воскликнул Хината. «Если мы ещë будем здесь» — совсем безрадостно подумал Кагеяма. Довольно кивнув, Нацу убежала одеваться. Когда она вернулась, то решила помочь с приготовлением ужина, прыгая туда-сюда ещё больше брата. Однако справлялась она хорошо, что было неудивительно, ведь Наоко-сан явно не теряла времени, обучая дочь тому, что умела. Хуже всех с готовкой было у Хинаты. Кагеяма тоже способностями не блистал, но иногда находил в себе силы что-нибудь приготовить, если у них с Шоë не было денег на то, чтобы сходить куда-нибудь или что-то заказать. Готовить тоже часто было лень, особенно после тренировок, но питаться чем-то надо было, поэтому Кагеяма стал учиться. Хината же взял на себя обязанности по уборке, вымещая свою неукротимую энергию в мойку полов на выходных. Самостоятельная жизнь — это трудно, но они справлялись. Отмывая овощи, Наоко-сан спрашивала их про учëбу и про волейбол, искренне радуясь за успехи каждого. Один раз спросила, есть ли у мальчишек кто-нибудь на примете, и Хината тогда чуть не уронил стопку тарелок, а Кагеяма почти порезался ножом, но они быстро взяли себя в руки, ответив отрицательно. Идеальный шанс признаться был упущен. Не то чтобы Кагеяма об этом жалел. Ему хотелось продлить эти счастливые мгновения как можно дольше. Наоко обратилась к Кагеяме, как к самому высокому человеку в этой комнате, попросив достать кастрюлю с верхней полки, и роль нарезателя продуктов временно перешла к Хинате. Правда, когда Тобио вернулся, то точно не ожидал увидеть то, во что Шоë превратил бедную морковь. — Господи, как ты режешь? — А что не так? — вскинул Хината голову. — Этот кусок можно ещё на три поделить, — Кагеяма указал Хинате на особенно особенно большой ломтик. — Дай сюда! Накрыв его руку своей, Тобио принялся нарезать овощи, недовольно бубня себе под нос о чьей-то криворукости, пока Хината недовольно закатывал глаза. Но как бы они не грызлись, оба чувствовали себя уютно, особенно Шоë, который мог простоять вот так хоть весь вечер и ночь, чувствуя спиной, как стучит сердце его парня. Мог бы, если бы не одно но. Они не дома. — Я понял! — резко воскликнул Хината, оттолкнув Тобио в сторону. — Спасибо, что показал, Кагеяма-кун! Придя в себя от неожиданного толчка, Кагеяма едва удержался от того, чтобы не врезать себе по лицу. Это же надо было так забыться! Он кинул быстрый взгляд на Наоко, но та совершенно не обращала на них внимания, выкладывая ягодное варенье на тесто для пирога. Только Нацу смотрела на них как-то странно, но когда их взгляды с Кагеямой пересеклись, девочка спрыгнула со стула и подошла к холодильнику как ни в чëм не бывало. Кажется, в этот раз пронесло. Время шло, и вскоре почти все запланированные блюда были готовы. Осталось только доделать рождественский торт. Кагеяме поручили аккуратное разрезание коржей, раз он в этом спец, а Хината был занят взбиванием крема, попутно рассказывая историю, приключившуюся с ними на прогулке с Бокуто и Куроо. Тобио, к слову, там был и дал себе обещание, что больше никогда никуда не пойдет с этими двумя. Зато Хинате, кажется, было весело. Собираясь помыть нож, Кагеяма направился к раковине, по пути зацепив взглядом, что Шоë успел испачкать лицо в креме. Без какой-либо задней мысли, Кагеяма подошëл к нему и приподнял его лицо. — А потом Бокуто-сан купил нам всем… — Ну что за грязнуля, — Кагеяма стëр пальцем пятнышко крема с его щеки, отправив его в рот. — Я… — Хината запинается и краснеет, провожая Кагеяму взглядом. — Так на чëм я остановился.? Кагеяма понимает, что опять напортачил только спустя несколько минут, но Наоко уже вовсю хохочет над историей сына, словно ничего и не видела. Ну, либо она действительно не придаëт этому никакого значения, либо уже обо всëм догадалась. Кагеяма