Любопытство гопника сгубило

      Раздражённо сбросив рюкзак куда-то в ноги, Чимин громко хлопнул входной дверью. Ботинки с психом зашвырнулись куда подальше, а надоевшие за день кожаные брюки стащились прямо по пути в спальню. В квартире царила гробовая тишина, а на кровати мирно спал Юнги, отсыпаясь после ночной смены в баре. Только вот Чимин уже как неделю на работу не ходил — ненавистная ему сессия перед летними каникулами несказанно бесила, отнимала кучу времени и сил. На протяжении семи дней он не видел своего парня ни днём, ни ночью. И в довершении ко всему Чимин всё это время не занимался сексом из-за разных графиков жизни с Юнги. Урывал кусками внимание между сборами на работу и походами в университет, но этого было явно недостаточно. Чимин не мог по-человечески поболтать о пустяках и дать выход своим чувствам и эмоциям, скопившимся за неделю.       Вот и этот день был просто отвратительным — Чимин не получил допуск. Скорее всего, из-за вредности преподавателя: тот посчитал его наглым выскочкой в кожаных штанах и с розовыми волосами, который недостаточно знал предмет. Консерватор хренов! Ну, или из-за раздрая Чимина, в котором он находился в последнее время — ему не лезли в голову знания от слова совсем. Вывод один: он не сдал этот чёртов предмет. Плевать, из-за чего! Вопрос — куда ему теперь девать весь скопившийся негатив? В голове мелькали только развратные мысли, жизненно необходимая ему ласка и прекрасный член Мин Юнги — желательно, у него в заднице, — а на деле хрен с маслом и куча учебников на столе. Нужно было перечитать гору литературы, написать практику и ещё кучу всякой хрени сделать, лишь бы ублажить ненавистного ему препода, и сдать эту вымораживающую его сессию, забыв её как страшный сон! А ещё одеться прилично надо, да. Как говорится, подлизать консерватору в его предпочтениях лицезреть мальчика мальчиком. Злило пиздец как!       А ведь Чимин не мог себе позволить не сдать сессию — время поджимало. У него осталась всего-навсего пара дней! Мать выходила замуж. Снова. А ему, как порядочному сыну, нужно было успеть закрыть свои долги и, прихватив с собой Юнги под мышку, полететь в Штаты на свадьбу. Чимин с колоссальным трудом выбил место на банкете для него — мама попросту невзлюбила его Юнги-ю ещё со школьных времён. Причина вполне понятная — кому бы понравился соседский мальчишка, который вечно задирал твоего сына? Да никому. Но и забыть уже можно было, раз даже он, Чимин, изменил своё отношение к нему. И Юнги, тот ещё непробиваемый засранец, тоже был, мягко скажем, не в восторге от мероприятия, на которое был вынужден ехать за тридевять земель к женщине, которую отказывался воспринимать как прилагающееся к Чимину. Взаимная нелюбовь этих двоих щекотала ему нервы похлеще всех экзаменов.       Юнги спал, наверняка устал после смены, а он, Чимин, жаждал секса, которого не было неделю: спал ночами один, мучился, а днём то учился в своей квартире, то уходил на занятия без шанса побыть со своим парнем наедине. Вот и дошёл до той стадии, когда собственный эгоизм и желание получить столь необходимую ему разрядку и эмоциональный сброс перешли в стадию «Похуй на всё, я хочу!». Докатился.       — Юнги-я, — Чимин медленно крался на четвереньках по кровати, сминая постельное бельё, и пытался откопать своего парня из-под пушистого шуршащего одеяла.       — Кекс, отвали, я сплю, — сонно пробурчал Юнги, мыкнув в подушку.       — Юнги-я, мне очень надо, у меня был отвратительный день, и я уже просто не могу! — ещё раз призывно протянул Чимин, покрывая любимое сонное лицо, шрам и ушко поцелуями.       Чимин за секунды стянул футболку, а кожаные штаны давно уже валялись где-то в коридоре у входа, закинутые в дальний угол, и продолжил ластиться к своему парню.       — Я сказал, я сплю. Не мешай, и сними свою тушку с меня! — Юнги капризно отвернул лицо от навязчивых поцелуев, отрезая все дальнейшие попытки Чимина его разбудить, и спрятался под одеялом.       — Да чтоб тебя, я трахаться хочу! — Чимин раздражённо хлопнул ладонью по одеялу и недовольно прикрикнул на свёрнутый комок под ним, но ответа так и не дождался. Юнги игнорил его, продолжая спать. Может, таким образом показывал своё недовольство от предстоящей поездки и наказывал его? Да что такого сверхъестественного он просил? Всего лишь внимания! Он капризный, своенравный и любил манипулировать, но какой уж есть — на то они с Юнги и вместе уже почти как год, потому что тот более зрел, терпелив и хладнокровен, в отличие от него самого.       И вообще, последний месяц Чимин устал воевать с Юнги и мамой, ещё сессия сверху навалилась туда же, и у него уже просто опускались руки. Достало всё! Настроение ни к чёрту.       Мать, когда узнала, что его избранником стал тот самый Мин Юнги, всячески выражала своё недовольство и не скупилась на колкие высказывания в адрес последнего, даже если он был рядом. А Юнги молча терпел нападки с другой стороны и делал вид, что ничего не слышал из сказанного, ради него. Только Чимину хорошо известен хмурый взгляд из-подо лба на каменном лице со шрамом — Юнги молча убивал, хмурился, сжимал кулаки и челюсть от раздражения, но сдерживался. От этого в груди накапливалось чувство вины и раздражение за несправедливые суждения матери о нём, но и теплилась надежда на примирение этих двоих, к примеру, на той же свадьбе. Ну, чем не повод, а? Всё-таки праздник и хорошее настроение, возможно, подтолкнули бы их зарыть топор войны и облегчить Чимину жизнь. Ну да, не любят они друг друга, но ему что с этим делать? Чимин хотел элементарного тепла и понимания от своего парня, как и принятие его выбора со стороны матери. Поэтому он упрямо таскал Юнги за ручку, оформляя ему загранку, не забывая упрямо ругаться с матерью, выбивая ему место на банкете.       — Ну и чёрт с тобой! Достало всё! — выругался Чимин на одеяло и слез с кровати.       