Бесконечное лето майора Ильи Владимировича.

В общем знаменателе у меня складывалась следующая картина: «Здесь едва ли десяток пионеров набралось, может просто я столько здесь обнаружил, и что еще больше просто «не светятся», на которых приходилось… 2 сотрудника персонала, повара, конечно, тоже были, но они никогда и ни при каких обстоятельствах в диалог с остальными не вступали.» Странно. Мне этот лагерь показался подозрительным местом, и он мне «с порога» не понравился, было ощущение, что тут творится что-то неладное, хотя все старались делать вид, что ничего не происходит. С этим «неладным» мне и предстояло разобраться, возможно это и есть ключ к возврату домой. По лагерю неслась песня, которая лично мне знатно резала уши: «Взвейтесь кострами, синие ночи! Мы пионеры - мы дети рабочих. Близится эра светлых годов. Клич пионера: "Всегда будь готов!" Клич пионера: "Всегда будь готов!" Радостным шагом, с песней весёлой, Мы выступаем за комсомолом. Близится эра светлых годов. Клич пионера: "Всегда будь готов!" Клич пионера: "Всегда будь готов!" Мы поднимаем алое знамя, Дети рабочих, смело за нами! Близится эра светлых годов. Клич пионера: "Всегда будь готов!" Клич пионера: "Всегда будь готов!".» Я конечно и сам был «пролетарского происхождения» (дед и бабка с гальваникой работали, оба бывшие пионеры и комсомольцы, причём дед был, не абы кем, а офицером, капитаном ВВС, мать тоже бывшая пионерка и комсомолка, прадед у меня НКВДшник был (он в РКМ служил, куда опять-таки попал по прихоти всё того же Комсомола, кто бы вообще мог подумать, что его назначение в РКМ закончится фатально для его жизни, а вовсе не в ГБ, ВВ или пограничником). Я с раздражением думал: «Мне не нравится эти пионеры, мне не нравится эта вожатая, и вообще, что? А? Да? Нет? Мне вообще ничего не нравится». Встретив меня, ОД сказала: «После ранений оклемался? Так, вот тебе обходной лист, сходи в каждый из пунктов, и доложишь, потом линейка». Я сказал: «Извините, но сегодня это невозможно, во-первых, мои раны, а, во-вторых, мне дана сильная доза снотворного, в результате чего я могу сейчас только спать». «Ладно» - сказала ОД. – «Я надеюсь к завтрашнему дню вы отойдёте и всё сделаете». В списке значилось: «Зайти в музыкальный кружок, библиотеку, кружок моделирования». Моделированием я занимался в юности, строил там кораблики, танчики, самолётики и пушки, но я там с парнями крепко переругался, дрался с ними, т.к. те мне постоянно мешали работать, и я бросил это, несмотря на то, что Владимир Александрович уговаривал меня остаться и не сердиться на этих обиженных жизнью (они детдомовцы многие были, или из неблагополучных семей), я отказался. Спустя потом какое-то время, когда я учился в шараге на программиста (чёрт его знает, зачем я туда вообще шёл) я участвовал в КВНе, правда, меня попрекали, что мои шутки больше на Stand-up смахивали, пробыл я там недолго. После чего на всякого рода кружки был забит болт, тем более, где я потом учился, их не было, да и некому и некогда этим было вообще там заниматься. Музыкой я занимался, я играл на пианино, и весьма неплохо, но увы, я не был к этому занятию расположен, и я его бросил. И единственное, что я помнил, как сыграть, это из «Волшебника Изумрудного города» песню Гудвина. В библиотеки же я в основном ходил по учебной надобности, а лично для себя что-то почитать, я вполне себе мог либо скачать, либо на Литресе раздобыть. Я постучал кулаком по столу. «Соблюдайте тишину, молодой человек» - недовольно ответила библиотекарша, она выглядела хоть и молодой, но ворчливой, как в тех стереотипах о нашей специальности, возможно, в те времена это и было нормой, но в моё