даже не знал, что хуже. Он клянëтся, что будет держать себя в руках до конца вечера и не даст привычкам взять над собой верх, и продолжает работу. А потом Хината случайно спотыкается об собственную ногу и падает прямо на него. Тобио его ловит, называет неуклюжим балбесом и не понимает, как можно не заботиться об этом оборванце. Так ведь иногда хочется стиснуть его в объятиях, позволить на себя залезть и целовать, целовать, целовать… — Кагеяма-кун, ты в порядке? — спрашивает Наоко, когда замечает, что Тобио уже несколько минут пялится в одну точку. — Что? — Кагеяма сжимает в руках уже давно опустевший тюбик с кремом. — Простите, да, я в порядке. Просто задумался. — О чëм? О том, как буду целовать вашего сына сегодня ночью. — О том, что уже проголодался, — говорит он первое, что приходит на ум. — Скоро будем ужинать, — улыбается Наоко-сан. — Потерпи немного. За стол они садятся только через час, потратив почти всë это время на уборку. Смотря на все те вкусности, что стоят перед ним, Кагеяма начинает сомневаться, а не убил ли он в себе шеф-повара, уйдя в волейбол, а потом вспоминает, что просто весь вечер выполнял задания Наоко-сан. Что ж, так даже лучше. Спорт тоже своего рода кухня. Хината садится на стул рядом с ним, и их колени соприкасаются. Тобио улыбается, едва заметно, но всë же улыбается. Всë-таки, когда он рядом, плохие мысли дают слабину. Шоë замечает его влюблëнный взгляд и подмигивает, протягивая руку. С другой стороны Кагеяма держит худую ладошку Нацу. — Спасибо за еду, — говорят они вчетвером. — Счастливого Рождества! Все наконец-то пробуют то, над чем старались весь день и вечер. Кагеяма не выдерживает и просит рецепты у мамы Хинаты, потому что эта еда была просто божественна. Если он приготовит такое дома, Шоë будет в восторге. Кагеяма не очень любит это признавать, но иногда ему кажется, что порадовать Хинату — его главный приоритет. Набив желудки до отвала, все лениво перебираются в зал. Кагеяма чувствует усталость, накопившуюся за сегодняшний день, и хочет отсидеться на диване до момента, когда можно будет идти спать, но Хината рушит все его планы. — Мам, ты что, ëлку не нарядила? — спрашивает он, когда замечает абсолютно пустое деревце, стоящее в углу комнаты. — Ох, я совсем про неë забыла, — вздыхает Наоко. — Так же нельзя! Вставай, Кагеяма, — Хината хватает его за руки и поднимает с дивана. — Будем наряжать ëлку! — Ура! — рядом подрыгивает от радости Нацу. Против этих двоих у Кагеямы не было и шанса. Наряжать ëлку оказалось легче, чем готовить. Наоко вытащила целую коробку игрушек, и все принялись за дело. Кагеяме снова, как самому высокому человеку здесь на данный момент, досталась верхняя часть дерева, Хината украшал центр, а Нацу вешала игрушки на нижние ветки и руководила действиями мальчишек, чтобы их ëлка не выглядела, как страшный сон Санта Клауса. Наоко не вмешивалась в работу, а только лишь наблюдала за ними с улыбкой, привалившись к дверному косяку. — Хочу поставить звëздочку! — Нацу вытащила со дна коробки большую голубую звезду. — Братик, поднимешь меня? — Запрыгивай, — Хината садится на корточки. Нацу забирается на его плечи и весело визжит, когда Хината выпрямляется. — Тобио-кун, смотри, я выше тебя! — хохочет она, касаясь его чëрной макушки. — Как там погодка снизу? — злорадствует Хината, отбивая сестре пять. — Тебя спросить забыли, — фыркнул Кагеяма и отвернулся, чтобы скрыть улыбку. Взяв звезду покрепче, Нацу осторожно насадила еë на ветку и полностью довольная собой слезла на пол. Кагеяма зажëг гирлянду, Наоко выключила свет, и комната засияла разноцветными огнями. Заворожëнно глядя на мерцающие огоньки, Хината прислонился к плечу Тобио и вздохнул. Кагеяма не смог бы его оттолкнуть, даже если бы захотел.