Новые волны раздражения заплескались в груди, становились всё выше и выше, окрасились в багровый оттенок, начиная захлёстывать рассудок, и угрожали ссорой. Чимин глубоко дышал, пока стоял возле кровати и сверлил взглядом спящее тело перед глазами, а потом недовольно фыркнул и, ехидно улыбнувшись самому себе, ушёл в ванную. Не хочет Юнги по-хорошему его трахнуть, Чимин трахнет себя сам.       Раздражение и упрямство диктовали свои правила, как это уже бывало ранее, поэтому Чимин перестал стараться быть тихим. Он, громко хлопнув дверью в ванную, вернулся обратно в спальню. Вызывающе громко шлёпал босыми ступнями по полу, и шумно дышал. Приземлившись перед кроватью, с громким чпоком прилепил розового «дружка» к полу и открыл с характерным знакомым клацаньем тюбик смазки. Взглянул на шевельнувшееся одеяло, из-под которого чёрная макушка всё ещё отказывалась появляться, ухмыльнулся и покивал, щедро выдавливая на пальцы гель.       Чимин пропихнул в себя два смазанных пальца сразу, желая поскорее унять зуд острого желания, выплеснув через оргазм своё раздражение. Увлажнил любимый дилдо, пока толкался в себя пальцами, и, недовольно поглядывая на спящий свёрток на кровати, не долго думая присел на член. Качнулся раз-другой, настраиваясь на волну разврата, провёл увлажнённой рукой по стояку, и вот уже с губ сорвался первый вздох. Если раньше звуки ещё можно было с чем-то спутать, то чвякающий смазкой член, погружающийся в задницу, и явно всхлипывающий стон Юнги уже не спутал бы ни с чем. Одеяло предсказуемо пошевелилось, зашуршало, чёрная макушка выглянула из-под кокона, и Чимин словил острый лисий прищур Юнги на себе. Бинго! А вот и первая победа! Чужой пристальный взгляд вперился сначала ему в лицо на долгие пару секунд, считывая на нём степень возбуждения, а потом скользнул по голому торсу вниз, к паху. Одеяло сползло уже до шеи, а Юнги всё молча наблюдал, как он, Чимин, бесстыдно-медленно насаживался на розовый член на присоске, погружая его в себя по самые резиновые яйца.       Чимин, как истинный манипулятор и Бог коварства, прекрасно знал, как эта картина действовала на Юнги. Он то сводил, то разводил колени в стороны, опуская задницу на член, и чувственно прикусывал губу, заламывая брови в удовольствии. Внимательно, не отрывая взгляд, смотрел в ответ и водил второй рукой по члену, периодически поскуливая. Вогнав член по самый корень, качнулся на нём и приглушённо томно промычал, прикрыв глаза.       — Кекс, ты что, дрочишь на меня? Ты не охуел, извращенец, трахать себя на моих глазах?!       — Юнги-я, колючка ты моя, я же сказал, мне очень надо. Я на взводе, так что или присоединяйся, или спи дальше и захлопнись уже! Только лицо не прячь: мне нужна тишина и картинка, а ты сбиваешь весь настрой, — Чимин дерзил и провоцировал, но, собственно, на это и был весь расчёт. Только так Юнги выдерет его и морально опустошит.       Юнги на весь этот разврат перед глазами раздражённо выдохнул, прикрыв глаза, и потянулся за телефоном проверить время. К дичайшему удивлению Чимина тот не просто проверил телефон — он оставил его в руках, развернувшись на спину. Потянулся лениво, зевнул и с хладнокровным безразличием уставился в телефон. Удар под дых прямо-таки.       — Если ты не прекратишь, я выкину этот член в окно, Кекс, — холодно отрезал Юнги, глядя в телефон перед носом и стал активно что-то печатать там.       Чимин, глядя на это непотребство и откровенное безразличие к его театру одного актёра, оскорбился до глубины души. Он замер с членом в заднице и несколько секунд обиженно смотрел на профиль Юнги. Сознание затопила жгучая обида. Он ведь не такой реакции добивался! Рассчитывал, конечно, что Юнги разозлится, накинется на него, оттрахает как положено — может, по жопе пару раз шлёпнет для остроты, — но не вот это вот всё. Игнор. Огорчение запекло на языке лавой, настроение трахать себя членом рухнуло, а в глазах скопились слёзы. Чимин резко вскочил на ноги. Дышал загнано с розовым членом в руке, который с психу отлепил от пола, и не верил своим глазам.       — Я для тебя пустое место?! Выкидывай! — с надрывной горечью в голосе крикнул Чимин, зашвыривая в Юнги член.       Некогда любимая игрушка глухо плюхнулась по одеялу, пока у него в глазах копились слёзы. Юнги недовольно зыркнул на него в ответ, и хмурое выражение лица резко изменилось. Заломленные, сдвинутые к переносице брови с вопросом в глазах считали настроение Чимина как «вот-вот буду рыдать», и Юнги резко сел на кровати.       — Кекс? — осторожно протянул Юнги, откидывая телефон в сторону и смотря на почти рыдающего голого парня у себя перед глазами. Чёрт, кажется, переборщил.       Губа Чимина затряслась от щемящей жалости к себе и обиды, хлёстко проехавшейся по его самолюбию, ещё и взгляд Юнги добавил масла в огонь. Он психанул, прикусил губу, предчувствуя, что выход своим скопившимся эмоциям его организм всё же нашёл в виде слёз, и, не желая их демонстрировать, сорвался в ванную. Стремление закрыться, спрятаться и пожалеть самого себя, если больше не на кого рассчитывать, затопило всё сознание. Чимин хотел порыдать и почувствовать, какой же он несчастный, потому что Юнги его не любил. Такого никогда раньше не случалось — его парень всегда хотел, а тут такая сцена развернулась перед глазами, а Юнги начал переписываться в телефоне. В телефоне, сука!       Но дойти до ванны Чимин не успел: Юнги вскочил с кровати с ловкостью пантеры, перескочил через путающееся одеяло под ногами на полу и вцепился ему в руку. Развернул на себя и взял его щеки в плен своими ладонями.       — Э-э-э! Чимин-а, ты чего это? Реветь надумал? Не дури! — Юнги тихонько прошептал и, мягко приподнимая лицо Чимина, утёр большим пальцем горькую слезу, скатившуюся из глаз.       — Пусти! — взбрыкнул Чимин. — Иди дальше в свой телефон смотри! Я неделю тебя не видел, я ласки хочу, у меня ужасный день! Я много прошу, Юнги?! Такое чувство, что тебе плевать на меня в последнее время! Всё из-за моей матери? Из-за неё ты меня игнорируешь? Не хочешь ехать на эту чёртову свадьбу?! Или, может, ты устал от меня, разлюбил?       — Горе ты моё, ну что ж ты вредный такой, а? Кекс, не чуди. Нашёл из-за чего реветь! Влагу разводишь на ровном месте! За свадьбу даже не начинай — я пообещал, значит, поеду, но слышать о ней лишний раз не хочу! Так что завязывай истерить.       Чимин замолчал, обиженно отвёл взгляд в сторону и шмыгнул носом, пока хлопал мокрыми глазами, не желая смотреть Юнги в лицо. Грыз губы, поджимал их, силясь остановить рвущиеся наружу горькие слова. Гляди, наговорит лишнего не к месту. Не вырвавшиеся эмоции плескались в груди, не найдя выход через слёзы, и Чимин потянулся за поцелуем. Ненасытно присосался к губам Юнги и прижался голым телом к нему. Потирался гулящей кошкой о торс под футболкой и жадно ощупывал мышцы спины, скользнув под боксеры. Крепко впился пальцами в ягодицы и столкнул пах Юнги со своим.       — Кекс, я… давай не будем, — промычал Юнги в оголодавший рот в попытке отлепить от себя Чимина, пока тот задирал ему футболку в попытке её снять.       — Что? — Чимин не поверил своим ушам. Юнги второй раз за день ему отказал, даже не смотря на его слёзы и обиду пару минут назад. — Что за хуйня, Юнги? — В ответ даже элементарного оправдания не последовало. Юнги просто отвёл взгляд в сторону и сглотнул. — Да блять! Иди к чёрту!       Чимин снова психанул, оттолкнул Юнги и, громко хлопнув дверью в ванную, закрылся там.       — Кекс? — Юнги правда старался сдерживаться, но Чимин открыто выводил из себя. Уйти бы сейчас к себе домой и доспать оставшееся время до работы, но обид потом не оберёшься, и себе дороже выйдет. Чимин раздражал, злил, и его хотелось просто придушить, но Юнги лишь глубоко вздохнул и совсем нетерпеливо дёрнул ручку на двери. Закрыто. — Открой! — гаркнул злобно, а гулкая тишина за дверью выбесила ещё больше. — Чимин! Я сказал, открой эту дверь или я её выбью нахуй!        — Оставь меня в покое! — жалобно проскулил Чимин за дверью. — Можешь не спать со мной, если не любишь, и не ехать ни на какую свадьбу, не делай мне одолжение! Просто оставь меня в покое и убирайся!       — Я серьёзно, открой, и поговорим. Не выводи, — Юнги игнорировали. — Раз… Два… Заебал, блять. Пиздец тебе, Кекс! — Юнги отошёл на пару шагов назад и одним ударом ноги выбил дверь. Петли с грохотом оказались вырваны с корнями, а покосившееся полотно рухнуло на пол.       Чимин, уже успевший всё-таки умыться слезами, испуганно замер, глядя на застывшего злобного демона в дверях в трусах и футболке. Шрам, как это бывало ранее, налился кровью и потемнел, а лицо приняло устрашающий вид. Такого Юнги Чимин боялся всегда. Тот раздражённо выдохнул, перевёл дыхание и медленно зализал растрепавшиеся чёрные волосы назад, оголив лицо со шрамом. Обида сразу ушла на задний план, слёзы испарились от подскочившей в теле температуры, и Чимин в страхе попятился назад, когда Юнги неумолимо двинулся к нему. Бесцеремонно ухватил его за затылок, до боли сцепив пальцы на шее, и потащил в комнату взвизгнувшего Чимина.       — Отпусти! — Чимин ещё думал, что он что-то решал, поэтому отчаянно взбрыкивал, пока его силой вели, и пытался выкрутиться из захвата.       Юнги толкнул его на кровать, после чего Чимин испуганно пополз на заднице куда-то повыше к спинке, во все глаза глядя в злобный лисий прищур. Сомкнувшаяся хватка на щиколотке не позволила далеко уползти, и его грубо дёрнули назад, вынудив распластаться на кровати. Чимин сразу понял по взгляду, который не сулил ничего хорошего, что ему пиздец. Допросился.       — Секса хочешь? Получишь! — Юнги одним рывком перевернул Чимина к себе задом и таким же вторым поставил того в коленно-локтевую. От души влепил болючий шлепок по ягодицам, да так, что кожа вмиг покраснела, а Чимин взвизгнул от боли. Колени норовили разъехаться в попытке спасти свою задницу от ударов, но крепкая хватка на бедре не позволила ему ускользнуть.       Юнги стянул с себя трусы, оголив стоящий член, и, приставив головку к ещё скользкой дырочке, в которой недавно побывал розовый «дружок» Чимина, напористо толкнулся внутрь. Как же Чимин был неправ, когда думал, что Юнги игнорировал его, снующего голым по квартире туда-сюда и трахающего себя розовым дилдаком прямо у него на глазах. Юнги себя почему-то сдерживал, отказывая ему в сексе, но стояло у него крепко. Горячий, твёрдый, покрытый венами член ощущать в своей заднице было куда приятнее, чем бездушную резиновую секс-игрушку, верой и правдой служившую ему столько лет. Не этого ли он добивался? Юнги не на шутку разозлился, выбил дверь, а теперь нешуточно вгонял в него член по самые яйца. Чимин уже успел забыть, каким бывал Юнги ещё в самом начале их знакомства: нетерпеливым, жадным и грубым собственником. Понятное дело, что его, Чимина, любили, но он порой в этом сомневался для виду, желая получить подтверждение обратному. Вот как сейчас. Получил. Его грубо трахали сзади, чуть ли не силой брали и рывками дёргали на свой пах. Волшебно просто! То, что Чимину нужно было — эмоциональная встряска, жесткий секс и выброс чувств. Где-то после очередного рывка боль сменилась на острое возбуждение от мыслей, как это прекрасно выглядело со стороны. Кожа ягодиц пылала и стала чувствительной, а хватка рук на бёдрах чуточку смягчилась. Чимин застонал. Протяжно так, сладко простонал, подставляясь под жёсткие шлепки. Задирал голову вверх, лишь бы максимально выгнуться в пояснице, и улавливал шипящие звуки стонов Юнги сквозь зубы.       — Обязательно доводить меня? — ругнулся Юнги, подхватив Чимина под грудью, и заставил встать на колени, когда в очередной раз толкнулся в полную силу. — Скотина розовая, нервы мне треплешь! Мне придушить тебя хочется! — рыкнул он и впился в приоткрытый рот поцелуем, злобно проехавшись по мягким губам зубами напоследок.       