Ocean eyes

Раэлль Коллар, сколько себя помнила, всегда старалась быть аккуратной. Не каталась на роликах или скейте, не участвовала в драках, хотя иногда ей очень хотелось кому-нибудь врезать, даже с острыми предметами обращалась максимально осторожно. Делала она это не для себя, но для своего соулмейта. Бедолаге и так приходилось не сладко. Впервые Раэлль почувствовала чужую боль, когда ей было четыре. На коленке появилась небольшая ссадина, хотя сама девочка в тот момент спокойно играла в куклы со своей лучшей подругой Талли Крейвен. Раэлль громко расплакалась и побежала к маме, чтобы та объяснила ей, что происходит. Уилла лишь нежно улыбнулась, посадила дочь к себе на колени и рассказала историю. Она рассказала, что где-то там живёт маленький мальчик, который только что, наверное, упал с велосипеда или с дерева или просто споткнулся. Именно этого мальчика Раэлль однажды встретит и полюбит всем сердцем, а он так же сильно полюбит её в ответ. И они будут счастливы, прямо как её родители. Рассказанная история подействовала. Раэлль сразу же прекратила плакать и со всех ног побежала к Талли, чтобы пересказать подруге всё-всё, что услышала. Крейвен тогда лишь рассмеялась и сказала, что все это знают. Раэлль попыталась на неё обидеться, но подруга потрепала её по волосам и сказала, что этот мальчик должен быть просто ангелом, чтобы терпеть такую вредину. Они в шутку подрались, быстро помирились и побежали есть мороженое, а Уилла лишь покачала головой и улыбнулась от радости при мысли о том, что у её дочери есть родственная душа. Прошло несколько лет, и радости поубавилось. Поначалу чужие синяки и царапины появлялись на теле Раэлль не так уж и часто. Младшая Коллар обводила их красным фломастером и гордо демонстрировала всем желающим и не особо. Затем всё стало немного сложнее. Первым тревожным звоночком стала ночь перед десятилетием Раэлль. Девочка подскочила на кровати с душераздирающим криком, на который тут же прибежали испуганные родители. — Раэлль, милая, что случилось? — спросила мама, присев на корточки перед её кроватью. Рядом стоял такой же встревоженный отец. — Он… Он… С ним что-то случилось! — Раэлль захлёбывалась слезами и в ужасе смотрела на свои руки, которые быстро покрывались кровью, текущей из многочисленных порезов. Правый глаз тоже заливала кровь, нога болела так, будто её сжали в тисках. Было трудно дышать. Врачи из скорой, вызванной среди ночи в тихий пригород, лишь беспомощно развели руками. Не было лекарства, которое могло бы облегчить боль родственной души. Всё, что они смогли — обработать многочисленные раны и дать девочке успокоительное. Раэлль к тому времени уже перестала плакать. Она отрешённо смотрела в одну точку и лишь иногда всхлипывала, нервно комкая подол футболки. Мама просидела с ней всю ночь, успокаивая. — Раз ты чувствуешь его боль, значит он всё ещё жив, милая. Всё будет хорошо. Всё будет хорошо, — сама Уилла слабо в это верила, но держала себя в руках ради дочери. К утру боль утихла. Физическая. На смену ей пришла боль душевная. Раэлль упала на пол, сжав футболку на груди. Она не могла дышать. Её сердце разрывалось на части. Чувство было такое, словно она потеряла самое дорогое, что было в её жизни. Мама оказалась права. Соулмейт Раэлль был жив. Но вот кто-то, кто был ему очень дорог, умер в ту роковую ночь. Десятилетие Коллар не праздновала. Она провела этот день, закутавшись в плед и слепо смотря перед собой. Лишь пришедшая Талли смогла уговорить её поесть. Поздним вечером блондинка уснула в объятьях подруги. Она тихо плакала во сне. Прошло ещё несколько лет. Раэлль исполнилось шестнадцать. Боль стала постоянным спутником младшей Коллар. Девушка засыпала и просыпалась с саднящим горлом и ноющими мышцами. Она давно перестала считать новые синяки, еле-еле успевала обрабатывать порезы и старалась не задумываться об их причинах. Раэлль было страшно. Пугали не раны. Даже боль уже не приносила ничего, кроме лёгкого негодования. Пугали причины её появления. С десяти лет Раэлль даже в самую сильную жару носила брюки и свитера под горло. Она скрывала под ними свои личные созвездия. Гематомы на шее — следы чужих пальцев. Синяки на бёдрах — следы чужих рук. Ожоги на предплечьях — словно от сигарет. Сложнее