***
Ужин с родителями Инес продолжался уже который час и все никак не хотел подходить к концу; этому была виной французская кухня, что содержала в себе несколько перемен блюд, ресторан, который был настолько популярен, насколько и медлителен, мать Инес и сама девушка, бурно обсуждавшие последние новости и самого Гила, подчас так, будто его не было с ними за столом. Мобиус оглядывался по сторонам в безуспешной попытке найти возможность уйти. Он понимал, что шанс встретить Локи тут был безмерно мал; более того, он понимал, что, проводя все свое время с внезапно появившейся у него невестой, он точно не найдет потерявшегося бога. Но обижать девушку также не хотелось. — Над чем ты сейчас работаешь, Гил? — Мать Инес внимательно смотрела на него. Мобиус открыл было рот, пытаясь вспомнить одну из многочисленных прочитанных книг, написанных в недалеком будущем, когда Инес перехватила внимание матери, отвечая: — Он пишет книгу о магазине старьевщика. — В ее словах явно сквозило недовольство. — И никаких сценариев? — Гил хочет переехать в Париж, жить под крышей одного из старых зданий и писать. Не так ли? — Она повернулась к Мобиусу. Тот, изумившись недовольству Инес в голосе, ответил, вытаскивая из своих временных воспоминаний описанную ей мечту: — Да, все верно. Лос-Анджелес меня не вдохновляет, я пишу, но… Но не знаю, что. Пока что, я не смог почувствовать свою книгу. — Тебе вообще не нужно писать книги. — Девушка взглянула на жениха. — Ты сценарист, Гил, у тебя прекрасно выходит. Зачем сейчас отказываться от прибыльной профессии? — Чтобы заниматься тем, что я люблю. — Мобиус пожал плечами, скрытыми светлым пиджаком. — Я люблю писать. Сценарии лишь способ… — Заработать денег. — Инес практически отмахнулась от него. — Но ты забываешь, Гил: без денег не проживешь. — Зато, я буду делать то, что люблю. Быть с тем, кого люблю. Мысли Мобиуса обратились к Локи, смешались и потянули прочь из ресторана; он резко встал из-за стола. — Извините. Заканчивайте без меня, я хочу пройтись. Он ушел, не слушая возражений Инес. Гил в нем погрустнел, но Мобиус упорно двигался между столиков, пока не вышел сквозь тяжелые стеклянные двери на мостовую широкой улицы. Ночной Париж был прекрасен. Яркие огни города освещали дорогу Мобиуса; мимо быстро проходили смеявшиеся люди, проезжали, чему-то сигналя, машины. Из каждой второй двери доносилась веселая музыка, и даже хмурившиеся прохожие рано или поздно заражались игровой атмосферой вечера. Мобиус поравнялся с двумя активно обсуждавшими что-то девушками. Одна из них обратила внимание на мужчину и подбежала к нему, неслышно ступая по брусчатке белыми кедами. — Monsieur, vous n’auriez pas d’une clope? — Désolé. — Акцент Мобиуса по-прежнему оставлял желать лучшего. — Je ne fume pas. — Tant pis. Merci! — Она уже отвернулась, намереваясь нагнать подругу, когда Мобиус остановил ее. — Dites-moi… — Он вдруг почувствовал себя очень глупо. Как понять, куда в Париже пойдет скандинавский бог? Развлекаться? Пить? Искать Мобиуса? Более того, как правильно задать вопрос? — Si vous aviez envie de faire la fête, vous iriez où? — Aux Vieux Pêchers! — Девушка махнула рукой в сторону улицы, резко уходившей вправо. Девушки быстро ушли вниз по улице, скрываясь среди многочисленных прохожих; лишь на мгновение Мобиусу показалось, что он слышит вдали их смех. Он повернул и перебежал дорогу, чтобы нырнуть в небольшой проулок, который постепенно вывел его на ярко освещенную площадь, заполненную небольшими кафе и барами. Отовсюду слышался смех и музыка; люди обходили медленно шедшего по периметру площади Мобиуса и убегали дальше, скрываясь то в одном, то в другом помещении. Возникало чувство, что вся площадь состоит из одного большого праздника, и заведения объединились в одно, чтобы угодить вкусам всех. Ни в одном из них, однако, не было видно Локи. Мобиус двинулся дальше, заходя в следующий темный переулок. Время шло, и он продвигался вглубь Парижа, уходя все дальше от центра. Потемневшие улицы с перегоревшими или просто отсутствовавшими фонарями пестрели редким светом из высоких окон; дома будто становились все выше, и Мобиус терялся в лабиринтах темного города. Дорога резко ушла вверх и потянулась вдоль трехэтажных домов, построенных полтора века назад. Редкие прохожие совсем исчезли, а брусчатка под ногами Мобиуса становилась все старше и ухабистее. А потом внезапно он очутился на уютной, маленькой площади, ярко освещенной многочисленными гирляндами. Мобиус огляделся по сторонам, с неожиданной радостью выходя из темного провала подъема, и подошел к первому же кафе, присаживаясь на шаткий плетеный стул. Официант протянул ему меню, и Мобиус заказал бокал красного вина по его рекомендации. Он был на Монмартре, теперь он это понял. А это был квартал художников, а точнее площадь Тертр — место, где в конце девятнадцатого века снимали комнаты и собирались многие художники, сначала импрессионисты, после представители