Темные воды

Неделя оказалась откровенно мудацкой. На выходных босс с сестрицей махнули в Великобританию — что-то там про политические связи, международные отношения и какие-то дела с Орденом часовой башни, Чуя не слишком вдавался в детали. И после этого как навалилось. Сначала один из кораблей, которыми шли давно налаженные поставки оружия, накрыл береговой патруль. Команда оказалась из новеньких, не прикормленных. Два дня Чуя носился от одного связанного с мафией госслужащего к другому, но полностью всё вернуть так и не смог. Футабатей — в те короткие моменты, когда они пересекались в штаб-квартире, — сочувственно улыбался, но помочь ничем не мог: босс ещё в самом начале его назначения главарем дал чёткий приказ нигде извне по делам, связанным с мафией, не светиться. Затем Каджии устроил взрыв в одной из своих лабораторий. Причём не обычный небольшой, красноречивые следы которых обильно украшали стены любых помещений, в которых Каджии работал, а эпический, масштабный и «достойный настоящего непревзойдённого ученого», если использовать его собственную цитату. Прикрытием для лаборатории служил один из складов в промышленных районах. Хорошей новостью было то, что гражданских не зацепило. Плохой — что пожарные успели раньше, чем мафия смогла всё зачистить. Несмотря на привычную рутину с собственным отделом, которую никто не отменял, Чуе пришлось заниматься дополнительным чтением и подписанием отчётов о повреждениях, аналитических описаний возможных причин взрыва и остальной такой надоевшей, но, к сожалению, необходимой бюрократией. Счастье, что связи с общественностью и официальные разъяснения на этот раз взял на себя Футабатей: при одной мысли, что ему пришлось бы придумывать приемлемые для журналистов причины взрыва, у Чуи начинали ныть зубы. В ночь с четверга на пятницу разведка притащила информацию о новой базе наркоторговцев, последний месяц толкавших в Йокогаме дешёвый, отвратительного качества кокс из Шанхая. К четырём утра был спешно разработан план операции — Чуя предпочёл бы просто вломиться сам, но шума могло выйти слишком много. К семи Чёрные ящерицы вернулись, до семи тридцати Чуя слушал отчет Хироцу, пока остальные отмывались от крови в душевых на подвальном этаже. Около восьми, отправляя найденные на базе документы в аналитический отдел, Чуя пытался смириться с тем, что история с наркоторговцами только началась. Следующая тоскливая мысль, которая его догнала, была о том, что, несмотря на бессонную ночь, утреннюю планёрку никто не отменял. Планёрка, правда, тоже не прошла спокойно: через полчаса после начала к Чуе беззвучно подошёл один из начальников кибернетической безопасности и тихо сообщил, что счета высших чинов мафии были атакованы. Основные, скрытые, даже личный счёт босса — под масштабную атаку попало всё. Чуе хватило выдержки спокойно встать, извиниться перед всеми и, сославшись на срочность дела, выйти из зала совещаний, но в кабинеты, в которых работали айтишники, он уже добегал так быстро, как только позволяли ноги без использования Смутной печали... ...лишь для того, чтобы следующие три с половиной часа беспомощно наблюдать за ожесточённой борьбой, в которой он никак и никому не мог помочь. Чуя кусал губы, пытался по телефону решать рутинные вопросы: плюс четыре стационарных объекта за сегодня, дать распоряжение Эгаве и Косонэ, у них как раз должны быть свободные люди; обновить камеры на складе С-41: сегодня наконец доставили замену; несколько стандартных выездов — отчёты можно будет просмотреть потом, там ничего особенного. Время бежало, Чуя ненавидел собственное бессилие. Вдвое больше он его возненавидел после того, как оказалось, что противостояние закончилось ничем: атаку удалось отбить, но хакер, кем бы он ни