Пеовле

Когда Люциус Малфой узнал, что его сын — гей, он смирился, условившись на формальную женитьбу и наследников. Смирился, когда Драко, издалека начав разговор, сообщил что его амант — гриффиндорец. Видит Мерлин, он был достаточно милосерден к личной жизни сына, но когда оказалось, что этот любовничек — никто иной как Гарри Поттер, глава рода почти получил инфаркт. Крик стоял на весь мэнор, а Нарцисса в соседней комнате молилась Салазару, чтобы в сына не прилетела Авада. — ДРАКО ЛЮЦИУС БЕОРЕГАРД ФРЕДЕРИК ЭЗЕЛСТАН ГОДАФРИД АДАЛБРЕЧТ ВИЛЬГЕЛЬМСОН МАЛФОЙ, КАК ТЫ ПОСМЕЛ СВЯЗАТЬСЯ С ТАКИМ ОТБРОСОМ ОБЩЕСТВА КАК ЭТО СУЩЕСТВО?! — спрашивал Люциус, прожигая в сыне дыру размером с галактику. — Отец, позволь! Я глубоко уважаю тебя, но ты не понимаешь! Ты хоть раз посмотри на него БЕЗ призмы ненависти и прошедшей войны! Он же такой... Люциусу оставалось только с болью тереть виски, выслушивая влюбленный бред сына про то, какой Поттер милый, какой сексуальный, и у него такие чудесные волосы, глаза, лодыжки, задница и что-то там еще. Он весь чудесный! Бр-р. Люциус, призвав все свое терпение, с большим презрением стал звать Гарри на пятничные ужины и потихоньку к нему приглядываться. Поначалу этот нахальный парнишка, не знающий о существовании расчёски, его раздражал так же, как и в те счастливые года, когда тот был маленьким и беззащитным, и можно было его заавадить тогда, чтобы теперь не терпеть эти влюбленные переглядки за столом...Эх, надо было все же прикончить мальчонку, пока он не вырос в этого...премерзкого, но высокого и поджарого юношу с правильными чертами лица. И, если не думать о том, что эти бесстыжие глаза сейчас раздевают в своих мыслях сидящего напротив твоего сына, то они действительно имеют чарующий, благородный оттенок изумруда огранки лучших немецких гоблинов. Да и, если присмотрется, под уродскими маггловскими синими недобрюками и правда задница что надо... Так, мало-помалу, Гарри вклинивался в мирную жизнь семьи Малфой, а Люциус понимал: Пресвятые павлиньи хвосты, а сын-то был прав!

***

В один из ставших обыденными вечеров, он обдумывает это снова, восседая в кресле посреди малой гостиной. Драко, сидя слева, капризно бросает в сторону выкравшего себе одно из кресел по правую сторону Поттера, что ему холодно. Он может позвать домовика Дакки, и они прекрасно это знают, но Гарри со вздохом поднимается и склоняется над камином, вороша поленья для большего жара. Самодовольно ухмыляясь, Драко едва не расплывается в своем кресле. Все-таки, интересно, как сын смог приручить этого с детства нетерпящего подчиняться юнца? Надо бы проверить... Люциус всегда учил сына делиться своим с родными. Горячий и волнующий, по телу протек интерес, которого в едва стареющем ловеласе, испробовавшем на своем веку все и даже больше, уже давно никто не вызывал... Задумчиво разглядывая открытую для взора тыльную сторону согнувшегося над камином Гарри, Люциус на пробу протягивает: — Знаешь, сын, а твой вкус не так уж и плох, как я боялся. Гарри дергается, распрямляется и шокированно смотрит огромными глазами. Драко замирает ледяной статуей, не донеся руку до бокала. Люциуса только забавляет реакция этих совсем еще юношей, и он деланно удивляется: — Упс, прошу извинить, я сказал это вслух? Ха-ха. Простите мне, старому прелюбодею... — к концу фразы он понижает голос до рокочущего шипения и растягивает губы в ухмылке голодного змея. Гарри очаровательно покрывается пунцовой краской, но не пытается уйти от неприлично-наглого изучающего взгляда, от голодной ухмылки... Только невпопад произносит, наверное, чтобы хоть чем-то занять свой рот: — Джин клевый. — ухмылка на мгновение спала с вытянутого лица блондина. — "КЛЕВЫЙ"?! ПРОШУ ПРОЩЕНИЯ, ЭТО ДРЕВНЕЙШИЙ ДЖИН, СОЗДАННЫЙ МОИМ ПРЕДКОМ НА КРОВИ ЕГО ВРАГОВ!!! — вполне обоснованно, но преувеличенно экспрессивно для одного-единственного зрителя оскорбляется Люциус, а затем обратно натягивает свою ухмылку, прошептав так, что слышал только сын. — Неблагодарный провинциал. Гарри хлопает черными, четко очерчивающими миндальные глаза, ресницами, совершенно