When The Morning Comes

⏰

( .27 ) Бип! Бип! Бип! Жужжание будильника можно описать только как неприятное. Он громкий, жесткий, и Джисон специально выбрал самый раздражающий тон, чтобы убедиться, что он проснется, когда тот зазвонит. «Проклинаю себя в прошлом за то, что поставил чертов будильник», — раздраженно думает он, растягиваясь на кровати, чтобы дотянуться до телефона. 7:30 утра. Кто, черт возьми, просыпается так рано? Не Джисон, не обычно, но все равно он просыпается, ворча себе под нос, когда заставляет себя открыть глаза. Он подумывает о том, чтобы снова лечь спать, но знает, что ровно через пять минут и тридцать шесть секунд Феликс все равно ворвется и вытащит его из постели на завтрак. Поэтому он заставляет себя встать с постели, и когда Феликс просовывает голову, Джисон уже одет и готов позавтракать, не обращая внимания на то, как комично торчат его пушистые волосы. Он исправит это позже. «Блять», — думает он. Если бы он знал, что будет жить именно этим днем всю оставшуюся жизнь, то определенно сделал бы несколько вещей по-другому — не ставить будильник так неприятно рано было бы наименьшей из них. В основном он остановился бы на одной бутылке пива во время холостяцких празднеств прошлой ночью, потому что худшее в том, чтобы заново пережить этот конкретный день, — это то, что он всегда начинается с того, что парень просыпается с дерьмовым похмельем, которое включает в себя постоянно гудящую головную боль и очень неприятную сухость во рту. Конечно, по крайней мере, он понял, как от этого избавиться. Милая официантка в ресторане отеля, которая также работала барменом во время ночных смен, Чеен (чье имя, по общему признанию, Джисон узнал только на пятый день), придумала для него удивительно эффективное средство от похмелья после того, как он был в отчаянии настолько, что однажды утром пожаловался ей об этом, когда она подавала ему яйца: морковный сок, яблочный экстракт, имбирный эль и сырое яйцо в одной смеси, — по-видимому, работающее на Джисоне. Это первое, о чем он спрашивает теперь каждый раз, когда завтракает с Феликсом в ресторане отеля; его друг всегда смотрит на него взглядом, в котором что-то среднее между любопытством и отвращением. – Что? — Сегодня Джисон обнюхивает это. — Это мгновенное лекарство, хочешь попробовать? — Он по опыту знает, что Феликс откажет ему с отвратительным выражением лица, но это не мешает ему предложить оранжево-коричневый напиток, который только что подала ему Чеен. – Я в порядке, спасибо, — фыркает Феликс, и не имеет значения, сколько раз Джисон уже видел это кислое выражение на его лице, — оно все равно заставляет его смеяться. Он пожимает плечами. — Многое упускаешь, — бормочет в ответ, хотя не может не сморщить собственный нос, прежде чем поднести стакан ко рту; также не имеет значения, сколько раз он уже пил этот напиток, — каждый раз он все равно отвратителен на вкус, поэтому он задерживает дыхание и выпивает столько, сколько может за один раз. По крайней мере, он знает, что это работает. После этого он начинает копаться в яйцах, притворяясь полностью поглощенным едой, потому что он также знает, что сейчас произойдет. Феликс будет бросать на него жалостливые взгляды, пока он поглощает свой собственный завтрак, и, честно говоря, это то, чего он хотел бы, чтобы не случилось в этот вечный день. – Сфотографируй, — ворчит он в конце концов, когда больше не может этого выносить. — Это продлится дольше. Феликс тихо хихикает, глубокий гул щекочет уши Джисона. Он хотел бы, чтобы на этом все закончилось, но он знает, какими будут следующие слова Феликса — они всегда одни и те же, независимо от небольших изменений, которые внес Джисон в это раннее время дня. – Братан, — начинает Феликс, мягко и обеспокоенно. — Я просто хочу знать, все ли с тобой в порядке. Джисон поднимает глаза; его похмелье медленно, но, наконец, проходит, так что ему легче удается сверкнуть дерзкой ухмылкой. — А почему нет? — спрашивает он, явно нарочно притворяясь тупым. – Просто. Прошлой ночью... — Феликс замолкает. — Я слышал, что ты здорово напился прошлой ночью. Джисон с трудом сдерживает смех. — Это была последняя холостяцкая ночь наших друзей! — отмечает он. — Мы должны были отпраздновать соответственно. Феликс тихо смеется, но в то же время качает головой. — Чанбин написал мне, сказав, что вы продолжили вечеринку даже после того, как вы помогли пьяной заднице Хенджина лечь в постель. – В постель к Сынминни, ты имеешь в виду, — поет Джисон в ответ; это попытка быть игривым, но обеспокоенная складка на лбу Феликса является достаточным доказательством того, что его друг не купился на нее. — Тебе следует больше беспокоиться о Чанбине, — продолжает он, пытаясь преодолеть беспокойство своего друга. — Его здесь нет, так что, очевидно, его похмелье намного хуже моего. ( - 1 ) – Я хочу увидеть Сынмина, — невнятно говорит Хенджин, когда Джисон и Чанбин помогают ему войти в лифт отеля. Уже почти полночь, и они только что пришли из бара отеля, где выпили за все, о чем только могли подумать, — от предстоящей свадьбы Хенджина до Чанбина, который, по-видимому, чистил зубы всего за день до этого. Все это было из-за настойчивости Хенджина; он так счастлив, что все, чего он хотел, — отпраздновать все хоть отдаленно хорошее в своей жизни и жизни своих друзей. Так счастлив, что теперь его те же самые друзья застряли, пытаясь помочь затащить его пьяную задницу в его комнату. Повезло (и умно), что Джисон последовал примеру Чанбина, хитро передав все остальные рюмки ранее в тот вечер. – Давайте, отведите меня к Сынмину вместо этого, — требует Хенджин; он всегда был чрезвычайно плаксивым пьяницей, а Джисон и Чанбин, о чем свидетельствует то, как они обмениваются понимающими взглядами, оба знают об этом. – Вы не должны видеть друг друга до свадьбы, — указывает Чанбин, намного спокойнее, чем, по мнению Джисона, он способен. – Это для женихов и невест! — Хенджин фыркает. — И здесь нет никаких невест! Джисон фыркает, потому что это справедливо. – Разве Сынмин сейчас не спит? Ты действительно хочешь потревожить его прекрасный сон? — Чанбин морщится. — Сынмин страшен, когда не спит. В отличие от Хенджина, который решил, что хочет провести свою последнюю холостяцкую ночь напившись дорогих коктейлей в отеле, Сынмин предпочел более спокойный и расслабленный вечер с Феликсом. Джисон насмехался и называл их скучными, но Сынмин просто закатил на это глаза — он бы действительно не удивился, если, как предсказывает Чанбин, Сынмин сейчас в постели, спит. – Нет, — продолжает настаивать Хенджин. — Сынмин. Он звучит раздраженно, но решительно, и что должны делать Чанбин и Джисон? Сказать "нет" его прихотям? Чанбин отмахивается от Хенджина и позволяет ему полностью опереться на Джисона, когда они добираются до комнаты Сынмина; он берет на себя инициативу, чтобы шагнуть вперед и осторожно постучать в дверь, в то время как Джисон хрюкает, чувствуя себя неловко из-за того, что вся тяжесть тела Хенджина лежит на нем. – Братан, от тебя воняет, — бормочет он, потому что легко чувствует запах изо рта своего лучшего друга. Он уверен, что пахнет примерно так же, но вместо того, чтобы указать на это, Хенджин просто радостно хихикает. Дверь наконец открывается, и появляется Сынмин, одетый в мягкую фланелевую пижаму; сначала на его лбу видна раздраженная складка, но она исчезает, как только его взгляд останавливается на Хенджине. – Я знал, что это произойдет, — говорит он, в его тоне смешиваются смирение и нежность. – Сынмин! — Хенджин щебечет, ухмыляясь, когда он высвобождается из объятий Джисона, чтобы броситься на своего жениха. — Я дома! Сынмин смеется и бормочет что-то о гостиничном номере, находящемся далеко от их дома; тем временем Джисон тихо морщится — потеря тела Хенджина заставляет его чувствовать себя опустошенным, и то, как руки Хенджина естественно обнимают Сынмина, как будто это их место, резко тянет его изнутри. – Дай ему воды, — говорит он Сынмину намного резче, чем намеревается. Это вызывает у того любопытный взгляд, но Джисон быстро сверкает нахальной ухмылкой. — Ты же не хочешь, чтобы твой муж завтра плакал, потому что у него похмелье. – Может быть, тебе не следовало тогда позволять ему так много пить, — размышляет Сынмин. – Эй, сейчас же! — вмешивается Чанбин. — Он платил за все напитки и настаивал на раунде за раундом. Джисон может только торжественно кивнуть в знак согласия; и снова Сынмин выглядит смирившимся, но на его губах мелькает намек на улыбку, которая появляется только тогда, когда Хенджин снова хихикает и зарывается в изгиб его шеи. Джисон также знает, что Хенджин может быть резвым пьяницей, и именно поэтому он считает, что точно пора оставить Хенджина и Сынмина в покое. Кроме того, то, как Сынмин ведет себя так мягко и так нежно; то, как его рука сладко обвивается вокруг талии Хенджина, естественно поддерживая его, когда последний прижимается к его боку, — Джисон чувствует тошноту и головокружение. Он винит во всем алкоголь в своем организме, хотя и знает, что это не настоящая причина. – Давай совершим набег на мини-бар в моей комнате, — объявляет он Чанбину после того, как Сынмин закрывает за ними дверь. Его друг странно смотрит на него, но он просто пожимает плечами, прежде чем последовать за Джисоном, ведущим его по коридору. ( .27 ) Как раз в тот момент, когда они заканчивают завтракать, парень Феликса, Крис, прибывает в отель, и первое, что он делает, это разыскивает их, потому что они с Феликсом договорились отправиться на утреннее купание. Очень вежливый, он просит Джисона тоже пойти с ними. В первый раз, когда это случилось сегодня, Джисон отклонил приглашение под предлогом выполнения поручений. "Обязанности шафера и все такое", — были его точные слова в сочетании с болезненной (читать: похмельной) улыбкой. Правда в том, что он просто хотел побыть один; жалостливые взгляды Феликса были достаточно раздражающими, чтобы иметь с ними дело, он не хотел иметь дело с бесцеремонными попытками Криса заставить его рассказать о своих чувствах. Но это был первый день, и с тех пор чаще всего он решал отбросить осторожность и сказать "да". Сегодня, решает он, крадя последний кусок бекона с тарелки Феликса, будет один из таких дней. – Я переоденусь и встречусь с вами у бассейна в десять, — объявляет он, отодвигая стул, чтобы встать и поспешить обратно в свою комнату. Некоторое время назад Джисон перестал следить за днями, но если ему придется гадать, он скажет, что провел примерно месяц в одном и том же дне. В первый раз, когда он повторил день — День 2, в своей мысленной итерации, также иногда называемый Днем-Д+1, — он был сбит с толку; хотя он не особо задумывался об этом. Он подумал, что, может быть, ему снится сон — не важно, сколько раз он себя ущипнул, он не "проснулся". Тем не менее, он проделал все движения — включил автопилот и продолжил принимать те же решения и делать точно такие же вещи, как и в первый раз, когда он пережил этот день. А потом он проснулся в тот же день в третий раз подряд, и Джисон понял, что что-то случилось. Это было странное чувство, но ему было достаточно ясно, что он был единственным, кто испытывал один и тот же день во второй-третий раз. Он начал менять мелочи — он ждал в постели, пока за ним не придет Феликс; он заказал яичницу-болтунью вместо чего-то легкого; он заказал апельсиновый сок вместо ананасового. Сначала он старался ничего особо не менять — в конце концов, это была свадьба его лучшего друга, и, насколько он знал, для его друга все прошло идеально. Однако он человек, и его концентрация внимания никогда не была лучшей, поэтому в конце концов ему стало скучно — после того, как он понял, как избавиться от худшего в мире похмелья, он подумал про себя: «К черту все это». Если он был обречен повторять один и тот же день снова и снова, то не было смысла сохранять его прежним, не так ли? (За исключением одной вещи — одной вещи, которую он не может заставить себя изменить). ( 0 ) Все выглядят счастливыми — ликующими. Под всеми Джисон в основном имеет в виду Хенджина, но он жених, поэтому он рассуждает так, что имеет смысл, что он смотрит только на своего друга. И ладно Сынмин — верно, он тоже жених, и, эй, он тоже выглядит положительно сияющим, так что замечание Джисона остается в силе. Этого следовало ожидать — это не только их особый день, но и благодаря тщательному планированию Сынмина все идеально. В качестве места проведения они выбрали прибрежный отель, а сама церемония проходила на берегу, когда закат окрашивал небо в идеальное сочетание оранжевого и пурпурного цветов. Свадебная вечеринка не очень маленькая, но и не большая — это просто нужное количество близких; избранное количество близких родственников, друзей и уважаемых коллег, которые все более чем счастливы отпраздновать свадьбу. Вечер проходит в саду на открытом воздухе, который отель регулярно предлагает для проведения подобных мероприятий. Джисон ухмыляется — в основном для вида, потому что он тоже должен заявить о своем предполагаемом счастье. Пришло время для его речи, и когда он встает, чтобы пройти вперед, Чанбин похлопывает его по спине. Он знает, что этот жест должен быть успокаивающим и ободряющим, но от этого его улыбка на мгновение дрогнула. Это заставляет его чувствовать жалость из-за чувств, которые он не может контролировать. – Привет всем, — приветствует он, как только завладевает микрофоном. Он оглядывает толпу: некоторые заняты своей едой, но большинство из них наблюдают за ним, любопытствуя, чем он может поделиться. Он глубоко вздыхает и собирает всю энергию, которую может собрать, чтобы излучать уверенность. Выступление перед аудиторией — это не то, что действует на нервы; будучи младшим менеджером по продажам в маркетинговой фирме среднего размера, он выполняет достаточно такой работы, когда проводит презентации. Он знает, как поражать толпу словами, но сейчас его больше нервирует характер его речи. – Я Джисон, и я уверен, что большинство из вас уже знают меня, особенно если вы со стороны Хенджина в списке гостей, — Он делает паузу, чтобы усмехнуться, прежде чем продолжить. — Мы были друзьями с тех пор, как нам было... Десять? — Он смотрит на Хенджина, который фыркает от его слов. – Друзья с десяти лет — это большая натяжка! — Хенджин вмешивается, и толпа смеется, потому что, как и сказал Джисон, большинство из них знают его и большинство из них знают его историю с Хенджином. – Хорошо, да, — признается он со смешком. — Какое-то время мы вроде как ненавидели друг друга, но к тому времени, когда нам исполнилось двенадцать, мы были лучшими друзьями, — отмечает он, снова бросая взгляд на Хенджина, который на этот раз небрежно пожимает плечами в знак признания. — Я знаю его так давно, что, наверное, мог бы развлечь вас всех всевозможными историями — от его первого поцелуя до всевозможных других... – Эй! — кричит Хенджин, а Джисон не может не хихикнуть. Джисон понижает голос до шепота — жест, который становится спорным из-за того, что он говорит в микрофон. В любом случае, это больше для эффекта. — Кстати, это был я, — говорит он. — Я тот, с кем он впервые поцеловался. Хенджин стонет, а Сынмин закатывает глаза; зрители просто смеются, как и предполагал Джисон. Это не какой-то неизвестный анекдот. Джисон и Хенджин подарили друг другу свой первый взаимный поцелуй, когда им было по пятнадцать и любопытство взяло верх над ними. Хенджин рассмеялся после, сморщив нос не совсем от отвращения, но больше потому, что, по его словам, это было "странно". Джисон... ну, Джисон просто смеялся вместе с ним. – Но я хочу сказать, — продолжает он, — что нет смысла рассказывать первые истории, не тогда, когда на самом деле важны лучшие вещи в жизни, а не первые, — и я был лучшим человеком в его жизни в течение некоторого времени, — он делает глубокий вдох, прежде чем сверкнуть лучшей улыбкой, которую он может предложить своей аудитории. — Но, несмотря на то, что сегодня мне удалось сохранить этот титул, мой друг нашел в Сынмине наилучшего человека, и поэтому сейчас мы все здесь, чтобы поздравить их обоих и пожелать им всего наилучшего, что может предложить жизнь. Он ухмыляется и поворачивается к главному столу; он поднимает бокал с шампанским, чтобы произнести тост, — его сердце сжимается в груди; каждый вечер одно и то же. Ему приходится сделать паузу, не для эффекта, а потому, что он должен преодолеть тяжесть в животе; должен изо всех сил сосредоточиться, чтобы убедиться, что тщательно продуманное счастье на его лице не дрогнет. – Поздравляю Хенджина и Сынмина, — в конце концов удается ему, и толпа немедленно разражается радостными возгласами. — Пусть вы и впредь будете лучшими друг для друга в этой жизни. Его лучшая мужская речь — это не то, что Джисон написал заранее; он по большей части использовал ее, но ночь за ночью он повторял ее идеально. На данный момент он запомнил ее, каждое последнее слово. То, как Хенджин смеется, — восторженно и благодарно, — вот что движет им. Потому что счастье Хенджина, каким бы дрянным оно ни было — мучительно банальным, — это искреннее желание Джисона. Каждую ночь, ровно в 23:10, Джисон смотрит на небо — он предвкушает падающую звезду, чье появление он теперь выучил наизусть; когда часы бьют 23:11 и мимолетное мерцание проносится по ночному небу, он загадывает желание. Пожалуйста, позвольте мне уйти от этих изнуряющих чувств. Пожалуйста, пусть мое счастье для Хенджина и Сынмина будет вполне реальным. ( .35 ) – Хорошая речь. Незнакомый голос эхом доносится из-за спины Джисона, и, несмотря на его мягкость, он застает его врасплох. – Эм, спасибо? — отвечает он, поворачиваясь лицом к говорившему; он сразу же опешил. Мало того, что мужчина, разговаривающий с ним, красив — у него отвисает челюсть, голова кружится, если быть честным, — но он и видит его впервые. На данный момент Джисон пережил один и тот же день по меньшей мере тридцать раз, и он совершенно уверен, что к настоящему времени запомнил всех гостей на свадьбе. Этот человек, несмотря на то, что он одет соответствующим образом и совсем не выглядит неуместно, определенно не один из них. – Могу я узнать...? — спрашивает он, нахмурив брови со смесью замешательства и любопытства. – Минхо, — просто отвечает незнакомец. — Теперь ты знаешь. Джисон фыркает; легкость, с которой Минхо взаимодействует с ним, забавна, хотя, вероятно, она должна быть более отталкивающей. – Теперь я знаю твое имя, — поправляет он. — Зная твое имя, это не значит, что я знаю тебя. Минхо улыбается — скорее, ухмыляется, — и Джисон чувствует, как его сердце замирает. Самодовольство и поддразнивание — хватает одного взгляда на этого мужчину, чтобы понять, что это опасно. Если бы он был умен, он бы развернулся и не поощрял это взаимодействие. Но Минхо красив и интригующ, и, более того, он здесь новое лицо, и прошло так много времени с тех пор, как Джисон был очень отстраненным, поэтому он поднимает подбородок и надевает самую дерзкую ухмылку, на какую только способен. Его уверенность встречена приподнятой левой бровью Минхо. — Мы всегда можем это исправить, — говорит он. — Мы всегда можем узнать друг друга получше, — и делает паузу, когда песня, играющая на заднем плане, переходит от ритма среднего темпа к быстрой мелодии, — ты можешь начать с того, что подаришь мне танец. Джисон наклоняет голову, на секунду задумываясь над предложением, прежде чем кивнуть в знак согласия; Минхо не ждет так долго. Он широко улыбается и сразу же обводит свою руку — почти такую же маленькую, как у Джисона; возможно, меньше, отмечает он, — вокруг тонкого запястья Хана, чтобы потянуть и повести его к середине танцпола. С таким же энтузиазмом, как и играющая музыка, первое, что делает Минхо, — игриво кружит Джисона; они оба смеются, и довольно скоро они танцуют вместе — не совсем синхронно, но Минхо легко отвечает на глупые танцевальные движения Джисона шаг за шагом, словно бессловесно бросает ему вызов, чтобы он сделал самые неловкие движения, которые может придумать. Хан думает, что он общается с этим человеком менее десяти минут, а этот глупый танец, который они устраивают, уже входит в тройку самых веселых моментов, которые у него были в этот же день и которые он повторил в тридцать раз больше, чем нужно. А затем музыка снова резко переключается; как будто он в глупой маленькой романтической комедии, потому что она скоро переходит от быстрой песни к медленной мелодии. Толпа на танцполе расходится, оставляя только несколько пар, которые держатся вместе, и Джисон тихо выдыхает, прежде чем одарить Минхо улыбкой более застенчивой, чем те, которыми он улыбался раньше. Он ожидает, что его уведут с танцпола, но Минхо просто пожимает плечами. Он осторожно кладет руки на талию Джисона, делая паузу, как будто давая ему время освободиться, и, когда Хан ничего не делает, улыбка Минхо снова превращается в ухмылку и Джисона притягивают ближе. Юноша нервничает, когда кладет руки на плечи Ли — он даже шире, чем кажется, —осознает Джисон, когда позволяет себе расслабиться в объятиях Минхо; когда они мягко покачиваются синхронно, он может уловить слабый запах чужого одеколона. На основе сосны, с оттенком цитрусовых, и это почти вызывает у него желание придвинуться ближе и уткнуться в изгиб шеи Минхо. «Хан Джисон, ты ведешь себя чертовски странно», — думает он про себя. Он прочищает горло. — Ты новенький, — говорит он, думая, что если он начнет настоящий разговор, то, возможно, вся странность с тем, как приятно кружит голову запах Минхо, исчезнет. Тот фыркает. — Я? – Ну, я никогда не видел тебя здесь раньше. – Потому что ты знаешь всех гостей? Джисону приходится рассмеяться. — Я знаю большую часть со стороны Хенджина, — говорит он. – Ну, очевидно, я друг Сынмина. Джисон немного отстраняется, чтобы он мог смотреть прямо на Минхо; не важно, что его черты немного ослепляют, — в том, как он говорит, есть что-то такое, что привлекает взгляд Хана к нему. – Да, — подыгрывает он. — Но тебя тут не было. Минхо хихикает. — Ты продолжаешь это повторять. Что это значит? Джисон морщит нос; он смотрит прямо в глаза Минхо. — Я имею в виду, что ты новенький. Здесь. Сегодня. Чужой. Я переживал эту свадьбу уже более тридцати раз и... — У него перехватывает дыхание, потому что он действительно только что сказал это вслух, но в глазах Минхо мгновенно вспыхивает огонек, который заставляет его выдохнуть с облегчением. – А. Хорошо. Минхо так скуп на слова, но Джисон видит, что он понимает; видит, что Минхо понимает это. ( .36 ) Бип! Бип! Бип! Опять эта противная тревога. Джисон стонет и почти на автопилоте тянется через кровать, чтобы схватить телефон и выключить раздражающий звук. «Блять», — думает он. Сегодня утром ему особенно хочется биться головой об стену; кажется, что прошла целая вечность с тех пор, как он опустошил мини-бар в своем номере, но его похмелье все еще ощущается свежим каждый день. Он вздыхает и перекатывается на спину; в виске пульсирует боль, но, как обычно, он заставляет себя открыть глаза. Он смотрит вверх, прищурившись на узор на потолке, вспоминая события вчерашнего дня — вернее, события того же самого дня, когда он в последний раз зациклился на нем. «Минхо», — размышляет он, задаваясь вопросом, был ли он каким-то сном или галлюцинацией. Если его мозгу так надоело обрабатывать один и тот же день снова и снова, что он сломался и создал для него спутника по