И мне по-прежнему больно, но главное что, уже не больно тебе

Свершилось, свершилось! Ужасные бури, закрывавшие город сплошной стеной, наконец-то прекратились. А вместе с ними, закончил своё существование, так называемый Бог бурь — Декарабиан. Для жителей Древнего Мондштадта, он являлся настоящим тираном. Хоть древний анемо Архонт и действовал с благими намереньями, ограждая город сильными ветрами, народ не воспринял это как проявление заботы. Забавно, не правда-ли? Бог, что хотел защитить свой народ, умер от рук людей, которым такая забота заламывала руки и не давала продвигаться вперёд.       Наконец-то люди Мондштадта смогут заняться изучением мира, от которого были надолго отрезаны, заняться развитием города и культуры своего региона. Радуясь поражению Декарабиана, никто и не заметил тихих завываний ветра, походивших на плачь. Это был плачь маленького элементаля, битва отняла у него самое важное, маленького барда, который прямо сейчас со стрелой в груди лежал на руках одного из участников битвы и из последних сил смотрел на белую птицу, что свободно пролетала над ними, а рядом с ним лежала его сломанная лира, с помощью которой он воодушевил многих вступить в бой с Архонтом бурь. Как же горестно то, что наш юный бард больше не сможет радовать людей Мондштадта своими мелодиями, в том числе и своего ветренного друга. Элементаль был рад дать людям нехватающей им свободы, но ему было больно осознавать, что он больше никогда не услышит игру на лире своего приятеля. Ему было впервые так больно терять кого-то, но ему будет ещё больнее, если он позабудет его. Поэтому, не желая забывать барда, ветерок принимает облик погибшего, так что теперь он останется в его воспоминаниях навсегда. "-Да здравствует новый анемо Архонт!"-прокричал народ, когда так называемый новоиспечённый Архонт, что назвал себя Барбатосом, произнёс великолепную речь и дал людям Мондштадта надежду на хорошее будущее. Со скрываемой болью в глазах и натянутой улыбкой Архонт ветров наблюдал за счастливо уходящими людьми, которые направлялись в город, чтобы поведать всем хорошую новость и устроить праздник в честь наступления новой эры для Мондштадта. Только когда все разошлись Барбатос позволил себе вернуться к омертвевшему телу своего друга. Такой молодой, а уже успел поучаствовать в войне против Божества и пасть смертью храбрых, жизнь не щадит никого и новое Божество это точно запомнит. Аккуратно подняв с земли бездыханное тело, Архонт двинулся подальше от этой злосчастной крепости, надеясь не встретить на своём пути никого из людей. Он хотел упокоить барда, хочет сделать это самостоятельно и без лишних глаз. Другие тела его сейчас не интересовали, за ними ещё вернутся и похоронят со всеми почтениями, но своего друга он никому кроме себя не позволит захоронить.

***

‒Вот тут тебе будет хорошо-Произносит Барбатос, он нашёл подходящее место для упокоения юного барда и принялся за дело. Это заняло не так много времени, как ожидалось, да и на душе становилось всё тоскливее, особенно когда ему оставалось только закопать тело усопшего. Делал он это плача, он не хотел расставаться с ним, он хочет слушать игру барда на лире, слушать его заливной смех, говорить о всяком жительном, видеть его улыбку и прижимать его к себе, чувствуя тепло, которое разольётся по всему его телу. Но этому не бывать, барда не вернуть к жизни и Архонту ветров прийдётся смириться со своей утратой. С пониманием этого приходит опустошение и сильная боль в груди, он благополучно закопал тело и сорвал несколько неподалёку растущих цветков сесилий, которые теперь мирно лежали на чужой могиле. Божество переводит свой взор на небо, уже вечерело, это значило что ему нужно вернуться к народу. Ему не хочется уходить, но надо, поэтому перед своим уходом он грустно смотрит на сделанную им могилку и выдавливает из себя небольшую улыбку. ‒Покойся с миром, мой дорогой друг..-Вытирая слёзы рукавом, тихо звучит со стороны Божества.       Новая эра для народа Мондштадта, эра где нет места юному барду, первому другу анемо Архонта и самому дорогому ему человека. Настолько дорогому, что тот долгие годы запивает своё горе своим уже излюбленным вином.