Это я стою в дверях и говорю: "Пожалуйста, Просто позволь мне уйти Если ты всё же любишь меня."
Рей возвращается с подработки, которую Финн нашёл для нее, и валится на кровать, испуская долгий вздох страдания. После долгой недели не оканчивающихся классов и трёх работ на неполный день – сиделкой с пожилыми людьми, выгульщицей собак, компьютерным инструктором в общественном центре – она хотела бы не работать в субботу, но ей нужны деньги, и подработка официанткой на модной вечеринке для модных богатеньких людей принесёт ей больше денег, чем недельный выгул всех собак в округе. Она также получила щедрые чаевые. И еда была потрясающая – часть она даже украла и принесла домой. После такой долгой недели Рей знает, что должна чувствовать себя усталой, но это не так. Наоборот, она чувствует что-то странное внутри, жужжащую энергию, умоляющую выпустить её. Возможно, она устала настолько сильно, что её тело не распознает признаки усталости, не позволяя ей отключиться и отдохнуть. Или ей всего лишь нужно кончить. Первый вариант заставляет её задуматься. Потому что, по правде говоря, она знает, что переутомилась, пытаясь жонглировать своими классами в Чандрильском колледже, чтобы получить степень по социальной работе, и тремя работами на неполный день, чтобы выжить каждый месяц. Это давит на неё больше, чем могло бы, но она хотя бы осознает, что устает из-за этого. Но Рей избегает слишком много об этом думать, потому что зацикливание не принесет ей ничего хорошего; это только сделает её еще более несчастной. Это её жизнь и её реальность, а она должна оплачивать квартиру и еду. Так было все время, что она себя помнила; бессмысленно плакаться сейчас. Второй вариант проще и намного интереснее. Минуту Рей размышляет, протягивая руку к тумбочке рядом с кроватью, открывая её и доставая самый дорогой вибратор, который заставит её кончить, доведя до удовлетворённого онемения, высоко поднимая планку эндорфинов, пока она не уснет после. Но она так же знает, что как только размышления об оргазме поселились в её голове, он уже здесь, как запоздалая мысль. Этими днями Рей думает о нём так часто, что она едва может вспомнить, какой была жизнь до встречи с ним, до того, как он не был постоянным гостем в её голове, касаясь вопросов их маленького соглашения, потому что она продолжает вторгаться прямо на неизведанную и опасную территорию. Прямо как в то время, когда она была подростком, и мальчишки, с которыми она жила в приемном доме, взяли её на слабо зайти за неглубокий край бассейна, и она приняла вызов. Рей была чрезвычайно упрямой и спорящей, даже несмотря на то, что едва не утонула, потому что не научилась плавать. Только сейчас она делает это неосознанно, подходя к глубокому краю бассейна намеренно, и приходится часто напоминать себе сделать шаг назад. И это одна из тех вещей, о которых она не думает слишком много. Та вещь, которую она закапывает в глубокие закоулки своего разума и добавляет в лист «вещей, которые нужно игнорировать, пока она не умрет от эмоционального запора, спасибо огромное». Если уж на то пошло, то факт, что она признала это, уже большой шаг для неё. Почти победа. Почти. Она действительно не должна писать ему. Но Рей мечтает о его больших руках, обнимающих её за талию, и о толстом, большом члене, толкающемся внутрь её киски и задевающим все нужные места внутри неё, места, которые она никак не может найти без него. И ох, это такая нелепая мысль, что она больше не может удовлетворить себя без его помощи. Очень по-антифеминистки. Но, что тут ещё можно сказать? Даже её самая драгоценная игрушка не может сравнится с реальной вещью. У неё текут слюнки стоит только подумать о нём. — Боже, мне правда не стоит, — она стонет, пытаясь убедить себя в этом. В конце Рей проигрывает самой себе, и она всё так же тянет руку к тумбочке, но уже чтобы достать телефон. Это в последний раз, она обещает себе, наверное, в тысячный раз, что уже само