***

— Хочу танцевать! — сказала Нацу, и никто не смог ей отказать. По телевизору шла какая-то передача про музыкальные новинки, на всю комнату играла песня популярной корейской группы, а Кагеяма хотел спать. Шоë ещё был полон сил, поэтому согласился выпить с мамой по бокалу шампанского, попросив и для Тобио тоже. Нацу в это время крутилась перед телевизором и подкидывала волейбольный мяч, пока не отвлекалась на очередную песню. — Шоë, потанцуй со мной! — она схватила брата за руку, заставив того поставить бокал на журнальный столик и встать. — Я не умею, Нацу, — недовольно простонал он. — Умеешь! — Нацу взяла его ладони в свои и принялась кружить по комнате. — Это не танец, а не пойми что… — Тобио-кун! — девочка бросила Хинату, у которого уже закружилась голова, и побежала к дивану. — Потанцуй ты, если этот лентяй не хочет! — Я не… — Кагеяма смутился и запустил руку в волосы. — Ну пожалуйста! Чëрт бы побрал этих Хинат с их очаровательными лицами. Тяжело вздохнув, Тобио поднялся под улюлюканье и хлопки Шоë и Наоко. — Давай, Кагеяма, покажи класс! — выкрикнул Хината, сидя на полу. Кагеяма показал ему язык. Танцевать он тоже не умел, поэтому долго смотрел на Нацу, не зная, что и предпринять. Она едва доставала ему до пупка, поэтому даже вальсировать с ней будет проблематично. Задумчиво почесав голову, Кагеяма наклонился, взял девочку под мышки и поднял так, чтобы их лица были на одном уровне. — И что ты делаешь? — Хината вопросительно выгнул бровь. — Мы будем летать? — спросила Нацу, болтая ногами в воздухе. — Да, — Кагеяма кивнул, — полетели. И закружил еë по комнате, вызывая тонну визгов и хохота. Больше Нацу не хотела танцевать. Она хотела летать. Через двадцать минут катаний ребëнка на себе Кагеяма полностью выдохся. Нацу уже успела поездить и на своëм брате, но быстро оставила эту затею, потому что Тобио-кун выше и на нëм интереснее. Вот только Тобио-кун уже ног не чувствовал и грозился свалиться спать прямо здесь. — А Шоë ты сможешь покатать? — всë никак не отставала Нацу. Вообще-то, может, и катал уже не раз, но обычно это были поездки сразу до спальни. — Всë, хватит, Кагеяма-кун уже устал, — сказала Наоко, поднявшись со своего места. — А тебе уже пора спать, милая. — Ну последний раз! Я хочу посмотреть! Ну пожалуйста-пожалуйста! — Нет, Нацу, — ответил за Кагеяму Хината, поднимаясь с пола. — Кагеяма хочет отдохнуть. Завтра поиграем. — Обещаете? — Нацу сложила руки в замок и прижала их к груди. — Обещаем, — улыбнулся ей Кагеяма, зевнув. — Всем спокойной ночи. — Спокойной ночи, мальчики, — улыбнулась им Наоко-сан, уводя Нацу в комнату. — Спокойной ночи, Тобио-кун и братик! Счастливого Рождества! Кое-как добравшись до комнаты Хинаты, Тобио толкнул дверь и оказался внутри. Шоë сразу же направился к шкафу, снимая по пути худи, а Кагеяма остался на месте и прислонился спиной к стене, принявшись изучать давно знакомый интерьер. Увидеть комнату Хинаты спустя столько времени было немного странно. Здесь ничего не изменилось с тех времëн, когда они были школьниками, только Нацу перетащила сюда свои игрушки, уже готовясь в скором времени переехать в комнату брата. Видимо, здесь она и откопала старый волейбольный мяч и много других вещей, которые вызывали в ней неподдельный интерес к этому виду спорта. Ещё страннее было осознавать, что эти стены помнили слишком много. Даже больше, чем другие жители этого дома. Они видели и много поцелуев, и первую неуклюжую попытку заняться сексом, и даже несколько шутливых драк. Много чего было в этой комнате, но это всë вызывало только