Moments of love

      Чон Чонгук уехал настолько давно, что Хваян уже была не уверена в том, что знала его лично, не смотря на многочисленные письма, которые лучший друг присылал с завидной регулярностью, каждое третье число месяца. Молоденький паренёк, разносивший почту последние пять лет, давно окончил университет, возмужал и даже успел подняться по карьерной лестнице до руководителя отдела сопровождения почты, но до сих пор лично приносил ей заветный конверт в качестве доброй традиции.       — Ваша почта, госпожа Хонг, — широко улыбался Джибом, протягивая письмо в уважительном жесте, сохранившемся скорее как привычка. Их отношения давно переросли от безразлично вежливых к добрым приятельским, ведь юноша уже наизусть знал адрес девушки, приходил раз в месяц и даже запомнил имя отправителя. — Это так странно.       Он засунул руки в карманы брюк, наблюдая за тем, как по-детски радовалась посылке Хваян, внимательно вчитывалась в аккуратный почерк и не могла сдержать улыбки, глядя на имя Чонгука в графе «От кого». Адрес отправителя менялся практически каждый месяц, оповещая о частых переездах друга, но время получения оставалось неизменным, даже если он находился на другом конце планеты. Хонг аккуратно потянулась к специально оставленному на комоде в коридоре канцелярскому ножу, с трудом сдерживая свой трепет и нетерпение. Она и вовсе не заметила вопросительный взгляд Джибома, ожидающего хоть какой-то реакции на свою фразу, полностью сконцентрировавшись на долгожданном конверте. Юноша деликатно прокашлялся, привлекая к себе внимание и топтался на месте, сгорая от нетерпения.       — Ты о чём? — снисходительно улыбнулась Хваян, бережно откладывая посылку в строну, с предвкушением оттягивая заветный момент, ради которого девушка договорилась с руководством компании, в которой работала, о выходном на третье число каждого месяца. Она боялась пропустить время прихода почтальона, всегда переживала о том, что письмо Чонгука может потеряться и так и не попасть в руки получательницы.       — О конверте, — пожал плечами Джебом, забавно округляя глаза и выплескивая наконец все вопросы, которые копил в себе все эти годы. — В наше время почтой пользуются скорее для транспортировки или же бизнеса, но он отправляет тебе письма с завидной регулярностью. Могу я узнать что там, если это не тайна, конечно же?       Он сконфуженно опустил глаза, но всё ещё перебирал собственные пальцы и едва заметно улыбался, боясь потревожить личное пространство девушки. Любопытство мучило его довольно давно и он явно был рад наконец подвернувшейся ему возможности найти ответы на вопросы, строил различные предположения, которые порой разнились с той реакцией Хваян, о которой он размышлял.              Хонг смущенно улыбнулась и пожала плечами: для нее подобный вид общения давно перестал казаться странным, напротив приобретал особый романтичный оттенок, пусть совершенно точно дружеского характера. Первые месяцы после того, как Чонгук уехал учиться делу всей его жизни за океан, она правда удивлялась подобным поступкам друга, но потом это стало не только причиной её улыбок, но и одним из самых значимых событий каждый месяц.       — Фотографии, — с легким придыханием отозвалась Хваян так, будто говорила о чём-то гораздо более ценном, чем просто кусочек бумаги. И это действительно для неё было ценнее всех имеющихся у неё материальных благ.       Чон Чонгук просто обожал фотографировать. Это стало его любимым хобби еще в средней школе: мальчик практически всегда носил с собой старенький пленочный фотоаппарат, не расставаясь с ним ни на минуту, из-за чего сверстники по доброму подтрунивали над тихим пареньком, накидывая шутки о том, что давно забыли как выглядит лицо Чона, ведь чаще видят вместо него объектив камеры.       Они подружились именно благодаря этому увлечению парня. Хваян совершенно случайно заметила снимки у него на парте, была впечатлена их красотой и профессионализмом, что застыла возле них на несколько минут, привлекая ответное внимание их автора. Все в них было гармонично и завораживающие, начиная от веток сакуры в приближенном зуме и заканчивая её собственным портретом из школьной столовой. Чонгук видел красоту во всем, часто фотографировал прохожих и одноклассников, поэтому Хваян особо не заботило то, почему на одном из снимков именно она. Тогда девушка впервые подумала о том, что красива, будто на глянцевой бумаге и вовсе не её черные как смоль волосы и аккуратные губы-бантиком. Она была красива его глазами.       С тех пор Чонгук часто приносил ей свои работы на оценку, с особым волнением ожидал её реакции и очень красноречиво, для смущенного и довольно молчаливого парня, рассказывал ей истории, таившиеся за кадром, а Хваян жадно впитывала каждую. Ребята выросли, но всё ещё были неразлучны, а эта традиция сохранилась по сей день, хоть и перекочевала в немного иной формат.       После выпускной церемонии окончания старшей школы Чонгук был довольно молчалив и непривычно для Хваян неразговорчив. Это пугало Хонг, но она терпеливо ожидала, когда друг наконец решится поделится с ней тем, что его так беспокоило. Но тот молчал до последнего и лишь за несколько дней до их прощания признался в том, что его пригласили в элитную школу фотографии в Нью-Йорке на стажировку. Хваян не уверена в том, плакала она от радости и гордости за Чонгука или из-за того, что дорогой сердцу человек отныне будет жить за десяток тысяч километров от неё.       Он держал её в бережных объятьях в тот вечер, едва заметно вытирал собственные слезы и обещал, что не позволит расстоянию разрушить их отношения, что сделает всё, чтобы Хваян не грустила и не чувствовала, что его больше нет рядом. Хонг верила его словам, пыталась отогнать дурные мысли прочь и понимала, что не имела права удерживать друга на пути к его заветной мечте. Она обещала, что будет ждать встречи с ним даже если пройдет десять лет и замерла почувствовав его потрескавшиеся сухие губы на своих, влажных и соленых от слёз. Это был их первый поцелуй, молчаливое признание в тех искренних и волнующих чувствах, о которых они не решались сказать прежде, боясь нарушить покой их несокрушимой дружбы. Они так и не обсудили произошедшее, будто все те чувства, хранившиеся в их сердцах не требовали слов.       