Счастье

Счастье буквально разрывало грудную клетку изнутри. Оно переполняло все его существо. Ракитич тонул в этом бесконечном ощущении, забывая обо всем. О ноющих мышцах, уставшем теле и колене, которое пульсирующей болью напоминало о себе на протяжении всей игры. Об упущенной победе, в таком важном под конец сезона матче. Все это в один миг потеряло свою значимость. Рядом был он, и весь мир мог подождать. Девяносто минут тяжелейшего матча внезапно отошли на второй план. Очки, таблицы, кубки, — ему было плевать на все, кроме влажных от пота волос, в которых путались пальцы, и разгоряченного тела, которое он так отчаянно сжимал в своих объятиях. Наверно, для Луки результат матча имеет куда более весомое значение. Наверняка, где-то внутри он сейчас чувствует боль и пытается рассчитать их шансы на то, чтобы все-таки взять кубок в этом сезоне. Если Атлетико проиграют, тогда… Но эти мысли были быстро отброшены в сторону. Вот он, Лука, стоит здесь, рядом с ним. Он живой, из плоти и крови, хотя всю игру казался Ивану каким-то наваждением, галлюцинацией. Они виделись последний раз слишком давно. Целых пять месяцев назад. Ковидные меры вкупе с вездесущими журналистами, отслеживающими каждый шаг, сильно ограничивали передвижения. Пятьсот с лишним километров, разделяющие Мадрид и Севилью, тоже. И без того редкие встречи стали почти невозможными после того, как Иван решил попрощаться со сборной. Тяжелое решение было необходимо в силу возраста и многочисленных повреждений. И все же сердце болело. Каждый раз ныло, когда капитан уезжал на сборы, а сам Ракитич не мог составить ему компанию. Его место было там, в Севилье, в городе, которому он давно отдал свое сердце. В команде, которая когда-то называла его капитаном. С уходом из Барселоны все стало проще. Исчезли сразу две причины постоянных упреков: слишком сильная привязанность к бывшей команде и к капитану национальной сборной. Севилье было плевать на затяжные объятья на поле, они с Реалом не были принципиальными соперниками. Болельщики не считали себя вправе указывать Ивану на то, что такое тесное общение с соперником разрушает командных дух и прочую ерунду. Ракитич был счастлив, он наконец-то был в полной мере дома. В объятиях самого дорого человека. Пусть и на газоне Альфредо ди Стефано. Это не имело никакого значения. Он чувствовал кожей чужое сердцебиение. Сквозь мокрую от пота футболку почти физически ощущал усталость Модрича. И все равно был бесконечно счастлив. Счастлив быть рядом. Счастлив шептать в ухо о том, как скучал. И о том, как любит. Это не Барселона, здесь не будут читать по губам каждое сказанное слово. И все-таки Иван по привычке прикрывает рот рукой. И продолжает говорить абсолютную ерунду. Что-то про матч и про гол. И про то, как он рад. И про то, что на сердце так тепло, когда Лука рядом. Лука улыбается в ответ. Как давно он не слышал этот испанский акцент в родной хорватской речи. Его руки сжимают футболку Ивана где-то в районе лопаток, а собственное тело постепенно расслабляется в чужих объятиях. Напряженная игра в прошлом, а вся неопределенность и недосказанность, которая уже почти два года скрывала их отношения металлической проволокой, начинает ослабевать. Плавиться от температуры тел. И объятий, таких теплых и родных. Иван может поклясться, что снова видит в глазах Луки огонек, потухший, казалось, навсегда. И сердце начинает биться еще быстрее. Руки прижимают еще ближе, словно пытаясь слиться воедино с объектом бесконечной любви и счастья. Иван снова говорит о том, как любит и как безумно сильно хочет поцеловать прямо здесь, на поле. Под прицелом камер, под взглядами обеих команд. Лука лишь смеется в ответ и говорит, что у них еще будет время. Что он будет ждать Ивана в их квартире. Снятой как раз для таких редких, но таких долгожданных встреч. Ракитич, говорит, что, в таком случае, Луке придется брать перерыв от тренировок на пару дней. А Модрич лишь смотрит с вызовом, мол, попробуй, я вовсе не против. И утыкается носом в ключицу, шепча что-то горячими губами. Длинные пальцы Ракитича снова перемещаются куда-то на шею, плечи, поглаживая и снова сжимая. Пора отпускать, но так не хочется. Они стоят так уже минуту. Товарищи по команде кидают на Ивана многозначительные взгляды. Он ничего не может сделать, он просто рад быть здесь. И эту радость Ракитич не променяет ни на один трофей в мире. Внезапно приходит осознание того, что ему, в общем-то, уже плевать на трофеи, самый главный из них — он уже давно получил и прямо сейчас прижимает его к своему сердцу.

***

Лука стоял у плиты, медленно помешивая кофе. Сегодня он проснулся необычайно рано. Времени оставалось совсем немного. Ивану нужно возвращаться, Ракель и так рассердилась, узнав, что муж не вернулся с командой в Севилью, да и самому Модричу незачем вызывать у Вани дополнительные вопросы. Аромат кофе заполнил маленькую кухоньку в спальном районе Мадрида. Ничем не примечательный дом, ничем не примечательная квартира. Просто так нужно, чтобы все оставалось в тайне как можно дольше. Лука разлил кофе по кружкам. Обнаженные плечи все еще горели вчерашними поцелуями. Лука пробежал по невидимым следам пальцами и невольно улыбнулся. Хотелось остаться здесь как можно дольше. В этом дне. В этом моменте. В этом бесконечном ощущении счастья. Свою кружку он отставил в сторону, а Ивану добавил сливки и каштановый сироп. Ракитич был без ума от сладкого. Он толкнул плечом дверь спальни. По лицу и обнаженной груди Ивана бегали солнечные зайчики. Он лежал полубоком, странно извернувшись во сне. Лука давно привык к тому, что Ракитич не может спать спокойно. Иван немного хмурился, когда утренние лучи касались опущенных век. Лука опустил чашку на тумбочку и, встав одним коленом на кровать, легонько коснулся губами щеки Ивана. — Dobro jutro… Этот голос с любимой хрипотцой действовал успокаивающе. Иван улыбнулся сквозь сон. Это утро действительно было добрым.