Отвлекись на меня

Последние продукты отправляются в шоппер, когда кассир говорит, что оплата прошла успешно. Смущённо улыбнувшись, она просит сделать фото с Дамиано, на что он охотно соглашается и перекинувшись с ней парой фраз, направляется к выходу быстрым шагом. Только двери на улицу открылись, как мощный порыв ветра хлестнул Давида по лицу. Небо затянулось серыми, гневными тучами, готовыми расплакаться в любой момент. Холодный ветер не играл, а беспощадно бил деревья, заставляя их верхушки изгибаться, отклоняясь от его злобы. Нет, нет, нет. Когда Дамиано заходил в магазин, ещё солнышко светило. Не было и намека, не то что на грозу, а даже на лёгкую непогоду. Бежит к машине, не обращая внимания на мелкие капли только начинающегося дождя, набирая нужный номер. Вик ушла ещё утром и не собиралась возвращаться до завтрашнего обеда, а Томас уехал проведать семью. И тогда Итан, его Итан, совсем один, далеко от него, тянется дрожащими руками к телефону, случайно смахивает в неправильную сторону. Гудки тут же прекращаются. Черт, черт. Звонит ещё раз, а когда слышит: "Абонент недоступен, вы можете оставить сообщение после сигнала", забрасывает телефон следом за сумкой с покупками на соседнее сиденье. Вдавив педаль газа в пол, рванулся с места под сигналы недовольных водителей, окружающих его машину на стоянке. Наплевав на все законы, несётся с бешеной скоростью и нервно тарабанит пальцами по рулю на каждом светофоре. Ненавижу красный. А раньше так любил. Нужно добраться быстрее, быстрее. У Дамиано перед глазами стоит картина с мокрым от слез лицом Итана, сжавшимся в углу комнаты, когда он резко выворачивает руль вправо, в последний момент объезжая выбежавшего на дорогу пешехода. Он добирается до дома в три раза быстрее обычного и выбегает с машины, громко хлопнув дверью. —Итан! Итан? Перепрыгивает через одну ступеньку, за считанные секунды оказывается на втором этаже. Продолжая звать парня, распахивает двери одну за одной. Не дом, а грёбаный отель. Оглушительный раскат грома заставил Итана подорваться, как только Дамиано отрыл дверь своей комнаты. Он накинулся на Давида, вжимая того в стенку. —Тише, тише,— поглаживая Торкио по спине шептал парень,— я здесь, я рядом. Я с тобой. —Телефон выключился,— шмыгая носом, едва разборчиво начал Итан,— я ждал тебя здесь. Тебя так долго не было, прости, прости, прости...— Вжимаясь в тело, цепляясь за него, как тонущий за спасательный круг, судорожно лепетал барабанщик. —Хееей, тише,— Дамиано пытался отстраниться, чтобы взглянуть в глаза, но тут же понял свою ошибку, когда его друг болезненно впился пальцами в его ребра и начал хватать воздух словно рыбка, выброшенная на сушу, потому обнял его ещё сильнее, прижал ещё ближе (хотя куда ещё?), принимая причинённую ненамеренно боль, за которую Итан ещё будет корить себя, беспрерывно причитая извинения.— Все в порядке, ты не виноват, слышишь?— Касаясь самого уха громко проговаривал вокалист, вбивая парню в голову эту мысль,— все нормально, ты нормальный. —Мне так стыдно, боже,— он вжимает пальцы ещё сильнее, черт, а бедрами больно припечатывает Дамиано, стукаясь коленками. —Нет, нет, нет. —Я такой жалкий,— он рыдает то в голос, то тихо, просто открывая рот в безмолвном крике во время особо жуткого грохота. Хотя любой звук грозы для него жуткий. Страшный, ужасающий, доводящий до паники, как сейчас. —Итан,— слишком резко крикнул Давид, от чего тот вздрогнул— Итан,— более нежно ласково зовёт повторно,—посмотри на меня,— буквально отдирает его от своего уже пропитанного слезами плеча. —Ты не жалкий. У всех есть страхи. Они не делают тебя слабым, слышишь? — опускает теплые ладони на побледневшие, холодные щеки.