Несколько дней спустя, уже в аэропорту, Хваян дрожащими от волнениями руками протянула Чонгуку небольшую коробку. Ей хотелось, чтобы там, в большом и незнакомом городе для него городе, в этом увлекательном большом путешествии к мечте с ним была частичка её самой, небольшое напоминание о том, что дома его ждёт та, чье сердце он забирал в Нью-Йорк. Чон бережно принял подарок, непонимающе нахмурив брови и тут же его открыл, по настоянию самой девушки. Внутри было всего два предмета, но искренняя лучистая улыбка юноши буквально говорила о том, что для него простенький и практически миниатюрный фотоаппарат с возможностью мгновенной печати стал лучшим подарком. Он вертел его в своих руках, искрящимися от восторга глазами осматривал каждую мелочь и шумно тараторил о том, как благодарен и рад. Даже сделал памятный снимок Хваян, отказавшись его показать и спрятав в карман джинсов. Чонгук несколько раз перечитал одну единственную фразу, написанную мелким девичьим почерком на обороте их первой совместной фотографии, сделанной ещё в средней школе их общим другом Сокджином и позволил себе расплакаться, зачитав её вслух: «Я всегда буду ждать тебя здесь».       Хваян знала, что Чонгук помнит о её маленьком подарке, ведь все снимки, которые он присылал ей каждый месяц были сделаны на тот самый полароид, за исключением одного, всегда особенного, на традиционной глянцевой бумаге, который был частью другого подарка от Чона. Это грело душу ещё тлеющим огоньком невысказанных в полной мере чувств, тянущей медленной болью напоминало о том, как давно они не виделись и придавало ещё большую значимость каждому конверту.       Чон давно отучился, получил престижную работу штатного фотографа в крупном американском издании, полостью отдавал себя своей деятельности, а затем загорелся идеей собственной выставки и отправился по миру в поисках материала. Возможности увидится так и не подвернулось, каждый раз, когда они договаривались о встрече, в последний момент что-то срывалось, жизнь будто проматывала время на ускоренной перемотке, но всегда оставляла эту странную мелочь для других, и такое значимое для Хонг событие неизменным и нерушимым.       — Вы общаетесь только письмами? — вновь привлек её внимание Джибом, непонимающе качая головой и пытаясь собрать кусочки пазла воедино. Он ожидал услышать более захватывающую историю, даже не подозревая о чём так загадочно молчит Хваян, немногословно отвечая на его вопросы.       Хонг покачала головой и снисходительно хмыкнула в ответ, понимая, что именно хочет услышать от неё Джибом. Он весь был будто переполнен юношеской активностью и вырывающимся наружу любопытством и это в какой-то мере напоминало ей о Чонгуке, поэтому вовсе не вызывало отторжения.       — Нет, мы часто созваниваемся, когда у Гу есть возможность, — пожала плечами девушка.       Они оба всё это время пытались не упускать шанса вновь услышать родной голос, насладиться улыбками друг друга, поделиться всем тем значимым, что происходило в их жизнях. Чонгук сдержал своё обещание и делал всё возможное, чтобы Хваян хотя бы в чём-то не чувствовала расстояния между ними. Но чем дольше длилась разлука, чем успешнее становился Гу, тем явственнее и очевиднее казалась мысль о том, что они больше никогда не смогут встретиться и увидеть друг друга в живую. Хонг гнала эти мысли прочь из головы, давно смирилась и пыталась также как Чонгук жить своей жизнью, идти за мечтой, которая на её взгляд была хоть проще и банальнее, чем у друга, но всё еще оставалось важной.       — Тогда почему именно почта? — недоумевал Джибом, нахмурившись. Ему казалось, что в современном мире давно нет необходимости дожидаться долгих отправлений, когда есть возможность мгновенно увидеть человека, даже если он находился на другом конце планеты.       — Понимаешь, это не просто фотографии, — тепло улыбнулась Хваян, вновь взяв в руки конверт и аккуратно проводя пальцем по синим чернилам шариковой ручки, гласящим о том, что отправитель находился в Италии. — Это места, где побывал близкий мне человек. Часть мира его глазами, при этом что-то осязаемое.       Каждый раз, получая очередную порцию новых снимков, Хваян невольно ловила себя на мысли, что хотела бы быть рядом, иметь возможность держать Чонгука за руку, наблюдая за прекрасным рассветом на Бали, карабкаться с ним по заснеженным вершинам, наслаждаться тишиной пустых улочек Амстердама. Но возможность увидеть всё это его глазами, через всё ещё завораживающие снимки, будто делало Хваян особенной, говорило о том, что даже находясь там, он всё ещё думал о ней и их дружбе.       Джибом жадно впитывал малейшие изменения в выражении лица девушки, внимательно слушал каждый немногословный ответ на свой вопрос и загадочно усмехнулся, кивнув своим мыслям. Он впервые видел Хваян такой задумчивой и в то же время мечтательной, будто девушка больше не была рядом с ним, в просторном коридоре собственной квартиры, а унеслась мыслями туда, откуда пришел конверт.       — А вы…? — он запнулся на полуслове, многозначительно взглянул на письмо, затем на Хонг и вопросительно изогнул брови в надежде, что Хваян поймет его без неловких слов о статусе её отношений с загадочным Чон Чонгуком.       Девушка непонимающе нахмурилась, проследила за взглядом юноши и быстро догадалась к чему ведет младший. Румянец едва заметно украсил её щёки и заставил девушку смущенно опустить глаза, быстро покачав головой.       С момента их последней встречи прошло как раз почти десять лет. Хваян давно перестала плакать по ночам, гнала прочь мысли о их совместном с Чонгуком будущем и не наделась, что замурованные за семью замками глубоко в сердце трепетные чувства к другу будут иметь возможность наконец вновь стать осязаемыми и реальными. Они не требовали ничего друг от друга, строили свою личную жизнь, хоть практически не обсуждали её друг с другом и никогда больше не возвращались к мыслям о том самом первом в их жизни поцелуе. Взрослая жизнь пропитана бытовой реальностью, в которой нет места воздушным замкам о том, что первая любовь не умирает.       — Нет, что ты, — поспешила оправдаться Хваян, нервно замахав руками в останавливающем подобные размышления жесте. — Он близкий мне человек.       Последние несколько лет Хваян действительно ни с кем не встречалась, целиком погрузившись в карьеру, зарываясь в бумажную волокиту собственной работы по вечерам, бесконечном количестве чертежей и расчетов, зарабатывая репутацию талантливого архитектора-проектировщика. Времени едва хватало на то, чтобы смыть строительную пыль и выспаться перед очередным трудовым днём. Отношения с противоположным полом складывались сугубо деловыми, в лучшем случае приятельскими, и это вполне устраивало Хонг.       