временной петле, то это тоже имело бы смысл — в конце концов, Минхо выглядит как воплощение мечты. Он стонет и с трудом встает с кровати. Он надеется, что еще не совсем сошел с ума. Джисон уже наполовину покончил со своими яйцами и наполовину избавился от похмелья (как обычно благодаря высокоэффективной смеси Чеен), когда Минхо появляется в его поле зрения. На этот раз Джисон замечает его, как только тот входит в ресторан отеля. В отличие от того, что он помнит с прошлой ночи, когда Минхо был одет в официальную одежду, сейчас он выглядит гораздо более непринужденно — на нем серый вязаный кардиган с темными джинсами, которые слишком хорошо облегают его бедра и икры. Когда его взгляд падает на Джисона и их взгляды встречаются, он чуть не давится едой. Обеспокоенный, но сбитый с толку Феликс немедленно оборачивается, чтобы посмотреть через плечо и увидеть, что удивило Джисона. – Минхо! По-видимому, все еще очередь Джисона удивляться, и он может только таращиться, когда Феликс приветствует Минхо с небрежной фамильярностью, даже махнув ему рукой, подзывая того к их столику. – Ты его знаешь? — спрашивает он приглушенным тоном. С другой стороны, он не должен быть по-настоящему шокирован. Минхо действительно сказал, что был на свадьбе как друг Сынмина, и точно так же, как Джисон знаком с большей частью половины списка гостей Хенджина, Феликс, как шафер Сынмина, знаком со своей половиной списка. – Да, — Феликс пожимает плечами. — Минхо раньше работал с Сынмином в издательстве Young Wings — его первая работа. Его первая работа, то есть до того, как он встретил Хенджина, и фактически до того, как они все вместе начали проводить так много времени вместе, что их социальная жизнь естественным образом слилась в одну. – О, — Джисон изо всех сил старается не хмуриться, но чувствует, как дрожит его нижняя губа, желая выдать свое небрежное поведение. — Почему я раньше не видел его? Он все равно спрашивает, потому что, учитывая, что Сынмин и Хенджин устроили больше, чем несколько совместных званых обедов за те два года, что они были парой — все из которых Джисон преданно посещал, — даже знакомые Сынмина теперь знакомы ему. Так у них с Феликсом сложились собственные отношения, дружба, которая только укрепилась благодаря их совместным обязанностям шафера в течение нескольких месяцев, предшествовавших этой свадьбе. Феликс пожимает плечами. — У него с Сынмином странные отношения, — объясняет он. — Кроме того, последнее, что я слышал, — он работал за границей. Думаю, он уже вернулся, но я удивлен, что он вообще пришел. Джисон моргает. — Что ты имеешь в виду...? Однако прежде чем он успевает получить ответ, к столику подходит Минхо. Его ухмылка такая же лениво-небрежная и удручающе привлекательная, какой ее помнит Джисон. – Привет, Феликс, — приветствует Минхо кивком; он поворачивается к Джисону, которому сразу же хочется утонуть в своем кресле, и после паузы добавляет: — Привет, Джисон. Феликс, понятно, выглядит смущенным; Джисон только что сказал ему, что никогда раньше не встречал этого человека, но он ведет себя довольно фамильярно. Он ломает голову в поисках неубедительного оправдания, но Минхо, похоже, это не беспокоит. – У вас есть какие-нибудь планы на это утро? — спрашивает он, без спроса отодвигая свободный стул и садясь на него. – Крис уже в пути. Мы планировали поплавать, прежде чем готовиться к свадьбе, — объясняет Феликс; он все еще попеременно смотрит на Минхо и Джисона, явно любопытствуя, но, зная Феликса, Хан уверен, что друг не будет спрашивать, пока один из них не заговорит об этом первым. – Ты пойдешь с ними? — спрашивает Минхо, с улыбкой поворачиваясь к Джисону. В то утро Джисон поначалу был на взводе; накануне он уже ходил купаться с Крисом и Феликсом, поэтому решил, что сегодня может заняться чем-нибудь другим — например, выйти из отеля, подышать свежим воздухом и побыть в одиночестве. – У меня дела, — объясняет он; это точное оправдание, которое он использовал во время своего первого прогона за этот день. — Я должен забрать костюм Хенджина. Он внес кое-какие изменения в последнюю минуту. Минхо медленно кивает, словно усваивая информацию. — Можно мне пойти с тобой? Феликс приподнимает бровь. — Ты уже видел Сынмина? Минхо пожимает плечами. — Я увижу его на свадьбе, — отвечает он. — Не похоже, что это будет иметь какое-то значение, если я увижу его утром. Феликс напевает. — Я скажу ему, что ты заходил сегодня утром? Минхо смеется. — Конечно, — говорит он, прежде чем мягко похлопать Джисона по руке и наклонить голову; он явно ждет ответа на свое самозваное приглашение. – Э-э, — Изначально Джисон действительно хотел найти время для себя, чтобы избавиться от того немногого, что осталось от похмелья, и разобраться в остальных своих мыслях. Однако ему не хочется отказывать Минхо. — Конечно... Очевидно, у Минхо есть машина, и после того, как они расстаются с Феликсом (и Крисом), он добровольно соглашается отвезти Джисона туда, куда ему нужно; Хан без колебаний принимает предложение, потому что это было бы намного удобнее, чем пользоваться общественным транспортом, и намного дешевле (читать: предположительно бесплатно), чем брать такси. Упомянутая машина оказывается «Фольксваген Битл» мятного цвета. Когда служащий отеля подъезжает на нем и передает ключи Минхо, Джисон не может удержаться, чтобы не бросить на Ли взгляд, в котором смешаны веселье, любопытство и шок одновременно. Его выбор автомобиля, мягко говоря, эксцентричен, и все же, несмотря на то, что он знал Минхо менее 24 часов, Джисон мог сказать, что это подходящий выбор. Тот улыбается и беззаботно пожимает плечами, а Хан смеется. – На самом деле, я могу просто позвонить и попросить портного доставить костюм в отель, — тихо признается Джисон после того, как Минхо поспешно усадил его на пассажирское сиденье. – О? — Минхо бросает на него короткий взгляд, в данный момент все еще занятый тем, что выводит их на улицу. — Хм, — добавляет он с задумчивым видом, когда они выезжают с подъездной дорожки отеля. – А, — кивает Джисон. — Да. В первый день мне просто очень нужно было выбраться оттуда и побыть одному, поэтому я решил забрать его, — усмехается он. — Вчера вечером слишком много выпил на мальчишнике у Хенджина, так что... – Значит, ты добровольно вызвался выполнить поручение вместо того, чтобы уклониться от всех обязанностей и лечь спать? — поддразнивающе произносит Минхо. Джисон смеется. — Я плохо соображал. 50 на 50, мне доставляли его последние тридцать раз за этот день. Но иногда я принимаю активное решение забрать его сам — у всех в отеле свадебная лихорадка. Этого всего так много, что я могу вынести. – Ты хоть понимаешь, что можешь просто доставить его в любом случае, пока будешь убегать? — Минхо прищелкивает языком. – Я знаю, — Юноша морщит нос. — Но мне нравится чувствовать себя полезным. Кроме того, это всегда было моим поручением — быть шафером Хенджина и все такое. В любом случае, это хороший предлог, чтобы побыть одному. Минхо бросает на него еще один короткий взгляд. — Время побыть одному, ага? Джисон кивает. – Тогда ты уверен, что это нормально, что я иду с тобой по пятам? По какой-то причине это заставляет Джисона смеяться; беспокойство Минхо немного запоздало теперь, когда они вместе в машине, но, к счастью для него (на самом деле для них обоих), Джисон обнаруживает, что он действительно не возражает против компании. Странно, они только что познакомились, но он уже чувствует себя довольно непринужденно с Минхо. Может быть, это потому, что Минхо оказался полезным со своей машиной (такой крошечной и тесной), или, может быть, потому, что он явно не знает о безответных чувствах Джисона к одному из женихов и поэтому менее склонен бросать жалкие взгляды в его сторону. Честно говоря, это, скорее всего, из-за того простого факта, что Минхо испытывает ту же аномалию временной петли, что и Джисон, и это само по себе является достаточной причиной для того, чтобы он хотел провести время вместе с ним. Правда в том, что это было удручающе отталкивающе — снова и снова проводить один и тот же день в одиночестве. – Более чем, — подтверждает он, а затем нахально ухмыляется. — В конце концов, ты доказываешь, что ты классный шафер, — добавляет он, смело протягивая руку и похлопывая Минхо по руке. – Ты должен позвонить, чтобы они доставили костюм, — внезапно говорит Ли. – А? – Убери это из списка дел и давай займемся чем-нибудь другим, — поясняет Минхо. — Таким образом нам не придется возвращаться в отель до самой свадьбы — если нам вообще придется. – Эй, мы должны! Я отвечаю за обручальные кольца, — добавляет он, не забывая похлопать по нагрудному карману своего пиджака, где находились кольца. Минхо фыркает. — В любом случае, свадьба не раньше шести. Это дает тебе восемь часов. Что ты скажешь о том, чтобы убить это время со мной? Джисону нужно всего пару секунд, чтобы обдумать предложение. – Ну, ты же управляешь машиной, не так ли? — отвечает он со смешком. — Я не могу просто выпрыгнуть из движущейся машины, так что, думаю, я застрял с тобой. – Так драматично, — фыркает Минхо. — Но если ты все-таки решишь это сделать и в конечном итоге умрешь в процессе, ты, вероятно, все равно проснешься в сегодняшнем дне. – Хочешь бургер? Я мог бы сходить за ними, — спросил Минхо, но это едва ли имело значение, потому что к тому времени, когда он задал вопрос, он уже подъезжал к Макдоналдсу. – Я только что позавтракал, — в свою очередь ответил Джисон. — Но я буду то же, что и ты. И вот сейчас они припаркованы рядом с аэропортом, в нескольких милях от отеля, где им и положено быть, прислонившись к машине Минхо, поглощая Биг Маки и жирную картошку фри вместо того, чтобы помогать своим друзьям готовиться к свадьбе. «Не важно», — думает Джисон. Он провел последние пару недель делая именно это; последние тридцать дней, более или менее занимаясь этим. – Почему мы здесь? — спрашивает Джисон между тем, как жует мясо и делает большой глоток своего корневого пива. – Ну, нам нужно было где-то поесть, — водить машину и есть одновременно не очень разумно, — говорит ему Минхо, почти ругая тоном, хотя ясно, что он дразнит. Джисон закатывает глаза. — Мы могли бы просто посидеть в Маке, — указывает он. – Слишком много людей, — отвечает Минхо. — И мне здесь нравится, — Он усмехается, глядя на небо, когда над ними пролетает самолет; достаточно низко, чтобы их напитки задрожали, стоя на крыше маленькой машины. Джисон странно смотрит на него; он не может сказать, что понимает это предпочтение. Низколетящие самолеты заставляют его немного нервничать, хотя бы потому, что грохот их двигателей всегда заставляет его чувствовать, что они вот-вот рухнут вместо того, чтобы улететь дальше. – Ты странный. Минхо смеется. — Много кто так говорит. – Хорошо, — и усмехается; он не сомневается в чужих словах, но почему-то его самосознание по этому вопросу вызывает симпатию. — Но все же, почему тебе здесь нравится? Тут немного шумно. – Вот, что мне в этом нравится, — признает Минхо, пожимая плечами. — Я вырос недалеко отсюда, поэтому звук взлетающих самолетов дает мне какое-то ностальгическое утешение. Джисон мычит, запоминая информацию для возможного использования в будущем — или, возможно, без причины, потому что Минхо интересный человек и он не против узнать о Ли немного лакомых кусочков. – Нам нужно поговорить, — внезапно говорит Минхо. – Разве это не то, чем мы уже занимаемся? — Джисон цокает языком. — Разговариваем, — он хихикает и показывает на их коллекцию оберток от бургеров, — и едим. – Я имею в виду, что мы должны поговорить, — повторяет Минхо с раздраженной усмешкой, — о временной петле. Джисон понял, что он имел в виду именно это, но все равно фыркнул. — В следующий раз не будь таким неопределенным. – Ну, в следующий раз не будь намеренно тупым, — огрызается Минхо, высовывая язык. Ребячество этого жеста заставляет Джисона смеяться, но также и туше, потому что Минхо прав. – Ну и о чем же ты хочешь поговорить? — он спрашивает. — Потому что я понятия не имею, почему я... мы застряли именно в этом дне, и я не думаю, что у меня хватит мозгов, чтобы понять это. Скорее... у меня нет мозговой энергии, можно сказать. Минхо смеется. — Может быть, мы мертвы, а это ад, — комментирует он. — Разве это не самое простое объяснение? Джисон морщит нос. — Видишь? Подобные болезненные теории — вот, почему я не хочу думать о том, как и почему нахожусь в петле. – Справедливо, — говорит Минхо с веселой улыбкой. — Так чем ты занимался? – Разным, — отвечает Джисон, глядя на обнаженный поперечный срез своего почти съеденного гамбургера; увядший салат немного отвлекает, поэтому он быстро откусывает еще один кусочек, прежде чем продолжить говорить, щеки все еще наполовину полны. — На самом деле ничем таким. Однажды я провел весь день просматривая порно с оплатой за просмотр в отеле — я решил, что с меня все равно не возьмут деньги, так что это была прекрасная возможность ознакомиться с их каталогом. Минхо хихикает, и по какой-то причине это заставляет Джисона гордиться; например, заставить парня так свободно смеяться — своего рода счастливый подвиг. — Было ли что-то хорошим? Из порно. – Скучно, если честно, — признается Джисон. — Я знаю, где за бесплатно можно найти что-то получше. – Но действительно ли оно бесплатно, если поставляется с раздражающим вирусом? Хан фыркает. — Справедливо, — признает он, содрогаясь при воспоминании о том, как пять лет назад ему пришлось отнести свой ноутбук в сервисный центр из-за троянов, которые он, вероятно, получил от просмотра бесплатных порно-сайтов. Конечно, в то время он был нищим студентом колледжа, но именно поэтому ремонт его ноутбука, гарантия на который истекла за месяц до инцидента, обошелся ему в кругленькую сумму. Боже, почему он вообще думает об этом прямо сейчас? Его мысли были повсюду в последнее время; он задается вопросом: не является ли это побочным эффектом того, что он застрял в одном и том же дне? В последнее время он все больше и больше думает о случайных воспоминаниях из прошлого. – Джисон? — Голос Минхо выводит его из задумчивости; Он поднимает глаза и застенчиво улыбается. — Ты выпал из мира на минуту или две. Порно вспоминаешь? Ли сверкнул улыбкой, которую юноша мог описать только как кокетливую, и застонал. — Отвали уже с этим порно. Минхо снова смеется. — Не я заговорил об этом. Джисон фыркает, потому что невозможно отрицать правду. — Не важно, — ворчит он, отмахиваясь. — Мои дни были медленными и однообразными — иногда я хожу купаться с Феликсом и его парнем; время от времени я заканчиваю тем, что провожу время с Хенджином и его семьей, — Он бессознательно морщит нос; ему нравится семья Хвана, потому что они всегда были добры к нему и всегда относились к нему как к члену своей семьи, но на самом деле совсем не весело быть с ними в часы, предшествующие свадьбе, потому что это все, о чем они хотят поговорить, — о Хенджине и том, как ему повезло, что он нашел Сынмина. Большую часть времени, когда он заканчивал с ними — обычно после того, как доставлял скорректированный костюм Хенджина, — он не может не задаться вопросом, насколько он мазохист, раз решил провести с ними один и тот же день более одного раза. Он прочищает горло. — Иногда я заканчиваю тем, что просто болтаюсь с Чанбином, отсчитывая часы до свадьбы. – С Чанбином? – О да, — Джисон забывает, что Минхо не знаком со всеми гостями на свадьбе как он. — Он один из близких друзей Хенджина, — объясняет. — Мы втроем ходили в старшую школу. Я уверен, что ты видел его прошлой ночью — низкий парень, но выглядит как крошечный грузовик. Минхо фыркает при этом описании. — Хорошо, потому что ты ростом шести футов? Джисон ухмыляется и пожимает плечами, выпрямляясь, чтобы встать во весь рост. — Нет, но я, по крайней мере, выше него. – Думаю, мне нужно будет увидеть этого Чанбина. – Не нужно. Факты — это просто факты, — раздраженно настаивает Джисон. Этот комментарий заставляет парня рассмеяться. Хан хмурится; он думает, что берет свои слова обратно — заставить Минхо смеяться — не самый счастливый подвиг; не тогда, когда это за его счет. Но затем Ли ухмыляется, и Джисон чувствует слабый намек на трепет в животе, и все, что он может сделать, это немедленно отвести взгляд. Странный. – Да не важно, — ворчит он, кусая трубочку. — А как насчет тебя? Как ты проводил повторения этого прекрасного дня? Минхо пожимает плечами. — Первые пару недель я ходил в торговый центр и каждый день ел в разных ресторанах, а также каждый день покупал своим кошкам разные игрушки. – У тебя есть кошки? — вмешивается Джисон, его интерес сразу же пробудился. Он всегда любил кошек, но у его матери была смертельная аллергия на кошачью шерсть, и он даже был не прочь получить насморк, если будет находиться с ними слишком долго. – Их трое, — отвечает Минхо, его улыбка широкая и гордая; она отличается от его веселых и дразнящих ухмылок, и до сих пор Джисон думает, что эта ему нравится больше всего. — Моих первых двоих я взял некоторое время назад, — продолжает он объяснять. — Первую в конце средней школы, следующую в университете. Мне пришлось оставить их с родителями, пока я работал за границей больше года, но теперь они вернулись ко мне! Самую младшую я взял из заброшенного приюта несколько месяцев назад. Он звучит так восторженно, говоря о своих кошках, так гордо и счастливо, что Хан чувствует еще одно трепетание в животе — все еще слабое, но определенно более сильное, чем раньше. – Сначала я купил те игрушки, которые мне нужно было собрать; я провел много дней, собирая различные конструкции кошачьих деревьев, — вспоминает Минхо, глаза которого сияют от восторга, когда он говорит. Джисона забавляет, что такая простая история так волнует Минхо, но он внимательно слушает, поэтому считает, что не может судить. — Я начал тратить большие деньги на эти сборки — однажды я купил роскошную игровую площадку и едва не закончил ее собирать, потому что это продлилось до позднего вечера. Также потратил на это половину зарплаты, потому что, очевидно, надо покупать ее по частям и собирать в течение многих лет — не оптом и определенно не за один раз! – Я не понимаю, — таращится Джисон, — Не похоже, что ты смог бы их сохранить? – В том-то и дело! — Минхо пожимает плечами. — Собрать их вместе было способом скоротать время, и мои кошки получили удовольствие от своих новых игрушек. Но в конце концов, я сохраню свои деньги — в основном та же концепция, что и у тебя и твоего платного порно. Джисон хнычет. — Хватит с меня порно! – Эй, еще раз — ты первый начал! – И теперь я жалею об этом, — отвечает Джисон; он смеется, потому что Минхо прав, и Хан не может винить его. Он даже не может заставить себя искренне пожалеть об этом, потому что, по правде говоря, подшучивать над Минхо — довольно забавно. – И на прошлой неделе... — Минхо вздыхает, казалось бы, нерешительно. Джисон наклоняет к нему голову и делает жест рукой, призывая Минхо продолжать. — Я ходил в библиотеку, — в конце концов признается Минхо. — Однажды я ходил в научный центр. Я решил, что попытаюсь выяснить, почему и как я оказался в таком затруднительном положении. – О, — Джисон никогда по-настоящему не задумывался о причинах этой ситуации; он просто вошел в курс дела, неохотно принимая свою ситуацию по причинам, которые он на самом деле не хочет анализировать. — Ты что-нибудь выяснил? Минхо смеется и качает головой. — Не совсем. Моей единственной теорией остается то, что мы в аду или в подвешенном состоянии. Джисон стонет и поднимает ладонь. — Насколько нам известно, я дышу, и ты дышишь. Если это действительно загробная жизнь, то, вероятно, было бы лучше, если бы мы продолжали не знать этого наверняка. – Действительно, — соглашается Минхо, кивая. – Эй... — Джисон решает, что пришло время перевести разговор в другое место. — Тебя не было на свадьбе в тот день. Почему? Минхо пожимает плечами. — Мне просто не хотелось идти? Джисон смотрит на него с любопытством, зная, что должна быть еще причина. Минхо отводит взгляд, но в конце концов вздыхает и продолжает уточнять. – Мы с Сынмином давно не виделись. Мы иногда лайкаем друг друга, но меня не было в стране больше года, и даже до этого мы не были постоянно на связи, — объясняет он. – Но вы были близки, когда работали вместе? — спрашивает Джисон; он точно знает, что Сынмин позаботился о том, чтобы их список гостей на свадьбу был тщательно составлен, особенно его друзья. – Думаю, ты можешь сказать, что мы тесно сотрудничали, — размышляет Минхо со смешком. — Дело в том, что я столкнулся с ним и Хенджином несколько недель назад? Представь мое удивление. Насколько я знал, Сынмин все еще жил в городе, работал в той же компании, так что он был последним человеком, с которым я ожидал столкнуться в этих краях, — Он цокает и пожимает плечами. — Оказывается, они были здесь, завершая свадебные планы. Учитывая это, мне показалось, что приглашение было сделано из чувства долга. – Ни за что, черт возьми! — Джисон немедленно качает головой. — Это не похоже на то, что они планировали особенно большую свадебную вечеринку. И Сынмин специально позаботился о том, чтобы приглашать только тех, с кем он искренне хочет быть рядом в свой особый день. Я знаю, потому что нам с Феликсом пришлось выслушивать его навязчивое планирование свадьбы! Минхо смеется. — Это действительно похоже на него, — соглашается Ли. Джисон пожимает плечами. — Потому что это так. Классический Сынмин, — Он нахально ухмыляется. — Но это подводит меня к... Тогда почему ты вдруг решил присутствовать? На тридцать пятый-тридцать шестой день? Тридцать с чем-то, черт возьми, я потерял счет. – Тридцать пятый, я думаю, если не считать того дня, — подтверждает Минхо. — На самом деле, нет особой причины. Я ничего не добился в своих исследованиях, и мне уже было скучно дома. Я дошел до того, что успел купить и проверить все другие игрушки, которые мог предложить зоомагазин в торговом центре. Я попытался позвонить нескольким друзьям, чтобы потусоваться, но большинство из них заняты, — он смеется, — некоторые из них заняты на свадьбе Сынмина. Как Крис. – Ты знаешь Криса? – Как ты думаешь, кто познакомил его с Феликсом? – Ах, — Феликс и Крис уже были вместе к тому времени, когда Сынмин и Хенджин объединили группы друзей, и Джисону никогда не приходило в голову оглянуться назад и задаться вопросом, как они вообще встретились. – Да, это был я. Крис — мой друг со времен университета, — Минхо слабо улыбается. — В любом случае, я решил, что ничего не потеряю, если появлюсь на свадьбе, — у меня было приглашение, а это место находится всего в часе езды от места, где я живу. Во всяком случае, бесплатная еда, верно? Джисон хихикает. — Сынмин действительно выбрал лучший шведский стол. – У него всегда был отличный вкус, — соглашается Минхо, и на его губах появляется улыбка. — Я рад, что наконец-то пришел; не только из-за еды, но и потому, что встретил тебя. Прямота его слов застает Джисона врасплох, и он чувствует, как жар быстро ползет по его щекам. — Уже смело флиртуешь, да? — выплевывает он, радуясь, что не заикается. — Неужели я настолько неотразим? Минхо фыркает и щипает его за щеку, игриво, но, на удивление, нежно прикасаясь. — Не будь идиотом. Я сказал это только для того, чтобы сказать, что, по крайней мере, теперь я знаю, что не одинок в том, чтобы переживать этот глупый день снова и снова. Это заставляет