многих художественных направлений от примитивизма до кубизма. Сейчас, когда туристы разошлись по домам, на улицу высыпали местные, и площадь была наполнена негромкими разговорами французов, остывавших от яркого солнца в свете ночных огней Монмартра. Мобиус почувствовал прилив радости и понял, что внутри него радовался Гил — человек, чье тело он настойчиво занимал. — Потерпи, — прошептал Мобиус. — Как только я покину эту вселенную, ты снова вернешься к своей невесте. Ответа не поступило, и Мобиус не был уверен, было ли это связано с неспособностью Гила в данный момент говорить, или его нежеланием снова видеть Инес. Бокал с вином появился на столе, принесенный уставшим, но незаметным официантом. Мобиус сделал глоток; вино обласкало его рот неожиданной терпкостью и легким послевкусием малины, осевшим на языке. Он облизал губы и с неожиданной ясностью понял, что тут он Локи не найдет. Вино встало комом в горле. Мобиус встал, оставляя на столике купюру, и двинулся прочь, снова скрываясь в темноте переулка.***
Как он оказался на этих ступеньках в полночь, он уже не помнил; голова чуть кружилась от выпитого, а лестница, пусть и не выглядела сильно удобной, все же была лучшим местом для отдыха, чем неосвещенная подворотня. Мобиус присел и откинул голову, рассматривая звезды. Одна из них, наверно, была огнями Асгарда, светившими в ночи; может быть, это радужный мост переливался и рассеивал темноту бескрайнего космоса? А может, это лишь далекие звезды, мерцавшие для Мобиуса, уже погасшие, горевшие светом прошлого для землян? Мобиус вздохнул и опустил голову. Очередной вечер прошел в безуспешных поисках Локи, и мужчина потихоньку отчаивался, теряя надежду найти его в огромном, шумном Париже. — Куда же ты запропастился? — негромко спросил Мобиус, опираясь о колени; его вопрос был заглушен бьющими колоколами. Мимо проехала машина; за ней еще одна. Третья же остановилась, кряхтя плохими тормозами, и до Мобиуса донесся крик: — Venez! Venez, monsieur! — Он нахмурился, не понимая, к кому обращались пассажиры. — On vous emmène avec nous, mais dépêchez-vous! Мобиус встал. Дверца со скрипом открылась, и оттуда высунулся человек. — Поехали, — произнес он на чистейшем английском, сверкая доброй, но слегка отстраненной улыбкой, и протянул ладонь. Мобиус подошел на резко ослабевших ногах и уселся на свободное место в заполненном салоне, придерживаемый молодым человеком за руку. Тот мягко отпустил ее и сел напротив, все также улыбаясь Мобиусу. Шофер быстро вырулил из проулка и повез всю компанию на одну из многочисленных вечеринок ночного Парижа. Мобиус не мог оторваться взгляда от мужчины. Тот, пусть и моложе, пусть светловолосый, пусть открыто улыбавшийся сидевшим вокруг девушкам, вдруг обдал Мобиуса проницательным взглядом изумрудных глаз и негромко спросил, заглушаемый громкими разговорами: — Как вас зовут? — Гил… Пендер. — Мобиус прочитал вопрос на его губах, но даже не подумал представиться настоящим своим именем. Почему он не представился своим настоящим именем? — А вы…? — Скотт Фицджеральд. — Мобиус смутно вспомнил, что читал книги человека с таким именем. Память Гила Пендера услужливо подбросила ему список книг и их содержания, и Мобиус ответил: — Я очень люблю ваши работы. — Фицджеральд широко улыбнулся и кивнул. Но в его глазах промелькнуло разочарование. На вечеринку зашли все вместе; Фицджеральды пропали в толпе, а Мобиус прошел в центр зала, слушая смутно знакомые напевы Коула Портера. Там его и обнаружил Скотт, оторвавшийся от жены и своих друзей. — Как вам вечеринка, мистер Пендер? Мобиус взглянул на мужчину. Тот, будто слегка смущенно, провел по своими коротким светлым волосам, уложенным в аккуратную прическу. Локи или нет? — Я… — Мобиус огляделся по сторонам. — А где я? Скотт рассмеялся и подхватил с подноса проходившего мимо официанта два бокала шампанского. — Вы на вечеринке Жана Кокто. — Он передал один из бокалов Мобиусу. — Я на… — Мобиус огляделся по сторонам и удивленно взглянул на мужчину. — Но это же на девяносто лет раньше, чем этим утром. Он не заметил промелькнувшего во взгляде Скотта огня. — Что вы имеете в виду? — Ну, я сел в вашу машину и… — Мобиус указал на вход. — Это, видимо, был какой-то переход во времени. Простите, мистер Фицджеральд, я, видимо, пьянее, чем мне казалось. — Он перевел взгляд обратно на Скотта, делая мысленную пометку проверить наличие машины времени на земле в начале двадцать первого века. — Зовите меня Скотт. — Он улыбнулся. Они погрузились в молчание, рассеиваемое лишь негромкой игрой Портера; оно не было тягостным, хотя и оставалось слегка неловким. Простите, а вы случаем не скандинавский бог? Мобиус мысленно хмыкнул, представляя, как отреагировал бы настоящий Локи. — Что вас так удивило в моем облике? — Вдруг спросил Скотт. Заметив непонимающий взгляд Мобиуса, он уточнил. — Когда мы позвали вас поехать с нами, вы удивились. Но когда я вышел из машины и протянул