приятные ощущения. Сам Хината был для Кагеямы одним большим приятным ощущением. — Ты как? — Хината неожиданно возник перед ним в домашней футболке и обхватил ладонями его лицо, заставив наклониться к себе. — Ты выглядел грустным. — Всë хорошо, — ответил Кагеяма. — Просто устал. — Тогда ты с самого утра уставший. — Я переживал за реакцию твоей мамы, — признался Кагеяма. — Ты решил ей не рассказывать? — Я расскажу завтра, — заверил его Хината. — Не хотел портить вечер. Тебе всë понравилось? — Разумеется. Только Нацу… — Она просто без ума от тебя, — улыбнулся Хината. — Как и я. Ладно, если ради этих слов Кагеяме надо потанцевать перед десятилетней девочкой, он готов хоть в балетную школу записаться. — А теперь, — Хината переместил руки на его плечи, — ответишь на вопрос моей сестры? — Чт… Ответить Кагеяма не успел. Шоë запрыгнул на него, крепко обхватив руками за шею и скрестив ноги за его спиной, и накрыл губы поцелуем. Возможно, в любой другой день Тобио бы смог даже ходить с такой ношей какое-то время, но сегодня он слишком устал, так что сразу же приземлился на кровать. — Слабак, — ухмыльнулся Хината, разорвав поцелуй. — Извини, твоя сестра уже меня объездила. — Не заставляй меня ревновать, Тобио. — Сейчас незачем ревновать, — пожал плечами Кагеяма. — А вот лет через десять… — Всë, отвали, — Хината надулся и накрыл его лицо рукой. Повалив его на кровать, Кагеяма принялся покрывать поцелуями его лицо, игнорируя попытки Шоë оттолкнуть. Он ещё пытался строить из себя обиженного, но потом сдался, притянув Кагеяму за шею к себе. — Нет никого лучше тебя, — прошептал Тобио, кусая за мочку уха. И это чистая правда. У Кагеямы было только две страсти: Хината и волейбол. Эти два столпа мироздания были неотъемлемой частью его жизни, и Тобио лучше умрëт, чем откажется от чего-либо из этого. Он скорее бросит волейбол, чем разлюбит Хинату. Он скорее разлюбит Хинату, чем бросит волейбол. Бесконечный круг, из которого нет выхода, но Кагеяма его и не ищет. Его всë устраивает. А чтобы закрепить свои слова, он принимается выцеловывать загорелую шею, заставляя Шоë сбиваться на каждом вдохе. Хочется укусить или облизнуть, затянуть кожу губами и оставить синяк, но Кагеяма сдерживается, боясь последствий. Конечно, если они собираются всë рассказать, вряд ли Наоко удивят засосы, но лучше всë-таки перестраховаться. Размытый взгляд Хинаты падает на дверь, и сначала он думает, что ему кажется, но присмотревшись, понимает, что нет. Дверь была приоткрыта, и из щели на них смотрели чьи-то напуганные карие глаза. — Нацу! — выкрикивает Хината и отталкивает Кагеяму, но дверь резко захлопывается. — Чëрт! Топот детских ног стихает в коридоре. Кагеяма проводит рукой по волосам, взлохмачивая их ещё больше, и в немом шоке смотрит на Хинату. Тот подрывается с места, чтобы догнать сестру, но Тобио успевает схватить его за руку. — Подожди, Ш… — Отпусти, — прошептал Хината, повернувшись. — Она же видела, ей надо объяснить… — Сначала успокойся, — тихо сказал Кагеяма, придвинувшись к краю кровати чтобы иметь возможность обнять Хинату вокруг талии. — Я думаю, нам сейчас лучше её не трогать. — Но она же ребëнок, — не унимался Хината. — Ей нельзя было узнавать об этом так внезапно! А если у неë будет травма? — Из-за того, что еë брат целовался с парнем? — Кагеяма выгнул бровь. — По-моему, это глупо. Нацу уже не пять лет, чтобы какие-то поцелуи еë травмировали. — Но… — Хината, расслабься, — Кагеяма встал напротив него, положив руки тому на плечи. — Мы расскажем всë завтра, идëт? Поговорим все вместе на свежую