Ночь на цокольном этаже

— Глеб Николаевич, ну, мы пошли, — оповестил меня один из санитаров, нетерпеливо поглядывая на часы.  — Идите уже, — я лениво листал журнал регистрации трупов. Так, этого завтра забирают, надо подготовить к «отгрузке», а этот… Додумать мысль помешала громкая музыка, доносящаяся с верхних этажей.  — Что там у них происходит, — пробормотал я себе под нос, но санитары меня услышали.  — Так это пьянка там. Мини-корпоративчик у платного отделения. Васюкова на пенсию провожают, — охотно ответил Иван, переодеваясь в обычную одежду.  — И вы, естественно, идете туда.  — Ну, так идемте с нами! — предложил Петя.  — Да ну, куда, — отмахнулся я. — Без меня тут все покойнички разбегутся.  — Вы бы так не шутили, Глеб Николаевич, а то еще действительно попросыпаются, — шутливо фыркнул Петя, но тут же поёжился. Все же морг не самое приятное место для живых. Я проводил ребят, запер за ними дверь, потушил в коридоре часть света и ушел к себе заполнять многочисленную документацию. В морге воцарилась тишина, лишь отголоски шумной вечеринки прерывали покой усопших. Вдруг в коридоре скрипнула тихонько дверь. Осторожно так, едва заметно. Я привстал со своего места и аккуратно выглянул в коридор. Свет тусклый, рассеянный, практически ничего не видно. В какой-то момент замечаю впереди, в темноте, едва уловимое движение…  — Так, я не понял. А кто там по коридорам у меня ходит? — прокричал я, бросив взгляд на наручные часы. — Время только 20:15! Рано еще, а ну-ка все по койкам! Я разве давал кому-то разрешение выходить? Тень в конце коридора медленно поплелась обратно в морозильное отделение. Мда, как говорится — реаниматологи боятся, как бы кто не умер, а работники морга боятся, как бы кто не ожил. Время близилось к десяти, шорканье в коридорах все возрастало. Ну, вот и чего им не лежится-то на своих местах? Всю жизнь ноют, что они не жаворонки, а совы, что им сна мало, что не выспались. Так спите теперь. Но нет, надо шастать по всем помещениям. Сбоку раздалось нервное покашливание. Я раздраженно вздохнул, отложил в сторону бумажки и повернулся. Передо мной стоял Аркадий Семенович — пожилой мужчина, отошедший в мир иной в возрасте восьмидесяти трех лет.  — А процедуры у нас когда будут? — чуть дрожащим старческим голосом спросил он.  — А на процедуры надо было ходить тогда, когда нужно. Сейчас вам уже ничего не поможет, — тяжко вздохнул я, недовольно поглядывая в коридор. Оттуда вальяжной походкой, покачивая бедрами, хромала моя относительно давняя подруга — путана Анжела, по паспорту — Анна Чернышова. Погибла эта жрица любви от банального передоза. Но ее тело хранилось в нашем морге уже неделю, ибо окочурилась бедняга на квартире одного богатого бизнесмена, на которого заведено уголовное дело. Вот и кукует тут, бедолага, в ожидании, когда ж ей можно будет на тот самый свет отчалить.  — Привет, лапуля, — она неуклюже плюхнулась костлявой синевато-серой попкой на край стола и кокетливо заправила прядь волос за ухо. — Не передумал, сладенький? Я тяжело вздохнул и откатился от нее на стуле чуть подальше.  — Анжел, я ж тебе тысячу раз говорил — я проводник смерти, а не некрофил. Когда придет твое время, я передам тебя жнецу. И все, больше никаких взаимодействий между нами быть не может.  — Ой, ну что ты начинаешь, — махнула рукой она. — Я была бы рада оказать бесплатную услугу такому красивому молодому парню.  — Ни стыда, ни совести! — прокряхтел Аркадий Семенович со своего угла. — Нашего Глебушку совращать!  — Ой, да поди совращенный наш Глебушка и не один раз, — захихикала девушка. — В двадцать пять лет при такой симпатичной мордашке грех в девственниках ходить! Из коридора раздался какой-то шум, что-то упало и покатилось по полу, затем послышался то ли вой, то ли плач. Мне это все уже начинало надоедать.  — Так, граждане усопшие! — громко объявил я. — По коридорам не расходимся! Помните, что с часу до двух у нас тихий час! Так что еще немного и по кроваткам. Неожиданно зазвонил телефон. Усопшие замерли и прислушались.  — Морг, — снял трубку я, предупреждающе глядя на покойничков, чтоб молчали.  — Глебка, — пьяненько и немного испуганно протянул Иван. — Мы тебе клиентика везем, открывай.  — Так, ребята, шухер, — пробормотал я, кладя телефонную трубку. Граждане усопшие тут же бросились врассыпную. Паникующий Аркадий Семенович попытался забиться под стол, Анжелка, видя эту картину, начала тащить его за ногу в сторону морозильника. Сороколетний электрик дядя Коля, погибший на рабочем месте, запутался в собственных ногах и пропахал носом полы коридора. Но вакханалия закончилась довольно быстро. Через пять минут я уже принимал нового гостя. Крайне неожиданного.  — Это что такое? — чуть дрогнувшим голосом спросил я. Передо мной на каталке лежал молодой тридцатилетний мужчина Максим Коломоец — заместитель начальника отдела кадров нашей больницы. В районе виска у него виднелась большая гематома, шишка и кровоподтеки. Привычно проверил пульс — сердце не бьется.  — Вот, нашли его в туалете. Думали, без сознания. А он уже все, — хлюпнул носом Петя.  — Наверно, поскользнулся, упал и ударился, — добавил Ваня. — Вот мы и прикатили его сюда.  — Кому-нибудь говорили об этом?  — Не, пока не успели… Я нахмурился и внимательно разглядывал Макса. Конечно же, он определенно был мертв. Но огонек жизненной энергии еще тлел внутри, не желая покидать тело. Мужчина боролся до конца, даже будучи мертвым. Мое сердце сжималось от обиды. Ну, не должно быть так, не такая нелепая смерть. Да и чего греха таить, нравился он мне очень сильно. А когда Максим хитро улыбался в ответ, мне казалось, что наши чувства взаимны. Вот только никак не получалось нам продвинуться в отношениях дальше, чем просто коллеги, здоровающиеся утром у лифта. Лифта, который вез Максима на четвертый административный этаж. А меня в цоколь в мою обитель смерти.  — Так, идите, проспитесь, а то не можете мертвого от живого отличить, — соврал я, откатывая Макса к себе.  — То есть как это? — возмутился Петя, Ваня заулыбался, с надеждой поглядывая на Глеба.  — Пульс есть, дыхание тоже. А вас уволить надо бы за то, что живого человека в морг приперли. Жив ваш кадровик, не переживайте. Выспится и домой поедет. И вы валите! Еле выпроводив эту пьянь, я бросился к каталке с определенно мертвым Максом. Рядом с ним уже стояла Анжела, задумчиво разглядывая мужчину.  — Красивый такой, — пробормотала она, потянувшись рукой к его лицу. Я бросил на нее предупреждающий взгляд, который она сразу поняла. Состроив недовольную гримасу, девушка отошла чуть в сторону.  — Что, оживлять будешь своего ненаглядного? — спросил дядя Коля, опершись о дверной косяк.  — Ну, и ничего он не мой, — задумчиво пробормотал я, кладя руку на лоб парню. Легкий импульс сквозь пальцы, и вот ресницы мужчины дрогнули. Судорожно втянув в легкие воздух, Макс распахнул свои большие серые глаза.  — Твою ж… — воскликнул он, увидев место, в котором находился, и так резво дернулся, что слетел с каталки прежде, чем я успел его подхватить. Мертвецы с интересом принялись разглядывать мужчину, подходя к нему все ближе. Их манила яркая, но, тем не менее, искусственная жизненная энергия, которой я накачал его тело. Максим в свою очередь, едва ли не крестясь, отползал в угол. Так, это надо было прекращать, а то мало ли — от удара головы я его спас, потом от сердечного приступа спасать придется.  — Уважаемые усопшие, а ну-ка рассосались по койкам! Почти час ночи! Если через пять минут не будете лежать на своих полках, мигом на ту сторону вне очереди отправлю! — гаркнул я. Все-таки авторитет у меня среди неживых был железным, хотя я никогда не претворял свои угрозы в жизнь. Мои клиентики шустро засеменили в коридор.  — Г-г-глеб? — чуть заикаясь, прохрипел Макс. _ Через пятнадцать минут мы уже сидели за столом. Мужчина обхватил горячую кружку с чаем руками и бессмысленным взглядом скользил по комнате.  — То есть я умер?  — Угу, — кивнул я, лениво разворачивая шоколадную конфету. Терпеть не мог пить чай без ничего.  — А ты меня оживил?  — Да.  — Но как?  — Ну, я же говорил уже, что я — проводник смерти. Предварительная ступень между миром живых и мертвых. Когда приходит время, я передаю душу человека жнецу, который ведет ее за грань, — по второму кругу принялся объяснять я.  — Но ты можешь возвращать к жизни? — переспросил он.  — Не совсем. Вообще это запрещено. Но у проводника есть такая возможность — оставить себе кого-то. Почему именно «оставить себе»? Да потому что «оживленный» не совсем живой. Он питается моей силой и жизненной энергией. Умру я — умрет и оживленный, — все-таки, объясняя это, я немного нервничал. Мало ли какая будет у Макса реакция.  — Ну, бред же! Такой бред! И почему я так уверен, что весь этот бред — правда? — усмехнулся Максим.  — Потому что мы теперь связаны. И ты чувствуешь подсознательно, что я говорю правду, — мягко улыбнулся я, а потом резко посерьезнел. — Ты не сможешь находиться долго без меня, нам теперь ежедневно надо проводить достаточно времени вместе, особенно первые год-два. В идеале вообще съехаться. По-другому, к сожалению, никак. Или второй вариант — я тебя вновь умертвляю. Как будто ничего и не было. В любом случае у тебя есть время до четырех утра, чтоб решить. В четыре придет жнец забирать дядю Колю. За ним завтра родня приедет. И нам нужно будет дать ответ — ты остаешься или нет… Прости.  — За что ты извиняешься? — удивился Макс и мягко улыбнулся. — Ты жизнь мне спас. Или хотя бы подобие этой жизни. И уж тем более второй вариант я ни за что не выберу. Если уж у меня появился еще один шанс, уж я его не упущу. Но тебе-то это зачем? Я просто пожал плечами и отвернулся, пряча радостную улыбку. Зачем мне это? За тем, что ты мне нравишься. Нравишься так, что снишься. Нравишься так, что после очередной встречи у лифта, я полдня думаю о твоей улыбке. Как я мог позволить тебе умереть? Но естественно вслух я ему это не сказал. Пока не время. Мы немного помолчали. В коридоре опять начали бродить мертвецы. Вот уж неугомонные. Макс поежился, придвинулся ко мне чуть ближе и случайно зацепил что-то, валяющееся под столом.  — Ой. Мы синхронно посмотрели вниз. Я в раздражении закатил глаза, Максим же вскочил со стула и сделал несколько шагов назад. Впечатлительный. Под столом валялась чья-то нога.  — Эй, народ, — прокричал я на весь морг. — Кто у меня под столом оставил ногу? Чья нога?  — Моя, — прокряхтел Аркадий Семенович, заползая в комнату. Макс вздрогнул и, кажется, приготовился падать в обморок. Только этого мне еще не хватало.  — Так, а ну-ка возьми себя в руки, ты от них не далеко ушел, — фыркнул я, приобнимая за плечи Максима. Он тут же прижался ко мне — то ли в поисках защиты, то ли просто как к источнику жизненной энергии. Моей мечтательной натуре хотелось бы верить в первый вариант.  — Аркадий Семенович, забирайте вашу конечность, ползите в селекционную и прикрепите ее на место. Больше не теряйте.  — Да это ж мне твоя прошма… как ее там… Анжела оторвала. Когда в морозильник тянула, — прокряхтел он, направляясь в нужное помещение.  — Сам ты прошмандовка, пень старый, — обиженно протянула Анжела, медленно вплывая в комнату. — Да я… Договорить девушка не успела. Вновь раздался телефонный звонок. Все напряженно замерли.  — Слушаю.  — Ой, а это хирургическое отделение? — послышался на том конце провода голос пьяного провожаемого на пенсию Васюкова.  — Нет, это морг.  — Не-е-е, мне еще рано, — испуганно отозвались на том конце.  — Ну, ничего, мы подождем, — буркнул я. Максим нервно засмеялся. Успокоительного ему что ли накапать? На том конце провода замолчали на пару секунд.  — Гле-е-ебушка, ты что ль? А что ты там со своими покойничками сидишь? Поднимайся к нам, у нас тут так весело, только тебя не хватает! — пьяно булькнули на том конце.  — Ага, до смерти весело, — ответил я, покосившись на Максима. — Не, Сергей Геннадьевич, некогда мне, без меня тут поразбегутся мои трупики.  — Ну, как знаешь. Я положил трубку и повернулся к Максу. Он внимательно разглядывал, как Аркадий Семенович кривовато приделывает ногу на место. В его глазах интерес боролся с брезгливостью. Что ж, уже лучше. Начинает потихоньку осваиваться.  — Глеб, а одеяло можно? — прохрипели откуда-то сбоку. Повернувшись, я заметил невысокого мужика. Не помню точно, что было написано в его документах, но в первую ночь он представился мне то ли Серегой, то ли Васькой.  — Нет у нас одеял. Замерз? Иди тогда у батареи посиди. Но не увлекайся, пойдет активный процесс разложения, что я с тобой потом делать буду. Серега/Василий нехотя поплелся в сторону коридора. Но у самого выхода он обернулся.  — А можно тогда домой за одеялом сходить?  — А ты думаешь, тебя там ждут? Сомневаюсь, — фыркнул я, вновь возвращаясь к заполнению журналов.  — А на улицу можно?  — Нет, — рявкнул я раздраженно. — У нас учреждение закрытого типа!  — Странный этот ваш санаторий, — недовольно бурча себе под нос, мужик направился обратно к морозильнику. Время приближалось к четырем. Покойнички медленно расползлись по своим местам. Все ждали прихода жнеца. Максим заметно нервничал и старался держаться ближе ко мне. Температура в комнате опустилась градусов на десять, тьма, клубящаяся по углам, стала как будто более густой и осязаемой…  — Глебка, а когда нас кормить будут? — неожиданно буркнул невесть откуда взявшийся дядя Коля.  — Так, это что такое? — удивленно возмутился я. — Паразит, у тебя сегодня постельный режим! Быстро в холодильник возвращайся! За тобой уже идут! Уложив дядю Колю на его место, я стал у его головы в ожидании жнеца.  — А мне что делать? — прошептал Макс, стоя у порога.  — Умереть и отправится на ту сторону, — прозвучало из коридора. В два прыжка Макс преодолел всю комнату и остановился у меня за спиной. Даже отсюда я слышал, как быстро билось его оживленное сердце. Нащупав внизу его влажную и холодную ладонь, я сжал ее в ободряющем жесте. Максим же, почувствовав поддержку, вцепился в меня мертвой хваткой.  — Мара, не пугай моего коллегу, — мягко улыбнулся я, почувствовав, как сзади ко мне прижался мужчина.  — А я все думала, осмелишься ли ты отойти от правил и оживить своего любовника, — в комнату буквально вплыла высокая красивая девушка с длинными темными волосами, бледной кожей и острыми чертами лица. Но, не смотря на ее красоту, вряд ли нашелся бы человек, захотевший пригласить ее на свидание. От девушки веяло холодом, одиночеством и обреченностью. Одно ее присутствие внушало дикий панический страх всему живому.  — Он не мой любовник.  — Пока еще нет, — хитро подмигнула нам Мара. Сегодня у нее было игривое настроение. — Но все еще впереди. Это для вас есть будущее, прошлое, настоящее. Вы смотрите только вперед по прямой. Моя же жизнь не ограничивается рамками «было-есть-будет». Я вижу все и сразу! Трупы на полках замерли, боясь двинуться даже на сантиметр. Они старались быть будто бы максимально незаметными. Что не скажешь о дяде Коле. Он-то знал, что по его душу пришла эта красавица. Поэтому в какой-то момент, не выдержав напряжения, он дернулся с полки. Но тут же был придержан моей рукой. Ладонь легла на лоб мужчины, из-под нее показалось едва заметное свечение.  — Отпускаю.  — Принимаю. Дядя Коля вздрогнул и обмяк. На полке теперь лежала только оболочка. Душа отправилась дальше.  — До встречи, мальчики, — холодно улыбнулась Мара и растворилась в воздухе. Со всех сторон тут же послышались облегченные вздохи и стоны. И, кажется, самый громкий из них издал Максим.  — Это смерть? — тихо прошептал он.  — Это ее жнец. Один из жнецов. С остальными я познакомлю тебя позже, — тепло улыбнулся я, так и не отпустив его руку. Но Макс не возражал.  — Чувствую, жизнь сейчас станет намного интересней.  — Ты даже не представляешь, насколько! — я потянул мужчину в коридор. — Пойдем, включим радио, я обещал покойничкам культурную программу, если они будут вести себя тихо. Но только недолго, в пять-сорок пять у них отбой! _ Я сидел за столом и лениво перебирал бумажки. Часы показывали полтретьего ночи. Где-то в коридоре шумели граждане усопшие, в селекционной что-то упало, по кафелю с грохотом посыпались металлические инструменты. Всему этому шуму вторил мой бедный желудок, который еду видел последний раз утром. Со стороны выхода послышался скрип проворачиваемого ключа. Но я не переживал. Ведь ключи были только у двух людей — меня и…  — Привет, родной, — отчего-то очень счастливый и довольный Макс буквально впорхнул в комнату, чмокнул меня в макушку и поставил прямо на мой журнал пакет из какой-то забегаловки. Заглянув внутрь, я с удовольствием вдохнул аромат вкусно запеченной курочки с каким-то ореховым соусом. Да, за три года совместной жизни Максим успел выучить все то, что я люблю.  — Я подумал, что ты тут, наверно, голодный?  — Ты не подумал, а почувствовал через нашу связь. И да, ты прав, я очень голодный, — я потянулся через стол и с благодарностью чмокнул мужчину в губы. — Чего ты такой довольный?  — Ну, сегодня был подписан приказ о моем повышении на начальника отдела! — поделился радостью он.  — Поздравляю! Я никогда в тебе не сомневался! — тепло улыбнулся я.  — Это все благодаря тебе. И речь не только о поддержке там и все такое. Если бы ты три года назад не оживил меня, то ничего бы не было. Спасибо, — в очередной раз поблагодарил меня Макс. Сколько уже было этих благодарностей за три года — не сосчитать.  — Не за что, — по обыкновению ответил я. — Люблю тебя.  — И я тебя.