***
Лера ещё пару раз забегает в Райдо, когда оказывается поблизости, но Диму больше не видит, зато Уля снова готовит для неё свой волшебный кофе и знакомит с Шарлоттой и Калигари — тем самым Валиком, который не дождался Диму и из-за которого, как оказалось, Лера и зашла тогда внутрь. Калигари чему-то ухмыляется, когда Уля представляет её, но настроен дружелюбно и даже приглашает на какую-то вечеринку. И даже если Лера снова залипает на его рукава — её несбыточная мечта, — то он делает вид, что не замечает. На третий раз ей везёт. Дима выбегает из Райдо, когда она только переходит дорогу, но, заметив её, тормозит и улыбается, приветственно вскидывая руку. — Я у тебя в тот раз даже телефон не спросил, ещё и работы навалилось — не выбраться. Уля сказала, что ты к ней заходила, я попросил узнать твой номер, но это же Уля — «Димочка, если судьба — вы встретитесь». — Ну, встретились же. У Димы кончается обеденный перерыв, который он потратил на консультацию с Калигари, а Лере приходит сообщение от старосты, что отменённую пару по фарме просто немного сдвинули, так что им не удаётся ни вернуться в кафе, ни даже толком нормально поболтать, но Лера всё равно рада, что они увиделись, и что Дима всё-таки настоящий человек, пусть и сильно уставший, а не плод её измученного воображения. — Знаешь, я так рад, что мы столкнулись именно сейчас. У меня завтра наконец-то отгул — ну, то есть я освобожусь всего лишь после обеда, а не как обычно. Не хочешь куда-нибудь сходить или просто погулять? — С радостью. Честно говоря, вечность никуда не выбиралась с этой учёбой и подработками. Я хочу всё же попасть на тренировку, но, думаю, что после трёх уже освобожусь. — Отлично! Добавишь меня во Vmeste? Они оба торопятся, но всё же Лера медлит. За последние месяцы у неё в подкорку въелось осознание, что все её действия больше не принадлежат только ей, что любые её связи могут сыграть против неё. И то, что сейчас Разумовский так тепло к ней относится, не значит ровным счётом ничего — как бы ей ни хотелось думать по-другому. По-хорошему, ей нужно было извиниться и сбежать, как только она поняла, что рядом с ней — из всех людей! — мент, но она осталась, и даже сама искала встречи с ним. А теперь, наконец, осознаёт, как это может выглядеть со стороны, как это и будет выглядеть, ведь Сергею даже не придётся взламывать её страничку, чтобы всё узнать. — Прости, я… не очень доверяю соцсетям, — осторожно начинает Лера, когда пауза затягивается. — Мы оставляем там столько информации о себе, даже не задумываясь, а ведь ещё нас легче легкого взломать. Я понимаю, что по идее из нас двоих параноиком должен быть ты, но всё-таки мы, считай, только познакомились, и я… — Ты не должна передо мной оправдываться, Лер. Если ты не хочешь от кого-то лишних вопросов, это твоё дело. Но знаешь… Несколько лет назад мой лучший друг потерял девушку. Она погибла из-за того, что он нигде в сети не светил их отношения и слишком поздно признался — буквально. Игорь далеко не сразу мне об этом рассказал, конечно, но я с тех пор тоже многое переосмыслил. Не всё нужно выставлять на всеобщее обозрение, но и не всё нужно прятать. Это неожиданно личная информация, хоть и не выглядит, как попытка манипулировать. Дима старше её — не критично, но заметно, с его работой он уже должен был насмотреться всякого, да и не похож он на человека, который разменивается на ничего не значащие встречи. Готова ли она принять эту зарождающуюся симпатию? Нужна ли она ей — особенно с тем грузом, что лежит на её плечах? — Запиши мой сотовый. И давай завтра в три на Спортивной? Тренировка впервые за долгое время пролетает за одно мгновение, тренер даже нахваливает её, как раньше, хоть и журит, что она не взялась за разум сразу. Лера, конечно, не обманывает себя этим, прекрасно понимая, что в ближайшие месяцы вернуться на прежний уровень ей не светит, но всё равно чувство хорошо проделанной работы согревает. Дима уже ждёт её у метро, и слава всему сущему, что он догадался не приносить цветы — как по ней, таскать весь вечер в руках веник, который после такого обращения долго не проживёт, удовольствие весьма сомнительное. Не сговариваясь, они идут по набережной, и