меня чувствовать себя немного менее усталым и намного менее одиноким. Джисон делает глубокий вдох; если отбросить кокетливые предположения, то Минхо как будто взял собственные чувства Хана и высказал их вслух. Это только делает его лицо краснее, только заставляет бабочек в животе трепетать немного сильнее. Свадьба, несмотря на то, что Джисон возвращается в отель только в последнюю минуту, проходит так же, как и всегда, — идеально, без сучка и задоринки. Конечно, выражение облегчения, которое появляется на лице Хенджина, когда Джисон наконец появляется с кольцами, бесценно; 10/10 Джисон подумает о том, чтобы снова продлить свои минуты, если это означает, что он сможет посмеяться над своим лучшим другом за это. (Но он не со зла, и в конечном счете знает, что не сможет сделать это во второй раз — он делает мысленную пометку вернуться в отель не позже пяти вечера в следующий раз). Джисон произносит свою лучшую речь так же, как и всегда, — почти дословно, вплоть до драматических знаков препинания и незначительных пауз. Единственная разница на этот раз в том, что, как только он отдает микрофон, Минхо оказывается рядом, предлагая милую улыбку и приглашение на танцпол. – Дежавю? — Минхо поддразнивает, когда музыка превращается в медленную балладу, и, как и прошлой ночью, они вдвоем устраиваются в объятиях друг друга, вместо того чтобы покинуть танцпол. Джисон хихикает. — Разве не каждый день? – Верно, — соглашается Минхо, его лоб упирается в плечо Джисона, когда он смеется. — Спасибо тебе за сегодняшний день, — бормочет он, выпрямляясь; его голос щекочет ухо Джисона. — Я рад, что пришел и попросил тебя провести день вместе. – Лучше, чем собирать кошачьи башни? — Джисон поддразнивает; они даже толком ничего не сделали вместе — они продолжали смотреть на самолеты, после того как доели, рассказывая друг другу о своих впечатлениях от временной петли. Ничего захватывающего или изменяющего жизнь, и основной вывод состоял в том, что они оба могут использовать немного больше волнения, учитывая, что в их распоряжении, по-видимому, бесконечное количество времени. И все же, каким-то образом Джисон уже чувствует себя бесконечно ближе к Минхо. – Ты скажи мне — был ли этот день лучше, чем просмотр порно? Джисон стонет от поддразнивания Минхо; он предполагает, что комфорт и легкость, которые он чувствует с Минхо, справедливы и в обратном направлении, и проблема в том, что Минхо теперь слишком комфортно дразнить его из-за таких неловких вещей, как эта. – Ну, я полагаю, это зависит от обстоятельств, — дерзко отвечает Хан, наклоняясь, чтобы посмотреть прямо на Минхо. В его тоне есть намек, и то, как глаза Ли искрятся весельем, говорит ему, что сказанный намек не ускользнул от него. – О, да? — ухмыляется Минхо, и Джисон чувствует, как его охватывает возбуждение. — От чего это будет зависеть? – Хм, — усмехается Джисон, но ему нужно время, чтобы собраться с духом, чтобы продолжить этот наглый флирт, — к сожалению, для него это слишком долго, потому что, прежде чем он сможет дать реальный ответ, они обнаруживают, что Сынмин с Хенджином направились к ним через танцпол. – Привет, Джисон, — Сынмин приветствует его кивком, прежде чем полностью повернуться к своему партнеру по танцу, — Минхо. Я... Мы с Хенджином рады, что ты смог прийти. Минхо пожимает плечами; так небрежно, как будто его присутствие на мероприятии не является событием. — Просто хотел поздравить вас лично. – Спасибо, — любезно принимает Хенджин, его улыбка широкая и счастливая. – Эй, Джисон, — снова поворачивается к нему Сынмин, — ты не против, если мы поменяемся до следующей песни? Парень удивлен, и ему приходится повернуться к Минхо и Хенджину, чтобы узнать их реакцию. Ни один из них, похоже, не возражает, поэтому Джисон пожимает плечами и отходит в сторону, чтобы они с Сынмином могли обменяться партнерами. – Спасибо, — говорит ему Сынмин. — Я просто хочу немного пообщаться с Минхо. Позаботься о Хенджине на протяжении всей песни. Джисон усмехается; инстинктивно его первой мыслью является то, что он заботился о Хенджине гораздо дольше, чем Сынмин знал его, но через секунду, когда Хенджин небрежно кладет руки на плечи Джисона, он обнаруживает, что на самом деле он так не думает. – Позаботься о Минхо для меня! — бросает он в ответ Сынмину, смеясь и отсалютовав им тремя пальцами, прежде чем позволить Хенджину увлечь его на танцпол. – Ты знал Минхо до сегодняшнего вечера? — спрашивает Джисон Хенджина, как только убеждается, что они вне пределов слышимости другой пары. – О, да, — кивает Хенджин к большому удивлению Джисона. — Мы с Сынмином обедали с ним несколько недель назад после того, как наткнулись на него. Он милый. Он был старшим по должности у Сынмина на его первой работе, и, очевидно, он очень помог ему устроиться. – А, — Джисон уже знал большую часть, но Минхо никогда не упоминал обед с Хенджином. Он обнаруживает, что его взгляд естественным образом притягивается к Минхо и Сынмину, которые, кажется, ведут сердечную беседу, покачиваясь в такт музыке. – Вы двое кажетесь очень близки, — комментирует Хенджин с явным весельем. — Ты знал его до сегодняшнего дня? Джисон быстро моргает; несмотря на то, что вопрос справедлив, он застает его врасплох. — А, нет, мы только что встретились, — осторожно отвечает он. — Но я думаю, что мы довольно легко поладили. Хенджин улыбается. — В самом деле? Это так приятно слышать! Я надеюсь, что вы продолжите ладить, я так рад за тебя. Юноша думает, что Хван слишком увлечен идеей о том, чтобы Джисон был особенно дружелюбен с кем-то на своей свадьбе. — Что это вообще значит? — спрашивает он, качая головой. Хенджин слегка пожимает плечом; когда Джисон отстраняется и их глаза встречаются, он игриво шевелит бровями. — О. Ты знаешь. – Эй! — Джисон стонет. Примерно месяц назад Хенджин предложил познакомить Джисона с кем-нибудь на свадьбе — очевидно, он где-то читал, что свадьбы — отличное место для знакомства, независимо от того, хочешь ты кого-то на одну ночь или для начала возможных отношений. Джисон быстро отклонил предложение, но он почти уверен, что дразнящие намеки Хенджина связаны с этим сценарием. Несмотря на жжение на щеках, он просто пыхтит и мягко хлопает Хенджина по плечу, что заставляет их вместе засмеяться. Когда их объединенная какофония затихает, а песня на заднем плане переходит в финальный бридж, Джисон вздыхает и качает головой. Он крепче обнимает своего лучшего друга. — Я тоже очень рад за тебя, Хенджин. Поздравляю тебя с прекрасным днем. Хван улыбается ему, и Джи понимает, что он имеет в виду свои слова чуть больше, чем каждый раз, когда он говорил Хенджину одно и то же каждый раз за последние тридцать семь дней. Когда песня меняется, они расходятся, и Джисон наблюдает, как Хенджин возвращается к своему мужу. Прежде чем он осознает это, Минхо снова оказывается рядом с ним, легонько подталкивая его локтем в бок. – Хочешь уйти отсюда? — спокойно спрашивает Минхо. Улыбка растягивает губы Джисона. — И куда пойдем? Минхо пожимает плечами. — Можем прогуляться? – Или... — Джисон делает паузу и обдумывает ответ, который немедленно формируется на кончике его языка. — Можем подняться в мою комнату? Минхо выглядит искренне удивленным этим предложением, но Джисон может заметить намек на улыбку, украшающую его черты. Он кивает, и вскоре Хан ведет его обратно в отель и они поднимаются на лифте. Оба молчат, пока идут, но каждый раз, когда их локти соприкасаются или тыльные стороны ладоней касаются друг друга, Джисон чувствует прилив нетерпения; чувствует, как по нему пробегает волнение. ( .37 ) Бип! Бип! Бип! Джиcон стонет на автопилоте, тянется к телефону и выключает его. Он вздыхает; он не знает, то ли это просто потому, что он каждый день просыпается с той же головной болью, что и сейчас, то ли его утреннее похмелье действительно не так плохо, как обычно. Он закрывает глаза, и тут же в его мыслях проносятся образы предыдущей ночи. Он помнит, как стоял перед дверью своего гостиничного номера с Минхо, как они вдвоем смотрели друг на друга с напряжением, повисшим в воздухе. – Я действительно хочу поцеловать тебя прямо сейчас, — сказал Минхо откровенно, Джисон изначально был немногословен, застигнут врасплох и не знал, как ответить. – Мне бы тоже этого очень хотелось, — была его первая связная мысль, но прежде чем эта мысль могла быть озвучена, Минхо расплылся в улыбке и пожал плечами. – Но, вероятно, нам не следует этого делать. Выражение лица Джисона сразу же поникло. — Подожди, что? Минхо рассмеялся над этим, но, по крайней мере, у него хватило самосознания, чтобы опустить голову от стыда и смущения. — Я имею в виду, мы только познакомились и мне действительно понравился наш день, и теперь я думаю... что, если секс все испортит? Джисон мог только таращиться на него, не уверенный в том, что понял ход мыслей Минхо. – Ты намекаешь, что я был бы плохим любовником? — спросил он в шутку, чтобы скрыть замешательство и некоторую неуверенность. Сначала глаза Минхо расширились, но вскоре он снова засмеялся. — Какого хрена? — спросил он между хрипами. – Или... — Джисон был рад рассмешить Минхо, но он сморщил нос и попытался сохранить самообладание. — Может, ты боишься, что это так, — Честно говоря, то дерьмо, которое вырывается у него изо рта, когда он перестарается, иногда удивляет даже его самого. – Я просто... — Минхо отвел взгляд и пробормотал: — Я просто хочу, чтобы у меня было больше таких дней, как сегодня. Джисон почувствовал искренность в словах Минхо, и это задело что-то в его сердце. – ...Разве мы не можем хотя бы поцеловаться? — он поймал себя на том, что спрашивает; вероятно, это не лучший ответ на признание Минхо, но у Джисона хроническая болезнь ящура, и он не мог остановиться после того, как начал. — Это было равносильно более чем месяцу в этой адской петле, и я умираю от голода. Он не мог поверить, что только что сказал это вслух, хотя бы потому, что даже он мог слышать законное отчаяние в своем голосе. Он прекрасно понимает, каким неловким иногда может быть, и вместо того, чтобы успокоиться, он поднял подбородок и смело встретился взглядом с Минхо. Как бы то ни было, его нытье снова вызвало у Минхо приступ хихиканья. — Хан Джисон, — начал он, и затем их глаза снова встретились. — Ты на свадебной вечеринке, полной привлекательных людей, и говоришь, что не пытался залезть ни к кому в штаны? Джисон рассмеялся; он почувствовал облегчение, потому что Минхо действовал на той же волне. Он всегда тянул, когда Джисон лишь подталкивал, и Хан учился тому, чтобы он мог сказать Минхо все что угодно и ему не было за это стыдно. — Хорошо, один раз. Ты знаешь Джуена? Думаю, он тоже работал с Сынмином в Young Wings? Минхо моргнул — восхитительно, сказал бы Джисон, но это бы отвлекло их. — Высокий парень? С некими кошачьими чертами лица? – Да, — кивнул Джисон. Он не мог не понимать, что у Джуена и Минхо были похожие глаза, но он попытался отогнать навязчивые мысли, чтобы подумать об этом в другой раз. – Да, мы дружили, когда я еще работал в Young Wings, — подтвердил Минхо. — Хотя некоторое время назад мы перестали общаться. Хм... Значит, ты и он? Он в твоем вкусе? – Эм, да. Только единожды, — ответил Джисон. Ему было скучно и отчасти возбужденно, но в следующих повторах того же дня он понял, что ему действительно не хотелось составлять список гостей на свадьбе Хенджина и Сынмина, даже если они не будут иметь последствий, потому что никто из них все равно не вспомнит. Так в чем же был смысл? — Примерно на 10-й день, — добавил он. — Он симпатичный, но слишком высокий для меня. Минхо фыркает. — Слишком высокий? Разве там не все такие? Джисон фыркнул с притворным раздражением. — Ты нет. По широкой ухмылке Минхо было ясно, что Джисон его позабавил. Какое бы напряжение ни витало в воздухе всего несколько минут назад, оно рассеялось, и все же следующее, что помнит Джисон, было то, как Минхо наклонился и целомудренно чмокнул его в губы. Джисон стонет; это было подобие поцелуя — мимолетного и едва заметного, — но ощущение чужих губ на своих все равно преследует его память. Он так сильно хотел прижать Минхо ближе — удержать его на месте и поцеловать в лоб, — но в конечном счете Хан понял, что старший имел в виду, говоря, что не хочет разрушать то, что они нашли, — общение в этом ужасном явлении, которое им еще предстоит понять. Он вздыхает про себя и крепко закрывает глаза; он знает, что ему нужно избавиться от любого физического влечения, которое у него есть к Минхо, и единственный способ сделать это — напомнить себе, что он на самом деле влюблен в своего давнего лучшего друга не меньше десяти лет, что действительно отстойно для него, потому что это явно выбор между скалой и суровым местом. Посреди его мысленного монолога кто-то стучит в дверь и прерывает его мысли. Он знает, что это Феликс, потому что во все предыдущие дни, когда он не вставал в течение двадцати минут после того, как звенел будильник, он пропускал запланированную встречу с Феликсом в коридоре и каждый раз Ли заходил, чтобы проверить его. – Я не сплю! — кричит он, вскакивая с кровати и пересекая комнату, чтобы открыть дверь для своего друга. — Я проснулся, — повторяет он, распахивая дверь и одаривая Феликса легкой извиняющейся улыбкой, когда впускает его. — Дай мне только умыться, и мы сможем пойти позавтракать. – Ты влюблен в Хенджина, не так ли? Джисон чуть не выплевывает свой корн-дог. Как и накануне, Минхо появился в середине их завтрака, за исключением того, что на этот раз он был снабжен более правдоподобным оправданием того, как они с Джисоном познакомились. (Ну, хорошо, сказать, что они были давними друзьями по переписке без реального объяснения того, как это произошло, — на самом деле не "правдоподобно", но, как отметил Минхо, это не имело значения — они могли сказать что угодно, и это никогда не прижилось бы). В очередной раз они оба отклонили приглашение поплавать с Феликсом и Крисом в бассейне отеля, но на этот раз они решили провести утро где-нибудь поближе к отелю. Они прогуливаются по пляжу, держа в руках картофельные корн-доги, купленные в ближайшем ларьке, когда Минхо выдает нечто странное. На самом деле это даже не вопрос; произносит скорее как утверждение. Как факт, который он знает и просто подтверждает Джисону. – На чем ты, блять, сидишь? — спрашивает Хан в перерыве между кашлем; ему приходится выплюнуть кусок хот-дога и залпом проглотить глоток воды, чтобы успокоиться. — Тебе наркотики в завтрак подмешали? Ты что, под кайфом? Минхо фыркает. Он, вероятно, считает, что чрезмерная реакция Джисона означает, что он прав, что заставляет младшего мысленно проклинать себя. – Давай, — говорит Минхо, качая головой. — Я видел, как ты смотришь на него каждый раз, когда произносишь свою речь. – Прошу прощения? И как же? – Как будто ты влюблен, — просто отвечает Минхо, и его тон заставляет Джисона задуматься, почему он вообще ожидал другого ответа. — Ты знаешь, что я имею в виду, — продолжает Минхо, — ты выглядишь счастливым и в то же время страдающим. Джисон плотно сжимает губы. Именно так он чувствует себя каждый раз, когда произносит эту чертову речь, но он всегда думал, что лучше справляется со своим выражением лица. Он всегда полагал, что ему удалось показать счастливую сторону, а не больную. Они молча проходят вместе еще несколько метров, прежде чем он обреченно вздыхает. – Что ж, поздравляю, — бормочет Джисон. Нет смысла лгать Минхо. — Имей в виду, даже их мамы знают. Думаю, Сынмин тоже. – Да? Джисон пожимает плечами. — Феликс понял это так же, как и ты, хотя на это у него ушли месяцы, — Он чувствует себя слишком очевидным с Минхо. Они знают друг друга всего 36 часов, но он уже может читать Джисона — это странно, но странно успокаивает. — Я полагаю, что если Феликс знает, то он, должно быть, сказал Сынмину. В конце концов, они лучшие друзья. Исключая эти ужасные чувства, я рассказываю Хенджину все. – Феликс не такой, — уверяет его Минхо. — Он никогда бы не сказал Сынмину, даже если бы они были лучшими друзьями; с другой стороны, Сынмин не медлителен и не туп, так что он, вероятно, по крайней мере подозревает о твоих чувствах. Джи хихикает, чувствуя себя меланхоличным. — Он хороший человек, если это так. На его месте я бы уже ударил себя. И тогда я бы проболтался. Может быть. – Ты знаешь, что он, вероятно, просто действительно уверен в своих отношениях с Хенджином. Джисон усмехается. — Это на самом деле делает все еще хуже. Для меня, я имею в виду. Типа. Пиздец! — Все, что он может сделать, — это посмеяться над собственным несчастьем. Как бы он ни был рад, что его лучшему другу повезло найти кого-то, кто так хорошо относится к нему, это не значит, что это причиняет меньше боли. Минхо сжимает его руку, и Джисон обнаруживает, что улыбка, которая появляется на его губах, искренняя, хотя и горько-сладкая. – А Хенджин все же знает? Джисон пожимает плечами. — Нет. Не совсем. Он довольно тупой, этот парень. — Он смеется над воспоминанием. — Я признался однажды — это было примерно на двадцать пятый день, я думаю. Собрался с духом и сказал, что чувствую. Я сделал это за пару часов до свадьбы, что в обычной ситуации было бы не только очень глупо, но и дерьмово с моей стороны, но он ведь скоро забудет, верно? И в кои-то веки я хотел посмотреть, каково это — освободиться от этих проклятых чувств. Минхо выглядит несколько задумчивым. — И как все прошло? Джисон морщится. — Он плакал. Разразился безобразным плачем и чрезмерно извинялся, что не смог ответить взаимностью. Позволь сказать — я совсем не чувствовал себя опустошенным. Чувствовал себя как дерьмо, во всяком случае, потому что его глаза все еще были немного красными, когда он сказал "Я люблю тебя". К счастью, люди предположили, что он плакал от счастья. Худший день за всю историю. Больше никогда такого не сделаю. Минхо мычит и снова сжимает руку Хана, прежде чем мягко положить ладонь на его поясницу. Это приятно, просто жест поддержки. Это заставляет Джисона расслабиться. – Я заговорил об этом только потому, что мне было интересно: может быть, твое признание ему станет ключом к выходу из этой петли, — тихо объясняет Минхо. — Потому что в фильмах всегда есть что-то, что нужно сделать, чтобы исправить временную шкалу. Думаю, это не то, что нужно. – Думаю, нет, — соглашается Джисон. Они молча проходят еще несколько футов, прежде чем: – Хорошо, но разве Хенджин не слишком высок для тебя? — внезапно спрашивает Минхо. Джисону приходится сделать паузу, чтобы вспомнить их вчерашний разговор. Он стонет. — Ох, отвали! Минхо начинает смеяться, в то время как Сон пытается не присоединиться к нему. Это нелегко, и в конце концов он откашливается в ответ. Когда их совместное хихиканье стихает, без всякой другой преамбулы, Минхо внезапно спрашивает. – А. Хочешь сходить в океанариум? – Что? — Джисон моргает, его настроение резко меняется. — Прямо сейчас? Так неожиданно! – Да, но случайность иногда доставляет больше удовольствия, не так ли? Это оказывается веселее, чем ожидал Джисон. Два дня с Минхо — и он уже удивляется, почему раньше ему никогда не приходило в голову отправиться на прогулку подальше от отеля. Изо дня в день он держался в основном в одном и том же районе — был даже момент, когда ему было так скучно, что он действительно пошел и позанимался в тренажерном зале отеля. Не то чтобы это принесло ему какую-то пользу — не тогда, когда любая работа, которую он мог бы вложить в свое тело, в любом случае была анулирована к полуночи. Теперь он еще больше рад общению с Минхо; в этом часть прелести того, что есть кто-то, кто разделяет петлю, потому что две головы — определенно лучше, чем одна, особенно когда речь идет о том, чтобы придумывать идеи о провождении одного и того же дня снова и снова. Он обнаруживает, что Минхо любит животных так же сильно, как и он сам, и Хан с радостью снабжает его небольшими фактами, которые сохранил после многих лет просмотра канала National Geographic для развлечения. ( – Знаешь ли ты, что есть вид медуз, которые бессмертны? Но только потому что они возвращаются к своему детскому состоянию после половой зрелости — разве это не странно? Ты становишься готовым к размножению, а затем снова становишься ребенком. – Зачем кому-то хотеть когда-нибудь снова становиться ребенком? – Ну. Все намного проще, когда ты молод. Плюс — бессмертие! Может быть, в следующей жизни я хотел бы родиться именно таким типом медузы. – Ты имеешь в виду прошлую жизнь. Потому что если ты переродишься как одна из них, то ты никогда не умрешь, не так ли? – Туше. ) В океанариуме — официально являющемся выставкой и лабораторией по сохранению морской среды, согласно вывеске на передней панели, — Минхо оплачивает оба их билета еще до того, как Джисон успевает вытащить бумажник; первый просто отмахивается от него, когда тот настаивает на оплате закусок позже. Минхо также берет на себя роль проводника по лабиринту аквариума, и Хан замечает волнение в его глазах, когда он следит за цветной картой, которую им вручили при входе. – Изначально я собирался предложить сходить в зоопарк, — делится Минхо, наблюдая, как стая симпатичных рыб-ангелов плавает в выставленном на всеобщее обозрение массивном стеклянном аквариуме. — Но зоопарки заставляют меня чувствовать себя так противоречиво в эти дни. Я люблю животных, но также отстойно видеть их в клетках. Все истории, которые ты читаешь в Интернете о том, как с ними обращаются, тоже на самом деле не помогают. Джисон напевает. Он чувствует себя виноватым, потому что, несмотря на свое увлечение животным миром, он никогда не задумывался об этих вещах слишком глубоко. Однако теперь, когда Минхо заговорил об этом, он действительно прав. – Давай будем реалистами, более или менее то же самое с аквариумами, но каждый раз, когда я ухожу, это действительно выглядит красиво и спокойно, — легкая улыбка украшает его губы. — Мне нравилось ходить сюда, когда я учился в средней школе, и я рад, что, когда я читал об этом месте, там не было вопиющих ужасных историй. Как, например, дельфины, которых они здесь держат, — это те, которых выхаживают, потому что они были пойманы и ранены в рыболовных сетях, — Он протягивает Джисону открытую брошюру. — Здесь все есть; с другой стороны, может быть, я лицемер. Может быть, я даю этому слишком большую свободу действий, потому что мне всегда здесь очень нравилось. Джисон улыбается. — Лицемер ты или нет, мне нравится, что ты, по крайней мере, думаешь об этих вещах. – Я просто очень люблю животных, — признается Минхо. — В какой-то момент я почти решил стать ветеринаром, но в конце концов бизнес-степень была более практичной. Но да, животные — это хорошо. Они менее сложны, чем люди. – Думаю, это так, – бормочет Джисон, поворачиваясь и устремляя любопытный взгляд на Минхо, пока тот наблюдает за рыбами. — Это правда, что некоторые люди могут быть довольно сложными. Они могут быть легко читаемыми и в то же время трудными для понимания, — тихо предполагает он. «Идеальный пример стоит рядом с ним», — мысленно добавляет. Минхо улыбается тяжеловесно. — Да? – Угу, — кивает. — И мне это, вроде как, нравится. Такие люди никогда не бывают скучными. Минхо смеется. — Интересно. – Вот именно, — Джисон ухмыляется. — И кстати об интересном — ты знал, что французская рыба-ангел спаривается на всю жизнь? Минхо смеется, и Хан чувствует, как его грудь наполняется гордостью.