всего было спрятать разбитую губу или рассечённую бровь. Раэлль часами стояла перед зеркалом, пытаясь замазать всё тональным кремом, прежде чем идти в школу. Но и это не было тем, что пугало девушку сильнее всего. Больше всего на свете Раэлль боялась тонких полосок, которые появлялись на коже независимо от времени суток. Они были ровными, симметричными и ужасающими. Ведь эти повреждения родственная душа Раэлль наносила себе сама. Коллар давно поняла, что её соулмейт — девушка. Раэлль пугал этот простой факт. Не из-за стереотипов или какого-то стыда. Вовсе нет. Родители прекрасно понимали, что соулмейтов не выбирают, и поддерживали дочь. Друзья тоже лишь дружелюбно подкалывали её на эту тему. Не шутили только Талли и Эбигейл (с ней Раэлль подружилась в средней школе). Подруги знали, что кроется за этим, с виду безобидным фактом. Соулмейт Раэлль была девушкой. И Коллар до боли в сердце боялась того, что с этой незнакомкой делает обладатель грубых рук. В ночь своего восемнадцатилетия Раэлль сломалась. Она сбежала из дома и бежала, бежала, бежала, пока не упала без сил на мокрый асфальт. Она разбила о него костяшки пальцев и сорвала себе голос от криков. Она кричала обо всём. О несправедливости жизни, о жестоком мире, о боли. Всё потому, что эта боль была везде. Во всём теле. Но сильнее всего болело внизу живота. И никогда в жизни Раэлль не было так страшно. В таком состоянии её и нашли Талли с Эбигейл. Раэлль уже не могла кричать, только хрипела. И она просила, умоляла ей помочь. — Есть только один вариант, — прошептала Эбигейл, обращаясь к Талли. — Что? — Крейвен задумалась, а потом отшатнулась в ужасе, — Даже не думай, Беллвезер! Это вообще не вариант! — Какой? — в бессилии прохрипела Раэлль. — Эбби, нет! — Мы можем отвести тебя туда, где избавят от боли, Рэй. Навсегда. — Эбигейл! — Я согласна, — Раэлль прикрыла глаза, — Я так больше не могу… Талли и Эбигейл ещё какое-то время переругивались, но Коллар их уже не слушала. Она позволила боли окутать себя. Каждой клеточкой своего тела, она почувствовала свою родственную душу. Эту прекрасную, невероятную, несчастную, сломленную девушку. Которая сейчас наверняка горько плакала и, судя по жжению на внутренней стороне руки, опять себя резала. Всей душой Раэлль хотела помочь незнакомке. Сделать что угодно, убить кого-нибудь, если потребуется. Но разумом понимала — она ничего не могла. И не было больше сил тонуть в боли, горе и бессилии. Талли и Эбигейл наконец пришли к чему-то и перестали спорить. — Рэй, — ласковый голос Эбигейл нарушил тишину. Раэлль открыла глаза. Она всё так же лежала на асфальте, поддерживаемая подругами. Эбби сочувствующе смотрела на Коллар, а Талли старательно отводила взгляд. — Рэй, вставай, — продолжила Беллвезер, — Нам пора идти. С трудом девушка встала. Они вызвали такси и поехали в какое-то медучреждение. Там Раэлль без лишних вопросов переодели, положили на каталку и привезли в помещение с невыносимо ярким светом. — Ничего не бойся, — мягко произнесла медсестра, — Больно не будет, — и надела на неё маску с усыпляющим веществом. В голове Раэлль набатом стучало: «Больно не будет. Больно не будет. Больно не будет». Но перед тем, как отключиться, Коллар услышала тихий женский голос. Она не знала, кому тот принадлежал. Но голос был таким ласковым и родным и повторял лишь одно слово: «Раэлль». «Я люблю тебя. Прости», — подумала девушка и провалилась во тьму. Когда Раэлль очнулась, то ничего не почувствовала. Сначала она испугалась, что умерла, не пережила операцию. Потом подумала, что сошла с ума или, быть может, всё ещё спит. Но затем девушка осознала одну простую вещь. Боли не было. Вообще. Конечно, голова была тяжёлой после наркоза, ноги затекли от статичной позы. Но той боли, что преследовала девушку почти половину жизни, не было. Раэлль огляделась. Она лежала в большой светлой палате с окном во всю стену. «Конечно», — отстранённо подумала Коллар, — «Если бы Эбигейл привела меня в обычную государственную больницу, она бы не пережила такого позора». Раэлль хихикнула и тут же замерла. Она уже давно не слышала от себя такого легкомысленного звука. Да что уж там, она и смеялась то не так уж и часто. В кресле, согнувшись в три погибели, спала мама Раэлль. Это означало, что