resistance

— Не боишься, что заметят и педиком назовут? — шипит Юнги, когда его вжимают грудью в холодную стенку школьного туалета. — А чего мне за тебя бояться, — хрипит ему на ухо Чимин и кладет руки на мужскую талию. Юнги дергается, пытаясь отпихнуть Пака, но тот лишь с довольным мурлыканием прижимает его к себе, игнорируя матерную ругань Мина. — Не сопротивляйся, малыш, — ласково шепчет Чимин и утыкается носом в затылок Мина, шумно вдыхая. Пака ведет. Ведет от закрытости и резкости Юнги. Ведет от хмурого взгляда исподлобья. Ведет от разрезов на джинсах, что обнажают небольшие участки кожи. Хочется стащить узкие брюки с худых ног и облизать каждый сантиметр. Услышать не хриплое ворчание, а стоны и несдержанные выдохи. Только Юнги не позволяет. Продолжает упрямо ненавидеть какого-то парнишку года на три младшего него самого. Только не учитывает, что парнишка сильнее. И руки крепче, и плечи шире. Юнги за ним спрятаться может — никто и не заметит. Да и упрямая ненависть такая глупая: Пак неудачно пошутил на одной из вечеринок. Так, что Юнги расстался с девушкой и оборвал все связи с друзьями. Но Чимин не хотел ничего плохого — только привлечь внимание. А сейчас, какой бы глупой не казалось гложущее изнутри чувство, отступать поздно. Юнги сопротивляется из принципа. Ему хочется стереть наглую ухмылку со смазливого личика. Чимин думает, что ему все можно. И Мину необходимо доказать обратное. Вот только не получается. — Отвали, черт поганый, — толкается Юнги и скидывает ладони Пака со своего живота. — А то что? — дразняще тянет тот и теснее прижимает парня к стене, потираясь о него всем телом. — Ты думаешь, я не знаю, что у тебя на меня стоит? Юнги матерится. Его голос звучит глухо и тихо. Так, будто он и не сопротивляется вовсе. А Чимина от этого ведет сильнее, он шумно выдыхает и прижимается губами к загривку Мина, чуть покусывая. Из уст Юнги вырывается низкий хрип, и он снова пытается вырваться из медвежьи крепких объятий, но только лишь трется ягодицами о пах Чимина. Он от этого глухо стонет и сам толкается бедрами вперед, упираясь крепким стояком. — Пидор, — шипит Юнги и начинает яростнее сопротивляться: лупить по чиминовым рукам и лягаться. — Я же говорил, что у тебя на меня стоит, — забавляясь тщетными потугами Мина, Чимин кладет руку ему на член, бугром выпирающий через ткань брюк, и чуть его трет. — У тебя голос слишком женский, вот и встал, не обольщайся, — плюется желчью Юнги и презрительно морщится, но все-таки шумно выдыхает, потому что Пак трет набухший орган всей ладонью. — Ну, так я могу еще поговорить. Вдруг и кончишь? От голоса, — издевается Чимин и, сильнее прижимаясь к парню, трется о него, не забывая ласкать. Юнги продолжает материться, только уже не сопротивляется — понимает, что не справится с парнем, намного крепче и крупнее него. Уже через несколько мгновений его ругань сменяется шумным вздохами и глухим бормотанием, совсем не злым. А Чимин, довольно мурча в загривок Мина, вдыхая терпкий запах одеколона, ритмичнее трет член через брюки. Грубая ткань мешает четко чувствовать горячую плоть, лишь раздражает чувствительные подушечки пальцев до красноты и зуда. Но ради едва проступившей покорности Юнги Пак готов потерпеть и это, и свое собственное желание, которое рвет изнутри, так хочет, чтобы его удовлетворили. Мин сжимает челюсти и сильно ударяет кулаком по стене, тут же шипя от боли, а тело сводит судорогой, и он со свистом выдыхает. Чимин мягко поглаживает пах парня, чувствуя влагу под ладонью, и прижимается губами к его затылку. Юнги шумно и часто дышит, пытаясь осознать, что же все-таки он позволил сделать с собой, и жмурится. Грубость из движений Пака улетучивается — он отстраняется слишком осторожно, но не выдерживает: целует парня в затылок еще раз, — и сует руку себе в штаны. Шурудит там, придавливая вставший член резинкой белья так, чтобы бугор не было видно, и тихо уходит из тесного туалета. Губы улыбка не трогает, она искрится в глазах и теплом сворачивается в груди так, что сердце бьется быстрее обычного.