растерявшись и не зная, что сказать. Люциус наслаждается его яркостью эмоций, как энергетический вампир. Слегка испуганные, но больше смущенные глаза бегают от одного Малфоя к другому. Драко наконец-то отмирает, перестав изображать полное равнодушие. Универсальному защитному механизму в любой ситуации его научил отец, и иногда приходилось жалеть об этом. Но не сейчас. Потому что Драко, что-то провернув в своей голове, принимает решение, а Люциус знает, что это решение должно принадлежать им в равной степени. Драко взором профессионального скупщика внимательно оглядывает застывшего столбом Гарри, а затем переводит сложный взгляд на отца и кивает. Драко видит, что в любимых изумрудных глазах больше смущения, чем страха, и замечает крохотные искорки возбужденного похабного интереса. Гарри любит эксперименты, а Драко не любит ограничивать себя. Он так же видит в отцовских глазах: стальных, спокойных и открытых — что тот испытывает. И в этом интересе нет желания отобрать Гарри, как и нет больше ненависти и презрения. Драко знает, что отец не собирается вредить ни его Гарри, ни их отношениям, поэтому соглашается. Последнее слово за самим Поттером. Гарри растерянно наблюдает за немым диалогом отца и сына, ощущая медленно растекающееся по венам возбуждение скорее от щекотливости самой ситуации и грохочущее от страха сердце. У Драко глаза холодные и расчетливые, когда он кивает отцу. Получив на что-то одобрение, Люциус медленно, с грацией, сочащейся из каждого его движения, отставляет бокал и подзывает к себе Поттера. Гарри, окончательно став цветом лица походить на фон герба своего факультета, большущими зелеными глазами смотрит на Драко, как растерянный олененок, потерявший маму в глухом лесу. Возлюбленный кивает ему с уверенностью, еле заметно вздернув уголки губ. Через этот взгляд цвета расплавленного серебра Гарри чувствует, что все хорошо, все нормально, Драко контролирует ситуацию. Гарри не совсем понимает, что именно они собираются сделать, но он доверяет Драко, а раз доверяет ему, то стоит довериться и его отцу. Гарри направляется к Люциусу несмело и чуть дергано. Драко встает и неспешно подходит сзади. Гарри может только таращится в обычно ледяные, но теперь подогретые исследовательским интересом глаза сверху вниз. Не решаясь ни окончательно провалиться в это извращенное безумие, ни сдать назад, взять Драко и сбежать домой. Над ухом раздается нетерпеливое фырканье, и любимые руки мягко толкают его вперед. Настолько легко, что Гарри мог бы оттолкнуть и вывернуться, если бы действительно захотел. Но он не хотел. А если и хотел, то не убегать. Так Гарри оказывается на коленях Люциуса, а сверху над ним нависает Драко со свинцовым взглядом. Обжигающая смесь адреналина и стыда от неприличности происходящего проходится по телу нещадящей волной и разжигает граничащую с безумием похоть. Гарри поддается этому, зная, что еще может повернуть назад. Гарри несмело начинает изучать старшего Малфоя, сравнивая с младшим. Узнаёт, что Люциус действует медленно, размеренно, покрывая мокрыми дорожками каждый участочек кожи, с одной стороны нежно прикасаясь губами, но в тот же миг прихватывая чуткую плоть острыми зубами. Не так порывисто и страстно, как обычно действует Драко, но не менее эффективно, потому что после каждой такой неожиданной, но безумно приятной боли дыхание сбивается, а из горла выбивается еле слышный хрип. Его руки — умелые и опытные, юрко проникают под одежду, вытворяя такое, о чем Драко с Гарри даже не знали, и от чего желудок делал сумасшедшее сальто. Мелькает мысль, что Люциус может много чего нового и интересного им показать. Усмехаясь этой мысли сквозь прикрытые веки, Гарри изгибается в его руках назад, встречая перевернутый, голодный взгляд. Драко целует жарко и собственнически, так, что Гарри расплывается по чужому телу и едва успевает схватить воздуха, когда его рот берет в оборот Люциус. Эти губы исследуют медленно и со вкусом, так терпко и умело, но не ускоряя темпа и этим только больше вскруживая голову. Гарри даже не замечает, как с него оказывается стянута