голову. Может быть, Нацу вообще испугалась не наших действий, а того, что мы еë увидели, и причин волноваться нет. — Ты думаешь? — Уверен, — Тобио заключает его в объятия. — Всë будет хорошо. Хината выдыхает и утыкается лбом в его грудь. Ситуация странная и что делать он не знал, но мысль о том, что он хотя бы не один, немного успокаивала. Когда Кагеяма говорил, что всë будет хорошо, Хината в это верил, даже если дела его были хуже некуда. Он сомневался, что Нацу нисколько не смутил этот случай, но решил хотя бы дать ей время об этом подумать. Может, всë не так уж и плохо. Может, Кагеяма и прав. — Пойдëм спать, — тихо говорит Шоë. — Ты уже с ног валишься. Кагеяма беззвучно соглашается и собирает последние силы, чтобы переодеться. Обычно, когда сильно хочешь спать, отрубаешься сразу, как только подушка касается головы. Тобио же уже около часа сверлил пустым взглядом потолок. Сон улетучился куда-то в неизвестность. Хината тоже не спал. Сначала он ворочался, всë никак не находя себе места на кровати, на которой было гораздо удобнее спать, когда они были шестнадцатилетними подростками. Теперь даже Кагеяма чувствовал дискомфорт. Вскоре Хината успокоился, прижавшись щекой к его груди, но так и не заснул. Тобио чувствовал, как он нервно сжимает пальцами края его футболки, словно раздумывал о чëм-то неприятном. — Ты тоже не спишь? — шëпотом спросил Хината. — Да, — вздохнул Кагеяма. — Хочешь чаю? — Шоë поднял голову, отпустив его футболку. — Чаю? — Ну да, — он дëрнул плечами. — Можем сходить выпить чаю. Он расслабляет. Собственно, Кагеяме нечего терять. Вдруг это правда поможет. Дом уже был полностью погружëн во мрак. Они на цыпочках выходят из комнаты, проходят мимо комнат Наоко и Нацу, направляясь на кухню, но с удивлением обнаруживают, что не только их мучает бессонница. Хината-сан сидела за столом с кружкой кофе и листала какой-то фотоальбом. Шоë застывает в дверном проëме, и Кагеяма врезается в его спину, заставляя Наоко вздрогнуть и обернуться. — Ох, это вы, — с улыбкой говорит она. — Тоже не спится? — Типа того, — Хината неуверенно подходит к столу. — А ты что тут делаешь? — Нашла старый фотоальбом с твоими детскими фотографиями. Не хотите взглянуть? — Нет уж, мы… — Хотим, — сказал Кагеяма, присаживаясь на соседний стул. — Нет, не хотим, — Хината глянул на него с укором. — А вот и хотим, — Кагеяма ухмыльнулся. — Я не упущу возможности посмотреть твои позорные фотки. Хината раздражëнно застонал, а Наоко хихикнула и встала со своего места. — Сделаю вам чай. Оказывается, Хината был до ужаса смешным карапузом. Кагеяма умилялся с фотографий маленького Шоë в милой шапке с кошачьими ушами и смеялся с его фотографий на горшке, пока Хината рядом закатывал глаза и упрашивал маму его не позорить. Но Наоко была только рада рассказать смешные истории из его детства, подавая Тобио больше тем для насмешек. В такой непринуждённой атмосфере он и позабыл о том, что недавно случилось с Нацу. Ночные посиделки на кухне немного затянулись. К великому счастью Хинаты, они закончили рассматривать фотоальбом и перешли на обычную беседу о насущных проблемах. Кагеяма чувствовал себя как дома, уже спокойно рассказывая маме Хинаты о предстоящем матче после зимних каникул и о недавней встрече с бывшими семпаями из Карасуно. Шоë же большую часть времени просто молчал, смотря на двух самых близких для него людей, но взгляд его был отчего-то серьëзен. Когда наступило молчание, Кагеяма почувствовал, как Хината стиснул под столом его руку. Он пил чай и смотрел куда-то прямо перед собой, словно