Талли и Эбигейл всё же сообщили её родителям. Скорее, поставили перед фактом. Блондинка подняла руку и посмотрела на неё. К сгибу локтя присоединена капельница, на указательном пальце — устройство, считывающее пульс. А на предплечье уже начали заживать порезы. Раэлль помнила, откуда они. Девушка не раз читала об операции. О том крайнем случае медицинского вмешательства, когда искусственным путём обрывается связь между соулмейтами. Это обычно делалось, если один из них находился в коме или при смерти. Ведь никто не желал по своей воле терять связь с соулмейтом. Девушка нахмурилась. Некоторые писали, что после операции всё, что связано с родственной душой, постепенно стирается из памяти человека. Первой исчезает, конечно же, боль. Затем чувства и эмоции, которые пациент испытывает по отношению к соулмейту. Постепенно под действием введённых препаратов через несколько лет или десятилетий стираются и воспоминания. Мало кто решался на подобное вмешательство. Ведь это значило потерять свою судьбу, потерять часть себя. Раэлль покачала головой. Для неё это значило лишь одно. Свобода. Свобода от тревоги и волнений. Свобода от брюк и свитеров. Свобода от постоянных рыданий и нервных срывов. Свобода от бессонницы. Свобода от боли. Раэлль снова посмотрела на свою руку. Это лишь напоминание. Напоминание о том, чего она себя лишила. От чего избавилась. Освободилась. Скоро и эти следы исчезнут. Медицина — могущественная штука. Раэлль громко рассмеялась. Мать подскочила в кресле и уставилась на неё. А Раэлль всё смеялась и смеялась. Она не могла остановиться. Не хотела. Теперь Коллар свободна. Больше не будет боли. Она разрушила связь между собой и той несчастной девушкой. Они никогда не встретятся, не полюбят друг друга. Этого не будет. Раэлль сама не заметила, в какой момент смех перерос в рыдания. Осознала лишь, что мама обнимает её крепко-крепко, как в детстве, и повторяет: «Всё будет хорошо. Ты поступила правильно. Всё будет хорошо». Через неделю Раэлль выписывают из больницы. Девушка возвращается в школу ровно к выпускным экзаменам, по поводу которых она абсолютно спокойна. Учёба всегда была для Раэлль отдушиной, способом отвлечься от боли и давалась легко. Талли избегает свою подругу. Эбигейл лишь пожимает плечами: «Перебесится». Раэлль, Талли и Эбигейл уже давно подали заявления и были приняты в один из лучших университетов страны, который почему-то все студенты прозвали Салемом. Коллар искренне надеялась, что там никого не жгут на кострах. Закончились экзамены, подошло время выпускного вечера. На празднование Раэлль надела чёрный костюм с глубоким вырезом — самый открытый наряд за всю её жизнь. Талли, как и предсказывала Эбигейл, успокоилась и скрепя сердце приняла решение лучшей подруги. На выпускной они отправились все вместе. Раэлль с подругами и многочисленными друзьями и поклонниками танцевали, пили и веселились. Все знакомые были приятно удивлены приподнятым настроением блондинки. Но больше всего удивлялась сама Коллар. Она и не думала, что может быть настолько спокойна и счастлива. Ей казалось, что это чувство лёгкости осталось в далёком детстве. Когда время приблизилось к полуночи, Раэлль, сославшись на боль в ногах, которая в кои-то-веки была приятной, ушла на крышу «подышать». Раэлль сидела на краю школьной крыши, свесив одну ногу в пустоту, и смотрела вдаль. В одной руке покоилась зажжённая сигарета. Эту вредную привычку Коллар подхватила у Либбы Суит — заклятой подруги Эбигейл. Эбби и Либба то дружили, то воевали. В один момент могли ссориться, а в другой — коллективно набить морду какому-нибудь пьяному хаму. В средней школе девушки постоянно дрались. Раэлль как-то пошутила, что они вполне могли бы быть соулмейтами, так как все раны получали друг от друга и просто не замечали их. За это Коллар чуть не схлопотала сразу от обеих. Либба всё же на секунду задумалась и под насмешливым взглядом Эбигейл порезала себе ладонь неизвестно откуда взявшимся канцелярским ножом. Беллвезер постояла несколько мгновений, показала Суит свою целую ладонь, а затем закатила глаза и, тяжело вздохнув, потащила соперницу в медпункт. Драться они после того случая не перестали, но в целом относились друг к другу куда более мирно. В старшей школе