неловкости, которой так опасалась Лера, нет и в помине. Они обсуждают музыку, где их вкусы немного расходятся, и совпадают в том, как много на свете прекрасных книг, которые совершенно некогда читать, добираются даже до животных. — У родителей был доберман, ещё до нас с Кирей. Мне где-то лет семь было, когда его пришлось усыпить, потому что уже ничего не помогало. После него больше так и не завели никого, не смогли. Хотя я бы, наверное, хотела собаку, когда съеду. — А у нас за животных отвечала Вера — с детства таскала домой всех сирых и убогих с улицы, теперь с работы забирает. Я-то только на передержку брал, вынужденно. С чужой вороной жил несколько месяцев, мне после неё пришлось ремонт в квартире делать. Ну и пока Игорь лежал в больнице, его Мухтар у меня был. Они заглядывают в симпатичную кофейню, но единогласно решают, что волшебницу Улю не затмить никому, а Дима заодно рассказывает, как впервые попал в Райдо. Когда они выходят обратно на свежий воздух и срезают дорогу дворами, Лера всё ещё невольно думает о том, какие разные и интересные люди окружают Диму, и это она ещё не видела загадочного Игоря и напарника Димы Севу. А с кем, кроме семьи, может познакомить его она, когда последние месяцы даже с одногруппниками видится только в универе и никак не пересечётся с Иркой. С двумя маньяками-террористами в розыске? Задумавшись, она не сразу реагирует, когда их окружают пятеро парней чуть старше её, и вскидывается больше на сжавшего её ладонь Диму, чем на что-то ещё. То ли эти парни чувствуют, что разговора не выйдет, то ли они просто совсем отбитые на голову, но кидаются они все впятером, и Лера на автомате делает шаг в сторону, чтобы не задеть Диму, прежде чем абстрагироваться от всего и перехватить руку с ножом. Лера краем глаза замечает, как с ними дерётся Дима — явно увидевший, что её не нужно спасать, и доверивший ей спину. Она привычно сдерживается, чтобы не искалечить их слишком сильно и не показать, что её уровень боевой подготовки куда выше, чем у простой кендоистки, но даже так их слаженная работа завораживает. Лера на мгновение задумывается над тем, что же тогда после стольких лет чувствуют Олег и Сергей, сражаясь рука об руку, и подсечкой вырубает последнего парня. Она быстро убеждается, что с идиотами ничего серьёзного и медицинская помощь им не требуется — всё же врач в ней пока ещё сильнее остального, — а Дима кому-то отсылает их фотографии. Они молча возвращаются на освещённую улицу, когда Лера наконец отрывает взгляд от асфальта — однажды, ещё на первом курсе, она защитила своего парня от таких же гопников, а тот сразу же бросил её, обронив что-то про ненормальную и неправильную, — и чудом не спотыкается, с таким восхищением смотрит на неё Дима. — Всё нормально? — Я могу тебя поцеловать? Лера целует его сама — боялась, что уже и разучилась, но, кажется, нет, — у Димы обветренные губы и мятный вкус от жвачки, их задевают плечами прохожие, потому что на улице всё ещё людно, но ничего из этого не имеет значения, когда они замирают, прижавшись, и ещё какое-то время просто ловят дыхание друг друга. — Спасибо за вечер. — Спасибо, что согласилась. Лера смотрит, как Дима протирает запотевшие очки, и думает, что обязана уговорить его перейти на линзы.***
Вообще, Олег поправился даже быстрее, чем Лера прогнозировала, но тренируется с ней всё равно только Разумовский, и после первого же спарринга Лера понимает, почему учил её именно Олег. Сергей просто не умеет учить: он дерётся с ней, будто от этого зависит его жизнь — или жизнь Олега, — и если бы не несколько месяцев мучений до этого, она бы в жизни не смогла дать отпор. Но сейчас они почти на равных, почти — потому что Разумовский всё-таки реагирует на веские «Серый, стоп» от Олега, который внимательно следит за их работой. Дело не в недоверии, просто ему тошно от вынужденной беспомощности и бесполезности, и иногда Лере кажется, что Сергей бросается на неё так отчаянно только ради него. После спарринга Разумовский перевоплощается. Он всё также бросается издевательскими милыми прозвищами, но откровенно принимает в свой клуб доверенных лиц — теперь их там аж двое. Сказать по правде, после выданных на нервах откровений Лера была