вам руку, вы были ошеломлены. Чем же я вызвал такую реакцию? — Он взглянул на Мобиуса мягкими взглядом таких вроде бы знакомых глаз. — Вы очень похожи на одного моего друга… Близкого друга. — Мобиус сделал большой глоток шампанского, надеясь промочить резко пересохшее горло. — Я ищу его в Париже уже неделю и, когда вы показались из машины, на мгновение я подумал, что вы… — Это он. — Скотт кивнул. — Прошу прощения, что разочаровал вас. — Вы не разочаровали, Скотт. — Мобиус вымучил из себя улыбку. — Эти поиски изначально были обречены на провал. — Иногда, чтобы кого-то найти, нужно потеряться самому, — вдруг задумчиво произнес Скотт, теряя улыбку в уголках своих глаз. Мобиус нахмурился. — Я тоже ищу своего друга, Гил, — добавил мужчина, убирая руку в карман брюк. — Мы разминулись какое-то время назад, и я никак не могу найти дорогу к нему. — Он дорог вам? — спросил Мобиус, чувствуя легкую надежду, зарождавшуюся в нем. — Больше, чем я думал, — произнес Фицджеральд, залпом осушая бокал и ставя его на стойку за их спинами. Мог ли он… Мобиус внимательно взглянул на него, пытаясь найти привычные ему черты бога на лице именитого писателя. Мог ли Локи прикинуться Фицджеральдом, чтобы спрятаться, укрыться от ТВА? Мог ли он, также как и Мобиус, попросить ребенка Локи о помощи и получить место писателя? Мог ли он сейчас, также как и Мобиус, пытаться общими вопросами, общими фразами выведать, стоял ли перед ним его друг или случайный человек? Мог ли он, также как и Мобиус, пройти через времена и вселенные в его поисках? — Скотт, я… — Скотт! — Зельда вылетела к ним из толпы с бутылкой в руке. — Мне скучно. Вам скучно? — Она взглянула на Мобиуса. — Ему скучно! Мне скучно, ему скучно, поехали отсюда. — Всем скучно. — Скотт развел руками, улыбнувшись Мобиусу. — Поедете с нами? Мобиус кивнул. Они заехали в Бриктопс, чтобы выпить еще; с удовольствием понаблюдали за танцующей Жозефиной Бейкер. После снова сели в машину, причем Мобиус уступил свое место присоединившейся к ним даме и сел рядом со Скоттом на спинку задних кресел, и двинулись дальше по ночному Парижу. Выпитое давало о себе знать; Мобиуса слегка вело, и сидевший рядом мужчина, в профиль выглядевший точно, как помолодевший Локи, не облегчал ситуацию. Мобиус с трудом сдерживал себя. Хотелось вытащить его из машины, схватить за грудки и крикнуть «ты или не ты?», но он сидел, держась за убранный верх, и лишь смотрел, смотрел, не отрываясь, на Скотта, радостно смеявшегося вместе со своей женой, прижавшейся щекой к его бедру. Смог бы Локи так веселиться с кем-то? Отпустить себя, показать себя настоящего без прикрас, преград или уверток? — Какой же ты… — прошептал Мобиус, борясь с желанием и болью, поселившимися в нем в момент, когда он увидел Фицджеральда. — Вам плохо, Гил? — Рука мужчины легла ему на плечо. — Выпейте еще. — Он протянул ему бутылку. Мобиус принял ее и пригубил; лишь для того, чтобы ощутить послевкусие губ Скотта на горлышке. — Мне не плохо, — вдруг ответил он. Мужчина внимательно смотрел на него, ожидая продолжения; будто они не неслись через весь город по брусчатке, а машину не подбрасывало на каждой кочке. — Вы скучаете по вашему другу? — тихо спросил Скотт, чуть склоняясь к нему. — Я так сильно его напоминаю? — Вы не представляете даже… — прошептал Мобиус. Рука Скотта легла на его и мягко сжала. — Я думаю, Гил, что… — Милый, выходим! — Зельда уже исчезла в дверях кафе, а за ней ушла и вторая девушка. Шофер припарковался на пустой улице и ушел за ними, а двое мужчин остались сидеть, обдуваемые прохладным ночным ветром в свете неверных фонарей. Скотт будто не заметил призыва жены; он внимательно рассматривал лицо Мобиуса и вдруг, повернувшись к нему лицом, поправил его сбившийся галстук, мягко одергивая воротничок рубашки и касаясь кончиками пальцев покрывшейся мурашками кожи. Мобиус замер; потом перехватил его ладонь, готовую отстраниться, и прижался к ней губами, щекоча щетиной ее основание, чувствуя быстрое, рваное биение сердца задержавшего дыхание мужчины. Если он ошибся… Мобиус не позволил себе даже думать об этом. — Локи, — одними губами произнес он, позволяя Скотту почувствовать имя на своей коже. — Мобиус. — Локи, а это был именно Локи, с резко потемневшими и удлинившимися волосами, вдруг очутился рядом, очутился повсюду и опустился на колени перед Мобиусом, обхватывая его лицо ладонями. Мобиус обнял его, забрался руками под пиджак, сминая выглаженную рубашку, и смотрел — смотрел, потому что такой Локи, неверяще еще улыбавшийся, с блестевшими зеленью глазами в обрамлении длинных, черных ресниц, с едва-едва порозовевшими скулами, прижавшийся к телу Мобиуса и гладивший его по щекам, такой Локи сводил Мобиуса с ума. — Не поцелуешь давно потерянного друга? — тихо спросил Локи, стреляя в мужчину взглядом из-под прикрытых ресниц, изгибая губы в легком подобии улыбки. Мобиус молча прижал его ближе, склоняясь, чтобы в поцелуе собрать с его