футболка, пока крепкие губы не отрываются от его и не опускаются к обнаженной груди. Острые зубы смыкаются вокруг возбужденного соска, слегка потянув на себя. Из горла вырывается громкий явный стон, а пальцы неосознанно вцепляются в подлокотник. Прогнувшись сильнее, чтобы увидеть Драко, Гарри только сильнее прижимается к Люциусу, и это сводит с ума. Ему кажется, что в драгоценных глазах взрываются новые звезды. Гарри, прикрыв веки и изгибаясь под ласками четырех рук, запоздало осознаёт, что уже абсолютно голый откровенно стонет от каждого прикосновения. Внезапно он чувствует себя маленьким и совершенно неопытным несмотря на то, что еще час назад был уверен, что он взрослый опытный мужчина, но теперь эта уверенность стремительно рассыпается под непоколебимо холодным взглядом со стальным отливом. Веки слегка прищуриваются, а белоснежная бровь надменно-вопросительно приподнимается, спрашивая причину паузы. Гарри ясно ощущает, как от этого взора остатки неуверенности с дребезгом разлетаются. Сегодня он исполняет роль беззащитного робкого юноши в объятиях сильного взрослого мужчины и не испытывает сопротивлений в своей сущности по этому поводу. По тонким губам разливается довольная усмешка, и сухие руки обхватывают за бедра. За ухом раздается сопение Драко, а его ласковые руки оглаживают шею в подтверждении своих прав. Гарри нуждается в его взгляде, когда примет в себя. Он разворачивается в чужих руках лицом к Драко, обхватывает его шею и прижимается к таким сладким губам после недолгой разлуки. Сзади слышится довольное урчание, ведь Люциусу открылся довольно хороший вид. Тонкие пальцы Драко мягкой лаской проходятся по скулам, за ушами, и с силой проводят уверенную линию от загривка до копчика. От этого Гарри выгибается поглаженной кошкой, и одновременно ощущает, как его ноги обхватывают другие, не менее уверенные руки и разводят в стороны. Отстраненно усмехнувшись слаженности семейной работы, Гарри покорно расслабляется под руками и губами Драко, позволив Люциусу оглаживать лежащие на подлокотниках ноги и подбираться к промежности. Его готовят умело и продуманно, но едва ли Гарри это осознает, позволив себе полностью отдаться этому удовольствию. Только когда его бедра обхватывает одна пара рук, а под лопатками — другая, и слаженным цельным движением приподнимают и опускают, Гарри выходит из эйфорийного забвения от собственного особо громкого стона. Мягко, но неумолимо его насаживают на член. Поскуливая, постанывая и извиваясь, Гарри пытается насадиться сильнее и резче, но старый змей только усмехается в ухо, а Драко смотрит так, будто ему подарили что-то, чего он даже не загадывал, потому что не знал, что такое бывает. Выпустив громкий, слегка хриплый стон, когда внутрь скользнула головка, Гарри с сожалением отрывается от него и откидывается назад, спиной прижимаясь к груди Люциуса. Теперь он видит больше. Видит, что Драко стоит с расстегнутыми брюками и беззастенчиво ласкает себя, а в его глазах горит дикий огонь. Завороженный, он смотрит в любимые полыхающие радужки, как змея перед своим заклинателем, и медленно покачивается, ведомый сухими руками. С каждым движением Люциус проникает все глубже, но он не торопится. Он берет неспешно и уверенно, и этому можно только поддаться. Этому хочется поддаться. Драко так жадно смотрит на то, как его отец насаживает на себя его любовника, что Гарри невольно стонет, чувствуя его возбуждение на расстоянии. Драко наклоняется к своему возлюбленному и горячо целует его, слушая тихие стоны от проникновения длинного члена. С сожалением отрываясь от сладкого рта, искоса смотрит за спину Гарри, и оттуда ему ухмыляется, как собственное отражение в зеркале, отец. Выпятив вредную челюсть с губой, как в детстве, Драко поднимается и берет Гарри в рот гораздо грубее, чем обычно, чтобы показать, чей он. Горячий и открытый, его Поттер с радостью принимает оба члена, преданно заглатывает Драко, готовый доказать, что он — только его, и это — ради него. Люциус из-за спины только усмехается на ревнивые игры детей и берет Гарри сильнее, чтобы он кричал, а Драко громко