Она непреднамеренно перестала замечать на себе мужские взгляды, не спешила окунуться в романтический омут и старалась не связывать это ни с неудачными многолетними отношениями, ни с Чонгуком. Чего нельзя было сказать о друге: вокруг него всегда было много красивых девушек, даже когда он был ещё школьником. В связи со спецификой его работы и большому количеству моделей поблизости, женским вниманием он не был обделен, хоть и был довольно разборчив.       Хваян давила каждый приступ непрошеной и несправедливой ревности, замечая на снимках привлекательных девушек, очаровывающих своим обаянием даже через объектив. Она знала лишь о том, что Чонгук довольно долго встречался с сокурсницей, и после расставания с ней также как и Хваян полностью окунулся в работу. В глубине души Хонг была рада подобному развитию событий, затем долго ругала сама себя за эгоистичное отношение к счастью друга и теперь, увидев на одном из снимков, присланных из Италии, жгучую брюнетку с белоснежной улыбкой, пропустила судорожный вдох и отложила фотографию подальше, вовсе не замечая раскинувшегося за её спиной сумеречного пейзажа.       Вместо этого она с особым трепетом по несколько долгих минут вглядывалась в замысловатые строения, наслаждалась роскошью и необъятностью Колизея, могла почувствовать аромат свежеиспеченной пиццы с тянущимся сыром из маленького кафе на прогулочной улочке Неаполя и едва не пропустила входящий видеозвонок от друга, разглядывая извилистые детали Миланского кафедрального собора.       Чонгук выглядел уставшим и измотанным, но искренне улыбался краешками губ, наблюдая за тем, как Хваян поспешно приглаживает растрепавшиеся волосы, не успев это сделать до того, как услышит заветное уведомление. Он всегда звонил, чтобы убедиться в том, что Хонг получила новую порцию снимков и с нетерпением ожидал её впечатлений от увиденного. Девушка что-то борматала о том, что ей не следовало так долго засматриваться на фотографии, о неважном и потрепанном внешнем виде и внутренне сгорала от пристального взгляда Чонгука, уместившего подбородок на тонкие пальцы с татуировками.       — Ты красивая, — едва слышно отозвался Чонгук, наклонив голову в бок, в ответ на все её роптания, чем заставил Хваян смущенно цокнуть и отмахнуться. Он часто делал комплименты, к которым Хонг никак не могла привыкнуть, мысленно умоляя разбушевавшееся сердце стучать потише, будто Чонгук мог это услышать через динамики. — Уже посмотрела?       Он быстро кивнул в сторону её рук, сжимающих фотографии и вновь пристально посмотрел в камеру, будто намеренно сводя с ума Хваян. В такие моменты ей как никогда казалось, что они рядом, она фантомно могла почувствовать его дыхание на своем лице, ненавязчивый запах фиалок от его одежды даже вспомнить трепетное прикосновение губ на своих. Хваян гнала эти мысли прочь, старалась не выдать своей приятной неловкости и могла лишь кивать в ответ на его вопросы.       — Они как всегда прекрасны, — покачала головой Хваян и наконец подняла глаза, чтобы поймать передавшееся Чонгуку смущение, которое находила милым. Она могла безошибочно предугадать малейшее изменение в выражении его лица, но всё также вглядывалась в то, как взволнованно Гу закусывал нижнюю губу, толкался языком в щёку и почесывал указательным пальцем кончик ровного носа прежде, чем продемонстрировать самую искреннюю улыбку. — Расскажешь о них?       Чон замолчал на несколько мгновений, вновь взглянув на экран телефона, улыбнулся краешком губ и о чём-то задумался, смущая Хваян своим пристальным взглядом. В его глазах неизменно загорались огоньки неподдельного интереса, каждый раз, когда он принимался рассказывать очередную историю, спрятанную за фотографией. Его красочный рассказ заставлял Хонг слушать не отвлекаясь, впитывать каждое слово неконтролируемо улыбаться в ответ. Чонгук шутил о том, какие своенравные, но такие красивые итальянцы, о безумно вкусной, сильно отличающейся от американской пицце, которую попробовал в Неаполе, и красоте Италии.       — Это Колизей, — Чон кивнул в сторону фотографии, которую Хваян в очередной раз принялась рассматривать, вглядываясь в детали. — Знаешь, он кажется меньше на фотографиях, но на самом деле его размеры поражают, — он восторженно отзывался о строении, не скрывая собственного энтузиазма и восторга, не смотря на то, что очевидно побывал там довольно давно. — Помнишь в старших классах на истории искусств ты рассказывала мне о гладиаторах, так вот…       Хваян удивленно взглянула на Чонгука, поражаясь тому, как хорошо он помнил о том, что было ещё в старших классах. Сама бы она вряд ли вообще задумалась над тем, как когда-то увлеченно рассказывала о величественном и поражающем своей продуманностью строении, а Гу помнил. Она опустила взгляд на снимок, воскрешая в памяти тот момент, когда взахлеб тараторила все факты о Колизее, которые ей удалось найти в библиотеке, как молча и не менее восторженно ловил каждое её слово друг и улыбнулась краешком губ в ответ на такое трепетное воспоминание.       Она взяла в руки следующую фотографию, отгоняя в голове собственную мысль о том, что на самом деле не хотела бы её получить. Та самая красивая брюнетка смотрела прямо в объектив, позади неё ярко сверкала луна, освящая тусклым светом довольно темный снимок. Где-то глубоко в душе она хотела бы оказаться на месте девушки. Все предположения о том, кем она могла быть выстроились в голове в довольно неприятную логическую цепочку о том, что это вероятнее всего новая девушка её… друга. Она сглотнула вязкую слюну и замолчала.       — А на этом снимке… — Чонгук пригляделся к тому, какую именно фотографию рассматривала Хваян с потускневшим взглядом и на несколько мгновений замешкался, не зная, что сказать. — Оу. Это Изабелла, — его голос стал тише и будто бы осторожнее, когда он рассказывал о девушке. Он внимательно следил за тем, как старательно пыталась улыбнуться в ответ Хонг и быстро, будто его слова ничего не значили пояснил: — Мы познакомились в Риме и хорошо поладили, — Чон вновь замолчал, не зная, что сказать дальше, пока Хонг изо всех пыталась не думать о фотографии и отреагировать достаточно спокойно в ответ на рассказ. — Фото у моря, неподалеку от виноградника, где мы были с экскурсией, — он интригующе улыбнулся и быстро покачала головой. — Помнишь вино на твое совершеннолетие? — Хваян тут же искренне улыбнулась в ответ, ведь о первой попытке выпить алкоголь на законных основания было сложно забыть. — Тебе ещё Джин подарил бутылку, в надежде что мы не напьемся. Так вот представляешь, его сделали именно там.       