губ вино; чуть дрожащими руками зарыться в спутанные пряди и оттянуть их, чтобы губы бога приоткрылись ему навстречу в тихом стоне. И кто из них дрожал, он или Локи, Мобиус не смог бы сказать. — Пойдем… — прошептал Локи, отстраняясь, хмельным взглядом окидывая Мобиуса и обхватывая его ладонь. На неверных ногах они дошли до гостиницы, где Локи хриплым голосом попросил номер и быстро открыл дверь на втором этаже, заскрипевшую, стоило им ее тронуть. В темноте номера, в прохладе здания, Мобиус прижал обнявшего его чародея к стене и поцеловал, мягко раздвигая терпкие губы языком. Локи был в его руках, Локи дрожал от его прикосновений и смыкал веки, тихо выстанывая его имя в его губы. Мобиус терял голову от вседозволенности, гладил напрягшееся тело чародея сквозь тонкую рубашку, даже не пытаясь его раздеть, целовал открытые участки кожи, сминал его волосы в кулаке, чтобы облегчить себе доступ к шее и почувствовать бурно бегущую под кожей по вене кровь. — Мобиус… — Хриплый голос Локи проник в сознание Мобиуса резко, как только его руки мягко, но настойчиво отстранили мужчину от себя. — Подожди. — Не могу, — честно ответил Мобиус. — Я так долго тебя ищу, что сбился со счета. — Даже не подождешь, пока я разожгу камин? — Локи вдруг мягко улыбнулся, касаясь скулы Мобиуса подушечками длинных пальцев. — Здесь прохладно для тебя. Он отстранился, напоследок оставляя легкий поцелуй за ухом Мобиуса, и присел на пол перед камином, грациозно, но быстро. Дрова легли аккуратной стопкой, между ними спряталась вчерашняя газета; а щелчок пальцев вызвал небольшое пламя, быстро съевшее устаревшие новости и разошедшееся на сухое дерево. Камин весело запылал, освещая комнату. Она была небольшая — двойная кровать с балдахином рядом с огнем, круглый столик с двумя креслами с обеих сторон и приютившиеся на нем два маленьких бокала. Окно выходило на спокойную Сену и широкий бульвар, по которому еще ходили редкие прохожие, перебиравшиеся с одной вечеринки на другую. Локи прикрыл светлые шторы и повернулся к Мобиусу, протягивая ему ладонь. Мужчина приблизился и обнял чародея, принимая протянутую ладонь и касаясь ее губами. — Куда делись усы? — вдруг спросил Локи, склоняясь, чтобы кончиком носа провести по шее Мобиуса. — И седина? — Остались в ТВА, — неопределенно ответил Мобиус. Стоять в объятиях друг друга было приятно. Ладони Локи легли на пояс Мобиуса, скользнули на спину, чуть сжимая кожу сквозь рубашку, и замерли, будто не решаясь двинуться дальше. А потом Локи отстранился и присел на одно из кресел, разливая по бокалам вино из прихваченной бутылки. Мобиус нахмурился, но, повинуясь жесту чародея, сел в свободное кресло, поворачивая голову в его сторону. По комнате медленно распространялся запах горящих поленьев. С улицы донесся взрыв смеха, мимо отеля проехала машина, гремя двигателем; Локи изучал Мобиуса. — Я не поверил, что это ты, когда увидел тебя, — негромко произнес он. — Я сильно изменился. — Мужчина хмыкнул, откидываясь в кресле, и пригубил терпкое, крепленное вино. — Я тебя тоже не узнал, — тихо добавил он, вдруг улавливая призрачную вину в голосе Локи. — Мне показалось, что… — Локи неверяще взглянул на него. — Лицо я узнал сразу. — Мобиус повернулся к нему. — Но поведение, выражение лица, жесты… — Что меня выдало? — спросил Локи, явно гордясь проделанной работой. — Будто ты не знаешь… — Мобиус взглянул на него. Во взгляде чародея, обращенном на него, вдруг промелькнуло что-то незнакомое — что-то нежное. Локи опустил голову, мягко улыбнулся. — Я хотел поцеловать тебя, тогда, в конце времен, — вдруг признался он. Мобиус замер, не донеся бокала до губ. — Хотел, но… Смог лишь обнять. Вдруг глупо понадеялся, что мы скоро увидимся. — Мы увиделись, — ответил Мобиус, справляясь с резко участившимся сердцебиением. — Пять лет прошло. — Их взгляды столкнулись — ошарашенный Мобиуса и погрустневший Локи, — и чародей медленно улыбнулся, будто пытаясь уверить Мобиуса, что это не страшно. Мобиус, однако, не поверил, замечая во взгляде Локи спрятанную там обиду. — У меня — всего пара месяцев. — Он поставил бокал на столик; тот только мешал. — Как это произошло? — Я искал тебя… В каждом ТВА, в каждом возможном моменте вселенной, пока у меня почти не разрядился темпад. Тогда я прыгнул в будущее, настолько, насколько смог, и вылетел на границу времени. На мгновение я решил было найти там Сильвию, но… — Мобиус нахмурился, не уверенный в том, что значило выражение лица чародея. — Но решил спросить совета. — У других Локи? — уточнил Мобиус, вдруг поняв, как они оба очутились в Париже. Локи удивленно взглянул на него. — Ты тоже? — недоверчиво спросил он. — Я попросил их о помощи. Они перекинули меня туда, где будешь ты. Локи резко отвернулся, тихо ругаясь на асгардском. Мобиус терпеливо ждал; они, теперь уже оба, осознали, что над ними подшутили — подшутили недобро, подшутили, оставаясь в стороне, на границе времени, там, где их это никак не