стонал от его вибрации по горлу. Люциусу доставляло извращённое наслаждение то, что он косвенно заставляет стонать своего сына через его аманта. Гарри теперь таранят с двух сторон, и он начинает задыхаться и давиться. Почувствовав это, Драко милосердно отстраняется. Измождённый, с подтеками слюны и дорожками слез на лице, Гарри откидывается спиной назад, на крепкую уверенную грудь. В его шею впиваются острые зубы. Не ожидавший этого, Гарри кричит, поджимает под себя ноги, прогибается в спине, слыша около уха хищный рык. Размеренный темп ускоряется, оставаясь точным и доводящим до исступления своей выверенностью. Драко открывается прекраснейший вид на полностью раскрытую промежность с влажным блеском, дергающимся от подступающего оргазма членом и ритмично исчезающим в глубине пенисом. Совсем обезумев от такого вида, Драко резче двигает по своему члену и кончает, как подросток от порно-колдографии, испачкав прекрасный вид своим семенем. Люциус за плечом Гарри нагло ухмыляется на это, облизывая свой укус. Гарри, глядя в почти черные от похоти глаза Драко, дрожащей рукой хватается за свой член и изливается с такой силой, что сперма достигает бедер Драко, сопровождаемая громким гортанным стоном. Люциус, не переставая самодовольно ухмыляться, всем своим видом показывая, что делает одолжение слабеньким и зелёным детишкам, подхватывает под ослабшие колени и втрахивает изморенного Гарри с силой, которой никто не ожидал от такого немолодого человека, так, что тому остается только шокированно хватать воздух, звонко стонать сорвавшимся голосом и шарить руками в поисках опоры. Его голова качается из стороны в сторону, и Драко запрыгивает на подлокотники, своими коленями подпирая под колени Гарри, нежно берет его лицо в обе ладони и глубоко, чувственно целует. Гарри ощущает, как в него изливается Люциус, неотрывно глядя в глаза своего шокированного, но довольного любовника, и улыбается сквозь поцелуй, устало прикрыв глаза. Позже, уставшие и мокрые, они валяются в тесном кресле все втроем, не нарушая тишины. Из-за угла раздается голос Нарциссы, про которую все забыли: — Ну теперь-то уже можно войти? Невозмутимая, она грациозно вплывает в комнату лебедем, забирает ополовиненную бутылку джина и так же спокойно уплывает. Одновременно выдыхая, Гарри и Драко переглядываются, как нашкодившие детишки, которых удачно не спалила мамочка, и глупо, еле заметно улыбаются друг другу. Потом косо оглядываются на самодовольного, как объевшийся кот, Люциуса. Он не пытается сгладить ситуацию, только ехидно ухмыляется, будто это было обыденным его развлечением. А может, и было. Гарри с каждой секундой чувствовал себя все более неловко, ерзая на обмякшем члене и осознавая, что он вообще только что сделал. Скатываясь вбок, чтобы незаметно исчезнуть и завтра свалить куда-нибудь на луну, неловко говорит: — Жаль, что джин закончился, было очень вкусно, спасибо... я пойду. Люциус и Драко переглядываются и совершенно одинаково ухмыляются, в один голос ехидно бросая: — Вкусно было? Пока Гарри краснеет, Люциус закидывает руки за голову и как бы невзначай замечает: — Жаль, что джин закончился, это верно. Но, к счастью, в моей спальне есть чудесный запас наипрекраснейшего огневиски выпуска времен Мерлина. Гарри надолго зависает с одной ногой в штанине, переплюнув багровым цветом флаг факультета. Драко, ещё раз внимательно посмотрев на отца и убедившись, что отбирать Гарри он у него не пытается, а лишь говорит взглядом: «Сынок, поделись любовничком, не жадничай. Мы тебя воспитывали в почти честной, и для своих добродетельной семье. Нужно делиться тем, что приносишь в дом, со всеми.» — мягко стекает с кресла, небрежно отбирая у багрового Гарри штаны из рук, берет того под локоть и аппарирует в родительскую спальню. Прицокнув с улыбкой, похожей на змеиный оскал, и покачав головой, Люциус поднимается из кресла, и, не удосужившись убрать за собой, лениво говорит появившемуся из ниоткуда эльфу: — Дакки, прибери здесь и передай хозяйке Нарциссе, что в спальне ее буду ждать не только я, но и наш дорогой гость мистер Поттер.