Она хорошо помнила свой девятнадцатый день рождения и то, как их общий старший друг втихоря достал из семейного бара бутылку дорогого коллекционного вина и вручил его младшей в качестве дополнения к подарку. Джин потом долго ворчал о том, что совершил большую ошибку, потому что младшие безбожно вливали в себя спиртное, не заботясь ни о его стоимости, ни об уникальных вкусовых качествах. Сетовал на то, что мог бы подарить обычное вино из круглосуточного магазина и те совершенно не заметили бы разницы, потому что после окончания первой бутылку пошли именно за таковым.       Она всегда с теплотой вспоминала те странные разговоры между ней и Чонгуком, которые будто сами неконтролируемо срывались с губ опьяневших подростков. Как они делились мечтами друг с другом, держались за руки и почему-то были уверенны в том, что то самое далекое будущее будет прекрасным, ведь в каждой мысли о нём они были рядом друг с другом даже спустя долгие годы. Тогда Хваян и подумать не могла, как судьба сыграет с ними злую шутку, верила в каждое слово и пьяно смеялась в ответ, прижимаясь ближе к горячей груди Чонгука и что-то бубня о том, как она благодарна тому, что он был рядом.       — Ты уже нашла? — из приятных воспоминаний её выудил неестественно тихий и будто взволнованный голос Чонгука, нервно елозившего на стуле.       Это состояние будто передалось девушке: Хваян быстро поняла о чём именно спрашивал Чонгук и вновь потянулась к конверту, чтобы выудить из него ту самую, особенную фотографию, которая всегда была сделана на профессиональный фотоаппарат друга и была распечатана отдельно, на прямоугольной глянцевой бумаге. Эта фотография была частью подарка, который Чонгук передал её ещё четыре года назад, на пятую «годовщину» их расставания.       Больших размеров пано, изначально выглядящее, как обычная пустая, хоть и разлинееная и пронумерованная пробковая доска, по началу удивило Хонг. Она, как и обещала Чону, повесила его на стене и лишь потом узнала, для чего был нужен этот странный деревянный предмет: на обороте каждого «особенного» снимка была цифра, которая гласила о том, куда именно его необходимо было повесить на эту доску. С годами оно почти заполнилось, насчитывало больше пятидесяти фотографий и украшало комнату девушки.       Хваян не совсем понимала, чем отличался тот особенный снимок от полароидных, но вешала каждый в соответствии с необходимым номером на обороте. Чонгук лишь однажды проболтался о том, что это не просто пано, но больше не вымолвил и слова, предоставляя загадку к размышлению Хонг, упрямо отмалчиваясь каждый раз, когда она задавала один и тот де вопрос:       — Может расскажешь мне наконец ответ на эту головоломку?       Хонг вглядывалась в довольно темный снимок, едва могла разобрать ветви огромного дерева, сфотографированные снизу и мысленно прикинула, где именно должна была она висеть. Это никак не помогло ей наконец догадаться о том, что именно затеял Чонгук, который сейчас смущенно улыбался ей в камеру и отрицательно качал головой в знак того, что не собирался раскрывать тайну раньше времени.       — Потерпи, осталось всего несколько фото и ты поймешь, — он выглядел смущенным и неуверенным, нервно хихикал, и прикусил губу, всё ещё не отрываясь глядя на девушку на экране. Хонг уже хотела начать свою традиционную тираду о том, как беспощаден к ней был Чонгук, по-детски надула губы, но искреннее, будто случайно сорвавшееся признание друга тут же заставило её оцепенеть, а сердце предательски замереть от его слов. — Хваян, я чертовски скучаю.       Десять лет разлуки должны были научить их жить вдали, спокойнее относиться к тому, как долго они не виделись, но душу щемило каждый раз, когда осознание о тяжелом временном промежутке вдали друг от друга, накрывало с головой. Хотелось выть, скулить, плакать, а лучше прижаться наконец в крепких объятьях к родному человеку и больше никогда не расставаться. Но это было невозможно, отчего становилось больнее. Каждый, такой желанный конверт, со временем начинал служить напоминанием о том, как далеко находились их тела друг от друга, пока души стремились навстречу.       — Да, я тоже, — тихо прошептала Хонг в ответ, опустив глаза, чтобы скрыть непрошеные слёзы.       После разговора с Чонгуком она наконец даст им волю, позволит себе ещё сотни раз пересматривать каждый снимок и наверняка уснёт глядя на них, предварительно разложив самые любимые и понравившееся по другой стороне кровати. А следующим вечером обязательно покажет их все Сокджину, в красках перескажет каждую историю, которую поведал ей их общий друг. В какой-то момент она замолчит, остановиться рядом со старшим, который будет перекатывать в бокале бутылку того самого вина, которую тоже прислал Чон в качестве сувенира для хёна.       Джин задумчиво вглядывался в то самое пано, молча анализировал каждую фотографию и приобнял Хваян за плечи, пока та удобно положила голову ему на плечо. Каждый будто размышлял о чём-то своём и не решался проговорить это вслух. Хонг задумалась над тем, что немного завидовала Джину, ведь у него несколько раз была возможность встретиться с другом детства. Он часто сам путешествовал по миру, но всегда возвращался в родную Корею, потом долго рассказывая о их совместных приключениях, где мужчинам так не хватало Хонг. Если бы Ким уехал вслед за Чонгуком, она бы точно не справилась. Только из совместные вечера подобные этому помогали удерживать её на плаву безудержного моря тоски по другу.       — Осталось всего несколько пустых мест, — констатировал Сокджин, глядя на подарок, висящий в комнате Хваян и загадочно усмехаясь.       Мужчина наконец сделала глоток и многозначительно усмехнулся, обернувшись на брюнетку, будто знал и видел в этом подарке то, что она сама никак не могла уловить. Тв лишь нахмурилась в ответ и мило забурчала, жалуясь старшему на то, каким непреклонным оказался Чонгук:       — Он до сих пор не признался, что именно это значит, — мысленно она пыталась прийти хоть к каким-то выводам, делала предположения и даже озвучивала их Чону, пока тот каждый раз отрицательно качал головой в ответ.       Со временем она успокоилась, просто терпеливо вешала каждую фотографию в соответствии номером и решила, что вряд ли когда-то сможешь предугадать действия и разобраться с мотивами поступков такого творческого, порой одержимого тем, что любит и внезапного Чонгука.       — А ты так и не поняла? — удивленно, но в то же время насмешливо воскликнул Сокджин, забавно округлив губы и отходя на несколько шагов от Хваян.       