раздумывал над чем-то очень важным. Образовавшуюся тишину прерывали только стук кружек о поверхность стола и вода, капающая из крана. Тобио сделал глоток уже остывшего напитка, как вдруг Хината отпустил его руку и сказал: — Мы встречаемся. Рука Кагеямы с чашкой застряла на половине пути. Он просто взял и сказал это даже без подготовки. Тобио посмотрел на него полными непонимания глазами, но Хината не поворачивал головы, уткнувшись взглядом в стол. Кагеяма сглотнул и медленно повернулся к Наоко, ожидая увидеть искажённое в страхе и отвращении лицо, но вместо этого увидел только добрую усмешку на губах. — Я знаю. — Что? — спросили Хината и Кагеяма, одновременно повернув голову. — Но… Откуда? — продолжил Шоë. — Как давно? — Ещё с того времени, как ты приводил Кагеяму-куна к нам ночевать, даже не утруждаясь доставать для него отдельный футон, — сказала она, пожав плечами. — Это было года три назад, мам! — всплеснул руками Хината. — Ты всë знала с этого времени и молчала? — Я только предполагала, но ждала, когда вы сами решите признаться. А сегодня, когда я увидела, как вы друг на друга смотрите, то только убедилась в своих догадках, — она тепло улыбнулась и склонила голову набок. — Ты мой сын, Шоë, глупо было бы полагать, что я не замечу, что ты влюбился. Хината вздохнул и откинулся на спинку стула, переваривая только что услышанные слова. Кагеяма же до сих пор не знал, что ему сказать. Судя по реакции Наоко-сан, она была совсем не против их отношений, но он всë ещё чувствовал растерянность, ведь теперь он больше не просто друг Хинаты. Будет ли его мама относиться к нему также, узнав всю правду? — И что, ты даже не злишься? — озвучил Шоë его вопрос в другой формулировке. — Почему я должна злиться? — Ну хотя бы потому что Тобио не девушка. Наоко улыбнулась и покачала головой. — А ты счастлив, Шоë? — неожиданно спросила она. — Да, — без раздумий ответил Хината. — Тогда у меня нет поводов злиться или расстраиваться. Хината широко распахнул глаза и выпятил нижнюю губу так, словно сейчас расплачется. Он резко наклонился и обнял маму, потëршись носом об еë плечо. — Спасибо, — сказал он и счастливо улыбнулся, посмотрев ей в глаза. Кагеяма смотрел на них и не мог сдержать улыбки. Хината вдруг повернулся к нему и тоже заключил в объятия, немного застав того врасплох, но поймав одобрительный взгляд Наоко, Тобио обнял парня в ответ. — Ты еë слышал, Тобио-чан, — широко улыбается Хината. — Ты теперь полноправный член семьи. — Я очень этому рад, — Кагеяма улыбается в ответ, глядя на них с Наоко. — Спасибо вам, Наоко-сан. — Вам не за что меня благодарить. Моя реакция и не могла быть другой. — А я знал! — всплеснул руками Шоë. — Это Тобио тут больше всех паниковал. — Отвали, — буркнул Кагеяма, скрестив руки на груди. — Я откуда знал, как твоя мама отреагирует на то, что мы встречаемся? — Встречаетесь? — раздался позади них тихий голос. Все трое разом обернулись и увидели Нацу, схватившуюся тонкой ручкой за дверной косяк. Еë взгляд метался от одного парня к другому, а рот приоткрылся, словно она хотела что-то сказать, но не могла. Хината уже был готов бросаться в оправдания, как вдруг Нацу воскликнула, посмотрев на мать: — Я видела, как они целовались! Кагеяма покраснел, мечтая провалиться сквозь землю. Он кинул неуверенный взгляд на Наоко, ожидая, что она начнëт их отчитывать за такое поведение при ребëнке, но та лишь вздохнула и улыбнулась, протянув руки. — Милая, иди сюда. Нацу нерешительно подошла к матери, не сводя глаз с поникшего брата. Она смотрела на них, как на предателей, и