время, когда я учился на этой специальности, всё было совсем иначе, как минимум, во-первых, в связи с компьютеризацией, а затем потому что сменилась и их психология, я общался в политехе с одной выпускницей, очень приятной девушкой, звали её Ульяной, она рассказывала о том, какие изменения произошли у них в библиотеке, так что тот каноничный образ мне было удивительным видеть. «Извините» и протягиваю документы, «Сейчас», и подписала. Я спросил, «А по истории есть какие-нибудь книги»? «Должны быть» - ответила она. «Я посмотрю». «Давайте я сам посмотрю, я сам по образованию тоже библиотекарь, и знаю, как там искать» - ответил я. «А вы что, тоже библиотекарь по образованию?» - спросила она. «Да» - ответил я, «Диплом у меня в университете лежит, там я работал, до войны». «До какой войны?» - спросила она. «Боюсь, если я расскажу об этом, не поверите». «Ладно. Потом расскажешь». К огорчению, ничего серьёзного, кроме произведений Василия Яна и книг про революционеров вроде Боливара не нашлось. Я зашёл затем в кружок моделистов: «Здравствуйте, товарищи инженеры» - сказал я. Там сидело два парня, Александр Тимофеев(отсылка к «Иван Васильевич меняет профессию» и «Операции Ы») и Сергей Сыроежкин(из произведения… хмм… Велтистова что ли, я не помню кто это писал). «Здравствуй» - ответили они. - «Записываться пришёл?» «В своё время, а занимался моделированием всякой техники, танков, пушек, самолётов - начал я, - почему бы собственно и нет, заодно может машину времени построим». «Машина времени антинаучна, из-за парадокса убитого дедушки» - ответил Тимофеев. «А то, что на мне военная форма не советской, а уже российской армии, вас не смутило» -спросил я. –«Я выгляжу наглядным опровержением этого «парадокса», потому, что своего деда с бабушкой и матерью я здесь не вижу, раз я, судя по всему, где-то на юге России, так-то я с Урала по происхождению». «Я домой хочу» - расстроенно сказал я. «Ладно, мы постараемся тебе помочь, зайди позже, авось что-нибудь придумаем». Затем я пошёл в музыкальный кружок, где сидела… Мику Хатсуне(Хацуне), которую здесь, почему-то звали… Машей (Ну у меня вообще прапрабабку звали Марией, но не суть важно). Я постучал в дверь, ответа не было. Приоткрыл, зашёл. Ну и как полагается «Маша» торкнулась головой об пианино, я протянул обходной и своё удостоверение. «Записываться будешь» - спросила она, ну и рассказала свою байку про происхождение. «Пианистом» - улыбнулся я. В школьные годы играл на пианино, но потом мне это надоело, да и перенапрягать шею нельзя было. «А ты играть умеешь?» - спросила она. «Ноты есть?» - не ответив, спросил я. Я полистал и почему-то выбрал песню Гудвина из «Волшебник страны Оз» и сыграл её. «Неплохо»- улыбнулась она. – «Способности есть, но этого мало, извини, принять не могу». «У меня дед на баяне играл, был душой студенческой компании, тогда он с бабкой и познакомился, завидным для девушек парнем он был». Разобравшись со всем этим, ОД сначала спросила: «Записался куда-нибудь?» «Нет, они сами отказались от этого». После чего она посоветовала познакомиться с остальными пионерами, хотя, как по мне, внешне больше на комсомольцев походили, а может просто акселерация на них так повлияла, чёрт их знает. «Сейчас линейка. И не забудь, вечером танцы» - сказала ОД. «Для меня слова «линейка» и «танцы» послужили зажжённой спичкой, кинутой в бочку с порохом.» И я закричал: «Вы с ума сошли? Я в чём танцевать должен-то? В своём истрёпанном обмундировании? А особенно с учётом перенесённых мною ранений? Я и танцевать-то не умею и ни с кем не танцевал, да и нужным не считаю, да и с кем бы я танцевал, да и вообще меня на это никто никогда не звал. Что