— Все нормально. Ты в праве боятся, как и любой другой человек. Я тоже боюсь,— болезненно скривившись, произносит последние слова шепотом, а следующие лишь губами,— я боюсь за тебя. Руки спускаются с лица на тело, пальцы сжимают кожу, щипают, щекочут, делают все, что возможно, трогают все места, до которых дотягиваются, когда гроза усиливается, молнии все чаще освещают комнату, а гром приближается. —Сосредоточься на прикосновениях. Отвлекись, отвлекись на меня,—когда вся комната озарилась яркой вспышкой, Дамиано прижимается губами к солёной щеке, ожидая гром,— почувствуй меня. Резкий звук заставляет Итана дёрнуться в который раз и мазнуть своими губами по губам Дамиано. Он распахивает зажмуренные до того глаза от страха грозы. Теперь Торкио наполняет другой страх. Что он осудит, не поймет, оттолкнет. —Я случайно.. А Давид, почувствовав, что Итан перестал труситься, а лишь насторожился, как кот, который боится, что его выгонят на улицу в зимнюю вьюгу, придвинулся обратно, сжимая вспотевшие ладони. —Я... Могу?— Робко спрашивает разрешение, тернув своим носиком чужой. И Итан забывает про грозу. О каком громе может идти речь, когда у него землю из-под ног выбили. Когда все, что еще держит его в этом мире, — это темные глаза напротив. Такие нежные, полны любви. Это заботливые руки, что придерживают его тело, не позволяя упасть, потому что ватные ноги не держат. У него не хватит сил озвучить соглашение, даже кивнуть получается не с первого раза. Но когда все-таки выходит, тут же чувствует тепло. Тепло губ, а ещё тепло, различающиеся где-то в районе солнечного сплетения, постепенно захватывая все тело. Дамиано не двигается, он позволяет привыкнуть, оттолкнуть или прильнуть. Он даёт выбор. И Итан выбирает. Он выбирает не страх, сжимающий его горло, он выбирает свободу. Даёт ту самую свободу своему языку, направляясь им в чужой рот. Не проникая глубоко, остерегаясь сделать что-то не так, не нормально, а только встречается им с горьким на вкус от сигарет языком Дамиано и выскальзывает обратно. Прижимается телом к телу, губами к губам, отстраняясь от последней на сегодня звуковой волны. Отвлекаясь. Ливень постепенно утихает, крупные капли бьются о подоконник все реже, а сердца — все чаще. Дамиано стягивает футболку и джинсы, остаётся в нижнем белье и наблюдает как Итан путается в своей майке. —Давай помогу, — с доброй улыбкой Давид подходит к парню, и пока тот поднимает руки вверх, стягивает с него надоевший кусок ткани. Они остаются в той же комнате, заползают под махровое одеяло, но все равно прижимаются телами, разделяя живое тепло. —Спасибо,— шепотом врезается куда-то в VITA. Темные шелковистые волосы сейчас спутаны, Дамиано бережно пропускает их через пальчики, откидывая на подушку, убирает некоторые упавшие на лицо пряди. —Как ты?— Подбородок упирается в макушку, рука, огладившая бедро, случайно касается паха по дороге к животу, от чего Итан вновь дёргается, приподнимая голову. —Ай,—Давид вцепляется рукой в ноющий подбородок. —Прости, прости,— виноватый взгляд снизу. Ей-богу, большой мальчик, а выглядит как провинившийся котёнок. Словно в подтверждение утыкается любопытной мордашкой в грудь, ластится к хозяину. —Прощу, только после... — заговорчески улыбается Дамиано, пуская касанием живота рукой лёгкие мурашки, и целует снова. Итан полностью поддается и отстраняется лишь когда Дами начинает улыбаться в поцелуй, а после и вовсе смеётся в голос. —Извини,— прикрывает лицо ладонью,— я вспомнил, что продукты все ещё в машине. Там мороженое для Вик. —Она убьет нас. —Определенно. Но никто не собирался вылазить из приятного гнёздышка. И ночная гроза не потревожит сон двух людей. Потому что Итан отвлекся на Дамиано, а тот уже давно не боится ничего, кроме как остаться одному. Сейчас он не один.