по себе противоречие, и это доказывает, как у неё мало силы воли. Несмотря на поздний час и надеясь, что он всё ещё не спит и, возможно, закрывает паб, она немного раздумывает о том, что именно написать ему, но в конце сдается и решает, что ей всё равно и – возможно – ему тоже и пишет: Сегодня, 1:03 Рей Не спишь? Бен Закрываю паб. Что-то случилось? Рей раздраженно вздыхает. Он прекрасно знает, что случилось, более того, на какой части его тела она хочет случиться. Но тут же, будто наказывая её за долгое отсутствие, он заставляет её еще немного поднапрячься с этими зовами плоти, которые, если честно, выбешивают её настолько, что она отыгрывается на нем во время секса. У них замечательный жесткий секс, который заканчивается общим тяжелым дыханием и потерей Рей возможности двигать ногами некоторое время, оставляя ей болезненные ощущения на несколько дней. (Ей это нравится.) Это порочный круг, и она не понимает, почему он так жесток с ней; он ни разу не отказался от секса, когда она писала, всегда уважал границы и никогда не спрашивал о чем-либо вне их соглашения. Рей закатывает глаза перед тем, как теряет терпение и грубо пишет ему: Рей Хочу трахнуть твой член. Подойдёшь? Бен Конечно. Дай мне 20 минут. Тут же зная, как пройдёт остаток ночи, она кусает губу, едва скрывая ухмылку. И тогда, будто почувствовав, как что-то происходит, Блинчик, её глупый толстый кот вразвалку заходит в комнату. Он прыгает на кровать, устраиваясь у неё на животе, и глядит на Рей своим обычным убийственным взглядом, будто осуждая. — Ты же будешь вести себя хорошо, когда он придёт, верно, Блинчик? — спрашивает она, заранее зная ответ. Кот подозрительно мяукает. Фактически предупреждая её, что нет, он не будет. — Ты маленький прохвост, — отвечает она, гладя его по голове, пока он довольно мурлычет. Ровно через двадцать минут Бен звонит в звонок её квартиры.***
шесть месяцев назад
Рей на грани грандиозного срыва. Сидя на скамейке с Финном рядом со зданием, где проходят большинство её занятий, она щурится в телефон, рассматривая студенческий онлайн портал, и вот она, её четверка по политической науке за половину семестра, портящая все отличные шансы на пятерку в конце. — Я больше не могу, — Рей стонет. — Серьезно, Финн, я закончу со всем этим. Финн не отвлекается от своего телефона. Рей наклоняет голову, смотрит на него и ударяет по руке. — Эй! А это за что? — У меня нервный срыв и... — она придвигается ближе и заглядывает Финну в телефон, который он не успел отодвинуть слишком далеко. — Ты секстишься? Сейчас четыре дня! — И что? – спрашивает он невозмутимо. — С тех пор, как мы с По не виделись, прошли недели. У всех у нас есть потребности. — Хорошо, я не хочу знать подробностей— — Кроме того, Рей, ты знаешь, что четверка — это ещё не конец света— — Ты не понимаешь, у меня все валится из рук— — Почему ты такая королева драмы? – недобро спрашивает он. Она усмехается, а он улыбается ей в ответ. – Ты и твои прекрасные результаты будут в порядке. Не переживай так. Рей это не убеждает. Она смотрит в свой телефон снова, думая о вещах, которые она могла сделать лучше, чтобы получить оценку выше. — Окей, хватит, — бормочет Финн. – Я забираю это. И он выхватывает телефон из её рук. Рей сопротивляется, пытаясь вернуть себе телефон. Однако, он не позволяет ей, и Рей скрещивает на груди руки, закатывая глаза. — Я отдам тебе телефон, — объявляет он. — Только при одном условии. — Это мой телефон, ты идиот. — При условии, Рей. Рей испускает тяжелый вздох. — … Ладно. — Хорошо. Обещай, что больше не будет переживать насчет оценок— Рей открывает рот, чтобы начать протестовать. Финн вздыхает. — Хотя бы на сегодня. Пожалуйста? — Заметано. — Вот это моя умница. Финн протягивает ей телефон. — В любом случае, чудно было поболтать, но мне нужно встретиться с По. — Да, да, иди займись сексом, — она машет в его сторону рукой. — Я-то займусь, — он встает со скамейки и шутит, — Тебе тоже стоит иногда попробовать. Она показывает ему средний палец, пока он, смеясь, уходит.***