+++

( .80 ) – Выбери число от одного до девяти тысяч девятисот девяносто девяти, и я гарантирую, что мой партнер точно угадает, — объявляет Джисон. – Это подкат? — Парень — Ян Чонин, один из двоюродных братьев Хенджина, — выглядит смущенным, нахмурив брови и переводя взгляд с Джисона на Минхо. Его нельзя винить — Джисон и Минхо снова были более деликатны в своем подходе к нему, но сегодня вечером они буквально подошли к нему с этим заявлением. – Нет, это не так. Это волшебство, и если Минхо все сделает правильно, ты отдашь нам эти последние кусочки эклера. Джисон кивает на десертные пирожные на тарелке Чонина, одно для него и одно для его девушки, которая ждет за столом. Джисон и Минхо проходили через это раньше; вот почему они точно знают, что Чонин скажет четыреста семнадцать целых и три десятых, потому что они впервые задали ему тот же вопрос 15 дней назад. Они спрашивали его об одном и том же и с тех пор каждый день обманом лишали его эклеров — они ничего не могут с собой поделать, потому что это лучший десерт на шведском столе и его всегда подают первым. Озадаченное выражение лица Чонина, которое каждый раз заставляет их смеяться, — это глазурь сверху. Дни Джисона стали казаться более мимолетными — возможно, из-за компании Минхо. Последние дни, безусловно, были более яркими, менее однообразными и даже захватывающими. По утрам, когда солнце еще не взошло, они пытаются найти себе занятие подальше от отеля — подальше от пляжного курорта. Однажды они два часа ехали в ближайший парк развлечений только для того, чтобы встать в очередь всего на одну поездку — и это были даже не американские горки, а падение с башни. Очевидно, они оба до смерти перепугались, когда дело дошло до высоты, но они сцепили руки, крепко зажмурились и закричали как банши, когда упали на землю с высоты ста футов. Оставшееся время в парке они провели неторопливо прогуливаясь, оба под предлогом того, что на самом деле не хотят стоять в очереди на очередную поездку, хотя на самом деле это было потому, что ни один из них не был готов к очередному раунду адреналинового выброса, от которого замирало сердце. Напротив, бывают дни, когда им хочется тишины и покоя; дни, когда они не утруждают себя разговорами даже друг с другом, и это те дни, когда они предпочитают провести час или два в аквариуме, наблюдая, как красивые рыбки в центральном аквариуме плавают по одним и тем же узорам снова и снова. Они всегда спешат обратно в отель как раз к церемонии. На всякий случай Джисон решил оставить обручальные кольца Феликсу, прежде чем отправиться в свои приключения с Минхо, но он все еще отказывается пропустить свадьбу Хенджина, и Ли уважает это. Они развлекались на танцполе — Минхо однажды заметил, что они единственные, у кого есть возможность выбирать разные движения каждый вечер, поэтому они переключают их каждый раз, когда могут, — танцуют под медленные песни и исполняют танго под быструю джигу. Они всегда получают странные взгляды и смех, но Джисон обнаруживает, что ему все равно, когда он с Минхо. Другой мужчина никогда не ведет себя так, будто ему не все равно, что думают люди, и это передалось младшему самым приятным из возможных способов. Прошедшая неделя, вдохновленная маленьким трюком с эклером Чонина, была потрачена на подготовку к сегодняшнему вечеру. Последние семь ночей они обращали внимание на мелочи — например, на то, как племянница Сынмина будет скулить и дуться, отказываясь от еще одного куска торта, пока ее отец не вытащит ее на танцпол ровно в 20:33; или как один из двоюродных братьев Хенджина всегда становится паровозиком на танцполе ровно в 21:01. Сегодняшний вечер знаменует собой кульминацию всей этой наблюдательной работы. Глупая цель состоит в том, чтобы сбить людей с толку — удивить их, заставив воплотить свои идеи в жизнь. В 20:32 Джисон прерывает плач племянницы Сынмина, чтобы спросить, не хочет ли она потанцевать, и ровно в 21:00 Минхо ведет свадебную вечеринку в глупом паровозике вместо двоюродного брата Хенджина. То, что они делают, на самом деле бессмысленно, но различные выражения удивления на лицах людей забавны; для Джисона это небольшие изменения в повседневной жизни каждого и то, как они создают эффект волн, который забавляет больше всего. Муж сестры Сынмина, свободный от развлечений со своей дочерью, мог вместо этого танцевать со своей женой. Чонин выглядел расстроенным из-за того, что его лишили шанса быть в центре внимания, но симпатичная девушка утянула его в танец, и внезапно он начал выглядеть намного счастливее, чем обычно в большинство из ночей. Это не те изменения, которые потребовались бы, и если Минхо и Джисон решат ничего не делать следующей ночью, все вернется к тому, как события всегда разворачиваются, но иметь немного контроля и немного разнообразия — даже всего на одну ночь — одновременно и успокаивает, и возбуждает. – Что нам делать дальше? — спрашивает Минхо Джисона, хватая два бокала вина у проходящего мимо официанта; он быстро протягивает один Джисону, который обменивает его на один из эклеров Чонина, что они забрали. – Мы поднимем тост за ночь? — предлагает Джисон, не дожидаясь ответа, прежде чем чокнуться своим бокалом с бокалом Минхо и сразу после этого сделать глоток напитка. Минхо хихикает, повторяя действие, прежде чем покачать головой. — Я имею в виду завтра, а не сегодня вечером. Мы позволим Чонину снова завести девушку? — спрашивает он, посмеиваясь, и кивает в сторону столика, за которым упомянутый ведет глубокий разговор с девушкой из танца ранее. Джисон смеется и пожимает плечами. — Может быть, если он хорошо к нам отнесется, —предлагает он; бесполезное предложение, потому что они уже знают, что их пути не пересекутся с ним, если они намеренно не будут искать его днем, чего они не сделают. — Как насчет того, чтобы собрать как можно больше телефонных номеров за следующую неделю? — предлагает он, откусывая свой эклер. – Номера телефонов? — Минхо морщит лоб и делает еще один глоток вина. — Почему мне кажется, что это повод пофлиртовать с гостями на свадьбе? Джисон пожимает плечами, сдерживая смешок. — Это способ скоротать ночь. – Это действительно говорит тот, кто переспал ровно с одним гостем, несмотря на все ночи, которые он провел на этой вечеринке. – Это совсем другое! — Джисон спорит. – Почему же? Джисон фыркает и делает еще один глоток вина. По правде говоря, он не против флирта; не возражает подлизываться к людям, потому что это дает ему повод проявить уверенность в себе. В детстве у него было много неуверенности, которая приводила к большому беспокойству, и только во взрослом возрасте он научился бороться со всем этим, поставив себя в положение, когда ему приходилось притворяться уверенным, пока это не стало более реальным. Флирт был способом сделать это — ему просто не нравилось чувствовать себя мудаком, когда он знал, что из флирта ничего не выйдет. – Приобретение номеров включает в себя только небольшой скромный флирт. Немного развязности, немного дерзости, — перепихоны включают в себя гораздо больше. Они включают в себя доведение до конца и неловкие утренние перемены... – Честно говоря, вся наша обстановка прямо сейчас сводит на нет утренние перемены, — перебивает Минхо. Джисон открывает рот, закрывает его и снова открывает — ничего не говорит, потому что Минхо действительно прав. – Ты уверен, что просто снова не испытываешь слишком сильный голод по прикосновениям? — Минхо смеется, явно поддразнивая. Сначала Джисон прикусывает язык, потому что, хотя это абсолютно не входит в его намерения, в целом Минхо не ошибается. Прошли дни, недели, месяцы, и не похоже, чтобы Ли хоть как-то помог ему с его голоданием. Однажды они остались дома и Джисон показал ему каналы с оплатой за просмотр, и, ну, из этого ничего не вышло, не считая странного напряжения в воздухе. Он смирился с тем фактом, что Минхо евнух или ему просто не нравится Джисон. Последнее несколько ранит, но в конечном счете Хан дорожит компанией Ли выше собственных гормональных желаний, которые он не навязывает и не подвергает сомнению. С другой стороны, несмотря на то, что Минхо ошибается, говоря, что это результат желания Джисона, идея родилась из потребности накормить свое эго. «Боже», — думает он. Он чувствует себя как инструмент. Ничего особенного. – Задница, — фыркает Джисон, но без какой-либо обиды. — Я думаю, ты просто боишься проиграть, — Вот он действует как обычно, напуская на себя вид уверенности, которой на самом деле не чувствует. — Кроме того, если бы я просто хотел потрахаться, я бы снова пошел к Джуену. В глазах Минхо мелькает что-то трудно поддающееся описанию. Джисон не уверен, что это такое. Ревность? Откровенное раздражение? Может быть, это так же просто, как то, что Минхо чувствует себя брошенным вызовом; одна из вещей, которую Хан узнал о парне за те дни, что они провели вместе, заключается в том, что, хоть Минхо и редко показывает это, он действительно ненавидит проигрывать. Он бы вел себя спокойно, но становится очень раздражительным, когда проигрывает или когда не может оправдать ожидания. – Ты же знаешь, что я не остановлю тебя, если ты хочешь провести ночь с Джуеном, верно? — Лицо Минхо смягчается. — Я здесь не для того, чтобы помешать тебе переспать. Джисону требуется мгновение, чтобы отреагировать, потому что Минхо звучит виновато, а это не то, чего он ожидал. Не помогает и то, что мысль о том, что Ли подталкивает его к какому-то сексуальному флирту — поощряет его, вместо того, чтобы тянуть обратно, — жалит больше, чем хочет признать Хан. – Минхо! — Он смеется и бьет последнего по руке сильнее, чем намеревался, как будто пытается вывести их обоих из внезапно возникшей напряженной атмосферы. — Мне плевать на секс, клянусь, но если ты так боишься проиграть мне в этом, то... — он демонстративно пожимает плечами. Минхо сердито смотрит на него. — Ты говоришь это только потому, что знаешь, что я не смог бы сказать "нет", если бы ты так выразился. Джисон смеется; какое бы короткое напряжение ни витало в воздухе, теперь оно исчезло. — Верно, — признает он с усмешкой; он понимает, что способность так хорошо читать Минхо сейчас является источником гордости. Что явно является еще одной победой для его эго. — И мы оба знаем, что я не ошибаюсь, так что просто соглашайся с этой идеей! – Это такая глупая идея, но ладно, — фыркнул Минхо. — Мы начинаем собирать телефонные номера вместо наблюдений в течение следующих семи дней. Джисон ухмыляется и торжествующе потрясает кулаком в воздухе. — Что получает победитель? Минхо стонет, но он также делает паузу, чтобы обдумать вопрос. — Желание. Теперь очередь Джисона остановиться; мимолетная мысль о том, как желания могут быть опасны, проносится в его голове, но он тут же отмахивается от нее. – Тогда ладно, — в конце концов соглашается он. — Победитель получает желание. Минхо сияет, и они пожимают друг другу руки. – Мы можем убраться отсюда сейчас? — спрашивает Минхо после того, как их руки разнимаются. — Немного ночного воздуха было бы неплохо. Почти 10 вечера, и они оказываются растянувшимися на пляже. Песок портит их брюки, но обоим все равно; они оба так привыкли проводить день без каких-либо реальных последствий к настоящему времени. – Итак, — размышляет Минхо. — Что ты хочешь сделать завтра утром? Джисон тихо мычит в ответ, бездумно наклоняясь ближе к Минхо, который просто позволяет ему. Они прижимаются друг к другу, делят одеяло, которое Хан украл из своей комнаты, и смотрят на ночное небо. Луна — убывающий полумесяц, но звезды достаточно мерцают, чтобы было не совсем темно. Они иногда делают это, когда хотят расслабиться после вечеринки и протрезветь до того, как Минхо поедет домой. Обычно он уходит только около 11, иногда чуть позже. Очевидно, ночное движение никогда не бывает таким плохим, и, по-видимому, он легко добирается до своего места менее чем за час. Они никогда не проводят время вместе до полуночи, но, по словам Минхо, его день по-настоящему не меняется, пока он не проснется утром. – Как насчет того, чтобы завтра расслабиться? — предлагает Джисон. — Пойдем поплаваем с Феликсом и Крисом — прошло много времени с тех пор, как мы присоединились к ним в бассейне. – И это потому, что ты знаешь, что я не плаваю. – Ты имеешь в виду, что не можешь, — игриво поправляет Джисон. – Вот именно. – Мы могли бы поработать над этим — насколько нам известно, у нас есть все время в мире, чтобы научить тебя плавать, — предполагает Джисон. Минхо смеется. — Ты думаешь, я запомню? Младший пожимает плечами. — Это то, чему ты учишься, верно? Это навык, форма знания. – Но это физический навык. Разве это не включает мышечную память? Хан замолкает, обдумывая этот вопрос. Одна вещь, которую они усвоили, заключается в том, что их тело всегда восстанавливается, когда наступает новый день; любой синяк, любой шрам, любое физическое расстройство, с которым они могут столкнуться, исчезает в тот момент, когда они просыпаются в одно и то же утро снова и снова. Однажды они набрались смелости пойти и сделать одинаковые татуировки на внутренней стороне запястья — дата петли была написана черными чернилами. Это было быстро, но не совсем безболезненно, и Джисон практически выплакал свои глаза, когда татуировщик работал над этим, — честно говоря, Хан всегда был против игл, но он отвлекался. Дело в том, что на следующий день, когда он проснулся, внутренняя сторона его запястья была гладкой и без единого пятнышка, как и всегда. – Но разум сохранит информацию, — утверждает Джисон. — В любом случае, мы не узнаем наверняка, если не попробуем! Считай это небольшим экспериментом. – Хорошо, конечно. Может быть, — Минхо цокает языком, а затем доедает остаток своего эклера. — Я действительно хотел бы, чтобы мне не приходилось тратить час на поездку сюда каждый день. – Всего лишь час, — указывает Джисон. – Да, но все равно было бы очень удобно, если бы я мог просто проснуться здесь. Джисон кивает. — Да, но что мы могли сделать? – Понятия не имею, — Минхо смеется. — Наверное, я просто размышлял вслух. Джисон приподнимает бровь, а затем поправляет одеяло, обернутое вокруг их плеч, прежде чем толкнуть Минхо локтем в бок. – Ты когда-нибудь задумывался: что будет, если ты переночуешь у меня? – Я бы, наверное, все равно проснулся дома в своей постели. Младший хихикает; у него такое чувство, что Минхо прав насчет этого. — Что, если… Интересно, что бы случилось, если бы мы оба закончили наш день в другом месте? Если бы мы оба уснули в другом месте? – Что ты имеешь в виду? — Минхо смотрит на него. — У нас нет причин думать, что произойдет что-то новое, не так ли? Джисон тихо мычит. — Петля всегда ждет, пока ты не окажешься в безопасности своей собственной кровати — ждет, пока ты не заснешь, прежде чем день возобновится, не так ли? Мы никогда не думали о том, чтобы попытаться увидеть, что произойдет, если мы столкнемся с перезагрузкой вместе. – Ага, — Минхо хихикает. — Ты вдруг стал часто думать об этом, не так ли? – Иногда мой мозг усердно работает, когда он в правильном настроении. – Много работает? — Минхо смеется, поддразнивая. — Не слишком ли ты великодушен по отношению к себе? Джисон высовывает язык и толкает Минхо; последний почти падает, но ему удается удержаться на ногах, быстро обнимая Хана за талию и крепко держась за него. Это действие вызывает трепетное извержение в животе младшего; его первый инстинкт — оттолкнуть Минхо, но он также застыл. Проходит пара секунд, и Ли, естественно, ослабляет хватку — это позволяет Джисону расслабиться, даже ценя и наслаждаясь тем, как Минхо держит его в непринужденной позе. – Что, если мы останемся здесь на всю ночь? — мягко предлагает он. — Здесь, на пляже. Посмотрим, как встретит нас утро, если мы проведем ночь вместе. – Здесь? Сегодня ночью? – Да, конечно, когда еще? — Джисон отмечает каждый ответ пальцем. Минхо смеется. — У нас нет палатки. – У нас есть это, — указывает Хан, дергая за угол одеяла, в которое они завернулись. — Сегодня ясная летняя ночь. Все будет хорошо! И даже если мы заболеем, утром с нами все будет в порядке. – Несмотря на твое ежедневное похмелье, — невозмутимо заявляет Минхо. – Вот именно. Минхо улыбается и качает головой, казалось бы, забавляясь. Он легонько толкает младшего локтем, и в ответ тот опускает голову и кладет ее на чужое плечо. Вот так они погружаются в дружеское молчание, и только звук воды, плещущейся о берег, составляет им компанию. Может быть, это потому что ему и Минхо буквально есть к кому обратиться в их нынешних обстоятельствах, и Ли не может устать от него, даже если попытается; может быть, потому что они с Минхо встретились как совершенно незнакомые люди, а поэтому Джисону не нужно оправдывать каких-либо ожиданий; или, может быть, просто они оба действительно очень хорошо подходят по своему юмору и настроению — что бы это ни было, Хану никогда не кажется, что он должен переключить режим, когда он этого не хочет. С Минхо даже спокойные моменты комфортны, и он ценит это. – Я ходил в поход с дедушкой, когда был ребенком, — В конце концов Минхо нарушает тишину, и Джисон тихо мычит, чтобы побудить его продолжить. — Летом я приезжал к нему на пару недель и мы отправлялись в поход в лес рядом с его домом. – О? – Угу, — кивает Минхо. — Я был молод, так что не то чтобы я сохранил много навыков с тех времен — кроме того, дедушка все делал за меня, — но у меня осталось много приятных воспоминаний. Хотя я все еще иногда хожу на рыбалку, не то чтобы я когда-нибудь ловил много рыбы. Джисон фыркает, но, по общему признанию, образ молодого Минхо на природе — очаровательная мысль. – Я всегда был домоседом, — делится Джисон. — Плохо с природой и ужасно со спортом, но Хёнджин и я обычно ночевали летом, когда разбивали лагерь на его заднем дворе? У меня был спальный мешок Питера Пэна. Это считается? – Конечно, — Минхо хихикает. — Спальный мешок Питера Пэна, да? – Мама купила его для меня на распродаже, — пожимает плечами Джисон. – Мило, — бормочет Минхо так тихо, что Джисон почти не замечает; хотя он этого не делает — он слышит, и это заставляет его улыбнуться. – Я знаю, ладно? — он улыбается, говоря дерзким тоном, и Минхо закатывает глаза. — Однажды летом мы с Хенджином пытались изучать созвездия, но у нас плохо получалось их определить. Эти летние ночевки — одни из самых приятных воспоминаний Джисона. В детстве он был довольно чувствительным мальчиком, легко раздражался до такой степени, что ему было трудно заводить друзей. Вот почему они с Хенджином изначально столкнулись лбами, когда впервые встретились; но Хван был также единственным человеком, который продолжал общаться с ним несмотря на все мелкие ссоры на детской площадке, и именно поэтому он лучший друг Джисона; почему он благодарен Хенджину и почему даже спустя столько лет нелегко расстаться с любовью, которую Хан построил и хранил в своем сердце для него. – Ты загадывал желания? — спрашивает Минхо, прерывая блуждающие мысли Джисона. — На звезды? Мой дедушка научил меня загадывать желания Скорпиусу, потому что я Скорпион. Я даже не могу вспомнить, какие желания я загадывал — кажется, когда-то я хотел вырасти и стать клоуном. Джисон смеется. — Ну, по крайней мере, это сбылось! Минхо злобно смотрит на него, а Джисон только еще больше хохочет. – А как насчет тебя? — спрашивает Минхо, слегка хлопнув парня по руке. – Хм, — Джисон оглядывается с хмыканьем. — Однажды был метеоритный дождь, и я составил в уме список желаний, которые варьировались от желания стать успешным рэпером, когда я вырасту, до желания, чтобы я пришел домой утром, а мама готовила мое любимое блюдо. Ничего не сбылось, за исключением одного. – Какое именно? Джисон смущенно опускает голову — он давно хотел дружить с Хенджином, и это остается верным по сей день. – Если я скажу тебе, это может перестать быть правдой, — отвечает Джисон, качая головой и вместо этого поворачиваясь, чтобы посмотреть на небо. Оно прекрасно, и вид возвращает его в день Д и в первый раз, когда он загадал желание быть по-настоящему счастливым за своего друга и его брак. Он неоднократно загадывал это желание день за днем в этой временной петле, по крайней мере до тех пор, пока не встретил Минхо. Теперь он осознает, что некоторое время не думал об этом желании — он не чувствовал вины, которая с самого начала побудила его к этому желанию. – Неубедительно, — комментирует Минхо, но, как обычно, в его тоне больше нежности, чем злобы. – Хорошо, клоун, — парирует в ответ Джи, а Ли смеется. – Спасибо, — внезапно говорит Минхо, вызывая у младшего странный взгляд. – За то, что назвал тебя клоуном? Минхо фыркает. — Я имел в виду за то, что продолжаешь составлять мне компанию в этой временной петле, клоун. Джисон хмыкает. — Не то чтобы у меня был выбор, — шутит он. — Я буквально застрял здесь с тобой. – Я знаю. Но я все равно благодарен. Я рад, что это ты. – О. Хорошо, — Джисон моргает. — Я тоже рад, что это я. «И особенно рад, что это я и ты», — мысленно добавляет он, чувствуя, как горят щеки. Он подумывает сказать это вслух, но блеск в глазах Минхо и изгиб его губ говорят Джисону, что он уже знает. ( .81 ) Бип! Бип! Бип! Когда Джисон просыпается, он снова оказывается в своей постели в отеле. У него, как и обычно, пульсирующее похмелье, а Минхо нигде не видно. Он не помнит, как заснул, но он почти уверен, что провел ночь рядом с Минхо на пляже, прижавшись друг к другу, чтобы согреться летним полуночным бризом. Он вздыхает; очевидно, Минхо был прав в том, что ему не дали никакого основания, чтобы думать о том, что произойдет что-то новое, и Джисон не знает, почему он ожидал чего-то другого. Он ворчит, ловко хватая телефон с кровати, чтобы выключить будильник. Он уже собирается снова заблокировать его, когда замечает на экране кучу уведомлений о сообщениях — они, безусловно, новые. Это неизвестный контакт, но он легко узнает номер. Их телефоны всегда каждый день сбрасывают контакты, поэтому они с Минхо оба взяли на себя обязательство запоминать контактные данные друг друга. 