Либба вообще начала приходить на их совместные ночёвки в доме Раэлль. Коллар улыбнулась воспоминаниям, сделала глубокую затяжку и выдохнула дым в небо. Потрясающе спокойная ночь. — Тебе не говорили, что курение вредит здоровью? — раздался чей-то тихий голос. Раэлль вздохнула и посмотрела на нарушительницу спокойствия. Около выхода на крышу стояла брюнетка в чёрных брюках и таком же чёрном свитере с высоким воротником. Ни дать, ни взять — призрак, сливающийся с ночью. Раэлль ухмыльнулась. — Если меня что-то и убьёт, то явно не курение. — Хороший подход, — одобрила незнакомка и подошла чуть ближе, — Позволишь? — Конечно. Раэлль наблюдала за тем, как девушка садится напротив неё на бортик и так же свешивает одну ногу вниз. — Мы знакомы? — нахмурилась Раэлль. — Что? — незнакомка отвлеклась от разглядывания ночного города. — У меня такое чувство, что я тебя знаю. Но не помню откуда. Девушка улыбнулась. Раэлль отстранённо подумала, что эта маленькая улыбка — лучшее, что она видела в своей жизни. Но эта мысль тут же была списана своей хозяйкой на влияние алкоголя. — Я Сцилла. Мы с тобой вместе ходим… ходили на биологию. — Точно! — Раэлль хлопнула себя по лбу, — Ты Сцилла Рамсхорн! Та загадочная художница, которая периодически спасала меня от полных провалов! — Не таких уж и полных, — рассмеялась брюнетка. — Да брось! Я ужасно рисую. — Не правда. Ну… не совсем правда. Цветочки у тебя выходили очень даже милыми. — Ага, — саркастически ответила Коллар, — И солнышко в углу листа. — И это тоже. Девушки рассмеялись. — Я Раэлль. — Раэлль Коллар. Да, я в курсе! — снова рассмеялась Сцилла, — Я, в отличие от тебя, не страдаю дефицитом внимания, мерзлячка. — Кто-кто? — удивилась Коллар. — Мерзлячка. Ты даже в тридцатиградусную жару куталась в свитера. Хотя, стоит отметить, подбирала абсолютно сумасшедшие расцветки! — Ох, ну, извините, что разрушила Ваше чувство прекрасного, мадемуазель, — сказала Раэлль. — Прощаю Вас, миледи, — в тон ей ответила Сцилла. Раэлль опять рассмеялась и поймала себя на мысли, что ей никогда ни с кем не было так легко. Даже с Талли, которой она могла рассказать абсолютно всё. — Пора завязывать пить… — пробормотала Коллар. — Что? — переспросила Сцилла. — Ничего, — быстро ответила Раэлль, — Хорошая ночь. — Да, неплохая, — задумчиво ответила Рамсхорн и добавила через секунду, — Ты сейчас обожжёшься. — Что? Раэлль посмотрела на свою руку и, вскрикнув, выбросила сигарету с крыши. — Спасибо. Хорошо, хоть не обожглась! — Да, хорошо… — с каким-то непонятным сожалением Сцилла смотрела вслед падающему окурку. Раэлль последовала примеру собеседницы и посмотрела вниз. Здание школы было довольно высоким. Земля, казалось, находилась очень далеко. — Высоко, — тихо сказала Сцилла. — Не упасть бы, — передёрнула плечами Раэлль. — Да… Сцилла ещё минуту задумчиво смотрела вниз, а затем перевела взгляд на Раэлль и снова улыбнулась этой своей улыбкой, от которой у блондинки почему-то перехватывало дыхание. — Вот и пропал твой яд. — Ничего, у меня ещё есть. Раэлль жизнерадостно достала новую сигарету из пачки и предложила Сцилле. — Нет, спасибо, — Рамсхорн скривилась, — Не курю. — Здоровый образ жизни? — ухмыльнулась Раэлль, пытаясь оживить свою зажигалку. — Нет, просто и так хватает проблем со здоровьем, — тихо ответила Сцилла и вновь перевела взгляд на город. — Да чтоб тебя! — разозлилась Раэлль и выкинула зажигалку вслед за окурком. — Тише-тише, — рассмеялась Сцилла, — Она ни в чём не виновата. Зато меньше травиться будешь. — Но я хочу курить, — по-детски заныла блондинка. Сцилла посмотрела на неё, тяжело вздохнула и достала из кармана металлическую зажигалку. — Ты же не куришь, — ехидно подметила Раэлль. — Люблю смотреть на пламя, — ответила Рамсхорн, — Ты курить будешь или нет? Раэлль с готовностью закивала и придвинулась ближе к Сцилле. Та щёлкнула зажигалкой и поднесла её к кончику сигареты. Пламя осветило правильные черты лица и до невозможного, невероятного голубые глаза. Сердце Раэлль отчего-то сбилось с ритма, а затем заколотилось, как бешеное. Блондинка прикурила, и Рамсхорн убрала зажигалку. Они задержались ещё на секунду в таком положении, глядя в упор друг на друга, а затем резко остранились, смущённо отводя глаза. — Хорошая