уверена, что Разумовский закроется от неё, как только всё закончится, и вообще не простит, что из-за её беспечности он чуть не потерял Олега. Вместо этого он пускает её в свою жизнь, а не просто в проект Чумного доктора, и говорит с ней ещё откровеннее, пока Олег отсыпается под обезболом. Лера всё ещё привыкает к тому, что они правда прислушиваются к ней, а не приказывают, и однажды Сергей даже обнимает её — всё ещё самые неловкие десять секунд в её жизни. И теперь, рассказывая свой план и результаты долгих ночных бдений над экраном, Сергей даже делает паузы, специально для неё и возможных возмущений. Это будет первый выход Чумного Доктора после случившегося с Олегом, и Лера пока больше слушает и анализирует — на споры ещё будет время. Кажется, ничего такого: полузаброшенный цех в Девяткино, где один из депутатов, ратующих за семейные ценности, держит в рабстве детей нелегалов. Попасть внутрь, убедиться в правдивости сведений, вырубить охрану, вывести детей и максимально всё заснять, в идеале найти железобетонную связь с уродом, пытающимся зайти в Думу на третий срок. Лере очень хочется закатить глаза и спросить, мол, действительно, а что же тут может пойти не так, но Сергей слишком занят, воодушевлённо ругаясь с Олегом, кто именно будет подстраховывать Леру. Они этим занимаются с тех пор, как Разумовский ухитрился обелить имя нового Чумного Доктора и только-только намекнул, что скоро появится настоящая работа, так что Лера уже знает этот диалог буквально наизусть от «Я уже здоров» до «От меня ведь за экраном никакой пользы». — А давайте вы вдвоём пойдёте, а я вас с камер подстрахую, а? — невинно предлагает Лера, когда аргументы переходят на третий круг и это перестаёт быть хоть сколько-то забавным. Сергей трёт переносицу и что-то бормочет на итальянском — не то ругается, не то просит сил, — но всё же сдаётся. — Ладно. Но Олег, при малейшей… — Серый, заканчивай. Нормально всё будет. В каком-то смысле всё и правда идёт нормально, даже слишком: Лере удаётся пробраться на территорию незамеченной, тихо сняв охранников, пока Сергей колдует с камерами наблюдения, и ублюдок то ли переоценил себя, то ли недооценил врагов, но Лера довольно быстро находит нужные Разумовскому файлы и даже успевает устроить среди детей переполох, направив их к расчищенному выходу, когда из подвала выбегает подкрепление. Их всего пятеро, но они явно не чета тем придуркам, на которых они недавно наткнулись с Димой. Даже с подсказками Сергея ей приходится очень нелегко, и не занимайся она последние два месяца только с ним, вряд ли бы так легко отделалась. Но трое уже усыплены, один без сознания, Олег в наушнике призывает её поскорее уходить, а последний охранник всё ещё не сдаётся, перекрывая выход. Это происходит за пару секунд, а растягивается на целую вечность: Лера цепляется «кошкой» за балку под потолком, взмывает ввысь, чувствует хватку на правой ноге, автоматически бьёт левой и может лишь смотреть, как охранник неудачно падает в неприкрытый люк на дно бывшего машинного зала. Олег торопит её, Сергей кричит, а Лера не может отвести взгляда от лужи крови под неестественно изломанным телом и пробитой задвижкой головы. Дальше всё вспышками — она уже в машине, потом на базе, лицу мокро и холодно, в руках чьи-то футболка и спортивные штаны, напротив обеспокоенные синие глаза, что-то про семью и резкое «да, я обещал, а что делать?!», рука на плече, горечь на языке, темнота и кровь, кровь, повсюду кровь и осколки раздробленного черепа. Пробуждение даётся тяжело. Голова чугунная, во рту пустыня, за окном вовсю светит совершенно не-питерское солнце, и Лера соображает, что вчера её напоили снотворным. Тачскрин срабатывает только с третьего раза, в последних диалогах отец («переночую у Иры, прости, что-то мы засиделись, давно не виделись»), староста («Катюха, я походу траванулась, лучше отлежусь день — да точно я не залетела, успокойся») и Кир («я не ебу как фарму сдавать, а ты мне всё про этого психа в маске»). Сил злиться на залезшего в её телефон Разумовского никаких, благодарить, что отмазал, — тем более. Сергей ждёт её на кухне и молча пододвигает к ней тарелку с завтраком — фасоль и овощи на пару, надо же, запомнил. — Я