082-0110-0000 джисон хан джисон ты еще не проснулся? во сколько ты вообще просыпаешься? проснись!!!!! эй, не хочешь сегодня вместо этого прийти ко мне? Он предполагает, что Минхо задал вопрос риторически, потому что Джисон еще даже не ответил, а к сообщению уже прикреплено местоположение. Мысль о посещении дома Минхо вызывает улыбку на его лице; что-то в его животе делает возбужденные сальто, и это чувство позволяет ему легко игнорировать головную боль на данный момент. Он начинает печатать ответ, но прежде чем он успевает ответить, приходит еще одно сообщение, и на этот раз это фотография самого Минхо и одного из его котов, которого он баюкает на руках и заставляет смотреть в камеру. – Черт, — стонет Джи. Сейчас он полностью проснулся, и если раньше он еще не был возбужден, то в данный момент точно. — Мило, — бормочет он, торопливо печатая "собираюсь, а потом бегу!" в качестве ответа. Минхо живет в пригороде, где снимает скромное бунгало с небольшим, но пышным задним двором. Это, конечно, не то, каким Джисон представлял себе дом Ли, но он приятно удивился, когда выходил из такси. По крайней мере, это освежающее изменение по сравнению с тем, к чему привык Хан, живя в городе, где все живут в высоких многоквартирных домах, и он не является исключением. – Привет, — Минхо приветствует его в дверях с улыбкой, и Джисон почти тает от того, как мягко выглядит старший. Он так привык к тому, что тот выглядит относительно накрашенным всякий раз, когда они тусуются, — даже несмотря на то, что Минхо не переодевается в свой официальный костюм до самой церемонии, он обычно прибывает в отель с уложенными волосами, а его наряды хорошо сочетаются и подобраны должным образом. Однако сейчас он выглядит очень естественно. Его волосы выглядят пушистыми без какого-либо средства, нанесенного на них, а на носу у него очки в круглой оправе. Он также одет в просторную трикотажную рубашку, сшитую из, как может показаться, потертого материала, и с рукавами, из-под которых выглядывали только кончики его пальцев. Джисону так сильно хочется протянуть руку и прикоснуться к волосам, чтобы проверить, такие ли они мягкие, какими кажутся, — к счастью для него, ему удается проявлять достаточный самоконтроль. Он не может поверить, что им обоим потребовалось так много времени, чтобы предложить Джисону прийти к Минхо; он не может поверить, что ему не пришла в голову эта идея раньше; не может поверить, что он мог бы увидеть Минхо таким беззаботным, если бы только его мозг функционировал лучше. Минхо ухмыляется, когда замечает, что младший таращится. — Я бы сказал тебе меня сфоткать, но мы оба знаем, что это долго не продлится, — комментирует он, смеясь и жестом приглашая Джисона внутрь. Кошка утыкается носом в лодыжку Хана после того, как он снимает обувь у двери, и он чуть не спотыкается о пушистика; это источник развлечения для Минхо, если судить по тому, как он смеется. – Ты однажды сказал, что хочешь поиграть с моими кошками, верно? — спрашивает Минхо, даже когда Джисон уже присел на корточки, чтобы погладить серую кошку. — Кстати, это Дори. – Дори, попался, — повторяет Джисон, уже в основном отвлекшись на кота, который явно проникся к нему симпатией. Минхо, прищурившись, смотрит на него. — Дори обычно не очень дружелюбен с незнакомцами, — говорит он. — У тебя с собой кошачья мята или что-то в этом роде? – Хм? — Джисон поднимает глаза и смеется. — Может, меня просто любят кошки! Минхо фыркает. — Да, конечно, хорошо, — Он качает головой, но кажется ласковым и веселым. — Суни в гостиной, а Дуни... где-то там. Они появятся, когда им станет достаточно любопытно. Джисон кивает, почесывая Дори за ушками. – Хочешь их покормить? —спрашивает Минхо. — Остальные придут, если ты принесешь еду. Минхо, конечно, прав: и Суни, и Дуни выходят из укрытия, как только Джисон раскладывает еду. Вот так и пролетает время; Хан развлекается с котами, которые, похоже, прониклись к нему симпатией. Конечно, Суни требуется некоторое время, чтобы свыкнуться с ним, поначалу держась на расстоянии, но в конце концов Джи обнаруживает рыже-белого полосатого кота, который дремлет рядом с ним на полу; по словам Минхо, это лучшее одобрение со стороны Суни. – Знаешь, иногда мне кажется, что они втроем застряли в этой петле вместе с нами, — размышляет Минхо, поднимая Суни и усаживая его к себе на колени. – Да? Почему? – Хм, — Минхо поднимает кота на уровень глаз, тычется в него носом, и Джисону приходится ненадолго заверить себя, что нет, он ни в коем случае не мог просто почувствовать оттенок ревности к кошке. — Просто то, как они иногда ведут себя довольно неожиданным образом, — продолжает объяснять Минхо после того, как Суни выпрыгивает из его объятий, только чтобы внезапно подойти к Джисону. — Видишь? — Минхо фыркает. — Это совершенно неожиданно и необъяснимо. Младший хихикает, протягивая руку так, чтобы Суни мог прижаться головой к ладони Джисона. — Правильно — моя привлекательность слишком хороша, чтобы этому не было человеческого объяснения. Ли закатывает глаза, вытягивая ногу через диван, на котором сидит, чтобы ткнуть носком в плечо Джисона. — Не важно, — он машет рукой. — Я хочу сказать, что Суни, Дуни и Дори каждый день ведут себя по-разному — в их поведении нет ничего постоянного, как будто они сознательно делают разные выборы каждый день. Как это делаем мы с тобой. Он соскальзывает с дивана и садится на пол рядом с Джисоном, что заставляет Суни в удивлении отпрянуть. Минхо надулся, как будто расстроенный тем, что его собственный кот играет с ним застенчиво; но затем он вздохнул и повернулся к младшему, забирая у него Дори. – С другой стороны, может быть и так, что они просто реагируют на меня — на то, что я делаю каждый день по-разному, как и остальные гости на свадьбе. – Кошки — любопытные существа, — это все, что может предложить в ответ Джисон. Он всегда так думал — в детстве он был неравнодушен к кошкам, потому что они всегда смотрят на тебя так, словно знают что-то, чего не знаешь ты. Хану нравится думать, что это потому, что у кошек есть секреты, которые он хотел бы раскрыть. – Ты проголодался? — В конце концов Минхо спрашивает, вероятно, устав от того, что кошки игнорируют его из-за Джисона. Последний почти окликает его, но быстрый взгляд на экран телефона удивляет, потому что уже почти полдень. – Теперь, когда ты упомянул об этом... — Джисон кивает, похлопывая себя по животу. — Немного. Что есть будем? Минхо ухмыляется и начинает подниматься на ноги. — Я вообще-то думал кое-что сделать. Джисон прищуривается, глядя на него. — Ты уверен, что не собираешься меня отравить? Минхо фыркает. — С какой стати мне это делать? – По целому ряду причин, — Джисон пожимает плечами. — Может быть, потому что твои кошки любят меня больше, чем тебя? – Пожалуйста, они впервые видят тебя! – Продолжай утешать себя! — Джисон усмехается. — Также может быть потому, что ты проводишь странный эксперимент, чтобы посмотреть, проснусь ли я снова в тот же день, если умру... – ...что? — Минхо разражается смехом. — Что? Подумать только, когда мы впервые встретились, ты назвал мой образ мыслей странным. – Что я могу сказать? — Джисон улыбается, как обычно слишком довольный тем, что смог так хорошо рассмешить Минхо. — Твой юмор, кажется, передался мне. Минхо цокает языком. — Тупица, — комментирует он, качая головой одновременно с явным раздражением и нежностью. — В любом случае, как я уже говорил, я действительно готовлю. Я живу один с тех пор, как окончил среднюю школу. Я легко могу приготовить пару блюд на скорую руку. Джисон хотел бы отметить, что с помощью современных пищевых технологий можно легко выжить самостоятельно, не научившись делать что-либо с нуля, — в конце концов, он знает это по опыту. Однако он прикусывает язык, потому что понимает, что не должен гордиться этим. – Что готовить будешь? — вместо этого он спрашивает. – Хм, — Минхо постукивает пальцем по подбородку. — Предпочитаешь блюдо из свинины или из курицы? Джисон пожимает плечами. — Удиви меня. Когда Минхо идет на кухню, Хан следует за ним. – Хочешь, чтобы я помог? — спрашивает он, наблюдая, как Минхо завязывает фартук вокруг талии. – Зависит от обстоятельств. Ты можешь чем-то помочь? — Минхо подозрительно смотрит на него. Младший смеется. — Конечно, я никому не причиню вреда и ничего не испорчу, если буду мыть овощи или что-то типа того? Минхо прищуривается сильнее, как будто обдумывает предложение, но в конце концов смягчается и кивает. — Хорошо, иди мой руки. В нижнем ящике есть фартук — надень его, а потом можешь вымыть бок-чой и почистить картошку. Дори, который все еще был в объятиях Джисона (он и маленький пушистый комочек создали особую связь за те несколько часов, что знали друг друга), приходится спустить на пол; кот мяукает на это, а парню приходится надуться и одарить его умоляющим, извиняющимся взглядом, который явно ловит Минхо и веселит его, если его хихиканье является каким-либо признаком. – Я говорил тебе, что твоя кошка очень любит меня, — заявляет Джи, доставая фартук и следуя инструкциям Минхо. Он мало что может сделать после чистки картофеля и мытья посуды, но Минхо более чем впечатляет тем, как умело двигается на кухне. Вскоре восхитительный аромат свинины, тушеной в соевом соусе с картофелем на гарнире, наполняет комнату, и желудок Джисона громко урчит от голода и предвкушения. Еда так же хороша, как выглядит и пахнет, мясо практически тает во рту, когда Хан удовлетворенно стонет. – Успокойся, — поддразнивает его Минхо. — Это всего лишь еда. – Но это так... хорошо... — Джисон говорит в перерывах между жеванием. Он не может поверить, что провел так много дней в этой ужасной временной петле с Минхо, и все же продолжает узнавать что-то новое об этом человеке. – Ничего такого, — отвечает Минхо, глядя вниз и копаясь в своей тарелке с едой; однако уголок его рта дрожит, гордая улыбка угрожает прорваться сквозь его стоическое выражение. – Так... Хорошо! — повторяет парень, сияя и показывая два больших пальца вверх. Он думает, что Минхо заслуживает того, чтобы знать, насколько хороша его стряпня, но дело не только в этом. Джи приходит к пониманию того, что Ли действительно уникальный. Он красивый, способный, веселый и является отличной компанией в придачу — Джисон мог только поблагодарить ту счастливую звезду за то, что из всех людей в мире вселенная выбрала именно Минхо, чтобы бросить их в петлю времени вдвоем. Благодаря приятному, медленному, очень домашнему способу, которым они проводят день, Джисон почти забывает, что они договорились начать свое маленькое соревнование той ночью. Минхо напоминает ему, когда вручает бокал с шампанским после того, как Хан заканчивает свою запатентованную речь. – Немного жидкой храбрости? — он дразнит с усмешкой, и поначалу Джисон даже не понимает, что тот имеет в виду. Минхо, должно быть, заметил его замешательство, потому что он смеется и сразу же уточняет. — Ты знаешь. Чтобы флиртовать с людьми через их контактные данные. – Ой. Точно, — Джисон с трудом сдерживает смех и берет предложенный напиток, чтобы одним глотком проглотить половину. – Успокойся, Казанова, — говорит ему Минхо. — Ты всегда можешь остановить соревнование сейчас и объявить о поражении, если так нервничаешь. – Не нервничаю! — Джисон настаивает. — Просто хочу пить. Я ни за что не отступлю, так что приготовься к своему неизбежному поражению. Минхо смеется. — Конечно, но, чтобы ты знал, у меня уже есть один номер. Я думаю, что это друг Хенджина с работы или типа того... — он делает паузу и машет кому-то через плечо Джисона; когда Хан поворачивается, чтобы проверить, то обнаруживает, что Енджун, парень, которого они с Хенджином знают с университета (не с работы Хенджина, как ошибочно думает Минхо), ухмыляется, глядя на Минхо. Тошнотворное чувство кружится в животе Джисона, и он должен сознательно убедиться, что его улыбка не дрогнет, когда снова встретится взглядом с Минхо. — Я почти уверен, что Енджун спит с Бомгю в каждой второй итерации сегодняшнего вечера, — говорит он Минхо. – Ну и? — Глаза Минхо раздражающе подмигивают с самодовольным озорством. — Они могут встретиться сегодня вечером, мне без разницы, я все равно взял его номер. – Хорошо, — Джисон быстро допивает остатки шампанского и с силой отдает бокал Минхо. — Я сравняю счет, полегче. Он болтает без умолку, потому что действительно не в настроении для подлизывания и флирта. Он весь день чувствовал себя так хорошо, но теперь просто раздражен. Он оглядывает толпу, задаваясь вопросом: к кому было бы достаточно легко подойти, — он рассматривает возможность подойти к вышеупомянутому Бомгю, который, как он знает, связан с Сынмином, троюродным братом или кем-то еще. Однако это соображение слегка подпитывается ревностью, и, отказываясь принять это, Джисон в конечном счете решает выбрать кого-то другого. Не проходит много времени, прежде чем его взгляд останавливается на ком-то. — Цель зафиксирована, — комментирует, кивая в сторону Джуена. Ему кажется, что он замечает, как на долю секунды выражение лица Минхо становится пепельным, но оно исчезает так же быстро, как и то, что Джисон предполагает, что ему показалось. Возможно, он принимал желаемое за действительное с его стороны. – Удачи, — говорит ему Минхо: стоически, невозмутимо и так, как будто он абсолютно не это имел в виду. – Мне не нужна удача, — блефует Джисон. Он даже преувеличенно подмигивает Минхо для пущей убедительности, прежде чем идти вперед и прямиком к Джуену. Единственная причина, по которой Хан выбрал его, заключается в том, что он безопасный выбор — хорошо знает, что может сладко уговорить мужчину лечь с ним в постель, если бы действительно захотелось, а Джисон даже на самом деле не хочет этого. Получить его номер должно быть проще простого. И это так — Джуен такой же джентльмен, каким был в ту первую ночь, когда Джисон осмелился пофлиртовать с ним. Он вежлив и хорошо воспитан, но совершенно искренне смеется над всеми шутками, которые получаются нелепыми. Младший не жалеет, что выбрал его, потому что флирт с Джуеном повышает его эго, немного поднимая настроение по сравнению с тем, что было несколько минут назад. К тому времени, когда Джуен добровольно сохраняет свой номер в телефоне Джисона, улыбка на его лице становится яркой и естественной. Тем не менее, выполнив свою миссию, Хан решает на этом закончить. Он считает, что пока может справиться с Минхо — и тогда, возможно, он сможет попытаться позвонить ему, даже если у них равный счет. В эту часть вечера обычно они вдвоем танцуют на танцполе, поэтому его глаза оглядывают зал в поисках старшего. Он точно знает, что через минуту или две диджей сыграет одну из его любимых песен, и его настроение, безусловно, настолько улучшилось, что он хочет танцевать. Однако когда он замечает Минхо, тот уже находится на танцполе, занятый кокетливым танцем с Йеджи, еще одной из многочисленных двоюродных сестер Хенджина и той, кого сам Джисон считает близкой подругой. Внезапно он чувствует укол в груди. Он хмурится, видя, как они смеются, когда Минхо кружит Йеджи. Хан находится на другом конце комнаты от них, но по какой-то причине, просто наблюдая за ними, он чувствует себя обделенным, и это иррационально раздражает его. Его настроение снова падает, и в попытке отогнать все неприятные чувства он перестает наблюдать за ними, вместо этого направляясь в открытый бар, чтобы взять себе еще выпить. Бармен только что дал ему кислую водку, когда Минхо внезапно проскользнул в его сторону. – Итак, опять Джуен, верно? — Минхо комментирует это, попросив у бармена стакан виски. – Он горяч, — пожимает плечами Джисон, потягивая свой напиток. И, опять же, он перестраховывался, но он не признается в этом вслух, особенно в присутствии других. Минхо фыркает. — У меня есть два номера, — В его тоне есть что-то детское и плаксивое, и Джисон рассмеялся, если бы— – Плевать, — бормочет он, на этот раз делая более чем щедрый глоток своего напитка. — Поздравляю. Внезапно он просто чувствует себя очень, очень усталым. ( .86 ) Пять ночей. Они уже пять ночей проводят на своем дурацком соревновании. Счет: Джисон — 10, Минхо — 11. Им даже удалось установить несколько пересекающихся контактов, но этого следовало ожидать при наличии списка гостей среднего размера. Джисон проигрывает, потому что, откровенно говоря, его сердце просто не хочет играть. Справедливости ради, Минхо добр и свел свое лидерство к минимуму, что только больше говорит о том, какой он человек. У Хана есть ощущение, что, даже если бы он соревновался от чистого сердца, Минхо лидировал бы в любом случае — скорее всего, с большим отрывом в счете. Он наблюдал, как Минхо флиртует как с парнями, так и с девушками, и он естественный. Он никогда не колеблется, заводя разговор с незнакомыми людьми, никогда не приходит в себя, когда заставляет другого человека говорить о себе — учитывая все обстоятельства, Джисону следовало ожидать этого от него, так как именно так Минхо подошел к нему в ту ночь, когда они впервые встретились. Так. В заключение, Минхо собирается стать победителем этого глупого соревнования и с каждой ночью Джисон все больше расстраивается и ненавидит то, что он предложил сделать это с самого начала. С определенной точки зрения, то, что они делают, в любом случае делает их придурками, независимо от того, имеет ли это долгосрочные последствия или нет. Что еще хуже: вместо того, чтобы здоровым образом подпитывать его эго, вся эта ситуация только усугубила его неуверенность. Это даже не та неуверенность, которая просто заставляет его чувствовать себя хуже, — по крайней мере, это чувство обычно заставляет его стремиться быть лучше. Вместо этого это та неуверенность, которая заставляет его чувствовать себя неадекватным; недостаточным для кого-то столь же любезного, столь же всесторонне развитого; столь же красивого; столь же совершенного, как Ли Минхо. Это тот тип неуверенности, который напоминает ему о том, как Минхо с самого первого дня (технически с тридцать шестого дня) ясно дал понять, что он может легко обуздать любое минимальное влечение, которое мог бы испытывать к Джисону. Ли не видит его в таком свете, и, возможно, у него есть основания чувствовать себя таковым. Он Ли Минхо, а Джисон... просто Джисон. Он тихо сглатывает, словно пытаясь подавить все нарастающие чувства, которые испытывает к Минхо. Первоначальное физическое влечение было не так уж трудно обуздать; компания Минхо в целом значила для Джисона гораздо больше, чем любое мимолетное решение его гормональных проблем. Но в последнее время, как бы сильно ему не хотелось это отрицать, как бы сильно он не хотел сохранить все это и притвориться, что их не существует, он знает, что влечение превратилось во что-то другое. Во что-то большее, что становится все труднее и труднее сдерживать. – Все в порядке? — спрашивает Минхо, вырывая Джи из путаницы мыслей. Они танцуют вместе; это медленная песня, так что на самом деле просто покачиваются, свободно обхватив друг друга руками. Они стараются по-прежнему танцевать по крайней мере один танец каждый вечер, даже несмотря на глупое соревнование, которое включает в себя общение и танцы в основном с другими гостями в течение последних нескольких вечеров. – Что ты имеешь в виду? – Ты кажешься рассеянным, — отмечает Минхо, его тон мягкий и явно обеспокоенный. — О чем думаешь? Он не может признаться, что его беспокоят собственные чувства к самому Минхо, поэтому выбирает что-то другое — еще одну мысль из беспорядка в своем разуме. – Как думаешь, что произойдет, если мы добровольно пересечем часовые пояса? – Что? — Очевидно, это было не то, что ожидал услышать Минхо, потому что он выглядит удивленным перед тем, как начать смеяться. — Что ты имеешь в виду? Джисон пожимает плечами, сохраняя хладнокровие.— Что, если мы вернемся? Что, если мы переместимся в более поздний часовой пояс? Поедем куда-нибудь пораньше — в страну, отстающую во времени. Сможем ли мы убежать от завтрашнего дня? Я имею в виду то завтра, которое наступит сегодня. Или что, если мы вернемся назад, а время вместо этого подтолкнет нас вперед? Что, если нам нужно вернуться, чтобы попасть в завтра — в то завтра, которое будет завтра. Минхо моргает, выглядя так, как будто он позволяет теориям Джисона обосноваться. Он замолкает и пристально смотрит на юношу перед собой, рассматривая его так, что последнему хочется съежиться в собственной шкуре — поэтому, конечно, он делает обратное. Он подтягивается, становясь во весь рост, и поднимает подбородок, чтобы посмотреть Минхо прямо в глаза — чтобы он мог бросить на него вызывающий взгляд. Тот, от которого, как он знает, Минхо никогда не отступит. – Ты действительно думал о нашей ситуации в последнее время намного больше, чем обычно, не так ли? — бормочет Минхо. «Да, думал», — признается себе Джисон. Внешне он просто пожимает плечами. — Это всего лишь случайная мысль, — говорит он. — Ты спросил о моих мыслях. Раньше Минхо был тем, кто регулярно строил теории о временной петле. Ничего слишком серьезного или чего-то научно обоснованного, но раньше, когда они были вместе, он часто комментировал это; достаточно, чтобы показать, что это постоянно занимало его мысли. В наши дни он не так часто говорит об этом, и Джисон всегда считал, что это потому, что он никогда не был настолько отзывчив, когда дело касалось теорий Минхо о временной петле. Правда: Джисон никогда по-настоящему не хотел выяснять это раньше, потому что он никогда не думал, что для него есть что-то, что двигает его вперед. Не то чтобы его жизнь была отстой — просто она тоже неинтересна. А с его лучшим другом, который теперь женат, мысль о завтрашнем дне еще труднее переварить. Конечно, возможно, день, который не был свадьбой Хенджина, был бы лучшим выбором для вечной петли, но в то же время это казалось подходящим. Его день в качестве шафера Хенджина повторялся вот так. Забавно, что теперь он осознает, что эта привязанность, которую он испытывает, вызвана не только тем, что он был влюблен в Хенджина, но и тем, что Хенджин — единственный человек, с которым он испытал почти все. Все первое, что имеет значение, — лучшее. И теперь Хенджин начинает ту часть своей жизни, которая не связана с Джисоном, и это было то, с чем было так трудно смириться — по крайней мере, тогда, в Д-День. Он думает, что наконец-то избавляется от этого чувства; что он наконец-то готов двигаться вперед. Он не знает, как это объяснить. Может быть, это потому, что ему надоело снова и снова переживать один и тот же день — дошло даже до того, что он скучает по зимнему холоду. Или, может быть, это потому, что Минхо дал ему новые впечатления; все они простые, но по-своему особенные. Хотя это горько-сладко, и, возможно, Вселенная думает, что это было забавно, когда она поставила Джисона в такую ситуацию. Может быть, это шутка вселенной, как Джисону понадобилась временная аномалия, чтобы помочь себе уйти от своей первой любви только для того, чтобы обнаружить, что его тянет к другому человеку. По крайней мере, теперь он знает, что, выйдя из петли, будет легче уйти от Минхо. Теперь он знает, что для того, чтобы двигаться дальше, он должен двигаться вперед. – Тогда ладно, — внезапно говорит Минхо. — Давай сделаем это. Аэропорт находится всего в часе езды отсюда. Так что давай поедем и посмотрим, какие ночные рейсы доступны. «Ночные рейсы», — мысленно повторяет Джисон. Минхо обдумывает это с мыслью, что Джисон все еще не хочет пропустить свадьбу лучшего друга, и он находит это милым. – Правда? – Конечно, — Минхо ухмыляется. — Не то чтобы нам было что терять, пробуя подобные идеи. Как ты думаешь, куда нам полететь? – Гавайи, — немедленно и без колебаний отвечает Джисон. Он смеется. — Или в любое другое место — в любое место, которое перенесет нас в другой часовой пояс. «Куда угодно, лишь бы с тобой», — он ловит себя на этих мыслях и вздрагивает, осознание опускается у него в животе; неприятное, но неизбежное. Он предполагает, что ему действительно будет хреново, если он не найдет выход из этого. ( .87 ) – Что, если это сработает? — Джисон нервничает. Они в аэропорту с билетами в руках, когда проходят иммиграционный контроль. – А что такого? — Минхо смеется и нежно похлопывает Джисона