касалось. — Это так… По-моему, — процедил Локи, облокачиваясь о колени и сжимая ладони у рта. — Украсть молодильные яблоки, отрезать волосы Сив, украсть камень бесконечности… Меня это не касалось, поэтому я наблюдал издалека, как они злились, как искали затейника, и мне казалось это обычной шуткой. — Локи… — Мобиус взглянул на него. — Ну ты ведь и так это знаешь. — Чародей вдруг устало посмотрел на него. — Да. — Мобиус не стал отрицать очевидного. — Но еще я знаю, что ты пытался спасти тех людей на Ламентисе. — Локи отвернулся, невесело хмыкая. — Ты пытался добиться правды от Хранителей, правды не только для себя, но и для нас всех. Ты пытался помочь Сильвии. Локи нахмурился и произнес: — Я думал, что ее люблю. — О откинулся на спинку кресла. Мобиус опустил взгляд. — Это не так? — Нет. — Неожиданно теплая ладонь Локи вдруг накрыла его. — Не так. Локи вдруг снова очутился рядом, очень близко, слишком близко, обжигая своим телом Мобиуса, прижимаясь к его ногам грудью и мягко раздвигая их, чтобы устроиться между. — Почему ты видишь во мне хорошее? Зачем продолжаешь его искать? — Пусть вопрос казался риторическим, Мобиус видел мольбу в глазах Локи. — А почему я искал тебя эти пару месяцев? — Дыхание чародея коснулось ложбинки меж его ключиц, не скрытой рубашкой. — А почему ты искал меня? — эхом отозвался Локи, не поднимая взгляда. — Потому что не успел толком попрощаться, — прошептал Мобиус, позволяя себе зарыться ладонью в его волосы. — Потому что не хотел прощаться… так. Губы Локи коснулись его шеи, медленно скользя вдоль ее к уху и за него; длинные пальцы чародея мягко забрались в его пряди, обхватывая их, в то время как вторая рука нашла свое место у него на бедре. Локи изогнулся, прижимаясь грудью к груди Мобиуса, бедрами вжимаясь в кресло, стоя на коленях перед агентом ТВА. — Так это прощание? — прошелестел Локи, и его голос был сломлен тишиной, поселившейся в комнате. — Только если ты позволишь ему им стать, — еле слышно ответил Мобиус, не уверенный даже, что произнес это вслух. Локи замер, едва заметно касаясь приоткрытыми губами шеи под челюстью Мобиуса, тихо вдыхая его запах с кожи, запах, смешанный с лимонным гелем для тела из тех, что выдаются во многих отелях, с едва слышным привкусом сильных сигарет, которые курили на вечере, с потом, выступившим в жарко натопленной комнате… Запах, смешанный с парфюмом Локи, будто мятным, легким и прохладным, и его собственным ароматом, поселившимся на коже Мобиуса. Он медленно провел кончиком носа по пробившейся щетине Мобиуса, прогнулся в спине, чтобы зарыться им в волосы мужчины, и почувствовал ладонь, скользившую по его рубашке и под рубашкой по прохладной коже. Мобиус едва заметно застонал или просто рвано вздохнул, дотрагиваясь рукой до тонкой кожи чародея, скрытой от его глаз белевшей в полутьме рубашкой. — Я никогда и ни перед кем не стоял на коленях, — прошептал Локи, скрывая лицо в изгибе плеча Мобиуса. — Добровольно, — поспешил добавить он. — Я не хочу видеть тебя на коленях, — тихо ответил Мобиус, мягко отодвигая его и вставая на ослабевшие вдруг ноги. Он протянул ему ладонь. — Ты не должен стоять на коленях. Ни перед кем. Локи проигнорировал руку, прижимаясь лбом к животу Мобиуса, обхватывая его поперед туловища. Чуть отодвинувшись, он расстегнул пару пуговиц на рубашке Мобиуса, звякнул пряжкой ремня и потянулся к пуговице на штанах. — Локи… — Мобиус скользнул ладонью по его лицу, обхватывая за подбородок. Локи покорно поднял голову, встречаясь со взглядом мужчины. — Что ты делаешь? Локи пару мгновений изучал его лицо; потом прошептал: — Люблю тебя. Сердце Мобиуса пропустило удар, а его пальцы запутались в его волосах, гладя, массируя кожу голову, чуть оттягивая пряди, будто в нерешительности — стоит ли позволять ему идти до конца? Но Локи, казалось, давно все решил; он проворно расстегнул пуговицу и ширинку, стянул с Мобиуса разом и штаны, и белье и скользнул по покрывшейся мурашками коже. — Локи. — Ладонь Мобиуса все также лежала в его волосах, не сжимая, даже не гладя; медленно, она съехала к плечу, схватившись за него, стоило губам чародея прижаться к низу живота Мобиуса и двинуться ниже к расслабленному еще члену. Мобиус не помнил, когда у него в последний раз был секс. На самом деле, он был уверен, что ни разу не занимался сексом после попадания в ТВА. Теоретически он был подкован; пусть он, как аналитик, и не нуждался в такого рода физической разрядке, он все же сталкивался с разными ответвлениями в реальности, — да и пуританином никогда себя не чувствовал, — но сейчас… Сейчас перед ним склонился бог, которого он изучал долгие годы; бог, которого он силился понять, пока, наконец, не понял, до которого он пытался достучаться, пока не достучался, которого он силился успокоить, пока не успокоил, с которым пытался подружиться, пока не подружился, которого… Он пропустил тот момент, когда влюбился в него. Но это вдруг стало так неважно, ведь