Все дело в том, что в ту ночь, когда она его встретила, Рей вообще не должна была быть в его пабе. И всё же, серия неудачных событий, которые следовали за ней с самого утра – не было холодной воды, чтобы принять душ перед первой работой, новый бариста в кампусной кофейне сделал её кофе неправильно, глупая четвёрка за работу в середине семестра, и - вишенка на торте – семья, с девочкой которых она нянчилась уже год, просто решила, что в её услугах они больше не нуждаются – привела её сюда. У неё была отвратительная неделя. Она заслужила шот (или даже несколько). Она сворачивает с привычной дороги всего в нескольких блоках от дома и прогуливается до паба с названием «У Соло», зеленый неоновый знак почти падает с того места, где он висит на стене, апостроф* больше не горит, оставляя свободное место между буквами. Рей слышала об этом пабе раньше; он довольно популярен вокруг Чандриллы, и большинство её однокурсников ходят сюда в счастливый час после занятий. Знак, говорящий «ОТКРЫТО», висит на двери. Рей входит, пританцовывая, и оглядывает паб. Оформление простое и меньше, чем Рей себе представляла. Стены выкрашены в красный и зеленый. Где-то далеко в задней части стоит бильярд, а с левой стороны музыкальный автомат. Несколько рамок висят на стенах, на некоторых изображён человек за машиной Формулы-1, которую Рей не узнает, да другие заезженные фразы, типа «Алкоголь не решит твоих проблем, но и вода тоже». Сзади стойки висит черная доска, оповещающая, какие футбольные команды играют сегодня в прямом эфире. С потолка свисает парочка ламп, подсвечивающая стойку желтым светом, придающих месту теплоту и привлекательность. Внутри всего несколько посетителей, разделенных между собой парочкой столов, и бармен – высокий мужчина с волосами длиной до плеч в черной футболке, которая кажется на один размер меньше, потому что она чуть ли не лопается на его больших мышцах на руках – протирает стойку. Она устремляется к барной стойке, шлепается на один из кожаных стульев, опуская рюкзак на соседний стул. Бармен поднимает голову, его огромная рука сжимает белое полотенце, и он смотрит на нее, будто она прервала его святой момент или что-то подобное. Она пристально смотрит на него в ответ, поднимая бровь. И потом выдает: — Шот текилы. Самой дешевой, пожалуйста. Рей наклоняет голову и осматривается ещё раз, и когда её взгляд возвращается к бармену, он всё ещё пялится на нее, осматривая её с головы до ног из-за стойки, подозрение написано на его лице. — Что? Он поднимает брови, закидывает полотенце на плечо, и скрещивает руки на груди, тяжело глядя на нее, и его голос такой же тяжёлый, когда он спрашивает: — Ты вообще совершеннолетняя? Рей тут же бросается в глаза то, как футболка облегает его большую грудь, полнота его губ, и то, как его глубокий голос рокочет, и это заставляет её сжимать бедра, и в итоге она не до конца понимает его вопрос. Он прочищает горло, и её взгляд устремляется к его лицу. Её щеки краснеют, пойманные в таком откровенном разглядывании. — Извини — что? Он медленно повторяет: — Ты совершеннолетняя? Рей смеётся. Прошло довольно много времени с тех пор, как ей задавали этот вопрос. Не то, чтобы её останавливало это от употребления алкоголя до совершеннолетия до этого. Она почти достаёт свое удостоверение, но то, как он себя ведёт, и что он думает, что она младше, чем действительно есть, веселит её. Поэтому она устраивает локти на стойке, кладет ладони под подбородок, мило ему улыбается и спрашивает: — А ты как думаешь? Выражение его лица становится суровым, доказывая ей, что он не попадется на её уловку. — Я думаю, что если ты не покажешь свое удостоверение, то я попрошу тебя уйти, мисс. Рей закатывает глаза и вздыхает, но все же разворачивается, открывает рюкзак, вытаскивая удостоверение и показывая ему. — Видишь? — спрашивает она