по плечу. — Если это работает, значит, это работает. И еще — мы в конечном итоге остаемся без денег. Это замечание является преувеличением, так как они оба хорошо зарабатывают. Тем не менее, они решили разориться и поэтому взяли самые дорогие билеты первого класса на Гавайи, так что, если они все-таки проснутся в новом дне, то будут значительно беднее, чем были, когда проснулись тем утром. – Ага. Застрять в чужой стране без денег — ничего такого, — все равно подыгрывает сценарию Джисон. — Идеально для нас. Рука Минхо движется вниз, мягко опускаясь на поясницу, заставляя Хана почувствовать, как через него проходит легкий разряд электричества. Прикосновения старшего, какими бы мимолетными они ни были, в последнее время заставляют его чувствовать себя более неловко. – Эй, — Он улыбается Джисону. — Но мы все равно будем друг у друга, не так ли? Младший может только смеяться. Он не знает, как сказать парню, чтобы он перестал говорить такие вещи. Весь смысл желания вырваться из этой петли в том, чтобы он мог оставить позади те чувства, которые он развил к Минхо, и когда тот говорит такие вещи, это только заставляет Джисона задуматься, насколько хорошо они подошли бы за пределами этого единственного, проклятого дня. А потом Минхо улыбается, и Джисон может только чувствовать, как его решимость уходит еще дальше. ( .88 ) Бип! Бип! Бип! Джисон может только вздохнуть, когда снова просыпается от этого раздражающего звука. «Блять», — думает он. — «Блять, блять. Блять». Он жалеет, что у него нет одного из тех традиционных будильников с заводной стрелкой и двумя колокольчиками, которые звонят в установленное время. Или, может быть, даже цифрового будильника, который воспроизводит радио, если установить его на эту опцию — такой был у него в средней школе. Наверное, сейчас было бы так приятно схватить его — выдернуть из розетки и швырнуть через всю комнату; было бы так приятно услышать, как он разбивается о стену. Как бы то ни было, он слишком любит свой телефон, чтобы ломать его так скоро, поэтому, как и обычно, он тянется к нему и быстро выключает, проведя большим пальцем по нужной кнопке на экране. Джисон снова вздыхает. Нахуй эту жизнь. – Может быть, до того, как… сначала мы должны выяснить, почему, — предлагает Минхо, пока они ждут, когда Хенджин перешьет костюм у портного. Все еще расстроенные неудачей своего эксперимента, они решили вернуться к основам Дня-Д, который включает в себя выполнение Джисоном ненужных поручений шафера. – Почему? — спрашивает Джисон. – Угу, — подтверждает Минхо кивком, — Как... Почему мы? Почему мы единственные в этой петле? – А. Есть кое-что, о чем Джисон никогда не говорил Минхо, но он думает, что знает, почему... во всяком случае, почему именно он. То искреннее желание, которое он загадал на падающей звезде так много ночей назад, желание, которое он повторял снова и снова, пока Минхо не помог ему захотеть других вещей. В эти дни он много думал об этом. Это было сделано с искренним желанием отойти от своих чувств к лучшему другу. Он хотел почувствовать подлинное счастье за своего друга, и эта петля времени помогла ему достичь именно этой цели. В конечном счете — кто может сказать, что эта петля не была вызвана сверхъестественным? С помощью магии? Звездой желаний? Это затруднительное положение явно бросает вызов науке, так почему же объяснение должно быть научным? Он подумывает, не сказать ли это Минхо, не признаться ли ему в глупом желании, но в конце концов прикусывает язык. – Может быть, Вселенная просто ненавидит именно нас, — заключает Минхо. Грудь Джисона кажется невероятно тяжелой. ( .96 ) – Их паста из морепродуктов действительно хороша, — предлагает Джисон, когда они с Минхо изучают меню ресторана отеля. В последних нескольких итерациях цикла они ходили в близстоящие университетские библиотеки, так как оба внезапно проявили интерес к поиску объяснения своим обстоятельствам. Они даже посетили библиотеки, в которые Минхо уже ходил до того, как встретил Хана, полагая, что новая пара глаз с новой перспективой может привести к новым открытиям. Как бы то ни было, Минхо имеет тенденцию исчезать в разделах физики и естественных наук, в то время как Джисон просматривает старые народные сказки и тому подобное. Сегодня они решили отдохнуть от всех, казалось бы, бесплодных исследований, и впервые с тех пор, как встретились, решили поесть вместе в ресторане отеля. Джисон в значительной степени перепробовал все специальные предложения ресторана, поэтому он советует блюда Минхо. – Тебе стоит попробовать тайское карри. Это действительно вкусно, и я думаю, тебе понравится, — встревает кто-то из-за спины Джисона. Он быстро оборачивается, удивляясь, обнаружив там Сынмина. – Привет, — приветствует он, казалось бы, смотря на них обоих, но его взгляд больше направлен на Минхо. — Ты пришел, — замечает он с улыбкой, — и… ты знаешь Джисона? Хан как-то забыл, что это примерно то время, когда Сынмин трапезничает здесь со своими родителями и сестрой. Если память ему не изменяет, Хенджин занят со своими двоюродными братьями — Джисон провел с ними несколько дней до Минхо. – Эм, — Джисон пытается придумать оправдание. До сих пор Сынмин видел их вместе только на церемонии, и было легко притвориться, что они только что встретились. Вот так, наверное, было очевидно, что это не первая их встреча, особенно если они обедают вместе. И Сынмин не похож на Феликса, который легко бы это забыл — Сынмин любит конкретность. – Приложение для знакомств, — просто говорит Минхо, заставляя Хана чуть не подавиться собственной слюной от удивления. Он бросает на Минхо растерянный взгляд, но тот только спокойно улыбается. — Мир тесен, верно? Мы общались пару ночей, а потом поняли, что идем на одну и ту же свадьбу. – О, — Сынмин выглядит удивленным, но он не уверен, стоит ли ему верить этой истории; в конце концов он пожимает плечами, вероятно, зная, что не получит никаких объяснений кроме этого. — Интересно. Хенджин уже знает? — Он поворачивается к Джисону, который качает головой. – А, нет, — отвечает Джисон.— Решение встретиться было принято в последнюю минуту. – Понимаю, — Сынмин кивает. Похоже, его удивление и подозрение теперь полностью уступили место удовольствию. — Ну, я действительно рад, что ты пришел, — говорит он Минхо. — Давай наверстаем упущенное позже — мне нужно вернуться к своей семье. Но да, попробуй карри. Оно очень острое, тебе бы понравилось. – Хорошо, — соглашается Минхо. — Спасибо. Увидимся на свадьбе. Сынмин кивает и поворачивается к Джисону. — С тобой тоже увидимся! Джисон молча кивает, а затем в замешательстве поворачивается к Минхо. — Ты любишь острую пищу? Минхо пожимает плечами. — Я не возражаю, — говорит он, но каким-то образом Джисон теперь может сказать, что он преуменьшает. – Ты никогда не ешь ее со мной, — обвиняюще говорит он. Минхо смеется. — Ну... у тебя с ней плохи дела. Помню, ты говорил об этом в самом начале. – Хорошо, да, но... — младший может только замолчать, думая, как мило, что Минхо даже помнит об этом. – Не важно, — вмешивается Минхо, махнув рукой, чтобы закрыть тему. — Может, нам разделить пасту из морепродуктов, как ты хотел? Этого и стейка должно хватить нам обоим, верно? – Мы могли бы заказать карри, если хочешь, — предлагает Джисон. Осознание того, что Минхо всегда учитывал его предпочтения, заставляет чувствовать себя понятливым; он хочет сделать что-то приятное и позволить Ли получить то, что он хочет хотя бы раз в жизни. Минхо делает паузу, а затем закрывает меню. — Ты уверен? — Он хихикает. — Паста выглядит великолепно, и, кроме того, я не хочу смотреть, как ты уродливо плачешь от остроты. – Эй! — Джисон смеется. — Если я все-таки заплачу, что с того? Обещаю не вытирать сопли о твою рубашку, так что если ты хочешь попробовать, то давай закажем. – Хорошо, — кивает Минхо, смеясь, по-видимому, над образом, который Джисон вызвал своими словами. — Если ты уверен. – Да, — заверяет его Джисон, и старший продолжает махать официанту, чтобы они могли заказать. В ожидании их еды Минхо снова открывает меню. На этот раз Джисон замечает, что тот просматривает раздел десертов. Это то, что сделал бы и он сам, но что-то еще ускользает от его мыслей. – Итак... — начинает он, — Насколько вы были близки с Сынмином на самом деле? Он всегда считал, что у них были довольно хорошие отношения, потому что, как он утверждал ранее, в противном случае Сынмин определенно не пригласил бы Минхо. С другой стороны кажется, что между ними всегда возникало какое-то напряжение в те разы, когда Хан наблюдал за их взаимодействием. Это всегда вызывало у него любопытство, но Ли никогда по-настоящему не давал ему повода спросить об особенностях их дружбы. – Достаточно, — коротко отвечает Минхо; вот почему Джисон всегда с опаской задавал вопросы. – Хм, — На этот раз он отказывается легко отступать, его любопытство взяло верх над ним. Минхо смотрит на него. — Что за хм, а? Джисон пожимает плечами, пытаясь казаться беззаботным. — Кажется, это не все, — говорит он, отваживаясь бросить быстрый взгляд в сторону стола Сынмина и его семьи. – Что значит не все? Что еще? – Я не знаю, — снова пожимает плечами Джисон. — Ты мне скажи. Минхо вздыхает. — Хорошо. Ладно. — Он выглядит раздраженным, но не расстроенным. Хан воспользуется этим. — Думаю, ты можешь считать, что какое-то время мы были чем-то вроде пары. – Вроде? — Лоб Джисона хмурится. — То есть? Вы встречались? – Я не знаю, можно ли это так назвать… мы никогда не озвучивали, но можно и так сказать, — соглашается Минхо. — Мы какое-то время спали. Во второй раз за последние десять минут Джисон чуть не давится слюной. — Что? Минхо смеется и протягивает ему стакан воды. — Ты в порядке, Джисони? – Да, но... — Кашляя, он делает паузу, чтобы глотнуть воды, прежде чем продолжить тем же недоверчивым тоном. —Ты и Сынмин? Правда? – Угу, — фыркает Минхо. — Это было еще до того, как он встретил Хенджина. Вроде того. – Вроде того? – Ну, они встретились после всего этого, — поясняет Минхо, пожимая плечами. — Это отвечает на твой вопрос? Джисон хочет сказать «нет, не отвечает», потому что теперь вопросов еще больше. Он полагает, что это, по крайней мере, объясняет странную напряженность между Минхо и Сынмином. – Минхо... — начинает он. Может быть, Вселенная ненавидит его больше, чем Минхо, потому что прямо сейчас она прерывает все, что он хочет сказать, посылая к ним официанта с едой. – Выглядит восхитительно, — комментирует Минхо, и Джисон знает, что упустил возможность узнать больше. – Ты действительно это имеешь в виду, не так ли? Когда хочешь, чтобы они долгое время были лучшими друг для друга, ты желаешь это всем своим сердцем, — комментирует Минхо, подходя к Джисону после речи. – Ну да, — правдиво отвечает он. — Так и есть. Минхо улыбается. — Ты действительно хороший друг. – Не всегда, — говорит Джисон. — Были времена, прежде чем... Минхо смеется. — Даже если в прошлом ты желал не совсем этого, ты всегда хотел, чтобы это было правдой — и это то, что делает тебя хорошим другом. – Да? — Джисон чувствует тепло на своих щеках. — Я догадываюсь. Может быть, ты прав. Минхо ухмыляется и легонько подталкивает того локтем, прежде чем вручить ему бокал с шампанским. — Ты все еще хочешь знать обо мне и Сынмине? – Да? — Джисон таращит глаза, удивленный вопросом, но решительно настроенный принять чужое предложение. — Да! Эм... Думаю, да. Если хочешь рассказать. – Хорошо, тогда пошли, — Ли обхватывает своими крошечными пальчиками тонкое запястье младшего и тянет его к себе. — Пойдем подышим воздухом. Как и много раз до этого, Джисон и Минхо прогуливаются по пляжу без обуви и носков, чувствуя, как песок и вода смешиваются между пальцами ног так, что Хан осмелился бы описать это как почти щекотливое ощущение. – Сынмин и я, — начинает Минхо, — на самом деле это не очень длинная или очень сложная история. Это не непристойно или что-то в этом роде. Мы познакомились, когда он начал работать в Young Wings — это был мой второй год там, и мы были двумя самыми молодыми редакторами в нашей команде. До того, как он появился, я был новичком, поэтому хотел быть милым и помочь ему. В итоге мы часто проводили вместе сверхурочные часы в офисе. – Это очень похоже на него, — бормочет Джисон в знак согласия, вспоминая, как Хенджин жаловался ему на время, которое Сынмин проводил в издательстве. Хан убеждал его пожаловаться своему парню напрямую, но Хван сначала боялся, поначалу сомневаясь в его праве на самоутверждение. В конце концов они все обговорили и Сынмин сумел научиться балансировать между работой и личной жизнью — всего лишь один пример из многих способов, которыми они оба подходят друг другу. – Уверен? — Минхо хихикает. — Это тоже очень похоже на меня. В начале нам казалось, что у нас было много схожих взглядов, когда дело касалось любви, жизни и работы. Сынмин был очень увлечен, и по его собственному признанию это привело к тому, что у него не было много времени для общественной жизни. – Ты был таким же? — удивленно спрашивает Джисон. Минхо, с которым он познакомился, очень хорошо ладит с людьми; во всяком случае, он был очень хорош с Джисоном. – В каком-то смысле? — Минхо пожимает плечами. — Думаю, что мы одинаково относились к людям — нам обоим было трудно впустить их. У него не было времени, а у меня, наверное, не хватило терпения. – Но... Ты так хорошо умеешь разговаривать и общаться с людьми... — Джисон бормочет, вспоминая то, как Минхо флиртует, чтобы получить телефонные номера, играющие у него в голове. – Быть хорошим в светской беседе отличается от того, чтобы впускать людей в свою душу и жизнь, Джисон, — объясняет Минхо. — Это последнее, в чем я был плох до сих пор. В любом случае, все это не имеет значения — и на самом деле не важно, как это началось, но в итоге мы переспали. И... это был довольно хороший секс. Джисон стонет — вид Сынмина в постели — на самом деле не то, что он хочет услышать. Минхо смеется, вероятно, над тем, как поменялось выражение чужого лица. – В любом случае, да. Что было, то было. Все началось вот так — просто что-то физическое. Способ скоротать время и снять стресс, не испытывая проблем с встречами с другими людьми. Это было не высказано, но смысл был в том, чтобы не привязываться. Но потом мы начали проводить время вместе вне офиса — вне спальни. Мы не говорили о том, что происходит, и не наклеивали ярлыки, но мы хорошо проводили время. По крайней мере, я так думаю? — Минхо пожимает плечами. — Я думаю... Думаю, Сынмин начал хотеть большего? Но в тот момент я не хотел. Я не знаю... отношения — это своего рода хлопоты. Общение — это хорошо, но мне этого хватает с моими кошками и некоторыми друзьями, — Он хихикает, опустив голову, как будто смущенный этим признанием. — Отношения сопровождаются множеством ожиданий, которые меня просто не волнуют. – О, — С каждым словом, которое произносит Минхо, Хан чувствует, как его сердце опускается все ниже и ниже к животу. – Думаю, Сынмин начал все больше и больше полагаться на эти ожидания, и я просто не заботился о том, чтобы соответствовать им, — Минхо смеется, почти горько-сладко. — Я говорю как придурок, не так ли? Наверное, так оно и было. На самом деле, я почти уверен, что был придурком. Вот почему я сначала не думал, что приглашение на свадьбу было настоящим. Но в ту первую ночь... помнишь, когда Сынмин и Хенджин подошли к нам, пока мы танцевали? Он позволил мне извиниться и сказал, что искренне рад меня видеть. Он, конечно, лучше, чем я. Джисон кивает, живо вспоминая ту ночь. – Хотя я действительно ужасен, — Минхо снова смеется. — На какое-то время этот разговор заставил меня почувствовать настоящую горечь. Сынмин пошел дальше и нашел счастье, в то время как моя жизнь осталась прежней. Я дважды переезжал. Я знаю, что это очевидно — я так и не научился открываться людям. Это не вина Сынмина. – Нет, это не так, — бормочет Джисон. Точно так же он не может винить Хенджина за то, что он был тем человеком, который помог Сынмину сделать именно это. – Знаешь, что самое смешное? Если что-то застряло в этой временной петле, это заставило меня понять… Дело в том, что я устал быть таким замкнутым. В том, что я застрял в своем образе жизни — застрял за своими метафорическими стенами. Я думаю, что хочу попытаться впустить кого-нибудь. Кого-то, кто будет хорош для меня так же, как я хорош для него. То, как ты всегда описываешь Сынмина и Хенджина, — Минхо улыбается, задумчиво, но искренне. — Это действительно хороший образ. – Минхо... — Джисону так много хочется сказать; скорее, он многое чувствует, но не знает, как выразить это словами. – М? — Минхо поворачивается к нему; слабый свет полумесяца падает на контуры его лица под правильным углом, в то время как звезды отражаются в его глазах, сверкая... мерцая так величественно. «Красивый», — думает младший, охваченный благоговением. – Красивый, — вторит Минхо, и на долю секунды Джисон паникует, потому что думает, что высказал свою мысль вслух. А потом понимает, что Минхо смотрит на него; смотрит с такой нежностью, что это почти неловко. — Ты прекрасен, — повторяет Минхо. — Прекрасное личико. Его слова зажгли что-то в Джисоне. «Сейчас или никогда», — думает он. И тогда Джисон тянет Минхо к себе, или Минхо тянет Джисона к себе. Это не имеет значения, потому что они целуются, губы соприкасаются, языки переплетаются — даже зубы стучат. Они оба такие нетерпеливые и жаждущие, и Хан почти думает, что он с радостью отказался бы дышать, если бы это означало, что он может оставаться рядом со старшим вот так; если это означает, что они могут продолжать поглощать друг друга, пока кто-то не сможет сказать, где закончился один из них и начался другой. ( .97 ) Бип! Бип! Бип! Будильник как всегда противный, но Джисон просыпается с улыбкой на лице. Он перекатывается на спину, хватая телефон и без особого ворчания выключая звук. Даже его головная боль, вызванная похмельем, пульсирует не так сильно, как обычно. Он не помнит, как вернулся в свою комнату прошлой ночью. Все, что он может вспомнить, это то, как он был в объятиях Минхо, как они целовались, целовались и целовались. Может быть, именно так он и заснул — может быть, он просто потерял сознание от нехватки воздуха, потому что поцелуи Минхо были важнее дыхания. Хан тихо хихикает. Он уже давно не чувствовал себя так хорошо. Он разблокирует свой телефон, ожидая увидеть сообщения от Минхо, но пока ничего нет. Джи хмурится, но думает, что, может быть, Минхо занят кормлением своих кошек — или, возможно, он уже едет в отель. доброе утро, — пишет Джисон, решив, что с таким же успехом он мог бы отправить первое сообщение. что будем делать сегодня? Он думает, что с удовольствием провел бы весь день, целуясь с Минхо, и делает мысленную пометку поднять этот вопрос, как только последний прибудет. Одна только мысль об этом заставляет его хихикать еще больше, и, Боже, он чувствует, что снова переживает период полового созревания, с каким головокружением это заставляет его чувствовать. Уже полдень. После завтрака с Феликсом Джисон присоединился к нему и Крису, чтобы поплавать, потому что Минхо все еще не приехал. Даже сейчас его сообщения остались непрочитанными, и хорошее настроение Джисона с того утра почти полностью исчезло. Феликс и Крис приглашают его пообедать, но Хан знает, что всякий раз, когда он говорит "нет", они предпочитают заказывать еду в номер, и юноша почти уверен, что это означает, что они получат небольшое послеобеденное удовольствие на десерт. Он заканчивает тем, что обедает в одиночестве в ресторане отеля, и после того, как он насытился, а его сообщения все еще не были прочитаны, он отваживается позвонить Минхо. Увы, его перенаправляют на голосовую почту. Минхо не прибыл ко времени начала свадебной церемонии. Джисон отвлекся, и Чанбин посылал ему злобные взгляды, по-видимому, потому что он продолжает смотреть на телефон. Он волнуется. Если Минхо попадет в аварию, это означает, что его день изменится, верно? Так что ему, вероятно, следует набраться терпения до следующего дня, убеждает он себя. Не то чтобы у Минхо была какая-то причина попасть в аварию, учитывая, что он десятки раз проделывал (буквально) одну и ту же поездку от своего дома до отеля. Блять. Порыв, переходящий от мечтательных вайбов прошлой ночи к этому кошмарному молчанию сейчас, ранит. Независимо от того, сколько Джисон говорит себе успокоиться, чему, очевидно (вероятно), есть объяснение, он не может не чувствовать, что реальность очень проста: Минхо изменил свое мнение о Джисоне, и именно поэтому он не отвечает ему. Парню хочется плакать, но вместо этого он ослепительно улыбается — его лучший друг идет к алтарю, и в этот особый момент нет места для грусти. Сразу после того, как Джисон произнес свою лучшую речь, Минхо наконец ответил. Он не удивится, если Ли специально рассчитал это так, чтобы младший почувствовал жужжание в кармане куртки сразу после того, как отдаст микрофон и аудитория разразится радостными возгласами. Он немедленно извиняется; когда гости начинают пробираться на танцпол, он обнаруживает, что уходит с вечеринки в сторону пляжа, чтобы подышать свежим воздухом, прежде чем откроет сообщения. 