касаемо линейки, то мне на неё откровенно говоря плевать, ничего дельного вы все равно не говорите, и не умеете, в виду скудоумия.» Я попал как кур в ощип: «Ну, во-первых, майор, не кричите, я не глухая. И что, что не умеешь, постоишь, или посидишь там, где-нибудь на лавочке» - сказала ОД. –«Кричать умею не хуже тебя, майор, как таких вообще в офицеры производят. И линейка обязанность каждого, да и оскорблять меня не следует, если не можешь стоять ввиду ранений, можешь сесть на лавочку и слушать оттуда, или же я могу сказать Славяне, или Лене, чтоб они тебя под руку взяли» -«Но не меня, я не пионер, не забывайте об этом, а офицер, и мне важнее сейчас найти способы как вернуться обратно домой, вот это для меня принципиальней». Поняв, что я в отличие от Персунова крепкий орешек и меня на понт или чем-либо ещё не возьмёшь, и что я буду упорствовать до последнего, меня можно было взять разве что хитростью, как это делала мой школьный препод по истории и обществознанию Лариса Алексеевна, когда я ни в какую не хотел заниматься обществознанием, которое мне на одно место упало, т.к. мне там кроме политики, не было ничего интересно» ей пришлось сдаться. Я сказал: «Мне конечно, музыка не чужда, но только не та музыка, что вы тут слушаете, не удивлюсь, что включите Цоевскую «Перемен ждут наши сердца», или ещё что-нибудь, ну хоть не «Бабочки летают», как шутила моя покойная бабушка. Даже не думайте меня впутывать в это.» Я со злости нацелил на неё автомат грозясь застрелить. «Не хочешь, как хочешь, оставайся тут и спи, если ты так хочешь, я тебя не держу, да и в твоём состоянии, как говорила Виолетта, действительно стоит полежать» - ответила ОД, видимо испугавшись. «Я лучше на пристань схожу, искупаюсь, жарковато» - ответил я. «Дай-ка я сначала осмотрю твои раны» - сказала Ольга. – «Нет, нет, тебе еще пару дней это делать не стоит, я с Виолой потом ещё поговорю на этот счёт, по тебе видно, что тебе лучше поспать, мест всё равно нет, со мной в домике будешь». Не на улице и то спасибо. На следующий день проснувшись я пошёл было в столовую, но я услышал голос, который меня позвал. И тут мне на глаза попалось два очень странных пионера, но их могло быть и больше, чем, как говорится, чёрт не шутит, разумеется, не одновременно, их нельзя увидеть одновременно, т.к. тот, кого я встретил, от того безглазого прятался. У первого я лица не заметил, его нельзя было застать в иной позе, как сидящим на корточках и зачем-то наблюдающим. Как будто невидимая стена мешала подойти и разглядеть есть ли у него лицо. И единственное, что я от него услышал это: «Не верь ему», после чего он исчез. А вот второй – второй мне сразу не понравился, даже больше того, я его при первой же встрече возненавидел, хотя… очевидно для повествования он несомненно нужен, но только он столько лапши на уши вешает, что я бы его убрал ко всем чертям, но увы, нельзя. Про него вообще Персунов говорил, что он не мог разглядеть его лица, якобы ему что-то мешало, то причёска, то он типа стоял всегда к солнцу так, чтоб не разглядеть, кто-то говорил, что у него на глазах «тень», а кто-то говорил, что они у него красные, а мне вот удалось разглядеть. И к своему сильнейшему недоумению я обнаружил, что у него глазницы… пусты, самих глазных яблок я у него не увидел, но то, что он мог видеть, я не сомневался, иначе бы он постоянно спотыкался, если, конечно, он не был каким-нибудь телепатом или кем-то ещё, есть же, согласно биологии животные, которые вполне себе ориентируются в пространстве и без глаз, пусть даже они и на уровне одноклеточных. Хотя что-то мне подсказывало, что глаз у него не было просто потому, что глаза – зеркало