насмехаясь. — Мне уже есть 21. — Он расслабляется, выпрямляя руки. — Теперь можно мне мой шот, сэр, спасибо. Он разворачивается вокруг себя, доставая с верхней полки бутылку текилы и стопки для шотов с боковой полки, поворачивается к ней обратно и ставит всё это перед ней. Он наливает ей, удерживая её взгляд. Заканчивая, двигает шот в её сторону. Рей замечает, что он пялится на её футболку с Нирваной все это время. Она опрокидывает шот, морщится и спрашивает: — Ты тоже фанат? Он издает тихий смешок, снова скрещивая руки. — Был когда-то. В то же время, когда был злым эмо подростком. Но девушкам твоего возраста обычно не нравятся такие вещи. Рей усмехается. — Во-первых, это оскорбительно. Почему мне должны нравится вещи, которые нравятся людям моего возраста? Это бессмысленно. Во-вторых, это второй раз, когда ты упомянул мой возраст за такое короткое время. Это барменские штучки или твои? — заканчивает она, морща нос. Его глаза морщатся от забавы, перед тем как он отвечает: — Вероятно, мои. — Ммм, — Рей делает жест рукой, чтобы он налил ещё один шот. После она поддразнивает его, — И так как ты выглядишь на сорок, я предположу, что ты плакал над смертью Кобейна? — Она говорит так специально, мстя ему за насмешку над своим вкусом. Он не может быть настолько старым. Он смотрит на неё тем же тяжелым взглядом, как когда просил показать ему удостоверение. Она опускает стопку и поднимает руки в извиняющемся жесте. — Извини, я шучу. Тридцать? — пытается она спросить его, вопросительно двигая бровями. Они обмениваются быстрыми взглядами, и Рей не может объяснить, почему его взгляд заставляет её чуть ли не расплавиться на месте. Её не покидает это странное чувство, приходящее, когда он смотрит на неё своими глазами цвета виски, заставляя её хотеть узнать больше о нём, и продолжает говорить этим красивым, глубоким голосом… — Месяц назад стукнуло тридцать один, — отвечает он, глаза бродят по её футболке и обратно к её лицу. Рей считает в голове и, прищуриваясь, выдает: — Вау, не могу поверить, что ты отчитываешь меня по поводу моего фанатства, когда ты сам ещё был ребенком, когда он умер. Он смеется и открывает рот, чтобы сказать что-то, но кто-то с другой стороны стойки окликает его. — Бен! Он отправляет ей последний взгляд и идет к другой стороне стойки, где рыжий мужчина начинает разговор, как только Бен подходит к нему. Рей пытается не пялиться на него, но она чувствует какое-то напряжение между ними, и каждый раз, когда она бросает взгляд в его сторону, он ловит его, и очаровательная краснота появляется на кончиках его ушей. Она может только улыбаться из-за этого. Людей в пабе становится все больше и больше. Это же пятница. Девушка по имени Роуз появляется с другой стороны стойки и начинает разливать напитки посетителям, включая Рей. Чуть позже другая девушка по имени Талли присоединяется к Роуз и начинается разносить напитки, её походка точная и уверенная, и она с легкостью лавирует сквозь толпу. Бен – Рей нравится произносить его имя в голове – больше не говорит с Рей остаток вечера, исключение составляют только несколько брошенных в её сторону взглядов, будто он проверял, что она всё ещё здесь. В определенный момент и несколько шотов после Рей начинает чувствовать алкоголь в её голове и теле. Она гудит от этой энергии. Музыкальный автомат играет песню, которую Рей не узнает, и в воздухе пахнет алкоголем и сигаретами, но она не обращает на это внимание, потому что все вокруг хорошо проводят время. Она одиноко смеется, полностью забывая о своей неудачной неделе, и просто наслаждается тем, как запреты в её голове постепенно дают сбой, уступая место мыслям, о которых трезвая Рей только думала бы, но никогда не делала. Например: была бы неплохая идея трахнуть бармена. Ведь он такой красивый, и полностью в её вкусе. Она представляет вещи, которые бы он делал своими полными губами. Она задается вопросом, насколько мягкие его волосы, и будут