Чимин выворачивал голову как мог, ловил губами и толкался языком навстречу грубым ласкам. Позволял Юнги выплеснуть раздражение на себя и кайфовал от этого сам. Открыто. Ощущая на себе в буквальном смысле чужую страсть, Чимин громко скулил от каждого толчка. Даже член не стал стимулировать, лишь бы побыстрее кончить, зная, что получит максимальную разрядку. По коленям пробегала дрожь от спазмов глубоко внутри, и он затравленно всхлипывал, откинув голову на чужое плечо. Чимин, закинув руку за голову Юнги, отчаянно сжимал его футболку в своём кулаке, которую тот даже не удосужился снять. Стоны и неконтролируемые вздрагивания успокаивающе влияли на нервную систему самого Юнги и тем самым гасили вспышку гнева. Если до этого тот жёстко драл, вцепившись в бедра, то сейчас движения постепенно стали ласковыми, а поцелуи порхающими. Ладони непрерывно заскользили по его телу — огладили грудь и обласкали член, пока Юнги уже любовно вылизывал ему шею. Чимин знал эту нежность. Каким бы грубым Юнги ни казался, тот на пике удовольствия всегда кардинально менялся в своей ласке, забывался и тонул в любви к нему. Нежность граничила с жадным обожанием, резкие толчки замирали глубоко внутри него. Юнги на грани. От этой мысли очередной спазм пробежался по телу и скрутил мышцы. Чужая ладонь легла на его член, пальцы стали натирать раскрасневшуюся головку, а чужое сорванное дыхание в самое ухо шепнуло:       — Кончай, Кекс. Я вот-вот.       Ладонь на члене задвигалась быстрее, чужие зубы вгрызлись в плечо, и Юнги задвигался быстрее. Зарывшись пальцами ему в волосы, Чимин сжал их в кулак, волна жара хлынула в пах, скопилась в одной точке, и оргазм спазмом накрыл сознание, толчками выталкивая сперму в чужую руку. Плечо ощущало вибрацию стона сквозь стиснутые на нём зубы, а подрагивающие мышцы на заднице — остаточные точки кончающего Юнги.       — Дурак ты, Пак Чимин. — Юнги нежно притянул его одной рукой и, шепнув в припухшие покрасневшие губы, поцеловал его. — Поднимай задницу, тащись в душ и садись за учёбу! А я пошёл спать к себе.       Юнги смывал остатки спермы с члена прямо в раковине, пока Чимин лениво, но, слава Богу, удовлетворённо становился под душ.       — Не примешь душ со мной, Юнги? — Тот так и не снял ни футболку, ни трусы, плескаясь в умывальнике, только член подставил под струю воды.       — Нет. Дверь завтра починю, не трогай.       Юнги, как и сказал, ушёл к себе, натянув на ходу шорты, и телефон свой прихватил. А у Чимина, как ни крути, остался лёгкий осадок недосказанности после горячего секса. Всё же его очень интересовало, с кем Юнги имел наглость переписываться у него на глазах, когда он ездил на розовом члене…

***

      Последний экзамен Чимин всё же сдал с горем пополам спустя пару дней преследования преподавателя в приличном виде. Кланялся, бегал хвостиком, даже прослезился для жалости, но сдал. Свобода. Теперь вот сидел в самолёте рядом с Юнги и нервно сжимал подлокотник в страхе перед взлётом. Нервоз с экзаменами остался позади, а вот подозрения насчёт Юнги усилились в разы. Чимин после секса на следующий день, пока Юнги принимал душ за закрытыми на удивление дверями в ванную, увидел всплывшее уведомление на экране телефона с незнакомого номера. Речь шла о какой-то встрече в назначенное время через пару часов — как раз тогда, когда он должен был сдавать экзамен. Не будь предмет последним и не поджимай время, Чимин обязательно проследил бы за своим благоверным, куда тот направился. Юнги нагло спиздел ему, что ляжет спать! Неужели он ему изменяет? Эта мысль не давала покоя ни днём, ни ночью, а выяснять отношения и уличать того в обмане Чимин предпочёл после свадьбы матери. Как-никак, портить настроение перед важным мероприятием совсем не хотелось, но и оставить обман без внимания было не в характере Чимина. Оставалось только коситься да приглядывать за подозрительным поведением Юнги. Как говорится, кто ищет, тот найдёт. Тот всё чаще переписывался с кем-то по телефону, охранял его Цербером, таскал за собой и даже поставил блокировку. Чимин проверил. А на все его вопросы отвечал нехотя. Что-то вроде: «Кекс, не суй свой любопытный нос, куда не надо», «С Тэхёном переписуюсь» или «Ни с кем, отвали».       — Не бойся, Кекс, всё нормально, — Юнги накрыл горячую ладошку своей рукой и, отцепив уже побелевшие пальцы от подлокотника, сплёл их в замок. Умиротворяюще минут десять потирал большим пальцем кожу, пока самолёт окончательно не выровнялся, набрав высоту.       Чимин отказывался верить своим мыслям. Вроде ничего в их отношениях не изменилось, Юнги оставался заботливым не на словах, а на деле: молча собрал сумку и полетел с ним на свадьбу к матери, как и обещал. Даже настроение не портил, выражая своё недовольство по этому поводу, а мог бы. Чимин точно знал, что Юнги делал это ради него. Кому бы понравилось слушать о себе: «Бродяга рядом?», «Чимин, задумайся, этот человек испортит тебе жизнь», «Он тебя не бьёт?», «Ты теряешь своё время с ним» и «Вспомнишь мои слова, когда не найдёшь свои деньги!»? Все эти колкие фразы произносились матерью, которая была уверена в присутствии Юнги, лишь бы уколоть того своим презрением. Но Юнги молчал, делал вид, что не слышал ничего, и на вопросы, не обижается ли он, отвечал лишь: «мне плевать». Чимин яро отстаивал порядочность своего парня, а после звонка виновато ластился к нему. А потом просто старался говорить с матерью без его присутствия.       Юнги обманывал, и это червём сомнения разъедало ему внутренности. Неужели его Юнги-я глянул на кого-то ещё? А может, снова переключился на девчонок? Мыслей было много, а ответа не было ни одного.       Одиннадцать часов полёта прошли в лёгкой дрёме и молчании. Юнги смотрел фильмы, спал и не выпускал наушник из уха. Но во время приземления опять же брал его за руку и успокаивающее сжимал, хоть и сам впервые летал на самолёте.       По прилёте в аэропорту никто не встречал, но это и не требовалось — в день свадьбы вряд ли у невесты было бы на это время поутру. Чимин на ломаном английском и сам в состоянии поймать такси и показать на телефоне адрес отеля, в котором проводилось мероприятие. Чем он, собственно, и занялся, за руку утаскивая за собой Юнги, озирающегося по сторонам.       Встреча этих двоих, мягко говоря, прошла сухим приветствием, но и это было уже что-то. Юнги молча кивнул и остался в стороне, пока Чимин обнимал, целовал и нахваливал свадебное платье матери в приветствии в комнате для невесты. А потом и вовсе ушёл в номер переодеваться.       