Give Me One Good Honest Kiss

Движение кадыка Вэй Усяня глотающего вино, отвлекало своей практически непристойностью, хотя Лань Ванцзи скорее всего был единственным в зале кто так считает. Он откинул голову и проглотил вино, предназначенное для Лань Ванцзи, словно шел в бой, словно выигрывал схватку, словно Лань Ванцзи нуждался в защите. Лань Ванцзи горел. Он был не способен ни на что, кроме как смотреть, в то время как остальные могли только молчать. Лань Ванцзи подумал, ошеломлены они от возмущения, или от обжигающего жара при взгляде на этот образ. Конечно, они были возмущены подобным. Вэй Усянь в их глазах был лишь неприятностью. Если бы Не Минцзюэ провернул такое с Сичэнем, никто и глазом бы не моргнул, но поскольку это был Вэй Усянь, это стало оскорблением для всех присутствующих. Хотя, возможно, они были возмущены взглядами, которыми Второй молодой господин Лань одаривал Вэй Усяня и тем, что последний вообще вмешался. Конечно, Сичэнь не стал бы смотреть на своего заклятого брата с таким же жаром, с желанием. Вэй Усянь опустил чашку, и Лань Ванцзи показалось, что его собственный вдох был слишком поверхностным, а выдох — ужасно громким. Он был уверен, что все смотрят на них, но его волновали лишь глаза Вэй Усяня, который ответил ему жарким взглядом, как только отнял чашку от блестящих от алкоголя губ. Настолько ли горяч его взгляд или это Лань Ванцзи настолько пылает чтобы видеть подобное? Опрокинув чашку в сторону, Вэй Усянь показал заносчивому господину Цзиню, что допил всё до дна. Он не сводил с Лань Ванцзи взгляда, намеренно игноририруя шепотки вокруг и недовольные возгласы Цзинь Цзысюня. Взгляд Старейшина Илин был завораживающим и ужасающим в равной степени, и от этого Второй молодой господин Лань лишь больше распалялся. В его глазах было что-то сильное, в его походе, осанке, и хватке на тёмной флейте. Словно тот уничтожит каждого, кто зайдёт слишком далеко. Это была такая сила, что Лань Ванцзи чувствовал, как она колючками пробегает по его коже и тисками сжимает грудь. Во рту пересохло, и он почти пожалел, что не выпил предложенного ранее спиртного, чтобы хоть как-то облегчить сухость на языке. Вэй Усянь не отрывал взгляда от его глаз, когда с укором обратился к Цзынь Цзысюню: — Вот. Я выпил за него. Это должно тебя устроить. Цзинь Цзысюнь издал ещё один недостойный звук, перекрикивая Цзинь Гуанъяо, который пытался сохранить более менее мирную атмосферу. Лань Ванцзи не обращал на них внимания — какая-то сила потянула его и опрокинула низкий столик перед ним. Он не знал, были ли это манящие глаза Вэй Усяня, или ему просто надоело ждать, но он решительно ничего не мог с собой поделать. Он лишь отстранённо услышал, удивлённые крики вокруг, а его имя из уст брата прозвучало так, словно вырвалось случайно. Он не обращал ни на кого внимания, слишком занятый тем, что схватил Вэй Усяня за шею и прижался к его губам так неожиданно, что стало больно. Вэй Усянь издал в его рот звук изумления, и от неожиданности шагнул немного назад, оперевшись на одну ногу, чтобы сохранить равновесие. Он не отстранялся, но определённо был шокирован происходящим. Напуганный Лань Ванцзи, с сердцем, бьющимся быстрее, чем когда-либо, и горящим от собственного импульсивного действия, попытался отстраниться пока не выставил себя ещё большим дураком, но не успел он ослабить давление, как руки Вэй Усяня крепко обвили его талию, длинные пальцы обвили его поясницу, а ладони притянули ближе. Лань Ванцзи готов был поклясться, что чувствует тепло его рук, хотя между ними было слишком много слоев одежды. А может, так и было, может, Вэй Усянь горел так же сильно, как и он сам. На губах Вэй Усяня всё ещё оставалось вино, когда их поцелуй стал ещё глубже — Вэй Ин как-то хитро наклонил голову — под углом, который Лань Ванцзи не знал как сделать, но который всё больше расспалял его, и сделал их поцелуй ещё более интенсивным, жгучим, отчаянным — лучше, чем всё его фантазии. Сичэнь снова позвал его, на этот раз яростно, с оттенком ужаса, который напомнил Лань Ванцзи об их дяде. Стыдясь своего импульсивного поступка он почти отстранился, но прежде чем это произошло, руки Вэй Усяня на его талии, притянули ближе, одна ладонь поднеслась к его щеке и наклонила голову. Сичэнь не успел сделать к ним и шага, как Вэй Усянь просунул язык ему почти в горло. — Ванцзи, — прогрохотал брат так строго, как Ванцзи никогда от него не слышал. — Достаточно. Его рука крепко легла на плечо Лань Ванцзи, и он медленно отстранился, хотя руки Вэй Усяня обвились вокруг его талии, не давая сделать этого полностью. В этом образовавшемся пространстве между ними Вэй Усянь издал задыхающийся смешок. Он выглядел совершенно развратным, раскрасневшимся, как и Лань Ванцзи, и дышал так, словно только что взбежал по ступеням башни Кои, но смотрел на Лань Чжаня с удивлением и оттененным волнением. Он снова рассмеялся, всё так же задыхаясь, но на этот раз немного восхищённо нежели потрясённо. Они встретились взглядом и он посмотрел на улыбающиеся губы Вэй Ина, ярко-розовые и блестящие от слюны. Это должно было отталкивать, но вместо этого заставило его снова податься вперед, чтобы прижаться к ним в ещё одном поцелуе. Сичэнь отпрянул, когда Вэй Усянь прикусил нижнюю губу его брата. — Ванцзи! — рявкнул Сичэнь, лицо которого покраснело, что бывало лишь когда он был действительно смущён. Смех Не Минцзюэ напомнил Лань Ванцзи о том, где они находятся. Он сделал шаг назад, заставив руки Вэй Усяня, к сожалению, окончательно опуститься с его талии. Он заметил, как Вэй Усянь сжал руки, словно сдерживаясь, чтобы не протянуть их обратно. Руки Лань Ванцзи дрожали, как и он сам — с ног до головы — и Ванцзи не знал, от чего это — от волнения или от унижения, которое только усиливалось с каждой парой глаз, которые он замечал на себе. Наконец он отвернулся, чтобы отвесить неглубокий поклон всем сразу и никому конкретно, а затем сказать брату: — Прошу меня извинить. Как только он повернулся, чтобы выйти из зала самым быстрым шагом, чуть ли не бегом, но его притянули обратно за руку и поцеловали, от чего закружилась голова и перехватило дыхание. Вэй Усянь отстранился и подмигнув ему, повернулся к Цзинь Гуаншаню, возвращаясь к изначальной цели своего прибытия. Лань Ванцзи не стал вслушиваться, хотя был уверен, что это что-то важное, если из-за этого Вэй Усяню пришлось говорить с Цзинь Гуаншанем, которого он так презирал. Лань Ванцзи был слишком занят тем, что спасался от взглядов и шепотков, чтобы даже думать о том, чтобы слушать что-то, кроме голоса Вэй Ина. Его ноги дрожали, пока он не выбрался наружу.

Он не осознавал, что улыбается, пока не коснулся пальцами своих губ.