был, слишком хорошо замёл следы. «Сбежал, как крыса», — подумал Чуя, и эта мысль ему совсем не понравилась. На фоне всех этих событий новость об очередном столкновении с гостями из Токио, которые в последнее время зачастили, — видимо, босс в своих политических многоходовках очень уж прищемил хвост токийским коллегам — Чуя воспринял практически с радостью. На этот раз он твёрдо решил не сдерживаться и дать себе наконец хоть немного сбросить стресс — но к моменту, когда он приехал, ситуация уже разрулилась. Чуя с одеревеневшей улыбкой похвалил подчинённых (кажется, немало их напугав), развернулся и пошёл обратно к машине. Он был уверен на все сто: сейчас волосы от внутреннего напряжения у него стояли торчком, как у героев того самого мэтра аниме. Добили же его квартальные отчёты: когда всё тот же Футабатей подошёл к нему после пятничной вечерней планёрки с «Накахара-сан, я не хотел этого говорить перед всеми, но у нашего отдела в некоторых местах баланс не сходится с вашим. Не могли бы вы, пожалуйста, взглянуть?», Чуя не взвыл только чудом. Да, он нашёл ошибку. Досидел до ночи, перелопатил кучу документов, сорвал буквально с постели нескольких своих прямых подчинённых, но нашёл. Из штаб-квартиры Чуя выезжал за полночь, с твёрдым намерением добраться домой, упасть на кровать и заснуть мёртвым сном, наконец, не думая о бесконечных проблемах на работе. В конце концов, завтра его ждала ещё одна, уже утренняя планёрка, а дальше — последний день перед возвращением босса в Йокогаму. Все дела нужно было привести в порядок, за всем проследить — и Чуя имел твёрдое намерение сделать это с ясной головой. Когда он уже в двадцатый раз перевернулся на кровати и бросил взгляд на пристроившийся на прикроватной тумбочке будильник, тот насмешливо показывал «2:43». Тело глухо ныло, в глаза будто насыпали песка, голова была такой тяжёлой, словно к ней привязали огромный камень — и всё равно сон не шёл. Квартира полнилась мягким бархатным мраком, далеко за окном время от времени пролетали запоздалые машины. Чуя снова перевернулся, теперь на живот. Уткнулся лицом в подушку, попытался использовать ту методику, которую когда-то вычитал в одной манге про исследования паранормальных явлений: глубоко вдохнуть и с выдохом расслабить какую-то часть своего тела — сначала, кажется, пальцы на руках, затем локти, затем плечи. Не помогло. Сон не шёл. Время бежало. Чуя чувствовал, что начинает тихо ненавидеть весь мир. Когда часы показали «3:05», он не выдержал: резко сел, отбросив покрывало, нащупал в темноте тапки — розовые, с заячьими ушами, Чуя в своё время выбирал самые пушистые, и цвет с дизайном шли бонусом. Был ещё один надёжный способ заснуть, хоть Чуя его и сильно не любил. Не включая свет, он побрёл в гостиную, всё так же вслепую нашёл бар, открыл дверцу и сунул руку внутрь, пытаясь пальцами поймать горлышко бутылки. Один виски у него точно должен был ещё заваляться, если не «Ардбег», то хотя бы «Джек Дэниелс». Несколько глотков — и сон ему гарантирован: Чуя всегда был из тех, кого от алкоголя тянет в сон. Да, наутро голова будет тяжёлой — но это всё равно лучше, чем не поспать вообще. Пальцы наконец коснулись фигурного горлышка. Чуя потянул бутылку на себя — подозрительно лёгкую. Только не это, только не это, только не... Круглый месяц заглядывал на кухню, полосы света от него тянулись в гостиную, почти заползая на край коврика. Чуя тупо смотрел на бутылку, держа её на просвет. Пустую, чёрт подери, бутылку, без какого-либо, пускай самого маленького глотка выпивки. Когда он её допил, он не помнил, почему оставил в баре — тоже. «Неудивительно, учитывая, как часто ты бываешь дома», — тут же ехидно, с интонациями Дадзая отозвался внутренний голос. План с выпивкой