зажигалка, — прокашлявшись, сказала Раэлль, чтобы нарушить гнетущую тишину. — Да, — Сцилла вновь достала зажигалку, задумчиво посмотрела на неё и улыбнулась, — Мне её папа подарил на десятилетие. Мама его чуть не прибила тогда, — девушка хрипловато рассмеялась. — Моя бы точно прибила, — улыбнулась Раэлль, — Она до сих пор не знает, что я курю. — Серьёзно? — Ага. — Мило. — И не говори… А твои родители… Они внизу? Они тебя не хватятся? Сцилла моментально помрачнела. Она отвела взгляд в сторону и тихо сказала: — Они погибли в автокатастрофе, когда мне было десять. — О, мне так жаль. — Ничего, ты же не знала. Раэлль было невыносимо смотреть на печаль Сциллы. Она потянулась и аккуратно накрыла рукой пальцы Рамсхорн, слегка сжав. Брюнетка дёрнулась от прикосновения, но сразу же расслабилась, благодарно посмотрела на девушку и сплела их пальцы. Так они и сидели, держась за руки и смотря друг на друга. Девушки, что и не общались друг с другом до этой ночи. Раэлль пришла в голову занятная и волнующая идея. Коллар опять мысленно обвинила во всём алкоголь, но решила всё же попробовать. Она начала медленно наклоняться к Сцилле. Та немного к ней придвинулась. Они всё так же смотрели друг другу в глаза. Когда между их лицами оставалась пара сантиметров, Раэлль опустила взгляд на губы Рамсхорн, а та прикрыла глаза. Они обе отдались на волю случая и… — Твою мать! — заорала Коллар. Сцилла подпрыгнула и чуть не свалилась с крыши. — Чёртовы сигареты! Раэлль изо всех сил дула на руку, обожжённую окурком. — Вот я растяпа! Сцилла молчала. Блондинка посмотрела на неё и увидела, что Рамсхорн, нахмурившись, в полном недоумении смотрит на свою руку. — Что-то не так? — переполошилась Раэлль, — Я и тебя обожгла? — Нет, — тихо ответила брюнетка, — Не обожгла… Сцилла тряхнула головой и решительно посмотрела Коллар прямо в глаза. — Я вообще-то пришла сюда поговорить с тобой. — О чём? — Раэлль искренне удивилась внезапной перемене настроения. — Я хотела… — Сцилла замялась, — Извиниться. — Извиниться? Но за что? — недоумевала Раэлль. — За всё, — вздохнула Сцилла, — За всю свою чёртову жизнь. Блондинка всё так же недоумевающе смотрела на собеседницу. Рамсхорн тяжело вздохнула. — Проще показать. Сцилла щёлкнула зажигалкой поднесла её к руке и засунула ладонь прямо в пламя. — Ты с ума сошла?! — возмутилась Раэлль. Она резко отобрала зажигалку, отбросив её в сторону, схватила обожжённую руку Рамсхорн и аккуратно на неё подула. Это мало чем могло помочь при таком ожоге, но всё же. — Ты как? Зачем ты это сделала? Тебе больно? — посыпался град вопросов. Но Сцилла молчала. Она будто окаменела и просто смотрела на Раэлль. — Ответь же мне что-нибудь! Ты пьяна? Или у тебя такие развлечения — пугать людей до смерти?! — Где ты была? — Что? — не поняла Раэлль. — Та неделя перед экзаменами. Где. Ты. Была? — чётко выделяя каждое слово, сквозь зубы спросила Сцилла. Она выглядела так, будто от ответа зависит её жизнь. — В больнице… — непонимающе протянула Раэлль. Сцилла резко втянула воздух сквозь зубы и отдёрнула руку, будто опять обожглась. Что вообще происходит? Может эта девчонка и правда такая чокнутая, как все говорят? — Сцилла, что слу… — Раэлль! Вот ты где! — на крышу выскочила растрёпанная Талли, — Я везде тебя ищу! О, Сцилла? Крейвен резко затормозила у бортика и растерянно переводила взгляд с Коллар на Рамсхорн и обратно. — Я помешала? — тихо поинтересовалась Крейвен. — Нет, — отрезала Сцилла. — Но… — начала Раэлль. — Ты не представляешь, что там творится! — перебила её Крейвен. Судя по виду, она пила. И много. — И что же? — без особого интереса спросила Раэлль, не сводя взгляда с Рамсхорн, которая прижала колени к груди, обхватила себя руками, сжала челюсти и напряжённо смотрела вдаль. — Эбби собралась в тюрьму! — Что? — Коллар наконец заинтересовалась словами подруги. — Ага! — Талли практически сияла, — Они с Либбой в туалете убивают Мэтьюза! — Майка? Раэлль помнила этого придурка, который доставал всех и каждого, а особенно Эбби. — Ага! — повторилась Талли, — Он что-то там сказал про их взаимоотношения. Что-то мерзкое, — Крейвен поиграла бровями, — А потом пролил пунш на платье Эбигейл. А ты ведь знаешь, как она его любит! О, Коллар и правда знала. Эбби заказала это платье в