ли они красиво выглядеть, когда его голова окажется у неё между ног. Просто прошло так много времени с тех пор, как у неё был секс, и она бы просто следовала совету лучшего друга, верно? Кроме того, Рей всегда нравились мужчины постарше. Она трясёт головой, оглядывая паб, и находит его, стоящим около музыкального аппарата, разговаривающим с тем же рыжеволосым мужчиной. Она думает подойти и поговорить с ним, но не уверена, что может идти прямо, не качаясь из стороны в сторону. Совсем не обязательно привлекать его внимание, потому что, как магниты притягиваются друг к другу, так и Бен ловит её взгляд, и Рей не знает, её ли разум играет с ней в игры либо его глаза действительно стали темнее, чем раньше. Она кусает губу, чувствуя, как тепло заливает её лицо – не только из-за шотов. Он говорит что-то мужчине и улыбается. Затем, намеренно, удерживая взгляд, он направляется к ней, и Рей готова поклясться, что забыла на секунду как дышать.***
С тех самых пор, как Бен унаследовал паб от отца, он пытался наладить свою жизнь. Ведь наступает такой момент в жизни мужчины, когда ты пытаешься вылезти из того дерьма, в котором оказался, и не попасть туда больше, поэтому он пообещал себе одну единственную вещь: никогда, никогда не спать с посетителями, потому что так он просто напрашивался на неприятности. Особенно, если они молодые, потому что это целый новый уровень неприятностей. Но катастрофа просто ждет своего часа, чтобы случиться. В течении года, что он заведует пабом, он может с уверенностью сказать, что сдерживание этого обещания не было тяжелой вещью. Он не вписывается в типичные стереотипы о том, каким должен быть бармен: люди приходят, просят выпивку, неосознанно желая вывалить историю своей жизни, чтобы получить совет в ответ. Слова, которые помогут изменить жизнь или решить проблему. Он плох в этом; он любит свою работу – разливать напитки – и оставаться собранным, держа рот на замке, большинство времени мечтая о конце смены, чтобы затем подняться наверх, завалиться на кровать и уснуть мертвым сном. Всё это было таким хаотичным – получение паба и попытка восстановить золотые деньки, когда люди со всего мира приходили чтобы выпить с печально знаменитым гонщиком Формулы-1, Ханом Соло – что он перестал заботиться о своей личной жизни, прожив целый год без секса. На самом деле, всё в порядке. Он едва ли скучал по этому. Целый год. Пока, конечно же, она не заявилась в его паб. Бен замечает её тут же, как она входит, в своих джинсовых шортах, открывающих её загар, длинные ноги, и более простой обычной футболкой с Нирваной – черной с желтым, улыбающимся лицом, высовывающим язык – и чёрных ботинках, её волосы в небрежном пучке, несколько прядей выбились с обеих сторон. Она вертится, осматривая паб, и он рассматривает её дерзкую задницу, из-за чего у него текут слюнки. Он мысленно отчитывает себя за грязные мыслишки, и когда она наклоняет голову и направляется к бару, он делает вид, что протирает стойку, хотя делал это пять минут назад. Она шлепается на стул перед ним, и он, наконец, поднимает голову и смотрит на неё, обнаруживая красивое лицо в веснушках, глядящее в ответ, её розовые губы так и просятся, чтобы он искусал их. Она выглядит такой молодой. Более того. Бен просто на сто процентов уверен, что она несовершеннолетняя. Чувство омерзения окутывает его вместе с пониманием, как он глазел на неё. Он озвучивает свои опасения о её возрасте более грубо, чем должен был, так и есть. Может, в своем каком-то облажавшемся стиле, он пытается проучить её за столь молодой возраст, за нарушение его мира и ломку самоконтроля. И тогда она открывает рот, поддевая его в ответ, доказывая, что она совершеннолетняя, да – как будто это уменьшит его вину – улыбается ему, и в глазах у нее солнечный свет, и дразнит его, и заставляет его смеяться, и называет его сэр с тем акцентом, от которого у него срывает крышу. Когда Арми отвлекает его от неё – он не хочет быть вдали от неё – и он правда-правда пытается начать работать, люди приходят, и паб в мгновение ока становится полным, и её улыбка все еще перед его глазами, то единственной вещью, о которой он может думать: блядь.***