потерпел эпический крах. Рядом с квартирой приличных и при этом круглосуточных баров не было. Ехать в центр, напиваться там и добираться домой на такси — пустая трата времени: ему и так спать оставалось не больше пяти часов, и это если приезжать непосредственно на планёрку, пропуская всё, что до. Ещё и хвост запросто подцепить, а последнее, чем сейчас хотелось бы заниматься — это подчищать за собой после идиотских провалов. «Блядство», — подумал Чуя. На кухне что-то щелкнуло — так, словно открылся замок на окне. Затем послышался звук отодвинутой оконной рамы. «Пожалуйста, пусть это будет грабитель», — подумал Чуя. Горлышко бутылки в руке вдруг стало таким родным и приятно тёплым... Тихо пискнул сенсорный выключатель, вспыхнул свет. Несколько секунд слышалось какое-то шуршание, затем в дверном проходе появилась долговязая тень. Чуя взвесил в руке бутылку. Идея швырнуть её со всей силы, добавив ускорения гравитацией, сейчас показалась как никогда заманчивой. — Так, Чуя, стоп! Я по делу! Я даже ботинки снял — видишь, как я о тебе забочусь? — Дадзай в двери, похоже, быстро смог оценить ситуацию и поднял руки вверх в жесте «сдаюсь». Потрёпанные туфли со сбитыми носками, которые, судя по виду, он носил не снимая с самого побега из мафии, действительно болтались в его руке. Чуя взвесил в ладони бутылку ещё раз, делая судьбоносный выбор между рациональным трезвомыслящим Чуей-главарём мафии и предельно заёбанным Чуей-человеком. Главарь победил. Чуя мысленно проклял свою ответственность и поставил бутылку прямо на пол. — Какого хера ты в очередной раз вламываешься в мою квартиру? — усталость снова, ещё невыносимее, чем раньше, навалилась на плечи. Хотелось упасть и спать, спать, спать — а вместо этого приходилось разбираться с проклятым Дадзаем в собственной, чёрт подери, квартире. «А как же "мой дом — моя крепость"?» — тоскливо подумал Чуя, окидывая наглого гостя тяжёлым взглядом. Дадзай тем временем, похоже, почувствовал, что угроза миновала: руки опустил, изобразил одно из самых невинных и удивленных выражений лица, на которые только был способен. — Я обещал занести всё, что нарою с последней совместной вылазки мафии и агентства, — он потянулся свободной рукой под полу пальто и вытащил довольно внушительную папку с распечатками. — Вот, собственно, заглянул отдать. Извини, не ожидал, что прерву твой ночной запой в розовых тапочках и футболке с «Мстителями». Чуя, тебе не кажется, что для кризиса среднего возраста и связанных с ним проявлений нестабильности психики ещё рановато? И если собираешься пить, лучше бери футболку от DC: их герои куда более мрачные и нуарные, для печального бухания в одиночестве самое то. — Сделай одолжение, заткнись, — Чуя поморщился: вот только их подростковых споров насчёт правильных и неправильных супергероев не хватало. Двинулся на кухню — Дадзай сделал шаг назад, пропуская. Хотелось пить, и Чуя налил в первую попавшуюся кружку воды из чайника. — Я думал, ты их давно боссу отправил. Зачем мне притащил? Я тебе не курьер для доставки в аналитический отдел. — Передавать через кого-то — ненадёжное дело, слишком ценные данные, — Дадзай прошёл за ним и нагло плюхнулся на один из барных стульев, бросив папку на край стола, а ботинки — под него. — А в твою квартиру попасть не проблема, да и с защитой документов ты прекрасно справишься. Эй, Чуя! Может, хоть чаю мне сделаешь? Я всё-таки твой гость. — Ты там совсем охренел, что ли, в своём агентстве? Сам сделай, если так хочется, я тебя сюда не звал, — Чуя со стуком поставил кружку на стол и раздражённо обернулся. — И вообще, ты документы передал? Передал. Вот и вали отсюда. В идеале — через дверь, как все нормальные люди. — Но через дверь скучно, — Дадзай, похоже, и не думал двигаться