Локи прижался к нему ближе, обхватил его прохладной ладонью и, облизав губы, пустил его в себя, лаская самым кончиком языка. Мобиус застонал, крепко держась за плечо чародея, не в состоянии стоять прямо, но свободная ладонь Локи вдруг легла ему на руку и сжала, едва заметно гладя большим пальцем. Успокаивая. — Локи, я… — Стой на месте. — Чародей взглянул на него совершенно опьяневшим взглядом. Даже сейчас, даже возбужденным с неожиданно появившимся румянцем на скулах, даже глядя снизу вверх, он выглядел царственно, — будто вернулся тот Локи, которого Мобиус встретил в суде. А потом он, не разрывая зрительного контакта с задержавшим дыхание Мобиусом, вобрал его в себя, почти утыкаясь носом в светлые волоски в паху. Полностью одетый, он неспешно ласкал наливавшийся кровью член Мобиуса, в то время как Мобиус пытался скрыть рвавшиеся наружу стоны. Он задрожал от нахлынувшего возбуждения, вдруг захватившего его, и на мгновение в голову закралась мысль о магии; она, впрочем, быстро ускользнула, стоило прохладной ладони Локи обхватить его ствол и создать резкий контраст с теплым ртом, захватившим головку его члена. Сильный язык проехался по уздечке и надавил на уретру; губы сомкнулись вокруг головки и проехались по стволу, утыкаясь в ладонь, слюной смачивая горевшую, казалось, кожу. Мобиус простонал, рукой нащупывая шаткий столик за своей спиной: — Локи… — Стой, — повторил чародей, выпуская член изо рта, облизывая покрасневшие губы и проводя языком по напрягшимся мышцам живота мужчины. Его ладонь вторила его языку и двинулась вверх, неспешно расстегивая оставшиеся застегнутыми пуговицы рубашки. Она повисла на плечах Мобиуса, неотрывно следившего за действиями Локи. А потом он столкнулся с ним взглядом и прошептал: — Все. Мобиус упал в кресло, подтягивая распластавшегося на нем Локи ближе к себе, бесстыдно разводя ноги, отдавая все свои стоны целовавшему его чародею. Его одежда полетела на пол, частично благодаря проворным рукам Мобиуса, частично благодаря вернувшейся к Локи магии. А потом Локи вдруг оказался на нем; его пальцы скользнули в рот Мобиусу, обхватившему его запястье, и влажные от его слюны проникли в тело закусившего губу Локи. Мобиус подхватил его под бедрами, устраивая удобнее, поцеловал, укусил в согнувшуюся под его губами шею, зарылся пальцами в волосы, чтобы склонить голову Локи ближе к себе, и скользнул второй ладонью к входу в его тело, чувствуя его руку, медленно проникавшую внутрь. Локи мягко улыбнулся, расслабляя упругие мышцы, позволяя пальцам Мобиуса заменить его, и потянулся за поцелуем. — Тебе не больно? — тихий вопрос застал врасплох и Мобиуса, произнесшего его, и Локи, обратившего на него удивленный взор. Но в глазах мужчины действительно было беспокойство, а его пальцы мягко убрали черные пряди волос чародея ему за ухо, чтобы после прикоснуться к нему губами и повторить вопрос. — Нет, — мягко прошептал Локи, и в темноте спальни Мобиус разглядел лучившиеся теплом глаза. Чародей отстранил ладонь мужчины от входа в свое тело и положил ее ему на член, обхватывая сверху. Мобиус застонал, поцеловал Локи, чуть приподнявшемся на согнутых коленях, чтобы направить член Мобиуса в свое тело. Мужчина подхватил его под ягодицами, придерживая на весу, позволяя себе медленно проникать в его тело; он внимательно наблюдал за закрывшим глаза Локи, положившим голову ему на плечо, — на мгновение Мобиус решил, что он прячет следы боли на своем лице, но с удивлением понял, что Локи прятал удовольствие, когда тот застонал, цепляясь за плечи Мобиуса. Всем своим телом он прижимался к мужчине, и Мобиус почувствовал легкую его дрожь, никак не связанную с возбуждением. — Локи, все в порядке? — Да… — Ответ пропал в вырвавшемся стоне. Мобиус отпустил Локи, переместив руки ему на спину. Тот тонул в обилии ощущений, сжимаясь вокруг члена Мобиуса, ведя приоткрытыми губами вдоль кромки его волос, держась, обнимая его шею. Он приподнялся, прижимаясь лбом ко лбу Мобиуса; мужчина снова подхватил его, целуя в солоноватые от пота губы, и рвано вздохнул, когда Локи снова опустился на него. Его движения ускорялись. Мобиус отпустил его, лаская чувствительное тело и срывая короткие поцелуи с его губ. Он сам приближался к разрядке, разрядке, грозившей стать одной из самых сильных, что у него были… Единственной, что он помнил. Локи, похоже, тоже был недалеко; он откинул голову, распрямляясь, позволяя Мобиусу ласкать взглядом его стройное, накачанное тело с бисеринками пота на нем, и быстро задвигался, с каждым разом насаживаясь все глубже. Мобиус положил ладони ему на грудь и, повинуясь своим желанием, сжал сморщившиеся соски; Локи задохнулся стоном, срываясь с быстрого темпа, и согнулся, чтобы поцеловать Мобиуса. Оргазм захватил их почти одновременно; сжавшийся на мужчине Локи зарылся ладонью в его волосы и вздрогнул, кончая ему на живот. Не позволив Мобиусу отодвинуться, он почувствовал, как меж ягодиц стало влажно, а хватка мужчины на его талии вдруг стала сильнее. Их губы сомкнулись в поцелуе, и Мобиус прижал его ближе, давая волю своим чувствам.***