думала, за душещипательные беседы в вашей парочке отвечает Олег. — Вряд ли на эту тему получится душещипательный разговор хоть с кем-то из нас. Свои первые убийства мы оба совершили весьма осознанно. Поэтому я просто скажу, что парень, которого вчера убила ты — с целью самозащиты и по неосторожности, — в розыске за два убийства и изнасилование. — Во-первых, это всё ещё не делает меня судьёй. И во-вторых, откуда я знаю, что ты не придумал это, чтобы меня утешить? — Золотце, ты либо доверяешь мне, либо нет. Лера сухо усмехается и зло нанизывает вилкой брокколи. При свете дня кровь уже не кажется страшной, тем более после всех практик, но давит сам факт, что эта кровь теперь на её руках, уже буквально. Это не абстрактные двенадцать человек, которых расстреляли из-за неё — из-за Разумовского, но всё же. Это действительно её вина, будь тот тип хоть трижды убийцей и насильником. Киря вечно критиковал Бэтмена с его «убей убийцу и количество убийц не изменится», всё шутил, что надо просто убить больше одного, но Лере это претило тогда и претит до сих пор. Сергей рядом молчит, уткнувшись в свой кофе, и до Леры доходит, что так он выражает свою поддержку. Во что же, чёрт возьми, превратилась её жизнь. Сергей, конечно же, предлагает провести выходные тут, чтобы прийти в себя, но Лера всё равно уходит. Учитывая, что ей уже предложили спарринг «сбросить напряжение», она немного сомневается в том, что их представления о том, как нужно приходить в себя, совпадают. Вот только домой всё равно не хочется — Лера просто не представляет, как сможет обнять родителей или даже просто посмотреть им в глаза, после того, что случилось. Она с ногами забирается на качели на детской площадке, с тоской смотрит на курящего у забора подростка и набирает отца — да, всё нормально, ничего голос не грустный, просто не выспалась, останусь ещё на ночь у Ирки, раз встретились, а то когда ещё время будет, да точно нормально, ага, передам, маме привет, люблю, целую. От мягкого и родного «малыш» подступают удушливые слёзы, и Лера закусывает капюшон, чтобы не разреветься. Самое забавное, что Ирки даже нет в городе, но сука Разумовский и тут подстраховался, попросив её прикрыть перед родителями на все выходные, если что. Вот только сейчас это не та забота, которую она хочет и может принять. В Райдо на удивление людно, и Лера понимает, что никогда не была тут в выходной день. Но Уля быстро находит ей столик в углу, а посмотрев в глаза и сама через несколько минут садится рядом с двумя чашками кофе. — Если бы у тебя была возможность что-то навсегда стереть из памяти, ты бы воспользовалась ей? — Нет, — Уля обхватывает её ладони и обнимает ими горячую чашку. — Милая, я однажды уже говорила это одному человеку, но повторю и тебе: можно чего-то не помнить, если не хочешь, но надо об этом знать. Понимаешь, о чём я? — Наверное. Я посижу тут, ладно? — Сколько будет нужно. Вместо парочки за соседним столиком устраивается шумная семья, а после них садится девушка с ноутом. У всех свои проблемы, но вряд ли кто-то из них пытается договориться с совестью, работая на террориста с ДРИ, чтобы спасти семью от долга и расправы. Так почему же это произошло именно с ней? Вся эта концепция с «и воздастся каждому по делам его» конечно прекрасна, но по отношению к ней выглядит как-то сомнительно. — Ты в порядке? Перед ней Дима — обеспокоенный и запыхавшийся, будто бежал. — Откуда ты… — Уля позвонила. Сказала, что на тебе лица нет, и что мне лучше приехать. Уля за барной стойкой будто чувствует, что речь о ней, потому что сразу отрывается от кофемашины и смотрит так, что ни возражения, ни жалобы не принимаются. — Вчера на моих руках… умер человек. А я ничего не смогла сделать. И я… его кровь теперь на моих руках, — самое близкое к правде, что она может сказать. К горлу снова подступает тошнота, как тогда, когда пришлось врать отцу про расстрел людей у казино. Дима осторожно сжимает её ладонь и наклоняется ближе. — Я понимаю. У меня было такое. И потом сидишь и грызёшь себя — а если бы приехал чуть раньше, а если бы сделал что-то по-другому. Но, наверное, это и есть то, что делает нас людьми. Хуже было бы, если бы это оставляло нас равнодушными, верно? Ты