души, а души у него не было, видимо, дьяволу продал. Кто-то вообще говорил, что глаз у него нет нарочно, чтоб читатель мог себя с ним ассоциировать, в общем знаменателе ни одна из этих версий не могла найти достаточного на то подтверждения. И я хорошо знаю, что этот «Пионер» изрядно вешал Сёмке просто килограммами лапшу на уши. Этот самый безглазый меня и окликнул. «Вы только посмотрите кто к нам пожаловал, Семён Персунов собственной персоной, ты-то как раз нам и нужен». Поскольку я понимал, что здесь творится какая-та неведомая и необъяснимая мистическая чертовщина, в которой лично мне, мягко говоря, не очень-то и хотелось участвовать, я решил подготовиться к самому худшему, поэтому быстренько достал висевший за спиной автомат, перезарядил его и держал один палец на спусковом крючке, а другой на предохранителе, чтобы оперативно привести оружие в готовность для стрельбы. С накипающей ненавистью я сначала крикнул: «Стой, кто идёт, стрелять буду». Быстренько щёлкнул по предохранителю я сделал предупредительные выстрелы холостыми. Но безглазый нисколько не испугался Он сказал: «Семён, а ты знаешь, что нехорошо «таким образом» людей встречать? Тише, зверей распугаешь стрельбой». На его лице был виден оскал, прям как тот самый, что требовал у «Кучи» в «Цельнометаллической оболочке» сержант Хартман. Вначале я разозлился, совершенно забыв о том немаловажном обстоятельстве, что передо мной стоит не солдат и закричав: «Рядовой, ты совсем что ли офонарел таким тоном со старшим по званию разговаривать. На гауптвахту – бегом марш. Какой я тебе «Семён», мать твою» я дёрнул его за галстук. «Семён, хорошие у тебя шуточки, неужто поумнел, однако, когда это ты в армии-то успел отслужить, ты же вроде был признан негодным к ней» - заехидничал «Пионер». И тут я понял, что меня принимают не за того, кем я являюсь: «Меня вообще-то Ильёй зовут, похоже вы обознались, «товарищ», хотя тебе, судя по всему, только тамбовские волки могут быть «товарищами». Ни разу не видел, чтоб ты с кем-то из здешних контактировал. И вообще: встречать любых подозрительных лиц или врагов огнём, для меня в порядке вещей, «бдительность».». Тот, разумеется, изумился: «Странно, но ведь здесь должен был быть Сёмка Персунов, ты-то здесь что делаешь? Какой к чёрту тут майор вдруг материализовался ума не приложу, видимо матрица засбоила» «Ты так с солдатами будешь разговаривать, придурок» - наигранным тоном ответил «Пионер». -«Не забывай, в лагере одни куклы, с ними что ты, что я – могу сделать что угодно». Я с полнейшим удивлением ответил: «Я сам не понимаю, как я здесь очутился, последнее, что я помню, перед тем, как оказался здесь, так это то, что блиндаж командного пункта с оборудованием, где я работал, разбомбили, и, если честно, я хочу домой, тут мне делать нечего». «Насчёт кукол сомнительно, ты сам-то не шибко выглядишь правдоподобным, впрочем, мне плевать, я домой хочу, хочешь сходить с ума, сходи, но без меня, не хочу составлять тебе на этот счёт компанию, да и у меня других еще великих дел по горло.» И этот «пионер», мне сказал: «Значит, майор, ты решил убежать? Еще «героем войны» хочешь, чтоб потом считали, ну-ну, какой же ты трус, однако.» Честно говоря, было не очень понятно, почему он ко мне обращался, по воинскому званию, которое официально мне не успели присвоить. Да и хрен собачий с ним, как бы, на привидения, тем более, дегенератов, не обижаюсь. Что мне с больных-то взять, в самом-то деле. Я ответил: «А что мне тут делать? В 198 лохматом году, я даже не знаю, 1988 это или 1989 г.» Вроде наличие здесь ПК с MS-DOS явно гласило об этом. Win 3.11-здесь быть ещё не могло, она и вышла-то уже в 1990-м, и