Та лишь закатила глаза в ответ. Каждый раз, когда речь заходила о том самом злосчастном подарке, все вокруг будто видели то, чего она сама не замечала, но каждый не решался брать на себя ответственность и не объяснял, что же такое необычное ускользало от её собственного взгляда. И сколько бы Хонг не пыталась расколоть обычно довольно болтливого Скоджина, тот как на зло был таким же непреклонным, как и его младший друг.       — Думаю стоит дождаться оставшихся снимков и взглянуть на это пано под другим углом, — он широко улыбнулся и подмигнул девушке, о чём-то вновь задумавшись и отходя от доски с фотографиям на несколько шагов, восхищенно улыбаясь и бросая на него последний заговорщический взгляд за вечер. — Загадка на четыре года, так замудрить мог только наш Чонгук. Подумать только, прошло практически десять лет.       Джин уселся на рабочее кресло девушки, вальяжно откинувшись на его спинку и наблюдал за тем, как та понуро опустила голову при упоминании той самой цифры, которая казалась страшной, но пролетела так, будто это был один день. В то же время, жизнь без Чонгука рядом была будто одноцветной, не запоминающейся ничем, кроме уж очень значимых событий вроде выпуска из университета или первого выигранного тендера с проектом здания.       — Да, в следующем месяце будет годовщина с того момента, как он уехал, — она пригубила бокал, на этот раз наслаждаясь терпким, немного вязким вкусом дорогого напитка, подаренного младшим своему хёну.       Джин, будто услышал из уст подруги самую большую, невообразимо важную тайну и немного встрепенулся, выпрямляясь на кресле и с сожалением взглянул на Хваян. Он не решался сказать что-либо, следил за тем, как та безучастно пялилась в окно, размышляя о чём-то своём, скривив губы в печальной усмешке.       — Хваян, — он окликнул её, но не дождавшись какой-либо реакции, тихо спросил. — Ты все ещё…?       »…любишь Чонгука?»       — Не надо, оппа, — тут же осекла его Хонг, без труда понимая, к чему вёл старший.       Он лучше других знал о том нежном и трепетном чувстве первой любви к лучшему другу, которое таилось в девичьем сердце, ведь стал тем, кто утешал совсем юную Хваян, когда Чонгук уехал. Она призналась Киму, рассказала всё то, что должна была сказать Чону, плакала на плече, но больше никогда не позволяла себе подобного. Джин конечно догадывался о том, что младшая всё ещё была влюблена, но потом не спрашивал об этом, боясь разбередить раны, которые должны были давно зажить и теперь с сожалением и нескрываемым удивлением от силы чувств Хваян, смотрел ей прямо в глаза.       — Я довольна тем, что имею, — девушка натянуто улыбнулась в ответ, почему-то вспомнила о красивой Изабелле на снимке, которая сейчас явно была ближе к Чонгуку, чем она сама и усердно качала головой, будто пытаясь выбросить из головы ненужные мысли. Старалась убедить не только себя, но и Сокджина. — Не каждый может сохранить дружбу, учитывая то время, которые мы не виделись.       Ей сложно было сказать вслух, что ответом на его так и не оконченный вопрос, повисший в воздухе, без сомнений стало бы однозначное «Да».       Весь следующий месяц пролетел незаметно, но в то же время довольно волнительно для Хваян. Чонгук редко выходил на связь, практически не отвечал на сообщения, аргументируя это как частыми перелетами так и тем, что находился в местах, где мобильная сеть до сиз пор не была предусмотрена даже в такое цифровое время, в которое мы живём. Бытовые проблемы поглотили девушку настолько, что когда начальник сказал, что она должна сдать расчеты к после отгула, она не сразу поняла, что та самая десятая годовщина разлуки наконец наступила.       Хваян не находила себе места целый день, бродила по квартире пытаясь занять себя хоть чем-нибудь, постоянно поглядывая на часы. Джибом как на зло опаздывал, чем изрядно заставил нервничать. Он не явился в своё обычно время, около полудня, не пришёл и спустя несколько часов, отчего Хонг старалась убедить себя в том, что всё в порядке: он не обязан был приходить, в конце концов у него могли быть личные дела и он решил также взять выходной, ушёл в отпуск или заболел. Однако, ему ведь должна была быть замена, верно? Поэтому уже с трёх часов после полудня Хваян не могла себя остановить, спускаясь к почтовому ящику каждые двадцать минут, но так и не обнаружив там заветного конверта.       Она старалась не накручивать саму себя, убеждала в том, что ничего страшного не произойдёт, если она получить конверт завтра. Могло произойти всё что угодно, но в момент, когда что-то привычное тебе в течение такого продолжительного времени событие не происходит впервые, ты невольно размышляешь о самом плохом. И в случае с Хонг таковым вариантом стали мысли о том, что с Чонгуком что-то случилось, либо он просто решил прекратить всё это.       Ведь в его жизни, вероятнее всего, наконец появилась девушка, способная быть рядом с ним во всем этом увлекательном путешествии, верно? Она довольно часто смотрела на снимок Изабеллы и изо всех сил пыталась заставить себя радоваться тому, что скорее всего лучший друг наконец встретил свою любовь всей жизни. Хонг не знала, почему так зациклилась именно на том фото, ведь на снимках Чонгука порой появлялись девушки и в последствии оказывалось, что это были его хороший знакомые, не более. Было что-то чарующие в этом смазанном снимке у моря при луне, интимное, почти неосязаемое, то, что задевало Хваян и заставляло её неконтролируемо ревновать.       Опасения девушки стали подтверждаться, когда Джибом всё же оказался на пороге её квартиры уже ближе к вечеру, с заранее виноватым лицом. Он не решался поднять взгляд на Хваян, нарочито медленно склонился в вежливом поклоне, а затем топтался на одном месте и не проходил по привычке внутрь.       — Здравствуйте, госпожа Хонг, — юноша бросил мимолетный взгляд на хозяйку квартиры и вероятнее всего, именно в тот момент она всё поняла, хоть и не хотела признавать.       — Привет, Джибом, — она нервно закусила нижнюю губу, хоть и постаралась оставаться невозмутимой и беспристрастной. Однако, встревоженный тон её голоса говорила о её состоянии лучше любых слов. — Ты сегодня поздно.       По тому, каким жалобным и виноватым был внезапно поднятый на девушку взгляд Джибома, та тут же всё поняла. Она обратила внимания на пустые, сцепленные между собой ладони юноши, в которых обычно лежал заветный конверт. Он нервно заламывал собственные пальцы, растерянно бегал взглядом во пространству позади Хонг, но не знал, как передать всё то сожаление, копившееся внутри него на протяжении рабочего дня, когда он узнал о том, что повода для того, чтобы прийти к знакомой сегодня у него не было.       — Я перерыл весь склад, проверил все почтовые отправления района, даже прошерстил все отправления на твое имя, но, — он перечислял все совершенные действия, которые предпринимал в попытке помочь улыбчивой получательнице, но все они оказались безрезультатными. — У меня сегодня нет для тебя конверта.       Даже Джибому было больно наблюдать за тускнеющими глазами девушки, будто в этом была его вина. Её губы дрожали, когда Хваян изо всех сил старалась ободряюще улыбнуться, а руки были сцеплены на груди. Хонг покачивалась на пятках и смотрела в одну точку, куда-то в пол, постоянно кивая в ответ на каждое слово, будто соглашаясь со словами Джибома, на самом деле лишь подтверждая себе все те плохие мысли, которые назойливо крутились весь день в голове.       Мне так жаль, может быть что-то случилось и оно затерялось где-то? — казалось, что надежда всё ещё таилась внутри Джибома. Он просто не мог поверить в то, что письмо не могло прийти, это явно какая-то ошибка. — Или в аэропорту накосячили? Я обратился в центральный филиал, его обязательно найдут.       Он осторожно положил руку на плечо девушки в знак утешения и утешающе провёл по нему. Хваян хотелось расплакаться прямо там, в коридоре собственной квартиры, так громко, насколько это было возможным. Казалось, что внутри нее оборвалось и ухнуло вниз что-то тяжелое, но в то же время очень хрупкое, разбивающееся на острые осколки, болезненно впивающиеся в кожу изнутри.       — Нет, наверное, оно просто не было отправлено, — тихо отозвалась Хваян, наконец стирая фальшивую улыбку с лица.       Десятая годовщина с момента их разлуки вполне очевидно показалась Чонгуку логичным завершением их истории и Хонг не могла этого отрицать или хоть как-то с этим бороться. Она всегда находилась в положении того, кто ожидает, но никогда это не было её в тягость. Напротив, она радовалась такой инициативности со стороны Чона. Она понимала, что тот факт, что не прислала письмо мог быть не таким значимым в его глазах, их дружеские отношения всё ещё имели право на существование. Правда, это был словно звоночек о том, что Хваян больше не так дорога Чонгуку как раньше.       Джибом не знал, как должен был поступить. Письма таинственного господина Чона к девушке из обычного спального района Чоннын давно стали легендарными в их отделении связи. Многие сотрудники знали о такой любопытной и в какой-то мере романтичной истории, восхищались ею и очень удивились сегодня, когда обнаружили, что на имя Хонг Хваян не было отправлений. Каждый из них хотел помочь, принимал хоть какое-нибудь участие в поисках, и с тяжелым сердцем отправлял начальника сообщить о неприятном инциденте.       — Могу я сделать что-то для тебя? — юноша не знал, как это сделать, но надеялся хоть как-то исправить ситуацию, в которой не был виноват.       Он понимал, что знал всю ситуацию очень поверхностно, но слова о том, что письма просто не стоило ждать, будто ранили его самого. Возможно, могло произойти что-то непоправимое, а судя по опечаленному лицу Хваян, она как минимум нуждалась в поддержке, которую Джибом был готов ей дать.       — Нет, ты и так сделал многое, спасибо! — быстро отрицательно закивала головой девушка.       С тяжелым сердцем она закрыла а ним дверь, совершенно не понимая, как вести себя дальше. Казалось, что ничего не изменилось, но такое значимое событие перевернуло привычный жизненный темп с ног на голову. Внутри неё всё ещё царило беспокойство о том, что могло произойти что-то плохое. Решив всё же убедиться в том, что Чонгук в порядке, она несколько раз печатала одно и то же сообщение, удаляла его, затем набирала снова и всё же отправила:

«Чонгук, прости, если отвлекаю но… У тебя все хорошо? Ты в порядке? Напиши мне, когда будешь свободен».

      Весь остаток дня Хваян не находила себе места, то спускаясь к почтовым ящикам, в надежде что письмо просто затерялось, то раз за разом проверяя новые уведомления, но от Чонгука по-прежнему ничего не было слышно. Он был последний раз в сети ещё утром и больше в интернете не появлялся, видимо находясь в очередном захватывающем путешествии.       Хонг ничего не оставалось, как молчаливо принять поражение: она была не готова поставить точку в отношениях с Чоном, но видимо десятая годовщина со дня разлуки и станет завершающей в их истории. Тогда, в аэропорту она правда сказала, что будет ждать его хоть десять лет и теперь могла гордиться собой, ведь сдержала обещание. В уголках глаз предательски скапливались слёзы, пока Хваян листала альбом в котором были бережно и систематизировано сохранены все фотографии сделанные Чонгуком. И если раньше на душе становилось тепло и уютно при мысли о нём, то теперь девушку будто буквально разрывало от тоски.       Уже поздно вечером она открыла дверь, чтобы спуститься к почтовому ящику, скорее на автомате, чем на что-то надеясь и замерла на месте из-за звонка в дверь. Гостей она не ждала, но почему-то надеялась, что это Джибом войдёт в её квартиру с привычной лукавой улыбкой и вручит злосчастный конверт, который невольно стал причиной слёз и тревог у девушки. Быстро метнувшись к двери и даже не посмотрев в глазок, Хваян вспотевшими руками дернула ручку на себя и буквально застыла, будто увидела приведение.       — Чонгук? — он стоял прямо за дверью, возвышался над девушкой и неловко топтался на месте, до тех пор, пока не взглянул на Хонг.       Та не могла поверить собственным глазам, даже тайком больно ущипнула себя за тонкую кожу на запястье, чтобы убедиться, что это был не сон и мужчина улыбнулся краешком губ, заметив этот забавный жест. Чон Чонгук дейсвительно теперь выглядел как настоящий мужчина, возмужал, стал на две головы выше самой Хонг, мог похвастаться широкими плечами, подчеркнутыми огромной чёрной курткой и длинными пропорциональными ногами в тяжелых ботинках.       — Привет, — искренне улыбнулся Чон в ответ.       Хваян была готова поклясться, что видела в его глазах, местами спрятанных за козырьком кепки, яркие взрывающиеся фейерверки, из-за которых её собственное сердце норовило вот-вот выскочить из груди. Она не могла даже сдвинуться с места и пропустить гостя в квартиру, просто смотрела ему в глаза, глубоко дышала, чтобы втянуть носом как можно больше аромата духов друга и заламывала пальцы, которые предательски дрожали лишь из-за одного вида Чона у себя на пороге. Она не хотела казаться мямлей со своим и без того опухшим от слёз лицом, но едва слышно шмыгнула носом.       — Ты что здесь делаешь? — прошептала Хваянг, всё ещё не веря до конца в происходящее.       Её вопрос заставил Чонгука замешкаться на несколько мгновений. Он вновь переминался с ноги на ногу, хоть больше и не отводил взгляд от девушки. Чон размышлял над тем как должен поступить и что сказать. Ещё по дороге сюда он был уверен, что не сможет и слова вымолвить прежде, чем крепко обнимет и прижмёт ближе к себе хрупкую девушку, правда, увидев наконец её перед собой был не совсем уверен в том, что она обрадуется этому. Хонг невольно нахмурилась, будто пытаясь понять причину такого неожиданного для неё визита лучшего друга.       — Сегодня десять лет, помнишь? — аккуратно поинтересовался Чон, потупив взгляд.       — Конечно, но… — лишь одного её признания хватило Чонгуку, чтобы наконец решиться и сократить расстояние между ними.       Она помнила о том самом обещании и этого было для него достаточно, чтобы притянуть Хваян в свои крепкие объятья, вдохнуть поглубже запах её волос и расслабиться, чувствуя девичье тепло каждой клеточкой собственного тела. Та едва заметно вздрогнула по началу, не ожидая от Чона подобного порыва, а потом медленно обмякла, обвивая плечи мужчины своими руками и утыкаясь в широкую грудную клетку. Хонг наконец отпустила саму себя, и позволила себе расплакаться: все переживания этого тяжелого дня будто становились незначительными и неважными рядом с близким душой человеком. В её голове было так много предположений о том, почему он не прислал конверт, не отвечал на сообщения, но то, как крепко сомкнулись сильные руки на её талии утешало получше всех собственных убеждений в том, что всё будет хорошо. Она не знала как долго он был намерен пробыть здесь, боялась предположить и просто наслаждалась моментом долгожданной встречи.       Они стояли на пороге её квартиры и практически не шевелились, если не считать редких, немного хаотичных попыток сделать эти объятья ещё более близкими и тесными, чтобы между ними и вовсе не осталось никакого пространства. Первым подал голос Чонгук, отстраняясь лишь для того, чтобы выудить из нагрудного кармана что-то и протянуть его Хваян.       — Я подумал, что его стоит доставить лично, — он улыбнулся краешком губ, замечая неподдельный интерес и зарождающуюся радость девушки. Он наконец отвел взгляд и грустно хмыкнул. — Ты говорила, что будешь ждать меня десять лет…       — Чонгук, — сквозь слёзы улыбнулась Хваян, принимая из рук мужчины заветный конверт и как всегда с интересом рассматривая его.       Она задумалась над тем, как серьезно воспринял Чон когда-то случайно брошенную на эмоциях фразу Хонг. И только в тот момент поняла, что для него эта дата имела такое же большее значение, как и для неё самой. Заветный конверт, всё также подписанный аккуратным почерком друга будто грел её ладони, толкая тепло дальше по телу. Она традиционно рассматривала каждую деталь, провела пальцами по надписи, будто перед ней не стоял сам отправитель и закусила нижнюю губу.       — Открой его, — тихо предложил Чонгук, не решаясь двинуться с места и заметно нервничая.       Хваян спохватилась и потянулась к заранее подготовленному канцелярскому ножу, всегда покоящемуся на тумбочке в коридоре, не сразу заметив, что в этом не было необходимости. Конверт не был запечатан, Чонгук привёз его с собой, выступая в роли почтальона лично, и от этого осознания на душе стало так трепетно и волнительно.       Она медленно выудила фотографии и не смогла сдержать восторженного восклицания, при виде всего того пути, который проделал Чон сюда. Несколько аэропортов разных стран, судя по снимкам, разноцветные улочки и вид на несколько городов из бокового зеркала автомобиля. Она улыбнулась, при виде достопримечательностей, которые никогда не видела живьем, но будто сама оказалась там где-то в Перу, а затем и в Бразилии, где очевидно побывал Чонгук.       — Они как всегда прекрасны, — завороженно отозвалась Хваян, проглядывая поочередно снимки и едва сдерживая неописуемый восторг то ли от того, что наконец увидела их, то ли от того, что могла сразу поделиться впечатлениями с тем, кто их сделал специально для неё.       — Мне нужно было съездить в Мачу-Пикчу и Сан-Пауло, чтобы закончить кое-что, а потом приехать в Сеул вовремя, — Чонгук уже по привычке быстро тараторил, стремясь объяснить как можно больше, в случае, если возникнут проблемы с интернетом, а затем кивнул в сторону оставшихся снимков на глянцевой бумаге.       Хваян как всегда доставала их последними, по началу сильно удивившись тому, что их там было несколько. Глянцевые фото всегда отличались своей необычностью мельчайшими, порой трудными для рассмотрения деталями. Так было и в этот раз. Она прошлась тонкими пальцами по бумаге, вглядываясь в снимок бежевой стены Колизия в приближенном зуме, разглядывала чарующий закат и море неоднозначного цвета из-за сложного освящения.       Рука Чонгука аккуратно и немного нерешительно скользнула от плеча, к запястью Хваян, отчего та едва заметно вздрогнула и наконец взглянула на мужчину. Хонг не знала, сколько времени потратила на разглядывание фотографий, если Чонгук успел снять мешающую кепку и верхнюю одежду, но теперь в полной мере могла насладиться тем, как близко было его красивое лицо от неё. Мужчина не сдерживал своей радости от того, что мог наблюдать за первой реакцией Хваян на собственные снимки, правда отчего-то всё ещё нервничал.       Она переплела свои пальцы с его, в знак того, что очень хорошо понимала все те чувства, которые испытывал Чонгук, заставляя подобным легким жестом того лишь шире улыбнуться в ответ и оставить совсем неожиданный, такой легкий и невинный поцелуй на лбу девушки. В одно мгновение девичье сердце будто пробило грудную клетку, норовя вырваться навстречу Чону, словно стремилось остаться в его руках раз и навсегда.       — Повесишь? -тихо поинтересовался Чонгук, облизнув губы и подмигнув, с нетерпением ожидая момента, когда Хваян наконец увидит готовое пано.       Та смогла лишь кивнуть в ответ, потянув Чона глубже в свою квартиру, не разнимая сцепленных рук. Было немного неудобно таким образом передвигаться и прикреплять снимки к пробковой доске, однако желание больше никогда не расставаться, не отпускать теплой широкой ладони мужчины стало острой необходимостью с которой Хонг не могла и не хотела бороться. Гу забавно хихикал, но отчего-то дрожащими руками помогал Хваян справиться с этой задачей. Он затаил дыхание, когда последняя фотография заполнила единственное оставшееся место на доске и опустил глаза, ожидая вердикта девушки.       