Юнги смотрелся в своём белом костюме с леопардовой рубашкой чертовски привлекательным. Чимин знал это и раньше, сам же ответственно подбирал образ, зная, что тому плевать, в чём он туда припрётся, но полностью при всём параде он увидел его только сейчас. Залип ненадолго, разглядывая в зеркало своего парня, который наотрез отказывался прятать свой шрам под слоем тоналки, любезно предложенной визажистом, пока Чимину делали укладку. Ну и чёрт с ним, с этим макияжем! Юнги для него и так красив, а шрам на лице Чимин трепетно любил, чтобы вынуждать его спрятать. Так что Юнги всего лишь слегка уложили смоляные волосы, пригладив по вискам, уложили чёлку — и на этом ему спасибо, что хоть нахуй всех не послал. Хмурился и недовольно поглядывал на Чимина, но молчал, периодически вздыхая.       Выездная церемония проходила на свежем воздухе под красивой аркой в отведённом месте отеля, пока священник лепетал свою часть на английском. Юнги безразлично поглядывал на молодожёнов, а потом и вовсе достал телефон. Что-то там писал, и даже улыбнулся несколько раз, тихо хрюкнув смешок, чем привлёк к себе внимание. Чимин охренел, увидев преступление, накрыл телефон рукой, опустил его на чужое колено и попытался отобрать. Всё же явное неуважение он не потерпит прямо посреди церемонии. Да и телефон этот Чимина уже откровенно бесил, а точнее, тот тайный писатель, которому Юнги уделял время. «Пиздец тебе Юнги, пусть только свадьба закончится! Под пытками мне всё расскажешь!», — пронеслось в голове Чимина, когда он с напором пытался отобрать телефон. Только вот эта попытка не увенчалась успехом. Юнги, приложив силу, вытащил телефон из захвата и с невозмутимым лицом сунул в карман, откуда послышалось жужжание о вновь прибывшем оповещении.       Банкет начался с поздравлений молодожёнов и, дождавшись своей очереди, Чимин с подарком в одной руке и с Юнги во второй, потащил его к матери. Пролепетал поздравления и поцеловал мать, пока Юнги жал руку жениху.       — Поздравляю, — сухо произнёс Юнги и кивнул в знак почтения матери, чем вызвал невольную гордость в глазах Чимина, но вот мать тем же не порадовала.       — Чимин, ты, надеюсь, двери не забыл закрыть? — шепнула мать Чимину на ухо, да так чтоб Юнги это слышал. — Думаю, тебе хватило мозгов не давать ключи Юнги. Сейчас просто идеальное время, пока вы отсутствуете, чтобы его дружки вынесли тебе квартиру.       — Мам! Прекрати! Не порть, пожалуйста, мне настроение. У тебя свадьба, так что давай не будем, — Чимин тут же вспыхнул, оскорбился на несправедливое замечание и покосился на Юнги.       — Да всё в порядке, Кекс. Я не рассчитывал на что-то другое, придя сюда. Не вижу смысла убеждать кого-то в обратном, но скажу одно: я люблю вашего сына и ваше неодобрение этого не изменит. Оставлю вас, — Юнги мягко приобнял Чимина в знак прощания и отошёл в сторону на приличное расстояние.       Пока Чимин мило беседовал с матерью, временами косился взглядом на своего парня в стороне. Тот достал телефон и с кем-то разговаривал, улыбался и даже смеялся. Бесит просто! Вот с кем можно говорить по телефону, если ты в Штатах, и у тебя максимум вай-фай отеля ловит? Понятное дело, с кем-то из Кореи. Тэхён? Это вряд ли, Чонгук докладывал о передвижениях своего парня ему лично. Чимин уже не раз интересовался, не замечал ли он того уткнувшимся в телефон в переписках с Юнги. «Нет, не замечал» — всегда прилетало в ответ, да ещё и с ненужными подробностями, что они с Тэхёном, вообще-то, трахались в это время, или ещё чем-то занимались. Идиллия, одним словом, в отличие от них самих. Тайны, обман и подозрительно улыбающийся кому-то Юнги бесили Чимина с каждой секундой всё больше. Вот просто напрочь выводили его из состояния равновесия. Тот ещё так уверенно отобрал у него телефон из рук, что Чимин едва ли не вспыхнул от ревности во время церемонии, отлупив Юнги на глазах у всех.       — Ты с кем-то говорил, Юнги? — Быстро попрощавшись с матерью, он подошёл к своему парню, пока тот сбрасывал звонок.       — С Тэхёном. Так, ни о чём, пустяки, — отмахнулся Юнги, но явно нервничал, оглядывался по сторонам и, казалось, мялся с ноги на ногу. Подозрительно всё это. Чимин раздражённо фыркнул, пробежавшись взглядом по лживому лицу, и потащил его за руку к банкетному столу. Юнги врал, а Чимин мысленно уже представил его пытки, когда закончится праздник. — Кекс, я не останусь на банкет. Я выполнил своё обещание. Я отсидел на церемонии, поздравил твою мать, но сидеть и улыбаться, изображая радость и веселье за эту парочку, я не буду.       Юнги просто убил. Чимин так и застыл с распахнутым ртом от возмущения.       — Как? Юнги! Ты не можешь так поступить со мной! Я выбивал тебе это место! Я хочу, чтобы вы поладили и нашли общий язык. Ты останешься, и точка! — Чимин упрямо схватился за запястье и потянул его снова к столику.       — Нет. — Юнги выдернул руку и остался стоять на месте, словно вкопанный. Он непоколебимо решил не участвовать в фарсе, на который не подписывался, и это читалось по лицу. — Я не буду терпеть к себе неуважение, как и не собираюсь доказывать этой женщине ровно ничего. Я не собираюсь разубеждать её, что я не такой, каким она меня представляет. Она мне никто.       — Это моя мама, Юнги!       — Какая с неё мать?! Я не обязан любить её, как и она меня. Я люблю только тебя. Ясно тебе это?! И повторюсь, она мне никто. Я не буду её любить и уважать только потому, что тебе бы этого хотелось. Прости. Эта женщина тебя бросила одного, уехала за своим ухажёром, наплевав на собственного сына, и даже не потрудилась позаботиться о тебе. Она вынудила тебя платить за свою учёбу работой стриптизёра!       — Что? Да как ты можешь так говорить? Она меня не бросала! — Чимин обиженно пискнул, хоть и понимал теперь причину нелюбви со стороны Юнги. Доля правды в его словах всё же была, оттого и неприятнее звучало. Острая нужда в деньгах изначально и была мотивацией устроиться в бар. Но в словах Юнги читалась обида не только на его мать, он злился и порицал такое поведение в лице последней, потому что и сам остался без матери в юном возрасте. Та тоже ушла и не вернулась из алкогольного запоя, бросив его с отцом.       — Давай мы не будем ссориться, Чимин-а. Я прошу тебя. В моих глазах она тебя бросила и не заслуживает прощения. Своё мнение я не изменю.       — Юнги, я простил её за это. Она не твоя мама, а моя. Не надо так говорить. Прошу, останься со мной.       — Кекс, я не пойму и не приму этого человека, к тому же, не хочу портить тебе настроение. Я терпел её нападки, больше не хочу. Развлекайся, я подожду тебя в номере, а после банкета мы сходим прогуляемся. Обещаю.       Юнги безапелляционно ушёл, бросив его одного на банкете. А ведь действительно не обещал сидеть на нём до самого конца, когда Чимин упрашивал его прийти на церемонию. Вот так просто Чимин остался стоять посреди музыки и веселья на свадьбе матери один. Зато последняя ему подмигнула, кивнула и просияла ярче солнца. Ну, вот какое у него могло быть настроение, когда чувство вины за сказанные слова матери в сторону его парня грызли изнутри, лишив Чимина последней надежды на их примирение? Дурацкое. Планы рухнули с уходом Юнги. Отсидев для вида пару часов и залив в себя бутылку шампанского Чимин под шумок всё же решил наведаться к Юнги в номер. Отель хоть и огромный был, но благо ехать никуда не пришлось. А там Чимин, глядишь, уговорил бы его вернуться на банкет, сделав римминг и горловой в придачу. В первый раз же получилось, почему бы и нет?       Номер был пуст. Юнги в нём не было, а кровать выглядела нетронутой. Идеально застелена, правда лепесточками роз её всё же обкидали. Чимин оценил, но не обрадовался. Вот куда этот лис мог уйти? Прогуляться по отелю? В казино сходить поглазеть? Ладно. Чимин достал телефон и, выждав пару гудков, всё же дозвонился своему парню.       — Юнги-я, — сладко потянул Чимин, — чем занят?       — Скучаю, Кекс, и телевизор в номере смотрю. Когда банкет заканчивается? Через сколько тебя ждать?       Чимин застыл со стеклянным взглядом на пустующую кровать в номере, на которой, по словам Юнги, тот валялся за просмотром телевизора. Юнги врал ему, и это больно резануло. Опять. Снова ложь.       — Не знаю. Ближе к полуночи. Не скучай. — Чимин сбросил, потому что больше сдерживать тон голоса в нормальной интонации просто не мог. Больно. Обидно. Юнги лжёт ему, с кем-то переписывается, улыбается. Юнги ему изменяет. Отлично просто.       Чимин в расстроенных чувствах вернулся на банкет и честно отсидел там до конца мероприятия, влив в себя ещё пару бутылок шампанского. Чем не повод? Мать замуж вышла, ему изменили, и он, скорее всего, остался без парня. В голове крутился предстоящий разговор. Лучше уйти первому, чем глотать лживые оправдания Юнги. Зачем вообще тогда тот говорил его матери, что он его любит? Зачем розы раскидал на кровати? Зачем всё это, если изменял, ну или вот-вот изменит? Настроения не было и так, а теперь оно скатилось дальше некуда. Чимин был потрясен своей догадкой об измене и просто отказывался здраво мыслить и рассуждать.       Чимин в номер не вернулся, но продолжал угрюмо сидеть над рюмкой в баре отеля с мыслями: а готов ли он так просто отказаться от Юнги? Топил будущее горе алкоголем, пока в кармане трезвонил телефон. Не готов, но и унижаться, удерживая человека, который врал и не любил, не станет. На третий вызов Чимин всё же поднял трубку.       — Кекс, ты где?       — Там же где и ты, — промямлил Чимин слегка заплетающимся языком.       — Я в номере, тебя здесь нет. Ты что, пьян?! Где ты? Я заберу тебя. — По голосу было понятно, что Юнги тревожился. Чимин знал все его интонации наизусть, и это смешило. К чему эта забота, если тебе так нагло врут? Он так любил этого человека, что мог выражение лица представить в эту минуту до малейших деталей и маленьких морщинок. Только вот его Юнги изменился в последнее время, и слова могли не соответствовать действительности.       Доверие — это всё, а одна капля лжи может испортить целый океан. Чимин не верил даже интонации в трубке.       — Вот и я в номере — смотрю телевизор, прям как ты сегодня. Не видишь меня? Вот и я тебя там не видел, когда вернулся за тобой. Хватит врать мне, лживый ты ублюдок Мин Юнги! Я не слепой. Будь счастлив с новой пассией!       — Чим…       Чимин сбросил звонок и отключил телефон, указал бармену жестом подлить ему в стакан, протянув карту для оплаты. Удобно. Жаль, что бары у американцев в отелях не танцевальные, он зажёг бы сейчас толпу, не побрезговав залезть на барную стойку. Почему бы и нет? Он ведь почти холост… Осталось выяснить детали.       Просидев ещё где-то с час, Чимин вышел на улицу подышать. На душе скреблись кошки, тяжёлые мысли давили, в голове каша и нелогичность в поведении Юнги. В номер отеля настроения идти не было никакого. Он не готов услышать от своего — возможно, уже бывшего — парня подробности обмана и то, как он его достал. Последний секс всплыл в мыслях, и там ярко-красной вывеской горело нежелание Юнги трахаться, хоть он его и спровоцировал в конце концов.       — Кекс! Скотина! — послышалось за спиной. Чёрт! Юнги его нашёл и оставлять их разговор незаконченным был явно не намерен. — Где тебя, блять, носило? Я уже всё оббегал в этом отеле! Какого хера ты творишь, припадочный?! — Юнги на эмоциях дёрнул его за руку слишком сильно, и Чимин с налёта не удержал равновесие. Впечатался грудью в чужую и тут же оскорблённо оттолкнул его двумя ладонями. Юнги даже не переоделся, был в том же белом костюме и леопардовой рубашке, которую Чимин собственноручно выбирал. Гулял нарядный где-то без него! Злость яркой вспышкой полыхнула перед глазами.       — Отвали от меня! Иди, переписывайся с кем-то дальше! Думаешь, я не видел этого, не замечал в последнее время?! Ты говорил мне, что с Тэхёном переписываешься! Ложь! Думаешь, я не знаю о твоём вранье? Я просто не хотел портить праздник, хотел поговорить с тобой нормально после свадьбы. Я вернулся за тобой в номер, выбрал тебя вместо матери, а ты спиздел мне, Мин Юнги! Снова!       — Кекс, всё не так! Угомонись, и я всё тебе объясню!       — Да пошёл ты! Считаешь, я буду ждать, когда ты мне изменишь? Ты улыбался, Юнги! Улыбался, глядя в телефон! Имел наглость переписываться с кем-то, когда я трахал себя на твоих глазах. Думаешь, я не видел сообщения? Ты встречался с кем-то за моей спиной, пока я был на экзаменах! Ты отказывал мне в сексе! Ты по телефону болтал даже на свадьбе! У меня, сука, на глазах! А потом бросил меня там одного! Телевизор смотрел? Скучал?! Ложь!!! — Чимин кричал, тыкая с каждым обвинением пальцем в грудь Юнги, пока слёзы не брызнули из глаз. Он проглотил обиду и перевёл дыхание, глядя в ошарашенное лицо напротив, а потом холодно добавил: — Я так не могу. Не хочу больше! Ясно?! Это конец… Нам надо расстаться, Юнги.       Чимин утёрся рукавом, грубо пихнув Юнги в грудь с ёмким «Лжец!», развернулся и пошагал обратно в вестибюль отеля. Не дошёл. Юнги в два шага догнал его и снова дёрнул за руку.       — Сука! Чёртов ты придурок! Как же ты меня заебал со своими припадками! — Юнги откровенно психовал, злился и сжимал кулак от злости, не зная, за что зацепиться взглядом. Только моргал и пытался взять себя в руки после услышанного, крепко удерживая чужое запястье.       — Ну, вот и отлично! Тебе даже сказать нечего в своё оправдание! Я больше не буду тебя напрягать. Живи без моих припадков, если так хочешь. Хотя, ты уже и так нашёл мне замену. Отпусти! — Чимин дёрнул руку, попытался вывернуться, но хватка только железно усилилась, причиняя боль.       — Закрой рот, Чимин! Какой же ты долбоёб, блять. Просто заткнись! Заткнись!!! Или я врежу тебе впервые в жизни! Сука! — Юнги даже затрясся от злости, не в силах справиться с эмоциями. Он видел, как перекосило лицо Чимина от боли из-за пережатой руки, и, мелко дрожа, с усилием воли расцепил мёртвую хватку на запястье. Нервно отошёл на пару шагов назад и стал расхаживать взад-вперёд в попытке успокоиться. Только вот Чимин ждать отказывался. Он снова попытался уйти, но в этот раз первым прозвучало предупреждение.       — Стой! Блять, Чимин! Что ж ты творишь! Я не контролирую себя, остановись! Ты всё портишь сейчас!       Чимин и не подумал — лишь утёр брызнувшие слёзы и гордо пошагал прочь. В этот раз хватка сомкнулась уже в волосах. Чимин взвыл от резкого натяжения на затылке, вцепился в руку Юнги и ошарашенно уставился в злющие чёрные глаза напротив. Тот глубоко вдохнул, закрыл глаза и порционно выпустил воздух через сложенные в трубочку губы. Ровно до того момента, пока не получил кулаком в грудь.       — Отпусти меня! — крикнул Чимин.       Юнги распахнул глаза, сцепил зубы и одним рывком рванул рубашку на груди, расцепив хватку в чужих волосах. Несколько пуговиц дорогой леопардовой рубашки разлетелись в стороны и оголили участок кожи, когда туда упал его взгляд.       Чимин застыл. Дыхание спёрло, а челюсть и вовсе отвисла.       Цветное изображение кричало громче всяких слов. Там, на голой коже, красовалось символичное изображение розового кекса в обрамлении красной ленты на фоне голубой бездны. Картинка выглядела будто бы приоткрытой дырой в груди, где на месте сердца покоился в гофрированной юбке кекс с розовой закрученной начинкой и неизменной вишенкой на верхушке. Татуировка явно была свежей и потому заклеена заживляющей прозрачной плёнкой.       — Вот же ж придурок! Вот, куда я ходил, пока ты сдавал сессию. Вот почему я хотел спать! Я приходил после смены и шёл в салон — набивать татуировку! Переписывался и договаривался о времени! Ясно?! Долбоёб, блять! Сука, какая, нахуй, измена?! Что ты несёшь! Ты себя вообще слышишь?! Нажрался и белку ловишь! Я не высыпался, не мог снять перед тобой футболку и пытался скрыть её. А ты капризничал, секса требовал! Я даже не купался с тобой! Ты всё испортил, Кекс! Это должен был быть сюрприз! А ты мне про расставание запел. Да я придушить тебя хочу сейчас, Пак Чимин! Я больше в жизни не хочу слышать от тебя этих поганых слов! Понял меня?!       Юнги плевался ядом, шипел ему в лицо, матерился на всю округу перед входом в отель и ругался.       — Так ты мне не изменял? — жалобно проскулил Чимин, глядя на расплывающееся изображение на груди от слёз в глазах.       — А что, похоже?! Думаешь, я буду трахаться с кем-то другим и набивать себе на грудь кексы?! Ты совсем отупел уже, Чимин? Нет! Не изменял! Я тебя люблю, вообще-то, если ты не заметил! Не тупи, блять! Ты видел меня вообще хоть когда-нибудь с кем-то в отношениях в школе или после? Я, сука, однолюб! Не понимал этого, но со школы любил тебя одного, чёртов ты придурок! И это не изменится!       — Я… Я… Прости... — Чимин снова всхлипнул и закрыл лицо ладонями, вконец распустив сопли.       Юнги ругаться на этом перестал, глубоко обречённо вздохнул и притянул Чимина за затылок, уткнув зарёванное лицо в шею.       — Прекрати реветь, пьянь, — дрожь в руках постепенно унималась, дыхание всё ещё было глубоким, но хотя бы так не пекло в груди, как пару минут назад.       Чимин утёрся рукавом и тут же судорожно словил чужие губы. Обвил руками шею и, всё ещё периодически всхлипывая, принялся отчаянно целовать Юнги. С напором причмокивал, скользил языком по любимым губам и толкался языком внутрь. Жался всем телом ближе, пока руки Юнги не окольцевали его талию, а язык не подался навстречу. Чимину ответили жадно, привычно голодно и со страстью. Целовали, сплетая языки, и поглаживали волосы на затылке, за которые совсем недавно в порыве ярости больно схватили. Чимин знал, что такими маленькими, едва заметными жестами Юнги извинялся за допущенную вольность и грубость — он всегда так делал. Слова давались ему с трудом, и это не изменилось, как и признания в любви, а вот делами и поступками Юнги не скупился это показывать.       — Прости, прости, прости меня, Юнги-я. Я ревновал. Я с ума сходил. Я думал, ты мне врал, изменял. Ты грубил мне, когда я спрашивал, с кем ты переписываешься. Заблокировал телефон от меня. Не хотел меня. Я спрашивал у Чонгука о твоём общении с Тэхёном, он всё отрицал. Вот я и подумал… — Чимин порхал губами по лицу, шептал извинения и медленно, но верно успокаивал Юнги.       — Да с ним я переписывался! И разговаривал сегодня тоже с ним. А Малой получит ещё, шпион недоделанный. Подкинул белку белочнику, дебил. Не зря они с Тэ пара. Идём! Сюрприз ты уже видел в номере, подарок свой испортил, но если ты мне и последнюю часть запорешь, я клянусь, закопаю тебя где-нибудь, чтобы ты больше никому жизнь не портил своими закидонами!       — Куда? — Чимин удивлённо хлопнул глазами и ведомо пошёл следом. Юнги тянул, ухватив за ладошку, обратно в отель.       Прошёл по длинным коридорам, пока не остановился перед уже знакомой частью отеля. Перед глазами маячили всё те же вывески, что и днём, а Чимин совершенно не понимал, зачем его сюда привёл Юнги, ещё и замер перед какой-то дверью.       — Пак Чимин, — начал он, а у Чимина в страхе сердце пропустило удар. Юнги его так называл, только когда злился, но тот, развернув его к себе лицом, медленно опустился на одно колено. Чимин сразу всё понял. Вскрикнул громче положенного, ошарашенно вылупив глаза и для подтверждения догадки оглянулся. Вокруг висели вывески свадебных услуг, цветочки в вазах, а за дверью находилась стойка регистрации браков. Всё нарядно и красиво. Чимин видел всё это раньше, но у него и в мыслях даже не было приписывать всё это на свой счёт! Они же приехали на свадьбу матери, а то, что церемонию провели на открытом воздухе в специально отведённом месте, не отменяло того факта, что это Лас-Вегас, и пожениться здесь можно было как, кому и когда угодно. Чимин накрыл рот ладонью и не верил своим глазам — перед ним на одно колено стал сам Мин Юнги. Боже! Подарок? Чимин испортил свой свадебный подарок в виде тату на груди от своего мужа? Да блять! Он в отрицании глупо замотал головой в стороны.       — Кекс, я ещё ничего не сказал! Не маши мне тут башней, придурок! Ты и так меня довёл до белки, я сейчас немного неадекватно воспринимаю твои знаки! — отрезал Юнги и уцепил его за ручку. Чимин согласно закивал и тихо замер, продолжая прикрывать рот ладошкой. Юнги достал коробочку с двумя кольцами и раскрыл её перед ним. — Пак Чимин, ты бываешь невыносимой задницей, раздражаешь, выводишь меня из себя, иногда несказанно бесишь своим упрямством, припадками и прочей хренью. Тебя периодически хочется придушить, но я люблю тебя всей душой. Люблю так сильно, что иногда я чувствую себя бесхарактерной амёбой и пластилином, с которого ты лепишь то, что тебе нравится. Я знаю, что ты чёртов манипулятор, розовая сволочь и капризный мелкий засранец, но от этого люблю тебя только сильней. Я залипаю на каждый твой танец, на каждый взмах волос или движение губ. Мне каждый раз перехватывает дыхание, и в груди разливается счастье, когда ты просто меня обнимаешь. Я не говорю этого, но так и есть. Я люблю тебя настолько сильно, что уже просто не могу представить свою жизнь без твоей заносчивой наглой задницы. Я хочу закрепить наши отношения. Пусть в нашей стране этот брак не признают, и выданный сертификат будет всего лишь бумажкой, мне плевать. Ты будешь знать, что ты мой муж, что это навсегда, что я люблю тебя! Ты выйдешь за меня, Чимин-а?       Чимин активно закивал головой и снова сдвинул брови, расчувствовавшись таким своеобразным признанием в любви в стиле Мин Юнги — гопника, который отжал у него сердце, покорил своими поступками и который так трепетно его любил. Брови заломились непроизвольно, и Чимин снова заплакал. Да он за последний год столько не лил слёз, как за этот день.       — Да, да, да! — Чимин бросился на шею и где-то с десяток раз поцеловал Юнги на радостях.       Юнги открыл двери в отдел для регистрации и потянул за собой безгранично счастливого Чимина. К его удивлению у небольшого алтаря рядом со священником стояли Чонгук и Тэхён, счастливо улыбались, активно размахивая руками в приветствии.       — Что?! А они что здесь делают?       — Я не врал тебе, когда говорил, что переписывался с этими придурками. Мы готовились, узнавали и даже переводчика наняли, чтобы он помог нам разобраться со всем этим. Я ушёл с банкета встречать этих двоих! Они чудили с самого приезда. Их вывели из самолёта, выписали штраф за секс в публичном месте, и они, ко всему прочему, заблудились в терминалах. А ещё Малой пробку в жопу вставил металлическую, и их задержали на досмотре. И это только аэропорт, Кекс! Ой, блять, даже не спрашивай, что эти обезьяны вытворяли дальше, мне сегодня хватило с ними стресса. Да и без свидетелей нас не распишут, поэтому они здесь.       Юнги подвёл Чимина к священнику и дал знак начинать церемонию. Тот что-то лепетал на английском — стандартно заученный текст, который они потом послушают в переводе в каком-нибудь фильме, чтобы знать, на что подписались. На фразе берёт ли он в мужья Мин Юнги, Чимин ещё держал себя в руках, когда давал согласие, а вот задержавшись на влюблённом лисьем взгляде, услышав «Да!», не сдержался и прослезился.       — Не реви! Или хочешь быть убогим на свадебных фотографиях, Кекс? — Юнги натянул на маленький палец кольцо, которое идеально село по размеру, едва услышав от священника фразу с разрешением обменяться ими. Как ни крути, а стащить парочку колец незаметно ему не составило труда. — Своё я сам надену, у тебя руки трусятся. Ты уронишь, а потом мозг мне при случае вынесешь, что это был знак какой-то. Ну его нахер!       Юнги натянул своё кольцо, и уже не слушал священника — просто притянул Чимина и впился в пухлые губы нежным поцелуем, пока их друзья взрывали хлопушку с конфетти у них над головами.       Фотосессия, пьянка, дикий смех и вытворяющие глупости друзья, плескающиеся полуголыми в фонтане отеля, которые через секунду уже уносили ноги под свист полицейского, стали логичным продолжением их маленького личного праздника. Ну и, конечно, первая брачная ночь где-то под утро с пьяным сексом.       Говорят, каждый из нас — это половинка целого, рассечённого на две части, и поэтому каждый ищет всегда соответствующую ему половину.       Чимин свою нашёл.