В голове Мобиуса роилось множество мыслей. Сейчас, когда поселившийся в комнате запах секса был смыт свежим ветром из открытого окна, а поленья в камине медленно дотлевали, превратившись в пламенеющие угли, он лежал на небольшой кровати, прижимая к себе задремавшего чародея и рассеянно гладил его по волосам. А сменявшие друг друга мысли не давали ему заснуть. Локи, видимо, тоже, так как его рука скользнула по груди Мобиуса, лаская в почти устоявшемся жесте, и остановилась у солнечного сплетения; сверху на нее чародей положил голову и взглянул на Мобиуса ясным взглядом зеленевших в предрассветных сумерках глаз. — Что тебя беспокоит? — спросил он. Ты пять лет прожил в Париже двадцатых годов, притворяясь Фицджеральдом? Ты занял его место, а куда делся настоящий Фицджеральд? Почему ты искал меня, и почему прекратил? Ты врал, что хотел поцеловать меня тогда? Ты… Ты занимался сексом с Зельдой? Мобиус вздохнул, потирая уставшие глаза. — Мобиус? — Локи подтянулся на руках, чтобы оказаться напротив лица мужчины. Его волосы свесились, защекотали его, и Мобиус осторожно убрал их ему за уши, позволяя себя погладить его по наливавшемуся синевой засосу на шее. И что теперь? — Ты вернешься в ТВА? Вопрос оказался неожиданным; впрочем, Локи понимал, что он придет рано или поздно. — Нам нужно говорить об этом сейчас? — В его голосе сквозило недовольство. — Это простой вопрос. — Мобиус приподнялся. Локи резко отстранился и отвернулся от него, вставая и отходя к столику. Он налил себе вина и залпом осушил бокал, избегая взгляда Мобиуса. — А ты? — Он повернулся к Мобиусу. — Вернешься туда, где тебе лгали? Где тебя лишили всего? — Не всего. — Мобиус сел в постели, поеживаясь от прохладного воздуха. — Да неужели? — Локи сочился ядом. Он подошел и сел перед ним, сжимая ладони в попытке успокоиться. — Они вытащили тебя из твоей реальности, забрали тебя у твоей семьи, лишили тебя жизни, которая у тебя была, и стерли твою память, чтобы ты не вспоминал об этом. После этого, — Он ткнул пальцем в грудь Мобиуса. — Они заставили тебя работать на них. Заставили тебя ловить таких же людей, как и ты, потом повысили тебя, чтобы заполнить пропасть в твоей душе, да вот только ее так просто не заполнишь, не так ли? Воспоминания есть там, в твоей голове, где-то глубоко, поэтому они закидывали тебя делами, которые занимали все твое время, они делали все, чтобы держать тебя в узде! — Локи сорвался на крик и приблизился к лицу замершего Мобиуса, практически шипя последние слова ему в губы. — А ты, как покорный раб, бежишь обратно, разве что, не повизгивая… — Локи. — Мобиус перехватил его ладонь, сжимая ее в своей. — Не надо. — Локи вырвал руку и снова встал. Совершенно не стесняясь своей наготы, он подошел к окну и облокотился о стену, безучастно наблюдая за медленно просыпавшимся городом. Первые лучи солнца осветили его кожу, бледную, обтягивавшую подтянутые мышцы; ветер скользнул по его телу, почти лаская его, и взлохматил лежавшие неаккуратными прядями волосы. Мобиус невольно залюбовался, взглядом оглаживая прямую спину, упругие ягодицы и длинные ноги, скрытые в тени. Локи чуть опустил голову. А Мобиус вдруг понял. Не в ТВА было дело. И не в Мобиусе. Дело было в Локи. Асгард был уничтожен; взрыва он не видел, но с досье с сухими фактами о Рагнареке ознакомился. Он понимал, что большая часть его людей убита его сестрой и Таносом. Он даже не знал, жив ли Тор, единственный оставшийся в живых родственник. Но самое главное, и Мобиус вдруг увидел это во всей красе беспомощности ситуации, у Локи совсем не осталось дома. От Асгарда он отрекся… Пусть в другой вселенной этот Локи и правил им недолгое время. После были полеты по вселенной, и нигде там не было ему места, нигде там он не нашел своего дома. А после был ТВА — его тюрьма. Конечно, он не хотел туда возвращаться. Он потратил столько сил, чтобы избавиться от него. Но идти ему было больше некуда. Мобиус встал с кровати и в приступе иррациональной нежности подхватил с нее одеяло. Он накинул его на плечи Локи и прижался к нему сзади, носом утыкаясь в загривок. Локи настороженно замер, ожидая, пока Мобиус заговорит. — Мы не будем возвращаться в ТВА, если ты не хочешь, — прошептал Мобиус. — Мир постепенно сходит с ума, и я думаю, что мы вполне могли бы помешать этому, но… Я не буду тебя уговаривать. — Его дыхание было теплым и неожиданно родным. Локи повел плечами, пытаясь сбросить с себя нежную оторопь, что овладела им, но мурашки, пробежавшиеся по его шее и замершие на тех местах, где к нему сквозь одеяло прижимался Мобиус, лишь усилили теплое спокойствие, вызванное близостью мужчины. Локи несмело фыркнул, пытаясь из последних сил показаться безучастным, но Мобиус продолжил, будто не слыша его: — Мы пойдем туда, куда захочешь. Можем остаться здесь. Можем