Бену трудно сконцентрироваться на работе. Паб переполнен, и очевидно, что Роуз и Талли не могут вдвоем справиться с таким количеством посетителей, так что он помогает обслуживать столики, всё время воюя с нуждой смотреть в её сторону как псих. Но эту войну он тут же проигрывает, всю ночь будто невидимая струна тянет его к ней. И даже его слова самому себе – постоянно, всю ночь – что смотреть на неё это плохая идея не помогают, он ничего не может сделать с собой. Она такая потрясающая, и он знает, что прошло всего несколько часов, но продолжает видеть её улыбку в своей голове, словно она отпечаталась в ней, словно она всегда там была. Несмотря на то, что он полностью поглощён ею, Бен пытается слушать, что Хакс говорит ему. Он смотрит на своего лучшего друга и недолго слушает его бормотание. Ошибка Бена заключалась лишь в том, что он поворачивает голову всего на дюйм и ловит её взгляд, направленный прямо на него. Её щеки краснеют, и она кусает губу, когда они смотрят друг на друга. Он хочет трахнуть её. Он хочет, чтобы все ушли, закрыть паб, нагнуть её над стойкой и заставить её кричать его имя, пока она кончает на его члене снова и снова до тех пор, пока она не забудет кто она, и всех тех, кто когда-либо трахал её. Это все неосознанно, правда. Его слова вылетают быстрее, чем он может подумать о том, что он делает, даже не дожидаясь ответа друга. — Я должен идти, Арми. Затем, осознанно и полностью осознавая, что этого делать не стоит, что это приведет к полнейшей катастрофе, он идет в её сторону, жадно пожирая её глазами.***
Когда Бен возвращается за стойку, он определенно намерен взять у неё номер телефона. Но один взгляд в её сторону говорит ему, что она не в состоянии согласованного решения по этому поводу, так что он молчит. Она опирается на стойку, ставит локти на поверхность и поднимает на него глаза. — Бен, — её голос звучит оскорбленно. — Почему тебя так долго не было? — Ммм. Работал, — он отвечает сбивчиво, неуверенно. — Я Рей, между прочим. — Я знаю, — говорит он. Беспокойство написано на его лице, и он добавляет, — Я подглядел в твоем удостоверении, помнишь? Она прищуривается и спрашивает: — Я всё думала… у тебя всегда была мечта быть владельцем паба или это просто ранний кризис среднего возраста? Бен мягко смеется. — Нет. Паб принадлежал моему отцу. Он хотел, чтобы он стал моим. Осознание заполняет её лицо, и она закрывает рукой рот, глаза широко открыты. Её акцент становится сильнее. — Черт. Ох, черт возьми. Мне так жаль. Я не должна была так говорить, — она выглядит настолько смущенной, что вертит головой, избегая его глаз. Она мямлит, вздыхая. — Видимо, текила превратила меня в грубую суку. Мне жаль. Бен откашливается и опускает руку. — Все в порядке, — мягко отвечает он. — Прошло уже больше года. Она не прекращает смотреть на него, и молчание между ними растягивается во что-то заряженное и почти осязаемое. Это убеждает Бена в том, что она тоже хочет его. На секунду она отводит взгляд, затем снова глядит на него, кусая нижнюю губу своими белыми зубами. — Ну, — начинает она, — как говорится, я сирота, так что знаю, что ты чувствуешь. Твоя мама все еще здесь? — Да, — кивает он. — Ах, — она цокает. — Тогда у тебя дела идут лучше, чем у меня. — Конечно, фанатка Нирваны, — Бен шутит, пытаясь сгладить обстановку. Она дуется, притворяясь обиженной. И говорит ему правду: — На самом деле, это не моя. Это бывшей. Бен мычит, пытаясь выглядеть как можно менее заинтересованным, когда спрашивает: — Как напоминание? Рей хмурится, словно эта идея – абсурд. Это согревает Бена где-то внутри, и он пытается приглушить это чувство. — Нет. Просто стираю вещи. Он смеется. — О да, я помню те времена, когда я был