вряд ли за неполный год (1990-1991 г данная система могла распространиться в СССР, особенно с учетом того, что интернета в СССР еще не было. И мне неизвестно, существовали ли в СССР собственные операционные системы. Да, вот было бы комично подключение к интернету по талонам получать. «Смешно»). Как-то подзатягивалась эта фантасмагория и она надоела. «И вот ещё что… - сказал я. – честно говоря, я не знаю, что у вас тут за цирк с конями и что у тебя там на уме, но, во-первых, мне на это как-то плевать хотелось с высоченной колокольни, ну а, во-вторых, то, что я не желаю в этом цирке с конями участвовать, факт, я домой хочу. Не зачем меня в это впутывать» «Почему же, майор, как я знаю, ты в своей мирной жизни той ещё «звездой» был, и ты еще обижался, мол, что типа ты привлёк к себе в негативном смысле внимание, параллельно жалуясь, что окружающим на тебя всем всё равно. И вообще: а может тебя обратно на передовую зашвырнуть?» - улыбнулся «Пионер», –«, по-моему, грязь, гул пушек и свист бомб вполне себе отрезвляюще действуют на человека, особенно на такого надменного, как ты, майор». «А откуда ты знаешь, что я майор, если меня не успели повысить в звании, т.к. в тот день, когда на этот счёт должен был быть приказ, меня и всё моё подразделение разбомбили «стелсы»? Он не ответил, видимо он всё это мог знать, как Ванга, или как Воланд. (ну никто же из зрителей не знал, что перед ними под видом иностранного артиста сам сатана). «Что ты хочешь от меня, софист?» - злобно рявкнул я. – «Я домой хочу, понятно, нечего мне делать ни на передовой, ни в этом вашем пионерлагере». Я конечно догадывался, что он, «явно того», и немудрено, проторчать здесь несчетное число витков, так можно изрядно кукухой тронуться, я вообще даже не сомневался, стоит только выстрелить, он исчезнет, как и всё остальное. Хотя я был убеждён, что несколько ударом прикладом по его голове его образумят. Я всё-таки попытался еще раз выстрелить в него. К моему удивлению и ужасу, пули просто пролетели сквозь него, не нанеся никакого ущерба, прямо как у танков, безнадёжно бившихся с «Белым Тигром», который всегда исчезал, стоило только забрезжить на горизонте «Валентайну», «Шерману» или «тридцатьчетвёрке» Найденова. «Тише, майор, не пугай зверей» - засмеялся он. –«Неужели ты думал, что тебе удастся меня убить? Неужели тебе здесь не нравится? Я же вроде слышал, ты еще тот советофил» «Ну и что, что я не раз говорил, что советский строй мне куда ближе того, что безуспешно у нас чуть ли не сорок лет пытаются выстроить и ни черта при этом не выходит. Я даже не удивляюсь, почему не выходит. Ты же сам знаешь, как писал Маркс: «Сначала рабовладение, затем феодализм, затем буржуазный капитализм, а затем коммунизм». А у нас видимо в своё время «особо одарённые» решили резко через формацию перескочить, вот и получили, на свой хребет, то, что они, безусловно, заслуживали. «Интересно, чем тебя вообще можно убить? Ты меня раздражаешь. Мало того, что ты здешних мучаешь, так еще мне от тебя на орехи получать. Черта с два. Стандартное огнестрельное оружие тебя не берёт, может тогда попробовать гранаты или еще что-нить в этом роде»? – подумал я. Хотя я и забыл, что такого оружия, на подобии орудий Тесла или ещё чего-нибудь в лучших традициях «Вольфенштайна» при мне не было, а был лишь грубовато сработанный и в высшей степени надёжный АК-74, с которым я пережил не один десяток боёв и сапёрная лопатка. Понимая, ничего из этого не выйдет, я успокоился, решил перевести разговор, предложил закурить сигареты марок Juno и Waldorf Astoria и спросил: «Ну и сколько здесь ты уже провёл?» «Пионер» взял у меня сигарету. «Интересные марки, я