Кагеяма был уверен, что Хинате больно от этого взгляда. — Нет ничего плохого в том, что твой брат целовался с Кагеямой-куном, — спокойно стала объяснять Наоко, держа за руки свою дочь. — С помощью поцелуев люди проявляют свои чувства, понимаешь? Так они показывают, что любят друг друга. — Как мальчики могут любить друг друга? — Нацу кинула недоверчивый взгляд на парней, которые боялись и слова сказать. — Это же неправильно! У Кагеямы всё внутри похолодело и он с опаской взглянул на Шоё. Тот побледнел, крепко сжав пальцами столешницу. Этих слов они ожидали от кого угодно, даже от Наоко, но точно не от младшей сестры. — Нацу, ты не… — начала говорить Хината-сан. — Почему неправильно? — перебил её Кагеяма, обратив внимание всех на себя. — Почему ты считаешь, что два парня не могут быть вместе? — Потому что я никогда не видела такого, — тихо ответила Нацу. — Я думала, мальчики могут любить только девочек… — Это неправда. Существует много мальчиков, которые любят мальчиков, и девочек, которые влюбляются в девочек, — сказал Тобио, нахмурившись. — Я же люблю твоего брата, хоть он и не девочка. Хината повернул голову и посмотрел на него полными неверия глазами. Кагеяма ободряюще ему улыбнулся и взял за руку, чтобы показать, что всё в порядке. — Любишь? — Нацу задумчиво приложила палец к подбородку. — То есть вы поженитесь? Кагеяма подавился воздухом, заставив Наоко тихо хихикнуть. — О боже, — выдавил Шоё и уронил голову на стол. — Ну, это необязательно, но… — Кагеяма смущённо почесал затылок. — Может быть, когда-нибудь… — То есть мальчики даже пожениться могут? — Нацу повернула голову к маме. — В некоторых странах — да, — ответила Хината-сан. — И девочки? — И даже девочки, — Наоко улыбнулась и заправила ей вьющуюся прядку за ухо. — Понимаешь теперь? Это абсолютно нормально. Люди могут любить друг друга независимо от пола, и твой брат с Кагеямой-куном прямое этому подтверждение. Нацу замолчала и опустила взгляд, раздумывая над всем услышанным. Кагеяма уже начал переживать, что зря они на неё это всё вывалили и детская неокрепшая психика действительно была не готова, но Нацу вдруг подняла голову и серьёзно посмотрела на Тобио, ткнув в него указательным пальцем. — Если ты будешь обижать Шоё, я тебя ударю. У Кагеямы отлегло от сердца. Он выдохнул и кивнул, не став говорить её о том, что если он будет обижать Шоё — он сам себя ударит. Нацу отошла от мамы и встала напротив брата, коснувшись пальчиком его носа. Хината поднял голову, устремив на неё виноватый взгляд. — Ты тоже любишь Тобио-куна? — вдруг спросила она. — Чт… Да, в смысле, конечно, — растерялся Хината. — Прости меня, Нацу, что тебе пришлось так об узнать и… Увидеть. — Я не злюсь на тебя за это, — ответила девочка. — Мне стало грустно, потому что ты ничего мне не рассказал. Ты мой брат, а я даже не знаю, что ты кого-то любишь. — Я… И за это прости, — Хината вздохнул и опустил плечи. — Я боялся, что ты не поймёшь. — Я поняла, — Нацу пожала плечами. — Вы любите друг друга, и это правильно. Она улыбнулась ему самой чудесной и доброй улыбкой, и Хината незамедлительно обнял сестру. Нацу действительно повзрослела. Кагеяма убедился, что не только внешне, но и внутренне. Он взглянул на Наоко, и та незаметно подмигнула. Больше бояться было нечего. Этот трогательный момент был неожиданно испорчен Шоё, который разомкнул объятия и несильно дёрнул Нацу за волосы, вынудив ту ойкнуть и нахмуриться. — Это тебе за то, что подсматривала, — деловито объяснил ей Хината. — Я просто хотела вернуть тебе мячик, — Нацу скрестила руки на груди и