по горло в учебе и порой забывал, как дышать. Стирка была последней вещью, о которой я думал. — Было бы лучше, если это было бы воспоминанием, да? Что я скучаю по ней и прочим вещам? — Зависит от ситуации. — Потому что, если взаправду, то я украла эту футболку у неё сразу после того, как она бросила меня. Он говорит себе не спрашивать, но не может остановиться. — Почему она бросила тебя? Она пожимает плечами. Отводя глаза, будто не может смотреть на него, пока говорит: — Кто знает. — Ты, может быть? Она вздыхает и признаётся. — Да, знаю, — он ждет. Секундой позже, она смотрит прямо ему в глаза, и он не знает, почему появилось такое чувство, будто она предупреждает его. — Она, наконец, поняла, что до меня не достучаться эмоционально. — Она смотрит вниз на стойку, снова избегая его глаз. — Что... хорошо для неё, я думаю. Она заслуживает лучшего, в любом случае. — Её плечи опускаются, будто она не думала об этом некоторое время, и всё, что случилось, всё еще печалит её. Поднимая взгляд на него, она выдает довольно фальшивым радостным голосом. — И хреново для меня, очевидно. Потому что секс был потрясающим. Бену не приходит в голову, что бы такого сказать, и он просто мычит ей в ответ. — Ммм. Какое-то время оба сохраняют молчание. Он выуживает белое полотенце из кармана джинсов и начинает протирать барную стойку снова, понимая, что её взгляд прикован к нему. — Бен. — Да? — он резко поднимает голову, смотря на неё. — Я бисексуал, — говорит ему Рей, её глаза перемещаются от его глаз к губам. Она облизывает свои губы, розовый язычок высовывается изо рта только для того, чтобы свести его с ума. — Чтобы ты знал. Он тяжело сглатывает и кивает. — Окей. — Окей? — Окей. — Ну давай, чувак, — она раздраженно фыркает сквозь вдох. — Это не поэма Джона Грина. Он хмурится. — Кого? Рей закатывает глаза, и нетерпеливо выдаёт: — Я знаю, что ты хочешь трахнуть меня. Её искренность сбивает его с ног. Её взгляд яростен и решителен, подбородок вызывающе поднят, говоря, что она не даст ему отрицать это. И, боже, он знает, что он должен отрицать это. Он должен быть хорошим человеком и делать хорошие вещи, и он не должен вмешиваться, согласно своему обещанию. Она такая молодая. Они на разных этапах в жизни, и он уверен, что у них нет ничего общего, и они ищут разные вещи в жизни. Вероятно, она хочет просто потрахаться; он же не может позволить себе ни к чему не приводящие отношения. Он хочет остепениться когда-нибудь. Он должен вызвать ей такси и отправить домой. Она возможно даже не вспомнит его завтра. Это не должно быть тяжело, но это так. Потому что всё, о чем он может думать, пока она уставилась на него своими широко открытыми вспыхнувшими глаза, это выглядит ли она так же, когда кончает. Он не может перестать думать о том, как будет ртом изучать каждый дюйм её кожи или как глубоко она может взять в свой ехидный рот его член. — Да, я хочу трахнуть тебя, — в конце концов так легко признать это. Улыбка, которую она посылает ему, широкая и озорная, и в очередной раз он понимает, что пропал. — Но не сегодня. — Почему нет? — она хмурится. — Не могу ничего с тобой cделать, пока ты пьяна. Рей недовольно выпячивает губы, и он борется, чтобы не наклониться над стойкой и поцеловать их. — Я едва ли пьяна. Я проговорила с тобой всю ночь— Бен качает головой, перекидывая полотенце через левое плечо. — Иди домой. Я дам тебе свой номер телефона. Если ты всё ещё будешь хотеть этого, когда протрезвеешь, позвони. Рей закатывает глаза. — Боже, никто не делает так больше. Я лучше напишу тебе. — Хорошо, напиши мне или что угодно еще, — повторяет он. Она протягивает ему телефон, и он вбивает номер, подписывая Бен Соло (бармен), и чувствует себя глупо, сводя всё своё существование к простому бармену. И, честно говоря, идея о напоминании, кто он, заставляет его чувствовать себя некомфортно, и он удаляет приписку. Если она вспомнит его, он думает, что Бена Соло будет