таких раньше не встречал, всё «Космос», да «Космос»» - улыбнулся «Пионер». –«Благодарю». «Я не курящий» - ответил я, -«тем более, я в марках курева совершенно не разбираюсь, для меня это всего лишь папироса с табаком, но в качестве «валюты» охотно использую, мне за них либо еду дают, либо еще что-нибудь, это трофейное курево, кстати, ну давай рассказывай теперь, раз закуриваешь, я хоть и не переношу запах табака, но если никотин тебе проясняет мозги, то может быть я узнаю от тебя, сколько ты тут торчишь, и что делать. Чуть не забыл, держи спички, они обычно служат для поджига таблеток чтобы работал разогреватель пищи, но я человек, в целом не привередливый, могу и холодным поесть, хотя это не так вкусно». «Майор, я уже здесь столько времени, что я даже не веду счёт, я, как и ты, пытался отсюда сбежать, но увы, ничего не получалось, т.к. каждый раз обнаруживал, что кроме леса ничего нет, и я просыпался в том же самом «Икарусе», что и ты. Ты видимо встретился на остановке с парнем, который говорил, что отсюда есть выход, но он лжёт». «А попросить водителя чтоб он увёз тебя обратно, не ну никак, да?» - с недоумением ответил я. Он проигнорировал вопрос. Молчание, видимо, означало, что он либо не сумел попасть в автобус, либо водитель послал его к чёрту, либо и вовсе водителя не было, а завести «Икарус» он не смог, скорей всего, ввиду отсутствия инструментов. «А мне-то с какой стати тебе-то верить?» - недовольно сказал я. – «И с чего ты взял, что он лжёт? Я считаю отсюда выход есть, и мне конкретно здесь, делать нечего, тут нет необходимых для моего существования вещей и техники. Мне вообще кажется, что ты попросту надо мной издеваешься». - «Я издеваюсь? С какой стати мне над тобой издеваться, майор, боже упаси. С Сёмкой-то и то смешней было, а ты сразу всё, майор, в штыки воспринимаешь и огрызаешься». - «Ничего личного, характер такой, меня не переделать» - «Переделать всегда в любой момент всё можно, майор, главное захотеть» - парировал он. – «Да и будь ты чуточку умней, майор, мы бы вполне с тобой могли сотрудничать, ибо это взаимовыгодно, тебе и мне. Зря, майор, ты на меня злишься.». -«На войне я и так убивал, еще предложи мне здешних обитателей поубивать, сумасшедший» - недовольно ответил я. –«Я и на фронте этим нахлебался вдоволь. А что касаемо того, что я озлоблен, это еще не пик злости, пика ты еще не видел, призрак, мучающий всех и вся». «Пионер» пытался меня успокоить, но его действия давали лишь противоположный эффект. «Ладно, майор, я вижу, что ты сегодня не расположен к диалогу, учти, моё предложение в силе, как надумаешь встретимся.» «А где?» - спросил я. «У памятника в честь т-ща Генды» - ответил «Пионер». «А кто это?» - ухмыльнулся я. –«Я такого революционера не припоминаю, мб это венгерский или финский воин-интернационалист, или революционер был? Но и генсека с такой фамилией я не припоминаю, я вспомнил лишь Хрущёва, Брежнева, Андропова, Черненко и Горбачёва». «Вообще данные о том, кто это, были, но увы… они стёрлись в вихре витков». Я пришёл в домик. И ОД спросила: «И где ты так долго пропадал?». Вместо ответа на вопрос, я спросил: «Вам случайно не попадался «Пионер»? Она ответила «У нас все тут пионеры, ты хочешь спросить про какого-то отдельного?» Я ответил: «Да, с ним как раз и проблема, мне неизвестно его настоящее имя, и мой предшественник знал его исключительно как «Пионера»(именно так, с большой буквы), и кроме того, с ним есть проблема особого типа: Он практически никогда не появляется, когда со мной кто-то или я с кем-то из тех, кто есть в лагере говорю. «Я посмотрю книгу личного состава лагеря, и скажу, был ли такой человек» - ответила ОД.