не понимаешь, думает Лера, но кивает. — Верно. Дим, я… Я не могу с этим домой. Не сейчас. Я пойму, если ты не… — Лер, всё нормально. Оставайся у меня. Всё в порядке. До Димы идут пешком — тут не так уж и далеко, да и Лере стоит проветрить голову. Дима молчит и почти невесомо держит её за руку, но с ним такое молчание ощущается совсем по-другому. Будто они всё время вот так гуляют вечерами, встретившись после учёбы и работы — и это то, к чему Лере действительно хочется привыкнуть. Словно маленький островок спокойствия в окружающем её хаосе. Оказывается, Дима живёт в одном доме с её однокурсницей — не самой близкой подругой, но Лера была у неё пару раз, ещё на первых курсах, и сейчас слабо усмехается, гадая, виделись ли они с Димой раньше. А ещё невольно расслабляется. Конечно, у неё с Разумовским уже отгремел грандиозный скандал, когда после похищения Олега она поняла, что за её перемещениями постоянно следят. Она тогда решила, что Сергей не доверяет ей из-за того маячка, Сергей в ответ распинался, что переживает за неё, а не из-за неё, и что якобы не простит себе, если с ней тоже что-нибудь случится. Не то чтобы она прямо поверила, но стребовала обещание прекратить слежку — в обмен на разрешение пробить её адрес и хакнуть акк, если она вдруг перестанет выходить на связь. Сомнительная сделка, но вряд ли Лере удалось бы выбить что-то большее, да и несколько проверок Сергей всё-таки прошёл, ну или просто не подал вида. И всё же, учитывая её состояние, он мог и нарушить слово, так что с логичным объяснением как-то спокойнее. Потому что Лера убила человека, а волнуется из-за реакции человека, который её в это втянул. У Димы уютно. Тут беспорядок, вполне объяснимый его работой, но какой-то правильный, тёплый. Дима достаёт ей с верхней полки чистые домашние штаны и оверсайз футболку с лого Крематория. — Ведь мы живём для того, чтобы завтра сдохнуть? Так, во-первых, у меня отец их любит, а во-вторых, ты не настолько меня старше, чтобы так смотреть. Я в душ. Дима уже ждет её с легким ужином, и хоть Лера была уверена, что ей и кусок в горло не полезет, на деле она быстро с ним расправляется. Её окутывает запах можжевельника от геля для душа и чабреца от свежезаваренного чая — так спокойно. Дима меняет простыни на кровати, а старые тащит на диван, когда Лера обнимает его со спины и целует в шею. — Лер, я не думаю, что это хорошая идея. — Ты не хочешь? — Я не хочу пользоваться твоим состоянием. — Каким состоянием? Я не пьяная, не под чем-то. Я просто… Просто хочу почувствовать себя живой, Дим. Пожалуйста. Возможно, Разумовский и правда знал, о чем говорил, предлагая спарринг, — хотя это тоже спарринг в каком-то смысле. Дима высвобождается из кольца её рук, долго смотрит в глаза, а потом откладывает очки на низкий столик и целует её. Не как в прошлый раз, на эмоциях, сталкиваясь зубами и носами — сейчас он целует её уверенно, сразу глубоко и властно, крепко удерживая за затылок. Он сильный, Лера видела это в драке и чувствовала по объятиям, но сейчас он впервые действительно проявляет эту силу, и Леру немного ведёт. Футболка с Крематорием летит на диван, следом туда же падает домашняя рубашка Димы, и Лера сразу же прижимается кожа к коже (надевать топ после душа она не стала) — такое приятное и уже полузабытое ощущение. Дима спускается поцелуями на шею, и Лера с готовностью запрокидывает голову, чтобы ему было удобнее, и прямо так тянет за собой на кровать, нуждаясь в опоре. — У тебя очень красивые глаза. Почему ты не носишь линзы? — Пытался, но понял, что совершенно не моё. — А если я подберу тебе хорошие? — Попробуй. Дима целует её уже спокойнее, почти что лениво, а потом перекатывается на локти и зажимает губами сосок, чуть оттягивая, короткими движениями лижет, обдувает влажную кожу и легонько прикусывает. За этим мило наблюдать, но у Леры не особо чувствительная грудь, так что она снова тянет Диму на себя и целует, ногами пытаясь стащить с себя растянутые штаны. Дима одной рукой помогает ей и заодно стягивает собственные. Он снова нависает над ней, и Лера с наслаждением гладит его сильные плечи. — Ты уверена? — Всё ещё абсолютно. — Ладно. Хорошо. Но я не думал, что сегодня всё так