достаточно. Он протягивает её телефон обратно. — Окей, — она глядит на свой телефон, и он видит, что она заказывает такси и сует телефон в карман шорт. Она возится со своими волосами, почти не смотря на него, и ему приходит в голову, что она должно быть чувствует себя смущенно. Она кладет пару банкнот на барную стойку и берет рюкзак, поднимая голову, чтобы взглянуть на него. — Я пойду, тогда. — Подожди, — он останавливает её. Бен поднимает руку, прося Роуз подменить его, пока он на перерыве. —Что? — спрашивает Рей. — Я подожду такси вместе с тобой снаружи, — предлагает он. Рей смеется, её глаза блестят, и она дразнит его: — Очень по-джентельменски с твоей стороны, особенно учитывая то, что секса у тебя сегодня не будет. Они выходят, когда Бен наклоняется к её уху и дразня, шепчет: — О, я надеюсь, что когда-нибудь будет. Рей поворачивает вокруг себя, удивляя его. Между их лицами остается расстояние всего в несколько дюймов. На улице темно, старая вывеска освещает только место, где они почти соприкасаются. Всё же он может рассмотреть её веснушчатые щеки и ореховые глаза. Он может почувствовать текилу в её вздохе. — Я знаю, что ты хочешь меня, когда я буду трезвой, — хрипло шепчет она, её руки обхватывают его за шею, — но, я думаю, мы должны поцеловаться, чтобы скрепить сделку. Дать друг другу почувствовать частичку того, что будет потом. — Её пальцы запутываются в его волосах, и он чуть ли не стонет под её прикосновением, зная, что она почти разрушила его всего лишь кончиками пальцев. Он сглатывает, а она, почти застенчиво шепчет. — Пожалуйста, поцелуй меня. Я думала о твоих губах всю ночь. Это плохая идея, говорит ему голос глубоко внутри, повторяя ранние предостережения, но— Когда он касается своими губами её губ, очень трудно давать поводы для беспокойств, потому что как это может быть плохой идеей? Её губы мягкие, и она вздыхает в поцелуй и открывается ему навстречу, приглашая его, сплетая свой язык с её так, что у него кружится голова, а член в джинсах предательски дает о себе знать. Это всего лишь поцелуй, предупреждает он, пытаясь уменьшить свои ожидания, но Рей стонет в его рот, зарываясь глубже, её руки обхватывают его шею и, ох, это неосознанно, то, как его руки исследуют её тело, лаская её задницу, прижимая её ближе, вжимая в уже твёрдый член. Она прерывает поцелуй со вздохом стонет: — О боже боже, Бен, ты уверен, что не хочешь— Она прижимается к нему сильнее, издавая тихий стон. — Пожалуйста. Бен кусает её нижнюю губу и подхватывает её под задницу, несколько раз прижимаясь к ней. — Черт возьми, — она трется о него, цепляясь за его мускулистые руки и оставляя следы от ногтей. — Я скоро— Он двигается ртом к её уху, не переставая двигать бедрами. — Будь хорошей девочкой для меня и не кончай. Подожди, пока мой член окажется в тебе, хорошо? — Бен, — она хрипит, отчаянно нуждаясь в нем. Прилив неведомой силы лихорадочно струится по венам Бена, заставляя его голову кружиться. Он уже зависим от неё, хотя даже не видел ей обнаженной: то, как она говорит его имя, словно это мольба или молитва. Он видит яркие фары машины на тротуаре, и это, вероятно, её такси. Он неохотно отпускает её, целуя в последний раз, его большой палец гладит её по щеке. — Напиши мне, — напоминает он ей. Она кивает, медленно идя к машине, и затем оборачивается, награждая его диким, голодным взглядом. Его обещание полностью исчезает из его мыслей. Все причины невовлечённости, о которых он говорил раньше – это больше не важно. Его разум наполнен только ею: её лицом, глазами, губами, тем, как она стонала в его рот и как близко она была к тому, чтобы кончить из-за него. Он только хочет увидеть её в скором времени, раскрыть её на кровати и сделать своей так долго, как она позволит. Это опасные мысли, думает он, но не может избежать их. Он рад, что уже понял, насколько попал, потому что нет смысла бороться сейчас. Он только может ждать и надеяться, что она напишет.