ателье. Она лично продумала дизайн, несколько раз заставляла бедных работников его переделывать, а потом повесила шедевр кройки и шитья в отдельный шкаф и шипела, как дикая кошка, на каждого, кто пытался к нему приблизиться. — Так, с Эбби понятно, — рассмеялась Раэлль, — А Либба-то чего так разъярилась? — А ей только дай повод, — пожала плечами Крейвен. — Резонно. — Ну что, пойдём? — Талли покачивалась с пятки на носок от нетерпения. — Разнимать, помогать или наблюдать? — поинтересовалась Коллар. — На месте решим, — отмахнулась подруга. — Но… Раэлль снова перевела взгляд на Сциллу. Брюнетка сидела в той же позе и казалась бледнее, чем обычно. — Иди, — глухо ответила Сцилла, — Нам всё равно больше не о чем разговаривать. — Но твоя рука… — начала блондинка. — В порядке, — отрезала Рамсхорн, — Иди, помогай своим друзьям, развлекайся. Раэлль беспомощно посмотрела на Талли. Крейвен лишь пожала плечами, мол: «Кто их чокнутых разберёт?» — Ты всё же обработай руку и забинтуй, — посоветовала Раэлль, спрыгивая с бортика, — А то шрам останется. Сцилла промолчала, продолжая смотреть на ночной город. — Идём-идём-идём! — Талли схватила блондинку за руку и потащила к выходу с крыши. У самой двери Раэлль обернулась. Сцилла всё так же смотрела вдаль. По прибытии на место вероятного преступления, Раэлль с Талли решили всё же оттащить подруг от Майка. Этот гадёныш уже хрипел, а не матерился. — Вали отсюда, пока мы добрые, — прошипела Раэлль. Майк судорожно закивал и практически выполз из туалета. Либба и Эбигейл выпутались из рук девушек, посмотрели друг на друга и рассмеялись. — Да, эпично мы заканчиваем школу! — хохотала Эбби. — Этого придурка давно пора было проучить! — отозвалась Либба. Вскоре к ним присоединилась Талли: — Да он больше никогда косо ни на кого не посмотрит. — Да и вообще смотреть будет бояться! — задыхалась от смеха Эбигейл. И их накрыл новый взрыв хохота. Не смеялась только Раэлль. Она тоже была рада тому, что этого придурка наконец проучили, но ей не давало покоя поведение Сциллы. Что-то определённо было не так. Понять бы ещё, что… — Хэй, Принцесса, что с тобой? — Либба закинула подруге руку на плечо. Ей для этого пришлось подпрыгнуть, а Раэлль наклониться. — Да я просто… — Она со Сциллой Рамсхорн разговаривала, — доложила Талли. Либба посмотрела на блондинку в священном ужасе: — О чём? — Да ни о чём особенном, — Раэлль скинула её руку, выпрямилась и нахмурилась, — Она странная какая-то… — Да не парься ты. Она чокнутая. Это вся школа знает, — Эбигейл покрутила пальцем у виска. — С чего бы это? — внезапно ощетинилась Коллар. — Ой, да брось, — ответила Либба, — Крейвен, я буду говорить, а ты считай, — Талли с готовностью кивнула и подняла руки, — Она ни с кем не общается, — Талли загнула палец, — Постоянно что-то рисует, — другой, — Всё время ходит во всём чёрном. Не ходит в общественные места. Ни разу не появлялась на физкультуре. Периодически исчезает из школы, а затем возвращается вся бледная и с мешками под глазами, — Талли перешла на другую руку, — Когда её хвалят, она молчит. Когда ругают, молчит. Никому не позволяет себя касаться и сама никого не касается. Мне кажется, если б не жара, она бы вообще ходила в пальто и перчатках. Ещё бы трость взяла, чтобы толпу разгонять. Талли продемонстрировала все загнутые пальцы на руках. — Короче, как я и говорила, забей. Она чокнутая, — подытожила Беллвезер. Эбигейл подошла к Коллар и привычным жестом закинула ей руку на плечи. — Пойдём. Ты слишком мало выпила. Вот и мерещится всякое. Надо отпраздновать вступление во взрослую жизнь. А то уже скоро и ночь закончится. Либба и Талли поддержали Эбби и потащили Раэлль обратно в актовый зал. Там гремела музыка и реками лился алкоголь. Учителя и родители давно ушли от греха подальше. Через полчаса Раэлль веселилась и танцевала вместе со всеми, а про странную девушку с голубыми глазами даже и не вспоминала. На следующий день небольшой городок потрясла ужасная новость. Ночью, во время празднования выпускного, восемнадцатилетняя девушка покончила с собой, сбросившись с крыши школы. Ни учителя, ни ученики не удивились подобному исходу. Все отчасти ожидали этого от тихой нелюдимой девушки с явными признаками психического расстройства. Её имя потом