Хонг с любопытством разглядывала получившееся пано, пытаясь в очередной раз разгадать загадку, спрятанную за этим подарком, но никак не могла сосредоточиться и хотя бы предположить несколько вариантов. Она быстро заметила как нервничал Чон, выжидающе поглядывая то на доску с фотографиями, то на неё.       — Это очень… — Хваян замолчала, не зная как подобрать слово и виновато опустила глаза, невольно демонстрируя собственное замешательство.              В голове буквально не было и единого предположения. Доска хоть и была наконец заполнена, но совершенно ни о чём ей не говорила. Да, каждая фотография была дейсвительно красивой и завораживающей, подарок Чонгука выглядел интересно и привлекал внимание, но она явно что-то упускала и Хонг было стыдно в этом признаться мужчине.       — И ты ничего не видишь? — Чонгук нахмурился, быстро понимая причину смущения девушки и несколько мгновений размышлял над тем, как это можно исправить. Он резко сделала несколько шагов назад, потянув за собой Хваян и сфотографировал пано на телефон целиком, что-то бубуня про себя. — А если…       Чон прищурился, разглядывая собственный подарок, бросил мимолетный взгляд на окно, проверяя освещение и вновь нажал на экран смартфона, делая ещё несколько снимков и тут же проверяя, сработает ли такая подсказка. Хонг нервно закусывала губу в ожидании долгожданной разгадки и буквально охнула, едва не рухнув вниз от удивления, когда увидела, что именно, а точнее кто, было спрятано на той самой доске.       — Гу, это…       Хваян не верила своим глазам, которые как на зло предательски слезились от осознания: все эти годы, она собирала большое пано из фотографий, на котором была изображена она сама. Из-за отсутствия четких линий портрет девушки не угадывался сразу, но был отчетливо заметен, стоило лишь немного расфокусировать взгляд и посмотреть на подарок со стороны.       У Хонг не было сомнений в том, что на пано была изображена именно она: те же очертания губ, цвет и густота темных локонов волос, даже глаза казались правильного цвета. Она переводила взгляд с телефона Чонгука на доску и не могла поверить в то, что всё это время отгадка была на поверхности. Отчасти она даже радовалась тому, что не разглядела собственный портрет в этом подарке, ведь теперь в полной мере могла насладиться его хоть и немного смазанной из-за большого количества разных деталей, но всё ещё завораживающей красотой.       Такой красивой она могла быть только глазами Чонгука, как ей самой казалось. Она посильнее сжала его руку в своей, роняя крупные слёзы по щекам и не зная, как сказать хоть что-то в ответ. Все эти глянцевые фотографии, собиравшиеся в единую картину, теперь обрели новый, прежде непонятный, но такой глубокий и откровенный смысл, заставляющий Хваян буквально трепетать от его осознания.       — Я переживал, что сделаю фото не с тем освещением и губы получатся другого оттенка, поэтому пришлось встать рано утром, — тараторил без умолку Чонгук, не отрываясь глядя на Хваян и потянувшись к её лицу, чтобы стереть слёзы. — Белла была права, дуб нужно было фотографировать именно в сумерках, чтобы сохранить оттенок твоих глаз, но…       Хваян не стала слушать продолжение сбивчивой речи Чонгука, порывисто потянулась в его объятья, чтобы унять всю его нервозность и волнение и просто уткнулась ему в грудь, прижимаясь как можно ближе к его груди и чувствуя, как быстро билось его сердце в такт её собственному. Её переполняло накатившее чувство любви и нежности к этому человеку, которого она ждала все десять лет, не понимая, как стремилось его сердце к ней навстречу.       — Это прекрасно, — наконец смогла прошептать Хваян, уткнувшись носом во впадинку между ключицами Чонгука. — В каждом твоем снимке…       — Была ты, Хваян, потому, что я люблю тебя, — не раздумывая продолжил за неё Чонгук, тут же сильнее прижимая девушку к себе и оставляя поцелуй на макушке её головы.       Девичье сердце замерло от порывистого признания, которое было с одной стороны большой неожиданностью, а с другой казалось теперь настолько очевидным. Тонкие пальцы Чона аккуратно поддели подбородок Хваян, заставляя ту взглянуть в искрящиеся, такие любящие глаза мужчины.       — Знаю, это может прозвучит глупо, но все эти десять лет ты будто была рядом, хотя ты ждала меня здесь, — он прикоснулся кончиком носа к её собственному, едва ощутимо потерся об него и шепотом продолжил, не в силах сдержать порывистого желания наконец рассказать ей обо всех тех чувствах, которые переполняли его самого. — И теперь, проехав полмира, я могу с уверенностью сказать, что нет такого места на земле, где бы я не думал о тебе. Не был влюблен в тебя так же, как и в момент, когда впервые поцеловал тебя, десять лет назад, — он нерешительно приблизился своими губами к её, не позволяя самому себе прикоснуться прежде, чем Хваян ему позволит. — Ты не обязана отвечать мне, если больше не чувствуешь того же, но если у нас есть хотя бы малейший шанс…       Хваян аккуратно подалась вперед и замерла на несколько мгновений, наконец вновь почувствовав сухие пухлые губы Чона на своих. Она поначалу не решалась сделать ещё хоть что-нибудь ещё, просто практически по-детски невинно прижималась к ним. Чонгук порывисто обхватил её нижнюю губу своей, делая поцелуй более нежным и интимным, сильнее прижал девушку к себе, не позволяя отстраниться и счастливо улыбался, осознав, что его чувства взаимны.       Время будто остановилось на этом моменте, быстрой перемоткой пролетело назад, в тот миг, когда он впервые поцеловал Хваян. И все эти десять лет теперь казались Чонгуку одной большой дорогой к ней, словно сердце вело его назад, к ней, туда, где он всегда чувствовал себя как дома. Самозабвенно целуя девичьи губы он больше не хотел покидать Хонг ни на минуту, осознав одну простую истину, которую не понял в самом начале: она всегда была частью его мечты. Также, как и Чонгук был для Хваян той необходимой частью, без которой она не могла представить свой жизни. Они не смели оторваться друг от друга ни на секунду, наслаждаясь вкусом губ друг друга и не двигаясь с места, пока воздуха в легких не стало катастрофически мало.       — Я люблю тебя, Чонгук, — прошептала Хваян, прикрыв глаза и даже не пытаясь унять бешеный ритм своего сердца, чувствуя под своей ладонью, покоящейся на мужской груди такой же быстрый стук. — Всегда любила.