найти вселенную, где Асгард не разрушен, и поселиться там. Можем… — Мобиус. — Локи развернулся в его руках. Одеяло упало на пол. — Ты ведь понимаешь, что все это невозможно? — Найти тебя казалось невозможным, — ответил Мобиус, гладя чародея по скуле большим пальцем. — Покататься на гидроцикле все еще кажется невозможным. — Локи хмыкнул, внимательно следя за выражением лица мужчины; тот тихо добавил. — Довериться тебе казалось невозможным. — Мобиус склонился к его шее, касаясь ее носом и губами. — Мне на ум просится разный романтический бред, — невпопад прошептал он, целуя Локи в плечо и впадину ключицы. — Скажи, — попросил чародей, улыбнувшись. Одна его ладонь скользнула к загривку Мобиуса, в то время как вторая легла на его талию. — Все кажется таким несложным, когда ты рядом, — серьезно ответил Мобиус, глядя вдруг ему в глаза. Локи выдавил из себя смешок, призванный скрыть сбитое вдруг дыхание. — Еще? — Он мягко подтолкнул Мобиуса обратно к кровати. — Когда я вижу тебя, весь мир перестает существовать. — Голос Мобиуса достиг его на изгибе уха, и Локи улыбнулся, склоняясь к его губам, чтобы поцеловать их. — Я весь вечер ловил каждый твой вдох, пытаясь найти в каждом из них тебя. — А еще? — Он уронил мужчину на заскрипевшую кровать и навис сверху. — Я люблю тебя. — Локи накрыл его губы своими, всем телом прижимаясь к Мобиусу. Его дрожь стерлась новой волной желания, захватившего их обоих. И пусть невозможно. Сейчас, в предрассветном Париже казалось возможным абсолютно все: спокойная жизнь только вдвоем, никакой войны, никаких разрушений и потерь. И Мобиус, обнимая Локи, дал себе поверить в это, хотя бы до прихода утра, хотя бы пока чародей прижимался к нему так, как сейчас.***Какое-то время спустя***
— Я не понимаю… Чем тебе не угодили светлые волосы? Они сидели в небольшом парижском кафе с видом на Сену и распивали недавно принесенную бутылку красного вина; вино было паршивое, но прохладное и открытое лишь пару минут назад, и после пары глотков ему было решено дать подышать. Мобиус отставил бокал на другой конец небольшого круглого столика и повторил: — Так чем же? — Непривычно. — Локи скривился и повернул голову, чтобы взглянуть на собеседника. Мимо прошла молодая пара, — девушка, стуча по асфальту невысокими каблуками, и парень, позволивший обхватить свой локоть, — заразительно смеясь и по очереди отпивая из стаканчика с цветным льдом. — А ты успел привыкнуть к моим усам? — Мобиус недоверчиво хмыкнул. — Ты, например, даже не узнал меня, — а я всего лишь сменил прическу, — мягко подколол его Локи. Мобиус взглянул на него: — У тебя менялся взгляд. — Локи ответил на взгляд, рассматривая вернувшего свою внешность Мобиуса. — Это была лишь иллюзия. — Он пожал плечами. Мобиус не стал спорить. Они оба повернулись к стоявшему неподалеку Собору Парижской Богоматери. С тех пор, как они вернулись в будущее и обосновались в современном Париже, прошло около двух месяцев. Они оба понимали, что долго так продолжаться не может; мир вокруг них медленно разрушался, и Б-15 уже упрашивала их вернуться. ТВА не справлялся с постоянно растущими реальностями, и спрятавшиеся в одной из них аналитик ТВА и сбежавший вариант не упрощали ситуацию. Мобиус полагал, что это вполне мог быть их последний вечер в Париже, и Локи был с ним согласен. Никто, однако, не решался произнести этого вслух. Поэтому они сидели в кафе, пили красное вино и наблюдали за медленно текшей мимо них жизнью. Мобиус взглянул на Локи, замершего на неудобном стуле, но все равно смотревшегося на нем величественно, будто на троне. — Ничего не изменится. Локи повернулся к нему, приподняв одну бровь в вежливом недоумении. — Когда мы вернемся в ТВА, — пояснил Мобиус. — Ничего не изменится. Он покривил душой, и сменившее удивление недоверие на лице Локи это лишь подтвердило. Конечно, многое изменится; с утра до ночи им придется пытаться держать их реальность на плаву, отбивать ее от других, похожих, но все же лишь ответвлений от основной линии времени. Им придется искать способ вернуть все обратно и избежать войны между реальностями. Им придется проводить дни за работой без отдыха и сна, без возможности коснуться друг друга, ограничиваясь лишь безмолвной поддержкой. Но Мобиус говорил о другом, и поэтому Локи кивнул, обхватывая его ладонь. Мы не изменимся. — А с короткими все же было лучше, — заметил Локи, улыбаясь. Мобиус взлохматил свои волосы, упавшие длинными прядями поверх ушей, и довольно хмыкнул. — А мне нравилось, когда ты был блондином. — Нет, не нравилось. — Чародей закусил губу, скрывая рвавшиеся наружу смех, и отвернулся. Его щеки коснулись губы Мобиуса, и он потянулся к ним, оставляя быстрый поцелуй на его губах. — Не нравилось, — подтвердил Мобиус, крепче сжимая его ладонь. Их пальцы переплелись, и в лучах заходившего солнца, опьяневшие от вина и чувств, они продолжили встречать свой последний вечер в Париже. Встречать так, будто он был не последним.