Рядом

      — Я дома!       Ямамото бросил ключи от дома на столик у двери. Судя по тонкому слою пыли на нем, Хаято примерно неделю живет на работе. Ожидаемо: он не любил возвращаться в пустой дом, предпочитая в отсутствие хранителя Дождя закапываться с головой в работу и ночевать в своем кабинете в особняке Вонголы.       Жаль.       Такеши знал, что сам виноват: нужно было сообщить. Хотя бы позвонить из аэропорта. Но он устал как собака, сил хватило только на краткий отчет Тсуне и просьбу полный разбор полетов отложить на завтра. Сегодня было не до того: за эту неделю Ямамото успел помотаться по всему земному шару. На хвост шестерки Бьякурана он упал по наводке Хибари в Киото, а закончил погоню шесть дней спустя в промерзшем насквозь Анкоридже, до этого побывав в Сиднее, Дубае и Маниле. Ядовитая змея старательно путала следы, надеясь затеряться, но хранитель Дождя настиг ее в тихом уголке заснеженной Аляски и вырвал клыки.       Правда, чувствовал себя Такеши так, будто изворотливой гадине все-таки удалось его цапнуть. Перелет в Неаполь стал последней каплей: организм решил, что над ним достаточно поиздевались и теперь его очередь отомстить за мучения. Здесь, в безопасности, в месте, которое Ямамото не покривив душой мог назвать домом, силы окончательно иссякли. Хотелось лечь и отрубиться до завтрашнего утра, и лишь намертво вбитые в тело привычки не позволили так поступить.       Первым делом хранитель Дождя отправил сообщение Гокудере. Через полминуты тот перезвонил.       — Почему не предупредил, что возвращаешься? — вслушиваясь в хриплый сердитый голос, Ямамото почти видел, как Хаято устало трет переносицу и озабоченно хмурится. Скорее всего, в очередной раз заработался, и Тсуна не стал его лишний раз дергать, решив, что его хранители сами созвонятся и утрясут свои семейные дела.       — Не хотел отвлекать. Знаю, у тебя дел по горло, а тут еще я… Знаешь, службу такси еще не закрыли, — неловко пошутил Такеши. Он все еще был способен сам добраться из точки А в точку Б, не прибегая к непосредственной помощи Вонголы. Автомобиль с личным водителем — это, конечно, хорошо, но мечнику до сих пор было неудобно пользоваться ресурсами Семьи в личных целях.       В трубке раздался вздох. Похоже, Гокудера закатил глаза и с трудом сдержал парочку крепких итальянских ругательств.       — Как ты? — поинтересовался озабоченно, уже не скрывая, что волнуется.       — Хреново, — честно признался хранитель Дождя. — Старею, видно. Акклиматизация и все эти перелеты через полмира меня словно асфальтоукладчиком раскатали.       — Отдыхай, — после короткого приказа в трубке раздались гудки. Ничего конкретного Хаято не сказал, но оставалась надежда, что он все-таки приедет. Эгоистично, конечно, но сейчас Ямамото было так плохо, что хотелось только одного: чтобы самый дорогой для него человек был рядом.       Дальше он действовал на автомате: душ, сменить одежду на домашние штаны и футболку, закинуть костюм в стиралку, добраться до кухни… В холодильнике было пусто, словно в заснеженных пустошах Аляски. Хаято действительно давненько не возвращался и позаботился о том, чтобы остатки еды не эволюционировали в разумную жизнь. Может, оно и к лучшему: при мысли о еде начинало мутить. Такеши подумал, что это даже смешно: вроде и есть хочется, но при каждой попытке утолить голод накатывает тошнота.       Шум в коридоре возвестил, что мечты сбываются. Гокудера поставил у стены два объемных пакета, скинул обувь и придирчиво оглядел выползшего с кухни мечника:       — Доставку жратвы заказывали? Ты сколько дней уже не ел?       — Два, — честно ответил хранитель Дождя. Врать Хаято было бесполезно: тот чуял ложь и недосказанность не хуже ищейки.       — А не спал? — прищур ураганника стал еще более подозрительным.       — Я спал в самолете, — Ямамото честно попытался отмахнуться, отделаться улыбочками, но под этим взглядом-рентгеном быстро сдался и показал три пальца: — Ладно, трое суток, не считая того, что немного дремал во время перелетов.       — И какого черта ты все еще на ногах? — Гокудера нахмурился, увернулся от попытки его обнять и легонько ткнул в бок. — Ложись, страдалец. Я сам все сделаю.       Что еще оставалось, кроме как согласиться? Такеши послушно перебрался на кровать и задремал, вслушиваясь в шебуршание на кухне. В конце концов, он ведь этого и хотел: чувствовать, что тылы надежно прикрыты, что можно расслабиться, ведь о нем есть кому позаботиться.       Вскоре его разбудили: ураганник озабоченно потрогал ладонью горячий лоб Ямамото и вручил ему градусник. А затем, убедившись, что температура гораздо выше положенной, распотрошил аптечку и заставил принять несколько таблеток, бормоча себе под нос странные слова вроде «антигистаминное». Хранитель Дождя в процесс лечения не вникал, покорно запив таблетки водой и снова прикорнув на полчасика. А следующее пробуждение было уже приятнее: ему под нос сунули чашку с ароматным куриным бульоном, заботливо украшенным зонтиком и коктейльной трубочкой.       — Вот, — Хаято всем видом показывал, что шутить на тему коктейлей опасно для здоровья. — Пей понемногу, чтобы не стошнило. Мне помогает после таких перелетов. Сам он устроился рядом, откинувшись на спинку кровати, и уткнулся в планшет, активно с кем-то переписываясь. Взял работу на дом, чего и следовало ожидать. Впрочем, Такеши не возражал: ему хотелось свернуться клубком и довольно мурлыкать уже от того, что ураганник здесь, рядом и не собирается никуда сбегать. Хранитель Дождя медленно цедил бульон через трубочку и откровенно любовался своим ершистым кошаком-недотрогой, таким одновременно сосредоточенно-деловым и домашним.       — А помнишь, когда-то в школе я подхватил грипп, а ты вызвался меня лечить? — лукаво поинтересовался Ямамото, когда чашка опустела и отправилась на прикроватную тумбочку.       — Заткнись, — Гокудера тут же залился краской. Он всегда легко смущался и краснел до самых ушей от любой самой невинной ерунды. Конечно же, при условии, что эту ерунду произносил Такеши. — Вовсе я не… Придурок, — возмущения тут же стихли, стоило хранителю Дождя придвинуться ближе, проникновенно заглянуть в серо-зеленые глаза за стеклами очков и мягко коснуться губ невинным поцелуем. На большее, к своему сожалению, Ямамото сейчас не был способен.       — Я тоже соскучился, — доверительно сообщил он, после чего улегся рядом и устроил голову на коленях Хаято. Тот закатил глаза, но проглотил возмущения этим самонадеянным «тоже» и зарылся пальцами в волосы Ямамото, почесывая, словно большого пса:       — Спи уже, чудовище… Я рядом.