долго было у всех на слуху. Такое же странное, как и его обладательница. Сцилла Рамсхорн. Раэлль весь день тошнило, но никто так и не понял, что это не было последствием пьянки. Коллар думала, что это она во всём виновата. Она не знала, в чём именно. Но виновата. Нельзя было так просто бросать её там. Нужно было остаться, поговорить, увести с крыши, в конце концов. Или поддержать эту затею с зажигалкой. Что это вообще, чёрт возьми, было?! Вечером Коллар рассказала всё родителям и расплакалась. Те долго успокаивали её. Говорили, что это не её вина, что никто не знает мысли подобных людей. У Сциллы, наверное, были проблемы в семье или с психикой. А может быть, всё вместе. Разумеется, Раэлль ни в чём не виновата. В этом вообще никто не виноват. Подруги сказали то же самое и опять ненавязчиво подпоили девушку, думая, что это отходняк от всех потрясений: операция, экзамены, выпускной, теперь ещё эта чокнутая Рамсхорн… Все были уверены, что Раэлль ни в чём не виновата. Все, кроме неё самой. Что-то непонятное будто бы съедало её изнутри. Что-то не давало покоя, рвалось на волю, пыталось добиться внимания. Разозлившись, девушка поехала в больницу, где ей делали операцию. Врачи сказали, что, наверное, ввели недостаточную дозу препаратов. Видимо, боль всё ещё пытается найти выход. Но это довольно просто решить. Боль. Боль… Что-то щёлкнуло в голове Раэлль, но прежде чем она смогла понять, что именно, в её шею вонзилась игла шприца. Пришла такая знакомая темнота. Когда Коллар очнулась на кушетке, она уже не помнила, что так сильно её тревожило. Блондинка поблагодарила докторов и в приподнятом настроении поехала домой. Пора было собирать вещи. Прошло несколько лет. Раэлль, Талли, Эбигейл и Либба поступили в лучший университет штата и успешно его закончили. Они на себе прочувствовали, почему студенты зовут его Форт Салем. Каждая сессия в нём — настоящая инквизиция. Разве что горят не костры, а всё остальное. Подруги Раэлль во время учёбы встретили своих соулмейтов. Либба — старого соперника. Она сгоряча ему врезала, а в итоге прикладывала холод к собственному лицу. Парочка из них вышла, мягко говоря, весёлая. Эбигейл встретила тихого и очень доброго парня по имени Адиль. Он был художником и порезался ножом для заточки карандашей, а Эбби, как настоящая леди, предоставила ему целую упаковку пластырей. Адиль от неё ещё месяц бегал, так как был абсолютным пацифистом, а Эбигейл была… Эбигейл. В итоге парень всё же сдался, но поставил условие: никаких больше драк. Девушка с готовностью согласилась. С тех пор они оба изменили друг друга к лучшему. Больше всего удивила Талли. Она как обычно шла спиной вперёд по коридору и рассказывала какую-то историю, активно жестикулируя. Все идущие навстречу люди привычно отходили в сторону от «Крейсера Крейвен». Но один человек о негласном правиле не знал. В особенно эмоциональный момент истории Талли широко взмахнула рукой и попала кулаком в чей-то нос, который неприятно хрустнул. Тут же кровь начала заливать и лицо Крейвен. Талли, зажимая нос, радостно обернулась посмотреть, кем же оказался её соулмейт, не обращая внимания на побледневших друзей. Девушка повернулась, споткнулась и… упала прямо в объятья директора института — Сары Алдер. За глаза её звали Генералом Алдер или Железной леди. Кто же знал, что и генералы умеют краснеть? В коридоре в тот момент воцарилась абсолютная звенящая тишина и лишь Раэлль хмыкнула: «Соулмейтов не выбирают». «Вот уж точно», — прошептала Либба. Талли и Алдер так и стояли, застыв памятником самим себе. Очень… окровавленным памятником. Раэлль прекрасно провела студенческие годы и с отличием закончила обучение. Она выучилась на журналиста и вместе со своим другом Байроном, ещё одним журналистом, отправилась колесить по миру. Где только эта сумасшедшая парочка не побывала, какие только приключения они не пережили. Их ничего не держало. Соулмейт Байрона умер ещё в детстве. Они с Коллар не испытывали друг к другу романтических чувств, считали себя практически братом и сестрой. Они побывали во многих странах, но всегда возвращались домой. Раэлль постоянно поддерживала связь с родителями и друзьями и навещала их как можно чаще. Отец с матерью купили ферму и организовали там ранчо, где не было