Ma Coraline

— Мне нравится, как ты кайфуешь на сцене, как растворяешься в музыке. Он задумчиво гладит ее волосы пальцами. Она сидит на полу у него в ногах спиной и переводит дыхание после своей репетиции перед ним. Она полна идей и придумала кое-что новое перед концертом. Он — тоже. — Ты такая красивая. …Почему ты никогда не смотришь мне в глаза во время выступлений? В тоне его голоса какая-то инфантильность и шуточная претензия. Но глубоко внутри — он совершенно серьезен. — Если скажешь, я посмотрю. — легко отвечает гитаристка, будто не придает важности этому разговору. И не пугается такого вопроса, заставшего ее врасплох. Он берет ее за подбородок и поворачивает к себе. Голубые глазки преданно и неотрывно смотрят в глаза Дамиано. Такие искрящиеся и блестящие, маленькие, в еле заметной ещё черной обводке. Когда как его убийственные карие глаза подведены четко и глубоко, словно этот цвет изливается сквозь кожу самой его душой. Он медленно улыбается, довольно смакуя этот момент ее подчинения. Маленькая, маленькая Коралина. Его персонаж, его красавица, искупление в чистом виде, ни капли дьяволизма. Но она объята им и заражена. Дамиано смотрит на Вик сверху вниз и не позволяет отвести взгляд или даже моргнуть. — Я люблю тебя, ты же знаешь? — роняет он обжигающую фразу прямо в ее сторону. И снова улыбка, виднеются нотки смущения и растерянности. Скрываемые упорно. — Да, я знаю, ты говоришь это каждый день. — кивает Виктория, в свою очередь в панике убегая от его взгляда и некого интимного напряжения между ними под маску легкомыслия. Так она всегда защищалась во время публичных интервью, когда задавали личные вопросы. Эти сучьи вопросы. Он снова слышит подчинение в ее голосе и ловит слабую волну вибрации от содрогнувшегося в нетерпении ее тела у своих ног. Рука Вик лежит на его колене и начинает нервно перебирать пальцами тонкую ткань черных брюк Дамиано, отвлекаясь от тревожности. Но в этом его молчании и звенящей тишине, повисшей после ее нелепой попытки ухода от реальности и столкновения страстей, она быстро попадает в плен осознания беспощадной серьезности его слов. И снова жалобно вскидывает взгляд милых глазок на лицо своего поработителя. Чтобы убедиться в том, о чем мыслей прежде не допускала… А он уже давно глубоко проник в ее беззащитное слабое существо своими глазами и безжалостно сдавил пылкое сердечко. Коралина плачет, Коралине страшно, Коралина хочет моря, но боится воды… Он притягивает своей колдовской харизмой, дьявольской уверенностью и напором, полным плотоядного голода взглядом. Она слишком хорошо знает каждый умопомрачительный изгиб в его мимике, чтобы в секунды узнавать любой немой приказ и текущее настроение. И потому немедля бросается в жаркое столкновение бешеного желания и страха и слияние двух тел в пылком поцелуе взаимного самоуничтожения. Это катапульта разума, признание в верности Сатане. Самоубийство стеснения. Риск и эпатаж. И оглушительный крик, который она часто не контролировала в своих эмоциях в повседневной жизни. Вик падает на обнаженную грудь Дамиано, растворяясь в нем и утопая. Они были сверх чертовски хороши в безумных поцелуях, одинаково страстные и дико поглощенные друг другом. Они идеально подходили, как его обжигающий язык ее нежным влажным губам. Как ее ласковые руки его татуировкам. Как неосторожное сжатие пальцев на нежных бедрах, влекущее за собой вспыхнувший жар ее дыхания в полустоне над ухом музыканта. Он закатывает глаза, растягивая мгновение и скользит руками по шёлку ее брюк, сглаживая и направляя на себя весь поток её энергии, чтобы она принадлежала сейчас только ему одному, влилась в него. И