надула щёки. — Всё равно это не повод подглядывать за мной и моим парнем! — Я не специально! — Нацу сердито топнула ногой и повернулась к Кагеяме. — За что ты вообще его любишь, Тобио-кун? Он же противный! — Ах ты… — Так, всё, — Наоко встала и дала обоим щелбаны. — Уже очень поздно. Кто сейчас же не окажется в кровати, тот не получит завтра утром подарки! Это подействовало на Нацу как катализатор. Показав напоследок Хинате язык, она пожелала всем спокойной ночи и убежала в свою комнату. Наоко ухмыльнулась, поставила кружки в раковину и тоже направилась к двери. — Я рада, что вы рассказали, — произнесла она перед тем, как уйти. — Спокойной ночи. Да, ещё кое-что… Она одарила парней хитрым прищуром и добавила: — В следующий раз закрывайте дверь. Хината и Кагеяма вернулись в комнату, когда немного отошли от шока. Тобио всё ещё пытался переосмыслить всё произошедшее за этот день и ночь, но на душе уже было в разы спокойнее, чем утром. Он думал, что после такой серьёзной беседы они оба моментально отрубятся, но Хината вместо кровати направился к окну и облокотился на подоконник, рассматривая падающий снег. Кагеяма встал рядом, не прерывая молчание. Полумрак комнаты озарял только свет фонарного столба с улицы и неполная луна. — Так значит, — нарушил тишину Шоё, — хочешь выйти за меня замуж? Кончики ушей Кагеямы вспыхнули красным и он фыркнул: — Мечтай, лузер. Я это просто так сказал, чтобы убедить Нацу. — То есть… Ты не хочешь? Этот тон Кагеяме не понравился. Он резко повернулся и наткнулся на такой разочарованный взгляд, что сразу же захотелось дать себе по лицу. Тобио не на шутку испугался, что его слова прозвучали слишком грубо и, поспешно подхватив Хинату под мышки, посадил его на подоконник. — Конечно я хочу, чего ты, ну? — произнёс он, заглядывая глаза напротив. — Мы поженимся и у нас будет самая крутая свадьба во всём Токио. Ты мне веришь? Губы Хинаты расползаются в довольной ухмылке и он треплет Тобио по щеке. — Ох, видел бы ты своё лицо, Дураяма. — Да иди ты, — Тобио толкает его в плечо. — Твоя сестра была права: иногда ты действительно просто невыносимый. — Но ты любишь меня. — Тебе показалось. — Любишь, я знаю, — Хината скрещивает ноги за его спиной и закидывает руки на плечи, притянув к себе. — Сам же сказал. — Я передумал. — Скажи ещё раз. Кагеяма тяжело вздыхает и обхватывает ладонями его лицо, надавливая большими пальцами на мягкие щёки. — Люблю, — шепчет он, — люблю тебя, люблю, люблю… Хината не даёт ему закончить, затыкая плавным поцелуем. Ему не нужно говорить вслух «я тоже». Кагеяма чувствует его ответ в каждом ласковом касании губ. Шоё запускает пальцы в тёмные волосы и ненадолго отстраняется, чтобы спросить. На всякий случай. — Ты в порядке? — В полном, — отвечает Тобио. — А ты? Счастлив теперь? — С тобой — всегда.

***

После умывания и чистки зубов, Нацу сразу же бежит в комнату брата, чтобы напомнить об обещании поиграть, но натыкается на закрытую дверь. Он уже давно не ночевал дома, поэтому она и забыла о том, что Шоё спит как сурок до обеда, особенно на каникулах. Нацу помнила про случай этой ночью и знала, что заходить без разрешения не стоит, но так хотелось посмотреть и убедиться, что брат спит, а не прячется от неё на пару с Тобио-куном. Девочка легонько приоткрывает дверь и заглядывает в комнату. Хината мирно спал, уткнувшись носом в шею Кагеямы. Одеяло спуталось в ногах, открывая вид на их переплетённые конечности. В комнате пахло освежителем для воздуха и чьим-то одеколоном. За окном до сих пор шёл снег. Нацу улыбается и закрывает дверь.