с места: подогнув одну ногу под себя и балансируя, кажется, чудом, он раскачивался на задних ножках стульчика. — К тому же, твоя система охраны на окнах такая слабенькая. Тебе следует сменить охранную компанию. — Это моя компания, чёрт подери, — Чуя уже искренне жалел, что рациональный главарь в нем победил: бесконечный пиздёж Дадзая слишком явно возвращал его во времена Двойного чёрного. Сам Дадзай лишь легкомысленно пожал плечами: — Сочувствую тогда вашим клиентам. — Не слышал от них никаких нареканий, — Чуя запоздало понял, что его уже втянули в словесный поединок, который ему никогда не удавалось выиграть, но отступать было некуда. Дадзай продолжал качаться на стуле и улыбался лёгкой светлой улыбкой маньяка, который давно завершил все приготовления, и теперь от задуманного его отделял всего один шаг. — Чуя, тебе стоит научиться спокойнее воспринимать критику: результат нашей деятельности не тождественен нам самим. Не стоит себя с ним идентифицировать и переносить критику результата на собственную личность, — он всё-таки наконец соскользнул на пол — тем самым давно знакомым неуловимым движением, которое обычно не успевали заметить враги, до последнего уверенные, что поймали ценного и при этом совершенно беззащитного заложника. — Знаешь, молоко от Nakazawa Foods явно пошло бы тебе на пользу: говорят, благодаря повышенному уровню мелатонина оно даже депрессию вылечить может. У тебя же вроде как приличная зарплата, и денег на него хватить должно. Или портовая мафия нынче переживает не лучшие времена? — Сидишь в своем нищебродском агентстве, так хоть завидуй молча, «идентифицированная личность», — огрызнулся Чуя, понимая всю беспомощность подобного аргумента и окончательно признавая поражение. Он обошёл стол, схватил с края толстую папку и, не оглядываясь, двинулся обратно в гостиную. — И твои герои DC тупые, пафосные и с претензией на пустом месте, никогда не надену футболку с ними, — бросил напоследок внезапно даже для самого себя. — Герои Marvel карикатурные, и в них нет глубины! — крикнул ему вслед Дадзай, но, похоже, решил остаться на кухне. Чуя вздохнул, включил свет, доплёлся до дивана и упал на него, закинув ноги на подлокотник — как когда-то любил делать в пятнадцать, небо, кажется, это было тысячелетия назад. Открыл папку: раз уж ему не спалось, можно было хотя бы просмотреть, что там нарыл Дадзай. На кухне что-то шуршало: похоже, Дадзай намеревался поужинать и принялся нагло инспектировать холодильник. «Удачи», — с мрачной усмешкой подумал Чуя, перелистывая очередную страницу и пробегая следующую глазами. Разочарованный вздох догнал его через минуту. На несколько секунд воцарилась тишина, затем шуршание возобновилось с удвоенной силой. Скоро к нему добавился звон посуды, а потом почти сразу — мурлыканье последнего хита Гакта, кажется, из оупенинга какой-то сверхпопулярной дорамы, Чуя слышал, как кто-то из Чёрных ящериц обсуждал последнюю серию по дороге в душевые. Обидно было признавать, но со слухом и голосом у Дадзая тоже всё было замечательно. «Интересно, есть ли хоть что-то, в чем этот мерзавец не лучший?» Секунды налипали друг на друга, тянулись вереницей куда-то вдаль. Дадзай на кухне наконец включил чайник. Чуя лежал на диване, листая принесённые документы, звуки вокруг словно медленно отдалялись. Чуе казалось, что он куда-то проваливается: то ли во времени — на три, пять, семь лет назад, — то ли под воду, и тёмные волны смыкаются над его головой. Очередная страница расплылась перед глазами и никак не хотела становиться на место. Чуя зевнул, затем дважды моргнул — не помогло. Наверное, стоило всё же дать глазам несколько минут отдыха. Чуя положил папку раскрытой просто себе на живот, чтобы не потерять нужную страницу, и