растворилась, как в музыке на сцене. Он целует ее в ключицу и плечо, едва касаясь руками бархатной кожи. Ведёт себя с ней, как с драгоценной принцессой, боится спугнуть и смутить. Он всегда так боится сделать ей больно, обходится так бережно, словно со своим ребенком. Хрупким, тонким ангелом. Никогда не забывает, что она бабочка в стае пауков. Хотя сама она одним движением кончика языка, проходящимся от одного уголка рта к другому, способна смутить его до нервной пацанской улыбки растерянного девственника. Пальцы Дамиана любовно и соблазнительно спускаются по пояснице Виктории в свободное местечко под тканью пояса брюк. Здесь не хватает жёсткого ремня, la mia bambina (моя маленькая девочка/итал.). И тут же движением по коже стремится вверх вдоль ложбинки позвоночника. В наслаждении он гордо кусает губу. Он ее сотворил и воспитал. Он заставляет этими ласками вспыхнуть огонь в ее чреслах над его. Так, что она уже не может сообразить, влага это или жар возбуждения, и так же как он, кусает губу, но в приятной тягучей беспомощности. С трудом срывается на более громкий стон, предупреждая его об ослабевающем контроле над собой. Хотел ли он, чтобы она окончательно дала себе волю? Или снова играется и дразнит свою младшую сестрёнку? Вик осторожно оборачивается и опирается ладонями на его колени, чтобы как можно филиграннее и чувственнее прижаться низом живота к его прессу. Словно показывает новое движение для концерта, жаждет его одобрения и поощрения. Странно, кажется, они даже забывают раздеться и не задумываясь ни о чем совокупляются в сладостном моменте, обожая друг друга. Какая ты нежная, Вик. Плавные ласковые руки ее треплют черные волосы, с упоением и старанием награждая влажными поцелуями шею. Обнимают. Она улыбается. Потрясающе. Точно ребенок. Дамиан заражается этим настроением и оба усмехаются. Он кладет ладони на ее голову и гладит русые волосы. — Мне так нравится твой чокер, — по-кошачьи мурлычет она размеренно, заигрывает красиво, любуясь, как пальчики с черными ноготками огибают жилки и касаются вен на шее Дамиана. — А мне нравится твой корсет, — суховатые руки солиста властно и уверенно ложатся на ребра и талию Виктории и сетчатую с бархатным ткань короткого топа-корсета на теле девушки. Который сидит на ней так прекрасно, что кажется, они с ним уже одно целое. Дамиано тайно завидует этому атрибуту на привлекательной груди гитаристки. — Но давай избавим тебя от него?.. — вдруг смело и абсолютно уверенно предлагает брюнет, уже не в силах оторвать свой похотливый взгляд от прекрасной Вик. Она сразу послушно и с готовностью выпрямляется и откидывает длинные волосы назад, с лёгкой улыбкой дьяволёнка позволяя его рукам все. Она согласится даже если он захочет вырезать ножом на ее груди ожерелье, зеркальное его татуировке. Король Ада прямо на троне принимает ласки и оценивает таланты новой претендентки на роль главной дьяволицы в Котле страстей и грехов. Дамиано не спеша и соблазнительно продвигается руками к креплению сложной застёжки. Благо, со всевозможными и эпатажными нарядами он знаком прекрасно, и легко в один щелчок ослабляет тугую хватку корсета. И вместе с ладонями, обогнувшими нежные плечи, опускает его на себя, освобождая и обнажая красивую грудь Виктории. В их движениях ни грамма грязной похоти и плотоядности. Он непредсказуем и жесток к этой маленькой девочке, готовой на все. Дамиано откидывает одежду в сторону и с самоуверенной и многообещающей улыбкой покровителя припадает своей грудью к ее, сильно сжимая в объятиях и скрещивая свои руки на гибкой спине. Никуда ты не денешься теперь, наивная Вик. Зря попалась в сети тарантула, нежная