082-0110-0000 прости, что не смог сделать это сегодня думаю, мне просто нужно понять несколько вещей я очень расстроен прошлой ночью пожалуйста, не вини себя но также знай, что я не жалею и я уверен, что твоя речь только что была такой же замечательной, как всегда надеюсь, скоро увидимся На этот раз от разочарования он без колебаний бросает свой телефон в море. ( .98 ) Минхо все еще не появился. Джисон, конечно, обнаружил свой телефон утром, когда проснулся, таким же невредимым, каким он был до того, как тот бросил его в воду. Утренний будильник раздражает больше, чем когда-либо, и его похмелье — худшее, что когда-либо было. Он пропускает завтрак впервые за все девяносто с лишним дней в петле, вместо этого решив погрязнуть в жалости к себе с одеялом, натянутым на голову. Тосковать по своему лучшему другу плюс-минус десять лет — это одно, но тосковать по самопровозглашенному придурку после того, как один день повторялся десятки раз… Ну. Джисону следовало знать наверняка. Не важно, что он чрезвычайно красивый придурок, который всегда знал, как заставить Джисона улыбнуться, и всегда знал, как заставить Хана чувствовать себя особенным с помощью мелочей — например, смеяться над его самыми глупыми шутками или вспоминать его любимую песню, под которую можно танцевать, или всегда заказывать его любимую еду, даже без приглашения. Он, вероятно, ничего не имеет в виду под этими вещами, и на самом деле — вот почему Хану следовало бы знать наверняка. Он не выходит из своей комнаты до полудня, когда, наконец, врывается сам Хенджин, говоря ему, что пора вставать. – Ты что, заболел? — спрашивает Хенджин. — Потому что, если ты на самом деле не умираешь, тебе нужно прийти в себя. Я не позволю тебе чахнуть в постели в день моей свадьбы. Он возвышается над его кроватью, скрестив руки на груди, с угрожающим выражением лица. Хенджин никогда не был устрашающим, даже когда они были детьми и они с Джисоном ссорились из-за мелочей; конечно, Хенджин был выше, но у маленького Хана была смелость, и он никогда бы не отступил даже от физической борьбы против друга. Однако сегодня то, как Хван смотрит на него, вызывает у юноши озноб. Вот так он понимает, что Хенджин действительно вырос, и Джисон раньше не замечал. Всякий раз, когда он думает о парне, он все еще вспоминает мальчика, с которым вырос, а не о мужчине, которым тот стал, — возможно, именно поэтому он зациклился на любви, которая расцвела пока они были молоды. Хотя теперь уже нет. – Я... Я в порядке, — ворчит он, откидывая одеяло и немедленно садясь. — Просто у меня похмелье со вчерашнего вечера. Я могу проблеваться. Хенджин хмурится, его поведение смягчается до явного беспокойства. — У меня в комнате есть аспирин, хочешь? Джисон качает головой. — У меня тоже есть, не волнуйся. – Хорошо, хорошо, — Хенджин вздыхает, глядя на него, как будто раздумывая, стоит ли продолжать допытываться, потому что, вероятно, очевидно, что у Джисона есть проблемы помимо глупого похмелья. В конце концов, похоже, он решает этого не делать. — Звонил портной — очевидно, ты должен был забрать мой костюм? Джисон стонет. Что-то настолько простое, о чем он постоянно заботился в течение последних ста дней, плюс-минус, и забыл. — Черт, да, я им позвоню. – Не волнуйся, я уже попросил их доставить его, — сообщает ему Хенджин. — И я уже заплатил дополнительную плату, так что все улажено. – Мне жаль. Спасибо, — Джисон морщится, пальцами расчесывая волосы. Хенджин пожимает плечами. — В любом случае, это мой костюм, — Он улыбается. — Давай вместо этого пообедаем вместе. – М? Разве ты не должен быть сейчас со своими родственниками? – Да ладно, — Хенджин пренебрежительно машет рукой. — Это мой последний холостяцкий день, и я хочу провести его со своим лучшим другом. Джисон смеется; это что-то новенькое. Хенджин обычно проводит вторую половину дня со своей семьей, но он предполагает, что это потому, что раньше он всегда был дома в этот час. В любом случае, он не откажется от качественного времяпрепровождения со своим лучшим другом. – Что будем есть? – Бургеры, — немедленно отвечает Хенджин с ухмылкой. — Я жаждал этого. Пойдем в Макдоналдс. – Макдоналдс?! Последнее, что ты хочешь съесть, будучи холостяком, это Макдоналдс? – Конечно, почему нет? — Хенджин смеется. — Сынмин говорил о желании перейти на органическую пищу, так что, возможно, это один из последних случаев, когда я могу потратить деньги на жирный фаст фуд. Кроме того, это будет совсем как в средней школе, за исключением того, что теперь мы оба можем позволить себе по Биг Маку вместо того, чтобы делить стоимость одного. Джисон фыркает. — Ладно. Кто я такой, чтобы отказывать тебе? – Вот именно. Они направляются в ближайший Макдоналдс, найденный по GPS, и когда они добираются туда, Джисон понимает, что это тот самый, где они с Минхо кушали. Воспоминание немного щиплет, но Хану удается сохранять хладнокровие. – Итак. Как ты себя чувствуешь? — Он спрашивает Хенджина после того, как они делают заказ и находят угловой столик. – Хорошо, — отвечает Хенджин, разворачивая свой Биг Мак. — Нервничаю, но в основном возбужден. Джисон улыбается. — Эй, помнишь, когда вы с Сынмином впервые встретились? Хенджин смеется. — Конечно! Я выхожу замуж за этого человека, с чего бы мне не помнить? – Хорошо, справедливое замечание, — младший морщится. — С ним не всегда было так гладко, не так ли? – Нет, — Хенджин качает головой. — Дело в том, что я думаю, что влюбился быстрее, чем он, — Хенджин пожимает плечами, делая паузу. — Но мне действительно нравилось быть с ним с самого начала, потому что он был хорошим слушателем. Он всегда заставлял меня чувствовать, что меня слышат. Проблема в том, что были времена, когда он не мог быть рядом, — времена, когда я чувствовал, что у него были приоритеты, которые стояли передо мной. Это было трудно. Джисон медленно кивает. — Я помню, — говорит Хан; он действительно помнит, потому что именно поэтому ему не нравился Сынмин в начале — опять же, это не значит, что ему действительно нравился кто-либо из старых парней Хенджина. — В самоутверждении с ним ты был плох, а вот в нытье мне — просто ас. – Эй! — Хенджин пристально смотрит на него. — Я возмущен! Джисон смеется. — Как ты можешь обижаться на правду? Хенджин стонет. — Хорошо, может быть, ты и прав, — Он закатывает глаза, но на его губах появляется улыбка. — И именно благодаря тебе я набрался достаточно смелости, чтобы сесть рядом с ним и рассказать, что я на самом деле чувствовал. Ты усадил меня и велел взбодриться и поговорить с ним. Оглядываясь назад, было глупо так бояться быть с ним настоящим — он мне нравился, потому что он хороший слушатель, так почему же я так боялся заставить его по-настоящему слушать? – Потому что ты большой тупица? — Джисон дразнится. Хенджин снова закатывает глаза. — Забыли. После этого многое изменилось, и я не думаю, что когда-либо по-настоящему благодарил тебя за то, что ты помог мне пройти через это, Сон. Через это и через многое другое за те годы, что мы были друзьями. На сердце у Джисона становится тепло. Он и Хенджин всегда были такими друзьями, которые любят друг друга, но почему-то на этот раз все по-другому. Может быть, потому, что Джисон больше не влюблен в Хенджина и на этот раз он может оценить слова Хвана такими, какие они есть — лучший друг лучшему другу. – Да, ты никогда этого не делал, — дразняще парирует Хан; он думает, что если не пойдет по игривому пути, то просто может заплакать. — Какая неблагодарность! Хенджин фыркает. — Знаешь... Ты знаешь, что я благодарен. И даже если я никогда не говорил этого раньше, ты всегда знал! – Да, да. Хотя всегда лучше услышать это вслух, — указывает Джисон, прежде чем сделать большой глоток своей содовой. — Но... эй, — Он смотрит на Хенджина, а его тон внезапно становится намного более искренним и сдержанным. — У меня вопрос. – А? Джисон кивает. — Скажи... гипотетически ты проводишь... Э-э-э, — Он делает паузу, чтобы попытаться подобрать слова, потому что не может точно сказать, что проводил с кем-то время. — Незабываемую ночь, — вот как он заканчивает, — с очень интересным парнем... – О? — Хенджин прерывает его и поднимает брови. — Гипотетически, ага? – Да. Гипотетически, — настаивает Джисон. — В любом случае, ты проводишь чудесную ночь с замечательным мужчиной, а на следующий день он частично исчезает... – Частично исчезает? Это что, шутка такая? — Хенджин морщит нос. — Я не уверен, что призраки заслуживают твоих времени и энергии, Сон. Хан вздыхает. — Ну, а что, если он отправил сообщение, но оно чертовски сбивает с толку? Что-то вроде: «Эй, не жалей об этом, и, может быть, скоро увидимся, но сейчас мне нужно побыть наедине со своими мыслями», — Джисон морщится. — Похоже на это. Хенджин прищуривается. — Хан Джисон, ты с кем-то переспал после того, как я лег спать? – А? — Сначала Джисон был смущен, пока не понял, что для Хенджина прошлая ночь означает его холостяцкую ночь, когда он был пьян в баре, закончив ее нытьем по своему мужу. Это странно, потому что для Джисона та ночь, в частности, казалось, была целую вечность назад. Он усмехается, как только находит в этом связь. — Я же сказал, что это гипотетически! – Да, хорошо, конечно, если ты так говоришь, — Хенджин качает головой, явно не купившись на это. — Послушай, Джисон, в мире полно придурков. Одна чудесная ночь не обязательно что-то значит; с другой стороны, я не знаю этого парня, так что ты можешь доверять только своей интуиции. Правда в том, что иногда тебе приходится ухватиться за возможность, когда она появляется. Как думаешь, этот человек — возможность, за которую стоит ухватиться? – О чем ты говоришь? Это не про меня... — вздыхает Джисон, обрывая себя и решая просто отказаться от поддельного вида. — Хорошо, хорошо. Все карты вскрыты… Да. Может быть. И прошлой ночью я не совсем в первый раз встретил этого парня... – Подожди! — Хенджин драматично ахает, даже ударяя ладонью по столу для пущего эффекта. — Ты встречался с кем-то, не сказав мне? – Успокойся! — Джисон фыркает. — Эм. Прошло совсем немного времени, ладно? — Честно говоря, он знал Минхо примерно два месяца, которые они ежедневно проводили друг с другом, но он не может точно объяснить это Хенджину. — Думаю, можно сказать, что мы узнали друг друга получше и... подходим друг другу во всех смыслах. Помнишь, ты сказал, что Сынмин заставил тебя почувствовать, что тебя услышали, и именно поэтому он тебе так понравился? — Джисон делает глубокий вдох. — Ну, этот человек заставляет меня чувствовать, что меня понимают. – О, — Хенджин кивает; он выглядит более серьезным, как будто он очень тщательно обдумывает ситуацию с Джисоном. — Этот человек... Он дал тебе способ связаться с ним, верно? – Да. Я же говорил тебе, что он прислал мне какое-то странное загадочное дерьмо — у меня есть его номер. – Хорошо. Итак. Тогда. Используй его! Обычно я был бы за то, чтобы дать людям пространство, в котором они нуждаются, но более того, я думаю, что важно, чтобы все было разложено по полочкам, прежде чем вы сможете дать друг другу то, что вам обоим нужно. Так что, если ты в замешательстве, протяни руку, поговори с ним — разве это не то же самое, что ты говорил мне ранее, когда у нас с Сынмином все пошло наперекосяк? Скажи ему, что ты думаешь, что чувствуешь, а потом вместе все выясним. – Эм, я продолжаю получать его голосовые, но я знаю, где он живет, — бормочет Джисон. — Недалеко отсюда. Хенджин прищуривается, глядя на него. — Ладно, чувак, я люблю тебя и хочу, чтобы ты хорошенько напился, но ты не собираешься гоняться за своим мужчиной в день моей свадьбы. Ты можешь сделать это завтра. Он никуда не денется! — А затем он делает паузу, уверенность на мгновение ослабевает. — Или подожди… Так ли это? Например, он переезжает в другую страну или что-то в этом роде? У тебя есть ограничение по времени? Джисон разражается смехом. Он не сомневается, что Хенджин отпустит его прямо здесь и прямо сейчас, если намекнуть, что Минхо к концу дня улетит в никуда в один конец. Но он почти уверен, что тот никуда не денется, — он даже не собирается никуда уходить. Кроме того, за последние девяносто с лишним итераций этого богом забытого дня он ни разу не пропустил свадьбу своего лучшего друга и не собирается делать это. – Ладно, — соглашается он. — Завтра пойду и поговорю с ним лично. – Хорошо. И когда ты все исправишь — а я уверен, что ты это сделаешь, потому что он был бы тупицей, если бы отпустил тебя, — тебе лучше представить его мне, — Хенджин хихикает. — Честно говоря, кто бы это ни был, было бы действительно приятно видеть, что ты счастлив с кем-то, Джисони. Ты этого заслуживаешь. Все парни, с которыми ты был раньше, никогда не оставались надолго, но ты никогда не казался слишком расстроенным из-за кого-то из них, так что по сравнению с тем, как ты мучаешься из-за этого… У меня хорошее предчувствие! Джисон фыркает. Раньше он ненавидел, когда Хенджин говорил подобные вещи, потому что Хван раздражающе относится к тому типу людей, которые думают, что только потому, что влюбленность делает его счастливым, все остальные тоже должны быть счастливы от любви. Это была пытка, учитывая, что Хан был влюблен, но все же несчастен. Но это было тогда, и прямо сейчас он думает, что принял бы добрые пожелания с распростертыми объятиями. ( .99 ) Джисон стоит перед домом Минхо, молча уставившись на дверь, слишком нервничая, чтобы нажать на звонок. Правильно ли он поступает? Старший действительно сказал, что ему нужно кое-что обдумать, но Хенджин тоже прав. Если Минхо нужно время для себя, то он должен сказать это Джисону в лицо, а не в дурацком сообщении. Он делает глубокий вдох, а затем, наконец, нажимает кнопку звонка. Он слышит слабый звон внутри дома, а затем ждет звука шагов по полу, но нет ничего, кроме мяуканья кошек Минхо. Он хмурится, а затем стучит. — Минхо? — Он зовет, но ответа нет. Он стоит там еще несколько минут, ожидая, но ничего не происходит. В нетерпении он обходит дом, чтобы заглянуть в окна. Конечно же дом выглядит пустым. Дуни развалился на диване, в то время как Суни нигде не видно — скорее всего, он прячется в комнате Минхо, или так предполагает Джисон. Прежде чем он успевает сообразить, где Дори, маленький пушистый комочек запрыгивает на подоконник, громко мяукая и постукивая по стеклу. Да, думает он с самодовольной ухмылкой, они с Дори определенно подружились, когда он был здесь в последний раз. И, может быть, Минхо прав — Дори, кажется, помнит, кто он такой, так что, может быть, они так же, как он с Минхо, осознают этот повторяющийся день. – Привет, Дори, — шепчет он, слегка постукивая пальцем по стеклу. — Минхо здесь? Все, что делает кот, как и следовало ожидать, это еще немного мяукает, и Джисон может только вздохнуть от разочарования. – Где в этом мире ты, Ли Минхо... — тихо бормочет он, возвращаясь к передней части дома и плюхаясь на ступеньки внутреннего дворика. Может быть, он подождет час-два, не больше. Когда аудитория хлопает и поддерживает его в конце его выступления, Джисон улыбается, но внутри у него пусто. Он прождал у Минхо чуть больше двух часов, но старший продолжал не показываться даже у себя дома. Из-за этого Джисон весь день чувствовал себя меланхоличным, практически двигаясь на автопилоте во время свадьбы и даже сейчас, на приеме. На этот раз хорошо, что он делал это так много раз, что может повторить свою речь даже во сне. Он передает микрофон ведущему, который как обычно объявляет, что танцпол теперь открыт для гостей. Хан уже собирается направиться прямиком в открытый бар, когда к нему подходит знакомое лицо. – Привет, — Юноша приветствует, знакомо, но мягко и неуверенно. – Минхо, — Джисон плотно сжимает губы. Он чувствует первоначальное облегчение, увидев того, но оно мимолетно, сразу же сменяется разочарованием. Он свирепо смотрит на юношу перед собой, усталый и злой за то, что тот исчез. — Ты жив. – Мне жаль, — шепчет Минхо тихо, но с болью, протягивая руку, предлагая ему наполовину наполненный бокал шампанского, как он всегда это делает. Просто так, Джисон чувствует, как его гнев тает. – Ты мудак, — все равно говорит он, только в его тоне почти нет язвительности. – Я знаю, — По крайней мере, Минхо этого не отрицает. — Ты все равно позволишь мне станцевать с тобой? Часть Джисона хочет быть мелочным и сказать "нет", но он кивает, не в силах отказать себе в этом. — Хорошо. Ладно. Минхо улыбается и протягивает руку, которую Джисон осторожно берет. Песня превращается в сладкую, медленную, что удивляет его, потому что это не часть обычного плейлиста, который играет диджей. – Я попросил диджея включить это, — объясняет Минхо, по-видимому, увидев замешательство Джисона. — Тебе нравится этот артист, не так ли? Однажды они провели целый день сравнивая свои плейлисты. Джисон обнаружил, что у Минхо довольно разнообразный вкус; хотя бы потому что он имел тенденцию добавлять случайные песни, которые ему нравятся, в один большой плейлист. Там нет никакой темы, кроме того, что они нравятся Минхо. По сравнению с Джисоном, у которого есть тематический плейлист для всего: Песни, под которые можно заснуть; Песни, которые можно слушать в поезде; Песни, под которые можно плакать, когда я купаюсь в своей безответной любви. У него также есть плейлист под названием "Песни, в которые я хочу влюбиться", и текущая играющая песня находится в верхней части этого списка. Бабочки в животе трепещут, и его лицо теплеет при мысли, что Минхо, вероятно, помнит. – Ты знаешь, что я люблю эту песню, — бормочет он в ответ, не возражая, когда Минхо кладет руки Джисона ему на шею. – Знаю, — признается Минхо с легкой улыбкой. Они замолкают, просто покачиваясь в такт мелодии. Однако напряжение между ними кажется очень сильным, и Джисон уверен, что это из-за всего, что еще предстоит сказать. – Мне жаль, — повторяет Минхо, наклоняясь так, чтобы губы касались чужого левого уха. Хан тихо вздрагивает, и его объятия вокруг Минхо становятся крепче. Последний, похоже, воспринял это как положительный знак для продолжения. — Я знаю, что ты влюблен в... — его взгляд скользит по танцполу, где Сынмин и Хенджин заключены в собственные объятия, наслаждаясь танцем молодоженов. — Ты понял. В Хенджина, — Он произносит это имя очень тихим шепотом, очевидно избегая любопытных подслушивающих. Джисон немного отстраняется, недоверчиво моргая, потому что... что? Да, однажды он рассказал Минхо о своих чувствах к Хенджину, но это не то, что они часто обсуждали; честно говоря, Джисон давно забыл, что Минхо знает о них. – Что ты хочешь сказать...? Минхо пожимает плечами. — Я не должен был навязывать тебе свои собственные чувства. Мне не следовало пользоваться твоим замешательством... – Минхо, — прерывает его Джисон. — Что, черт возьми, ты пытаешься сказать? – Я... Мне жаль, что я поцеловал тебя, зная, что ты влюблен в кого-то другого, — поясняет Минхо; на этот раз медленно, его голос заметно дрожит, как будто он нервничает. Для того, кто обычно кажется таким спокойным и собранным, это почти очаровательно. — Я должен был сказать тебе... Должен был ясно дать понять, прежде чем я это сделал. – Дал ясно понять что? — спрашивает Хан. Он думает, что у него, возможно, есть мысль, и это подстегивает его — заставляет чувствовать себя смелее, увереннее, но он также не хочет ничего предполагать. Он хочет услышать это непосредственно от Минхо. – Что ты мне нравишься, — говорит Минхо ясно и прямо. — Что ты мне очень нравишься и что мне так сильно хотелось поцеловать тебя. – Минхо, я был прямо там, — парирует Джисон. — Я поцеловал тебя в ответ. Может быть, я даже поцеловал тебя первым — я не помню, потому что все, что я могу вспомнить, это то, что мы оба явно хотели этого. Минхо морщится. — Да. Оглядываясь назад… Мне кажется, я слишком много об этом думал. – Да, черт возьми, ты думал. – Мне жаль. – Ты уже говорил это. Минхо вздыхает. — Ты хочешь знать, о чем еще я думал за последние сорок восемь часов? — Он тихо предлагает. – Держу пари, что знаю, — фыркает Джисон. — Ты игнорируешь меня так долго, тебе лучше рассказать мне, что, черт возьми, происходило в твоей голове все это время. Минхо хихикает, и когда он наклоняется вперед, кладя голову на чужое плечо, его дыхание немного щекочет. Джисон не может сдержать нежной улыбки. – Хан Джисон, — тихо зовет его Минхо. — Я понял, что действительно, по-настоящему хочу выбраться из этой петли. Какое-то время мне было хорошо просто остаться здесь на один день — нам было весело, не так ли? И мне нравилось проводить все это время с тобой — только с нами, в нашем собственном мире, в этом маленьком промежутке времени. Это было прекрасно — показать, кто я на самом деле. Было легко раскрываться постепенно, потому что настоящего завтра не существует. Никаких длительных последствий. – Ах... — вздыхает Джисон, не уверенный, хорошее это признание или плохое; крошечные уколы в сердце заставляют его склониться к последнему. – Ш-ш-ш, — шепчет Минхо, его рука покидает поясницу Джисона, где лежала до этого, и перемещается туда, где ладонь может чувствовать, как бьется чужое сердце. — Как я уже сказал — я больше этого не чувствую. Я хочу большего. Я хочу... — его голос дрожит, и его нервозность заставляет Джисона улыбнуться; это успокаивает — осознание того, что он не единственный, кто чувствует беспокойство. — Я хочу завтрашнего дня с тобой, Хан Джисон. Песня меняется, и парень узнает в ней еще один трек из того же плейлиста. Боже, Минхо все прекрасно спланировал, думает он. Как он может злиться, когда саундтрек к Минхо, изливающему свое сердце Джисону, — это именно тот саундтрек, который всегда напоминал ему о чувстве влюбленности? Минхо продолжает тихо, тихо — просто для того, чтобы Джисон услышал. — Я хочу сделать снимки, которые будут жить долго, — фотографии, на которые я смогу смотреть, чтобы нежно улыбаться, вспоминая то, что связано с ними. Я хочу иметь возможность сохранить твой контакт на своем телефоне и назвать тебя как-то… Я не знаю. Тупица. Или Идиотская Белка. Или Глупый Мальчик (Милый)... – Эй! — Джисон вмешивается, а смех Минхо словно музыка для ушей. – И я хочу испытать смену времен года вместе с тобой, Джисони. Хочу наслаждаться с тобой свежим осенним бризом, который приносит осень, и я хочу вместе наблюдать за первым снегопадом... – Я тоже, — отвечает Джисон, нежно касаясь пальцами шеи Минхо сзади, когда он наклоняется, чтобы прижаться лицом к изгибу плеча Ли. — Я хочу увидеть цветущую вишню, когда придет весна, и я хочу сделать это с тобой. – Ты понял, — бормочет Минхо тихо, но с почти осязаемым счастьем. – Да. Я понимаю, — соглашается. — И я чувствую то же самое. Ты мне тоже нравишься, придурок. – Хорошо, — Минхо хихикает, дрожа, когда делает глубокий вдох. — Тогда, — Он отталкивает Джисона от своего плеча, но, по-видимому, только для того, чтобы они могли прижаться лбами друг к другу. — Давай разберемся с этим вместе? Джисон смеется, наклоняясь ближе, поэтому их губы на мгновение соприкасаются в коротком поцелуе. — Хорошо, — соглашается он, и их взаимные объятия крепнут, их нервы и тревоги, их неуверенность и непонимание исчезают, когда они раскачиваются под музыку, которая играет на заднем плане. Позже, как обычно, когда они решают, что хотят уйти с многолюдной вечеринки, они оказываются на пляже, сидя на песке всего в нескольких метрах от берега. Несмотря на то, что Джисон более чем готов к тому, чтобы они устремились в будущее, он думает, что все еще не устал от этого конкретного ночного неба — хотя бы потому, что — он готов признать это сейчас — освещение от этого набора звезд всегда идеально отражает красоту Минхо. Он делает глубокий вдох; есть кое-что, что он собирался сказать Минхо с того самого вечера, когда они договорились сделать все возможное, чтобы разобраться в своей ситуации. – Мне нужно кое-что сказать, — Он смотрит вверх; Джи только что проверил свои часы, поэтому знает, что она приближается; звезда, его звезда. — Я думаю, что мы застряли в этой временной петле из-за меня. Из-за желания, которое я загадал. – Ага, — Понятно, что Минхо в замешательстве. – Примерно... — он бросает еще один быстрый взгляд на часы, — примерно через минуту по небу пронесется падающая звезда. В первый раз, когда я увидел ее, — первые тридцать, может быть, даже сорок раз, — я загадывал желание. Я просил... — Он замолкает, нуждаясь в мгновении, чтобы глубоко вдохнуть и собраться с мыслями. — Я хотел уйти от Хенджина. Хотел покончить со своими чувствами к нему и хотел, чтобы эти чувства заменились настоящим счастьем для него и Сынмина. И когда я проснулся на следующий день… Это было не на следующий день. Это было снова утро свадьбы Хенджина, — Он тихо хихикает. — Поэтому ты тут. Я думаю, что это ключ и во всем моя вина. Мне очень жаль. Минхо моргает; он все еще выглядит удивленным. – Вон! — Джисон взволнованно указывает на небо, когда появляется вышеупомянутая падающая звезда. — Скорее... Я хочу проснуться и обнаружить, что уже завтра! — Последнюю часть он выкрикивает с энтузиазмом, искренне. Минхо продолжает моргать, на