отбоя от желающих покататься на лошадях. Либба с Эриком открыли юридическую фирму, которая очень быстро разрасталась. Они много раз в пылу ссоры думали развестись, но всегда ужасались масштабам судебных разбирательств, поэтому союз их был нерушим и крепок. Эбигейл и Адиль открыли собственный ресторан, в котором не было отбоя от посетителей, и растили двоих чудесных детей. Талли с Сарой работали в Форте Салем. Алдер всё так же была директором, но уже куда более благосклонным и приятным в общении. Талли же преподавала историю искусств. Вот уж чьи взгляды друг на друга могли воспламенить воздух… Раэлль искренне радовалась за своих родных и друзей, которых тоже считала родными. Женщина была довольна своей жизнью. У неё была любимая работа и верный напарник. Огромная семья. Даже крестники, двойняшки Адиля и Эбигейл, для которых Раэлль была тётушкой, которая научит пить, а потом сама же будет смеяться над похмельем. Раэлль устраивала её жизнь. В ней практически не было место страданиям и боли. Любовь и счастье заполняли собой всё пространство. Но иногда, тёмными ночами или дождливыми днями, Раэлль охватывала невыносимая тоска. Тоска по чему-то, чего у неё никогда не было и никогда не будет. Тогда девушка сжималась в объятиях названого брата и горько плакала. Байрон гладил её по волосам и успокаивал. Он говорил, что это нормально. Просто тоска по соулмейту. Но Раэлль не понимала этого. У неё же никогда не было соулмейта. Или был? У Раэлль Коллар была одна вещь, с которой она по необъяснимой причине не могла расстаться. Маленькая металлическая зажигалка. Раэлль не помнила, откуда та у неё. Помнила лишь силуэт, что подносил пламя к сигарете. Но это ни о чём ей не говорило. Все друзья Раэлль, даже Алдер, знали про время, которое она провела в больнице перед школьным выпускным. Но никто о нём не напоминал, а постепенно и сама Раэлль забыла об этом. Шли годы. Раз в несколько лет, в годовщину выпускного, бывшие ученики старшей школы небольшого городка собирались в здании, которое когда-то было родным. Все разговаривали, танцевали и радовались встрече. Лишь Раэлль Коллар не участвовала во всеобщем веселье. Каждый раз она куда-то исчезала сразу после начала мероприятия. Каждый раз Талли уже-не-Крейвен находила её на крыше школы. Блондинка смотрела вдаль и неосознанно щёлкала старой зажигалкой, которая давно уже не работала. — У меня такое чувство, что чего-то не хватает, Тал, — всегда говорила Раэлль, — Кого-то. — Знаю, — отвечала Талли, обнимала подругу за талию, кладя подбородок на плечо, и повторяла, — Знаю. Так они и встречали рассвет. Талли действительно знала. Она всё поняла на следующее утро после выпускного. Когда протрезвела. Когда было уже поздно. Талли всегда была умной девочкой. Сложила два и два. Она прорыдала всю ночь и больше никогда в своей жизни не напивалась. Талли так и не рассказала Раэлль, потому что желала счастья подруге. Хоть и не полного, но счастья. Талли знала: скажи она, и на следующий день где-нибудь найдут труп со светлыми волосами. Раэлль бы не пережила. Так зачем её тревожить? Всё равно ничего не исправить. Раз в год, в день школьного выпускного, на позабытой всеми могиле на кладбище в маленьком городке появляются свежие цветы. Всегда разные. Всегда голубые. Женская рука аккуратно стирает мох с плиты, обнажая надпись Сцилла Рамсхорн и чёрточку между двумя датами. Всё, что осталось от девушки с невозможно голубыми глазами. Женщина, регулярно приносящая цветы девушке, которая была изгоем при жизни и осталась им после смерти, всегда плачет. Она прислоняется лбом к холодному мрамору и шепчет: «Прости меня, Сцилла. Прости меня. Прости». Затем посетительница вытирает слёзы, встаёт, говорит: «Увидимся через год», и, не оглядываясь, уходит с кладбища. Каждый раз она боится обернуться и увидеть призрак не упокоившейся души. У ворот кладбища женщину всегда ждёт машина с человеком за рулём. — Ты как? — спрашивает водитель. — Нормально. — Едем? — Едем. Сара Алдер плавно выводит машину на дорогу. И в последнюю секунду перед тем, как кладбище скроется за поворотом, Талли Алдер всё же оглядывается и видит в отдалении брюнетку во всём чёрном. «Как призрак», — думает Талли и отворачивается. Она не видит глаз. Но знает — они голубые.