опустил веки. Дадзай окинул долгим взглядом стол на кухне и драматично вздохнул: — Коё-сан поседела бы, если бы это увидела. Чашка с сиротливым пакетиком дешёвого чёрного чая стойко выдержала его взгляд. — Нас же с тобой вместе учили чайной церемонии, как ты докатился до такого?! — Дадзай раздражённо потёр переносицу указательным и большим пальцем. — У тебя есть деньги на дорогущую выпивку, на пафосную тачку, на мотоцикл, на тупые шляпы, но нет не то что на гёкуро-ча — на обычный сен-ча? Серьезно, как?! Ответа не было: чашка чая, явно купленного в ближайшем комбини, упрямо отстаивала свое право на существование, из гостиной тоже не слышалось ни звука. — Ужас, — вынес безутешный приговор Дадзай. — И к чаю ничего нет. Главарь мафии с пустым холодильником, стыд да и только. Когда мы работали вдвоём, у тебя дома всегда можно было не только выпить, но и прилично закусить. А теперь всё, на что ты способен — это один несчастный бутерброд с сыром? Ему снова ответила тишина, и Дадзай нахмурился: последние фразы он уж точно сказал достаточно громко, чтобы их можно было услышать не только на кухне. И всё же Чуя промолчал. Не огрызнулся, не попробовал в него чем-то бросить — хотя бы той же самой пустой бутылкой, до сих пор стоявшей в гостиной на полу — просто промолчал. В то, что Чуя смог отрастить настолько большую моральную стойкость, чтобы полностью игнорировать любые подколки, верить не хотелось, поэтому Дадзай одной рукой подхватил чашку, другой взял бутерброд и с твёрдым намерением добиться своего направился к двери. — Эй, Чуя, я думал, у тебя в холодильнике хотя бы юбари найдётся — или что там нынче дарят деловые партнеры из Киото Техникал Корпорейшн, с которыми вы недавно заключили договор о взаимовыгодном сотрудничестве. Или ты все подарки, как послушный песик, верно подносишь Мори-сану? — он подошёл к дивану со стороны спинки. Свесился вниз, раздумывая, перевернуть чай Чуе на лицо — или всё же порча дорогостоящей обивки сразу переведёт издевательства из «недостаточно» в разряд «слишком сильно», и визит придётся быстро сворачивать. Чуя не ответил. Не только не шевельнулся — у него даже ресницы не дрогнули. Он спал. Спал, одетый в мятую футболку с «Мстителями», закинув ноги на поручень, словно ему снова было пятнадцать. Раскрытая папка с материалами лежала у него на животе, правая рука валялась поверх неё, левую Чуя закинул за голову и теперь беззаботно пускал слюну на рукав во сне. Его дыхание было ровным и медленным, лицо посветлело, разгладилась напряжённая складка между бровями. Дадзай выпрямился, облокотился на спинку. — Знаешь, всегда шокировало то, насколько легко ты доверяешь мне свою спину, — внутри царапало неприятное ощущение, которое, как ему казалось, он давно забыл. А, может, так хотел забыть — а теперь тёмные воды времени поднимались из памяти и омывали ноги, возвращая воспоминания. Словно ему вдруг попали в руки фотографии, которые удалось вытащить и оцифровать с давно и безнадёжно засвеченной фотоплёнки. — Для мальчишки, росшего на улицах, у тебя удивительно паршивое чувство самосохранения. Чуя не отвечал. Дадзай постоял ещё минуту, затем пошёл на кухню. Тихо пискнул сначала один, затем второй выключатель. Квартира погрузилась во тьму. Бесшумным шагом привычного жителя ночи Дадзай вернулся к дивану. Мягко опустился на пушистый — на таком и спать можно — ковер почти напротив колен Чуи, прислонился спиной к дивану, откинул голову назад. По наполненной густым мраком квартире растекалась тишина. Медленно стыла так и не начатая чашка чая в руках. На улице неспешно текла ночь: луна протягивала свои лучи сквозь кухонное окно, и те послушным псом ложились у самых ног. Дадзай закрыл глаза и позволил себе слушать чужое ровное дыхание.