этот раз резко и быстро. А потом он громко смеется, и Джисону приходится ударить его по руке, думая, что смеются над ним. – Стоило попробовать! — раздраженно указывает он. – Да, конечно, только это была не звезда. Это был самолет! — указывает Минхо, все еще смеясь. – А? Ни за что! – Правда. – Нет! – Поверь мне, — настаивает Минхо. — Это был самолет. Я видел достаточно таких, когда был ребенком и совершал одну и ту же ошибку десятки раз. Мы жили довольно близко к аэропорту, помнишь? Джисон хмурится; он был так уверен, что это все, и он так нервничал, признаваясь Минхо, что немного трудно отступить и признать, что он ошибся. Кроме того, если он ошибается, то они возвращаются ни к чему — никаких теорий относительно этой временной петли. — Если бы это была не звезда… если мое желание не было причиной этого, то что тогда? Минхо вздыхает. — Тогда я тоже должен тебе кое-что сказать, — выдыхает он. — Той ночью… В ту первую ночь я тоже загадал желание, — Теперь его очередь смотреть на часы, посмеиваясь, когда он видит время. — Примерно в это же время часы пробили 23:11 и я пожелал перестать чувствовать себя таким одиноким, — Он наклоняет голову; Джисон замечает глубокий оттенок красного, окрашивающий его уши, и он не может не сжать руку Минхо. — Я думаю, что желание исполнилось, — пожимает плечами Минхо, — потому что ты со мной в этой петле… Да. Я ни на мгновение не чувствовал себя одиноким. Джисон смягчается и наклоняется, чтобы поцеловать Минхо в щеку. Он понимает, что парню так тепло, так хорошо и так комфортно. – Я думаю, мы оба загадали желания в ту ночь, — размышляет Джисон, — и они сбылись. Ну и что теперь? Минхо пожимает плечами. — Действительно, что теперь... — вторит он с мягким смешком. Джисон понимает, что они оба, возможно, с нетерпением ждут завтрашнего дня, но правда в том, что они на самом деле не знают, что это им принесет или куда это их приведет. Он верит, что с ними все будет в порядке, — они так хорошо подходят друг другу, что могут принимать все, что к ним приближается. С другой стороны, это не значит, что было бы вредно сосредоточиться прямо здесь, прямо сейчас, в этот момент. – Мы можем подняться в мою комнату, — предлагает Джисон; тихо,почти неслышно. – Хорошо, — соглашается Минхо так же мягко, так же тихо, но все же полностью решенный. Напряжение нарастает и становится ощутимым по пути наверх. Это знакомо — то, как кожа Джисона гудит от возбуждения каждый раз, когда тыльные стороны их рук соприкасаются, или каждый раз, как их локти случайно задевают друг друга. Это случалось и раньше, в некотором смысле так давно, но также, как и вчера, из-за того, насколько живы воспоминания в голове Джисона. В прошлый раз все закончилось внезапно; это сбивало с толку. Хан достаточно хорошо знает, что эта ночь движется в другом направлении. Они сознательно смотрят друг на друга, когда приходят в комнату Хана. Минхо выглядит нервным — восхитительно, — и Джисон бы ворковал и дразнил его, если бы сам не чувствовал себя таким встревоженным. В последний раз, когда случилась подобная сцена, Минхо признался, что хотел поцеловать его, но тут же вытащил метафорический ковер прямо из-под него. Вероятно, нам не следует этого делать, — сказал Минхо ранее; слова, которые все еще преследуют Джисона; слова, которые когда-то заставили его почувствовать, что его недостаточно для Ли. Что ему никогда не будет достаточно. Но на этот раз все явно по-другому. И не только из-за более раннего признания Минхо. Он позволяет себе поднять глаза, встретиться со взглядом Минхо, и разрешает себе понять, что даже без того, чтобы Минхо прямо сказал ему о своих чувствах, то, как он смотрит на него, должно быть достаточным доказательством. Ясная нежность и любовь, отраженная в глазах Минхо, почти парализует своей интенсивностью. Джисон никогда в жизни не чувствовал себя более желанным, и самое лучшее в этом то, что он чувствует то же самое к юноше, стоящему перед ним. Это своего рода взаимность, которая позволяет ему купаться в обожании без чувства вины. Он открывает рот, чтобы что-то сказать — что угодно, — но не произносит ни слова; никаких слов недостаточно, чтобы выразить то, что он хочет сказать. Это расстраивает, особенно такого человека, как Джисон, который по-своему гордится речами. А затем Минхо улыбается, и на его лице отражается ясное понимание, а Джисон понимает, что ему действительно больше нечего сказать, потому что Минхо уже знает. Его дыхание прерывается, и Минхо наклоняется, одна рука медленно скользит, и он укладывает ее на спину Джисона, прижимая их губы друг к другу. Это не похоже на очень короткий и очень целомудренный поцелуй, который Минхо подарил ему все эти ночи назад; он немного более сильный и намного более страстный, и это заставляет Джисона рассмеяться. Вся эта нервозность напрасна, когда ясно, что они оба этого хотят. Он наклоняется в поцелуе, одной рукой обнимая Минхо за шею, чтобы притянуть ближе, даже когда пытается свободной рукой провести ключом от своей комнаты по электронному замку, чтобы открыть ее. Это занимает несколько попыток, и к тому времени, когда они, спотыкаясь, заходят внутрь, они оба смеются друг другу в губы. Юноши отстраняются, чтобы глотнуть воздуха и чтобы Джисон мог как следует закрыть за собой дверь. Комната тускло освещена, только прикроватные лампы автоматически включаются, когда кто-то входит. Их глаза встречаются, когда Минхо ослабляет галстук, но он даже не успевает закончить, как нетерпение Джисона берет верх и он снова нападает на Ли. Вскоре оба небрежно скидывают обувь, нетерпеливо срывают рубашки; Минхо тянет Джисона через себя на кровать, и оба смеются, когда это приводит к тому, что лоб Хана неуклюже ударяется о грудь старшего, пока спина последнего ударяется о матрас. Между ними двумя есть очевидная разница в размерах — хотя они примерно близки по росту, Минхо шире, в то время как Джисон более миниатюрен, с узкими плечами и еще более узкой талией. Тем не менее, вот так — нависая над Минхо — он чувствует себя больше. Прилив адреналина пронзает его насквозь, когда он рассматривает юношу под собой: волосы разметались по подушке, губы припухли от поцелуев, а глаза расширились от очевидного возбуждения. – Ты чертовски красив, — бормочет Джисон, наклоняясь, прикусывая зубами нижнюю губу Минхо, нежно оттягивая ее, а затем облизывая, словно для нежного утешения. Минхо хихикает, качая головой, когда его руки обхватывают лицо Джисона, удерживая голову на месте. — Ты еще красивее. Обычно Джисон не поверил бы в это. Он не считает себя уродливым, но также знает, как выглядит. Иногда он может говорить громко, но это просто ложное бахвальство. Он думает, что в лучшем случае выглядит среднестатистически, может быть, в лучшие дни он выглядит несколько привлекательно. Он никогда бы не использовал слово "красивый" по отношению к себе, не тогда, когда существуют такие, как Минхо, — великолепные и неземные даже в свои худшие дни. Но старший говорит это так, как будто он это и имеет в виду, поэтому Джисон позволяет себе насладиться комплиментом. Он наклоняется для еще одного поцелуя, постанывая, когда Минхо облизывает его рот. Его руки блуждают, изучая, восхищаясь чужим телом через любовные, но отчаянные прикосновения. Его пальцы касаются сосков, и Джисон решает, что ему нравится, как Минхо тихо — по необходимости — стонет при этом, поэтому он отстраняется, решая двигаться вниз, оставляя дорожку нежных поцелуев вдоль красиво очерченной челюсти, вниз по шее к ключице и еще ниже, пока не сможет дразнить, игриво покусывая соски один за другим. Он кусает, намеренно оставляя следы, которые, вероятно, исчезнут, как только они снова проснутся тем же утром, что и всегда. Эта мысль выводит его из себя, расстраивает и вынуждает оставлять более темные синяки на груди Минхо, заставляя последнего задыхаться и дергать его за волосы — Джисону нравится это чувство, но в то же время у него болит сердце, когда он думает об исчезающих отметинах; желание только усиливается, когда он понимает, что если они не придумают план выхода из этой ситуации, то это также означает, что он никогда не проснется утром рядом с Минхо; никогда не увидит его в самом уязвимом состоянии, с волосами, разбросанными на подушке и сонными глазами. А затем рука Минхо скользит между их телами, сжимая его промежность и заставляя Джисона на мгновение забыть об этой боли. – Джисон, я хочу тебя, — скулит Минхо. — У тебя есть...? Да. У Джисона есть. Он пришел на эту свадьбу хорошо подготовленным, потому что, как любил указывать ему Хенджин, свадьба — отличный способ познакомиться с кем-то, не говоря уже о том, что Джисон был слишком увлечен самим Хенджином, чтобы на самом деле спать с кем-либо на его свадьбе. Но это было раньше; сейчас Хенджин всего лишь мимолетная мысль, едва уловимая в сознании Хана, когда он вылезает из кровати, чтобы порыться в своей сумке и взять едва использованную бутылку смазки и презерватив. Минхо тоже двигается, пользуясь возможностью расстегнуть ремень и полностью снять штаны, без дальнейших раздумий сталкивая их с края кровати. Он улыбается Джисону, который делает то же самое, прежде чем вернуться к нему в постель. – Как мы это сделаем? — спрашивает Джисон. Минхо нервно смеется, поглаживая рукой чужую щеку. — Как мы...? Что? Ты не… Ты знаешь. Это ведь не первый твой раз, не так ли? – Что? — Джисон шокирован и озадачен этим вопросом. — Нет... Что! С чего ты взял? Минхо смеется еще больше. — Ну, я... Ты... Тогда почему ты спрашиваешь? – Я просто имел в вид... — Джисон морщится. — Я имел в виду, в какой позе ты хочешь... — смущенно стонет он. Он думает, что, если бы это был не Минхо, Ли Минхо, который выглядит чрезвычайно изысканно, обнаженный, сияющий и полностью влюбленный в него, это движение взад и вперед уже испортило бы момент. — Блять, просто ляг и позволь мне сделать это. – О-о-о. Такой властный. — Минхо смеется, а затем делает паузу, прежде чем добавить, полностью поддразнивая: — Папочка. Джисон замирает, упершись одним коленом в кровать. — Минхо, клянусь Богом... Ты хочешь, чтобы мой стояк исчез? – Нет, — Минхо смеется еще больше, почти хихикая, но он качает головой и протягивает одну руку к Джисону. — Прости... Прости! Иди сюда. Пожалуйста. Джисон. Я хочу тебя. Его голос становится мягче, жалобнее с каждым словом, и как только Хан оказывается достаточно близко, он понимает кое-что, что было не очень ясно только в тусклом, раскаленном свете комнаты. Минхо густо краснеет, как будто смущен тем, как сильно он на самом деле этого хочет. Младший улыбается, а эффект, который он оказывает на Минхо, завышает его эго. — Я тоже хочу тебя, — шепчет он, целуя Минхо в плечо, когда садится позади него. Он выдавливает щедрое количество смазки на пальцы, стараясь разогреть ее, прежде чем провести пальцами между ягодиц Минхо; прежде чем начать дразнить край дырочки и заставить юношу издать очень нуждающийся стон. Он намеренно медленно и осторожно вводит первый палец; не торопится даже после того, как к нему присоединяется второй. А потом Минхо стонет и пытается отодвинуться, и Джисону приходится прикусить губу, чтобы не рассмеяться вслух. Минхо не просто великолепен, он еще и чертовски мил. – Джисон, у нас есть все время, чтобы ты стал грубым в будущем, но сейчас я просто хочу, чтобы ты прекратил... – Ты хочешь меня? — младший дразнит, его пальцы толкаются внутри Минхо, прижимаются и трутся о стенки, заставляя старшего извиваться еще больше. Резкий вздох в сочетании с тем, как спина Минхо выгибается навстречу Джисону, когда первый прижимается к нему бедрами, говорит ему, что он умело — может быть, к счастью, или, может быть, немного того и другого и он действительно знает, как точно читать юношу, — сумел найти этот сверхчувствительный комок нервов. – И ты тоже хочешь меня, — резко указывает Минхо, задыхаясь и желая. — Так что продолжай в том же духе. Он не ошибается, и то, как Минхо прижимается к нему, сжимая бедра в попытке почувствовать больше, а крошечная рука уже обхватила его собственную эрекцию, не помогает решимости Хана. Как бы ему ни хотелось продолжать дразнить, хотелось бы играть с Минхо, пока он не развалится на части от одного лишь минимального прикосновения, младший сам становится довольно нетерпеливым. – Хорошо, — выдыхает он, удивленный тем, как неуверенно звучит его голос. Он кусает плечо Минхо, сильно и оставляя след, сразу же успокаивая поцелуями, а затем отстраняется, и старший скулит от потери, что заставляет Джисона улыбаться с самодовольной гордостью. Это заставляет его еще быстрее раскатать резинку по члену, нетерпеливо выдавливая большое количество смазки. – Хорошо, — тяжело дышит он. — Хорошо, — Он держит Минхо за руку, когда устраивается позади, его эрекция призрачно скользит по чужой заднице. Старший продолжает тереться о него, что только приводит к дальнейшему доказательству собственного нетерпения Джисона. – Дерьмо, — бормочет он, прерывисто дыша, когда медленно входит в Минхо. — Блять, — скулит он. — Ты такой... Хороший. Прекрасный. Удивительный. Замечательный. Тесный. Горячий. Так много слов одновременно проносится в голове Джисона, но ни одно из них не кажется достаточно подходящим, чтобы быть произнесенным вслух. Минхо чувствуется неописуемо, и это единственный способ выразить. Ли кряхтит, мычит, подается вперед, каждое движение становится все более небрежным, когда он пытается заставить юношу двигаться быстрее, сильнее. Несмотря на отсутствие изящества, это работает, когда Джи двигается; сначала медленно, но быстро набирая темп. Он двигает рукой, устраивая ее на чужом бедре, пальцы впиваются в кожу, когда толчки становятся сильнее. – Джисон... — Минхо задыхается, накрывая чужую руку своей. — Подожди. Остановись... – Что. Почему... — скулит Джисон, задыхаясь; он действительно начинает замедляться, но не может заставить себя полностью остановиться, чтобы не врезаться в Минхо. Он близко, так близко, и может сказать, что они одно целое. – Позволь мне повернуться, — Минхо звучит так, словно он умоляет. — Я хочу видеть тебя. Я хочу, чтобы ты видел меня. Эти слова зажигают что-то внутри Джисона. Может быть, второй огонь, отдельный от уже обжигающего желания, которое он испытывает. Что бы это ни было, оно горит. Он чувствует, как его поглощают чувства к Минхо, как раскаленный добела жар, пронизывающий все его существо. Когда они оба поворачиваются и маневрируют в нужной Минхо позиции, Хан обнаруживает, что становится все ближе и ближе к оргазму. – Я люблю тебя. Слова срываются с его губ, когда они смотрят друг на друга, и он снова скользит в Минхо. Глаза последнего расширяются, и Джисон не уверен, то ли это из-за признания, то ли из-за смены позы. Но затем они оба снова двигаются, Джисон практически прижимает ноги Минхо к груди, когда находит лучший угол для проникновения в него. Их взгляды встречаются, и оба не сводят глаз друг с друга; они оба так, так близки — и когда Минхо достигает своей кульминации, вскоре после этого Джисон следует за ним. Тяжело дыша, Хан наслаждается тем, что изучает черты Минхо; он выглядит еще более великолепным, выебанным и сытым. Он понимает, что его слова, хотя и неожиданные в данный момент, на сто процентов искренни. – Я люблю тебя, — повторяет он, чтобы подчеркнуть их искренность. Минхо не выглядит менее удивленным повторением, но через мгновение он улыбается — ярко и широко, и от этого его глаза сверкают радостью, — и он обнимает Джисона, притягивая его вниз, пока они не оказываются прижаты друг к другу. – Я тоже тебя люблю, — бормочет он, и когда его чувства достигают Джисона, окутывая того теплом и комфортом, он не может не думать, что эти слова никогда не звучали слаще.

—

Бип! Бип! Бип! Джисон стонет, когда обычная тревога пробуждает его. «Еще один чертов день в этом чертовом дне», — ворчит он про себя. Как всегда, он протягивает руку через кровать, чтобы схватить свой телефон, за исключением... Другая сторона кровати не пуста, и его рука натыкается на теплое тело. Теплое тело, которое хнычет и ерзает, и... – Минхо? — удивленно восклицает он. Упомянутый мужчина переворачивается, бормоча что-то бессвязное себе под нос. К тому времени, когда он полностью поворачивается лицом к Джисону, становится очевидно, что он все еще спит и просто разговаривает во сне. «Очаровательно», —думает Хан, когда нежная улыбка расплывается на его губах. – Минхо, — снова зовет он, на этот раз мягче, почти шепотом. Он не может не заметить, что Минхо в этом спокойном состоянии выглядит еще более захватывающе: его ресницы трепещут на скульптурных скулах, а губы слегка приоткрыты и изогнуты в естественной надутости. Нервничая, Джисон тянется к нему, слегка касаясь пальцем изящного носа. Он задерживает дыхание на пару секунд, боясь, почти ожидая, что Минхо исчезнет. Он этого не делает, остается лежать там, где лежит, просто ерзая и скуля во сне. Хан прерывисто выдыхает; он чувствует, как возбуждение поднимается в животе, распространяясь по всему телу. «Святое дерьмо», — думает он, немедленно садясь и соскальзывая с кровати, чтобы оглядеться в поисках своего телефона. Он находит его все еще в кармане своего пиджака, который беспорядочно валяется на полу. Он делает глубокий вдох, а затем включает экран, чтобы проверить дату. – Срань господня! — не может не воскликнуть он, когда видит дату. — Уже завтра! – Джисони, ты слишком шумный, — говорит Минхо, явно все еще полусонный, даже когда преодолевает волнение. Когда Джисон поворачивается к нему, Ли занят тем, что трет открытые глаза и изо всех сил пытается остановить сердитый взгляд на юноше. Это не срабатывает, потому что Минхо выглядит сонным и восхитительно безобидным. – Джисони, просто вернись в постель, — продолжает ныть Минхо, смысл предыдущего заявления ускользает от него. Тем не менее, как Джисон может отказать в такой милой просьбе? Он кладет телефон на прикроватную тумбу и проскальзывает обратно в кровать под одеяло, где подтверждает, что Минхо такой же голый, каким был, когда они заснули прошлой ночью. Прошлой ночью. Буквально, наконец, накануне, и он чувствует прилив счастья. Он боялся, что никогда не сможет испытать это сладкое, ленивое утро с Минхо, но вот они здесь. – Минхо, — шепчет он, обхватив лицо своего возлюбленного обеими руками. — Проснись. Уже завтра. Завтра — это сегодня. – Что. А, — Он мило моргает, и Джисону почти хочется поцеловать его веки просто потому, что он может, — так он и делает: нежно, целуя одно за другим. Это еще больше сбивает Минхо с толку. — Завтра... Сегодня... — продолжает бормотать он, а затем, как будто информация наконец-то дошла, его глаза широко раскрываются. Так, так чертовски драгоценно, и Джисон так, так чертовски влюблен. – Мы выбрались? — Настала очередь Минхо взволнованно воскликнуть. Джисон нетерпеливо кивает. – И проснулись вместе, — замечает Минхо. – Ну, я проснулся первым, — со смехом поддразнивает Джисон, — Но да, это не сон. – Срань господня. Ущипни меня. – Я знаю, — усмехается Джисон и тянется под одеяло, чтобы ущипнуть Минхо за живот. – Ай! — Минхо пыхтит, слишком пронзительно, что заставляет Джисона смеяться; он становится еще громче, когда Минхо присоединяется к нему. – Не знаю, что тут смешного, — комментирует Минхо среди их совместного валяния. – Я тоже не знаю, — хрипит Джисон. — Может быть, мы просто счастливы. – Я знаю, что это так, — соглашается Минхо. Без предупреждения он перекатывается на Джисона. В процессе с него спадает покрывало, и младший может только ахнуть, когда полностью видит торс Минхо весь в синяках — и все благодаря ему. – Ты... — бормочет, тихо хихикая, когда его пальцы обводят пятна. Это действительно новый день, и Минхо отмечен — полностью им. Минхо смотрит вниз, понимает, что делает, и фыркает. – Восхищаешься работой своих рук, да? — Он хихикает, но не дожидается ответа, прежде чем наклоняется и расцеловывает лицо Джисона. Это заставляет младшего вздохнуть, но он позволяет себе изливаться в явной привязанности Минхо. – Как это вообще произошло? Джисон дерзко ухмыляется. — Ну, ясно, что я трахнул тебя так хорошо, что в итоге вытащил нас прямо из аномалии, — говорит он. — Черт, может быть, если бы мы занялись сексом с самого начала, то не потратили бы все это время, повторяя один и тот же чертов день! Ты виноват, что отверг меня в самом начале. Минхо морщит нос и слегка ударяет парня в грудь. — Ты так увлечен этим, — комментирует он, но также явно пытается сдержать смех. — Явно было подходящее время и место для твоего волшебного члена, идиот, и это было прошлой ночью. Это снова заводит Джисона, и он продолжает смеяться, громче и сердечнее, и когда Минхо падает на него сверху, хихикая, они смеются вместе в чистом счастье. Он не знает, как это произошло — как они наконец вышли из петли. Может быть, это потому, что оба их желания сбылись; может быть, потому, что они оба действовали так, чтобы эти желания оставались верными. Или, может быть, Вселенной просто надоело, что они заново переживают один и тот же день. Что бы это ни было, Джисон не собирается подвергать это сомнению. Наконец-то у него завтрашний день с Минхо, и это самое главное. – Я люблю тебя, — внезапно шепчет Минхо прямо ему на ухо, щекоча и заставляя хихикать. Это чертова музыка для его ушей. – Я тоже люблю тебя, Минхо. ( – Когда мы увидели, как вы танцуете, это было таким сюрпризом, — говорит им Сынмин, когда они все вместе завтракают. У молодоженов через несколько часов рейс на Багамы, но они хотели перед отъездом поужинать на прощание со своими близкими друзьями, а Джисон пошел дальше и привел Минхо с собой. – Правда! — Хенджин искренне соглашается. — Это был шок, потому что после того, как мы впервые пригласили Минхо на свадьбу, мы с Сынмином говорили о том, чтобы пригласить вас на свадьбу вдвоем. – Хах, — Джисон смотрит на них; все остальные за столом, от Чанбина до Феликса и Криса, до любимого двоюродного брата Хенджина Чонина, кажутся удивленными, все слушают историю о том, как Джисон и Минхо встретились. – А потом оказывается, что вы уже знакомы. Через приложение для знакомств! — Восклицает Хенджин. Это была официальная история, с которой они начали — наткнулись друг на друга и решили встретиться, когда поняли, что их пригласили на одну и ту же свадьбу. На самом деле это звучит не так романтично, как влюбиться во временной петле, но гораздо более правдоподобно. – Забавно, — комментирует Сынмин. — Я бы не назвал Минхо парнем для подобных приложений, но у меня всегда было чувство, что вы поладите. – На самом деле в этом есть смысл, — вмешивается Феликс, кивая, как будто он глубоко задумался. – На самом деле в этом есть смысл, — тихо вторит Минхо, казалось бы, забавляясь, и Джисон не может его винить. Их история странная и невероятная, но она реальна, и все это принадлежит им. Эта мысль заставляет Джисона улыбнуться, и он тянется к руке Минхо под столом, чтобы понимающе сжать ее. – Ага, — вмешивается Хенджин с усмешкой. — Все, чего я хотел, — это чтобы мой лучший друг переспал, так что, по крайней мере, это произошло, несмотря ни на что. Весь стол просто взрывается коллективным смехом. ) ( +1 )