бабочка. Сжимает до боли, напоминая, кто он. Этот эгоизм в нем… Бесил ее по началу. Но теперь она пала к его ногам в подчинении и стала Королевой всех жертв его красоты и сущности Демона. Едва слабо Виктория просит пощады бесконечными поцелуями в знак верности и клятвы быть послушной и любить всеобъемлюще и бездумно. Дамиано слегка отстраняется, но не ослабляет объятий, только всматривается в ее лицо, гладя большими пальцами волосы у висков, а потом и спускаясь к щекам. Словно вытирает прозрачные слезы. Но их нет. Глаза Вик по-прежнему сверкают, как топазы. Как дьявольские огни во тьме жизненного и грешного пути, который у них ещё только впереди. Ласкает, называя ее своей маленькой Коралиной, своей сестрой. Это звучит величественно и внушает приказ всему миру подчиняться Ей, как Ему. И Виктория сцепляет пальцы в замок на его затылке, так же мягко и по-родному глядя в черные глаза. Ее сын. Ее смелый мальчик Давид, победивший монстра. Выскальзывает из его рук, целуя в губы любяще и крепко. Хватка бедер вокруг его таза крепнет, призывая к истинному танцу тел в огне Ада. Скорее же. — Utålmodig Vici… (Нетерпеливая Вики/дат.) — выдыхает он сбивчиво с чарующей улыбкой, сам не слыша больше своей пульсации сердца. Ведь она спустилась в низ живота. — Poor girl… (Бедная девочка/англ.) — она подыгрывает всегда и в любой его идее, моментально и без вопросов вживаясь в роль, которую он хочет. А эти ее слова — уже сладкий чувственный стон прекрасного голоса неудавшейся певички. Виктория ласково поднимает его ладони по своему телу к груди. — E forse Coraline vuole tatto il mare è dentro di lei? (А, может быть, Коралина хочет ощутить море внутри себя? /итал.) — он обожает играть строчками из их песен в такие моменты личного общения. Это их собственный тайный язык. Ему нравится тот парный концерт, что сейчас между ними и вскоре сорвет шквал аплодисментов. Бурю. Дамиано усмехается, ловя импульс ее нетерпеливого девичьего желания мужской силы и удовлетворения. Это нравилось ему в ней больше всего. Такая свободная и бесстрашная, наедине с ним и в единении ее трудно чем-то смутить. Он ясно видит ее желание. — Sì… Она уже не шутит и вот-вот перейдет в активную атаку соблазнения и тогда уже он может потерять контроль. А он всегда должен быть на страже ее невинности, скрываемой за ее играми в дерзкую рок-звезду и плохую девчонку. Нет. Ты ещё моя совсем маленькая и чистая. Ты только начинаешь свой путь и пытаешься казаться грубой. Я учу тебя этому. Хотя и сам в душе я падший грешный ангел, а не жестокий Магистр всеобъемлющего Зла. Я когда-то спас тебе жизнь. И теперь… …боже сохрани кому-то тебя обидеть. Дамиано тихо и обаятельно рассмеялся на ее прямой и настойчивый ответ. И подсадил ее выше, пока Вик быстро скинула брюки на пол. Спеши на свет, легкомысленная любвеобильная бабочка. Спеши любить своей юной любовью этого отвергнутого длиннолапого ядовитого паука. Тонкие пальчики ловко прокрадываются к пряжке ремня Дамиано, но он снова усмехается интимно и многообещающе и все же легко и уверенно перехватывает руки Виктории, поднимая их над головой. Брюки на нем почти расстёгнуты. Затем он осторожно обнимает ее фигуру и мягко опускает на постель на свое место. Ребята утром всей четверкой завтракали на этой красивой винной простыне из шелка, играя в дурацкие игры. А теперь время здесь застыло для них двоих. Мрачный свет, едва горит белая неоновая лента на потолке и зелёные по периметру пола. Клеили тоже все вместе. Из них отличная команда. В которой тайно и давно зародился дремлющий взрыво-огненный дуэт. А ему не хватало лишь одного пламенного взгляда, чтобы проснуться…