обернётся, так что у меня сейчас ничего нет. Но, думаю, мы кое-что придумаем. Лера не успевает сообразить, что это значит, и возмутиться, что без резинки она не даст, как бы это ни было нужно ей самой, но Дима уже стягивает с неё трусы и подхватывает под бёдра, чтобы устроиться между её разведённых ног. Первое же прикосновение языка к клитору буквально подкидывает Леру на кровати — впрочем, больше от неожиданности. Артём как-то хотел было сделать ей куни, но быстро слился и отшутился. А вот Дима, кажется, не испытывает никакой неловкости. Пройдясь ещё несколько раз языком, он отстраняется, сползает с кровати на колени и за ноги подтягивает Леру к себе, попутно оставляя смазанные поцелуи под коленями и на бёдрах. Устроившись удобнее, он снова прижимается губами к клитору, а потом начинает выводить языком круги, время от времени осторожно надавливая на головку. Лера комкает пальцами простыню, а в какой-то момент не сдерживается и с силой сжимает бёдра, подаваясь навстречу. Дима хлопает её и сдавленно смеётся от такого энтузиазма. — Прости, больно? — Нет, просто я наконец понял парней, которые мечтали быть раздавлены бёдрами Скарлетт Йоханссон после выхода второго ЖЧ. — То есть вот о ком ты сейчас думаешь? — шутливо тянет Лера и пинает его пяткой. Дима снова смеётся, ловит её ногу и кусает за щиколотку, прежде чем прижаться обратно. — Только о тебе. На этот раз он зажимает её клитор двумя пальцами, ритмично растирая его между ними, а языком толкается во влагалище, надавливая изнутри. Когда он отстраняется, чтобы поудобнее перехватить её ноги, на его подбородке видна её смазка, и Лера стонет от этого зрелища. Из новой позы Дима вводит в неё сразу два пальца, которые с лёгкостью проскальзывают внутрь, столько уже естественной смазки, и возвращается языком к клитору. От двойной стимуляции уже разгоряченную Леру не хватает надолго, и она кончает, обессилено растекаясь по кровати, пока Дима вылизывает её. — Моя очередь. Иди сюда. — Нет уж, сегодня всё только для тебя. Лера приподнимает голову и видит, как Дима вытирает свою ладонь о какую-то тряпку, попавшуюся под руку. Собравшись с силами, она переворачивается и руками подтягивает себя к краю кровати, чтобы поцеловать Диму. Лера любит свой вкус, но в том, чтобы вылизывать его из чужого рта есть что-то запредельно близкое, от чего подогнулись бы коленки, если бы она уже не лежала. Лера малодушно выбирает влажное полотенце, и пока Дима уходит в душ, она находит заброшенные под столик трусы и надевает футболку, которая по длине едва прикрывает задницу, но вполне сходит за короткую ночнушку. Отписывается родителям, что всё нормально, желает им спокойной ночи и кладёт телефон рядом с кроватью. Дима тоже пахнет можжевельником, когда забирается рядом с ней в постель и укрывает их обоих одеялом. — Ты как? — Лучше. Спасибо. То есть, правда спасибо. — За такое не благодарят. Спи. Спи — сказать оказывается проще, чем сделать. Вымотанная сперва эмоционально, а потом и физически, Лера была уверена, что вырубится моментально, но сон идёт с трудом, а когда она только-только начинает отключаться, за окном кто-то истошно орёт, и Дима обречённо стонет в её затылок. — Казалось бы, приличный же район, но им тут как мёдом намазано. — Там разве не кому-то плохо? — Там наоборот кому-то слишком хорошо. И точно, сперва слышится громкий пьяный смех, а за ним попытка фристайла, больше похожая на бессвязный набор слов. — И часто у тебя так? — Чаще, чем хотелось бы, особенно с моим режимом. Кто-то начинает читать про Кара-Мурзу, почему-то неправильно склоняя фамилию, а потом на одной ноте упорно предлагает всем сдохнуть в Девяткино, и пронзительный женский голос этажом ниже предлагает «дармоедам» самим поехать в Девяткино и подохнуть там. Лера смеётся, пока Дима, вздохнув, поднимается закрыть окно, чтобы не слушать их перепалку. Она понимает, что смех перешёл в истерику, только когда Дима прижимает её к себе и начинает раскачиваться с ней, что-то умиротворяюще бормоча в макушку. Кажется, она так и засыпает, с мокрым от слёз лицом и перепуганным Димой рядом. Рядом надоедливо звонит телефон, Лера шарит рукой по воздуху, где должна быть прикроватная тумбочка, но её почему-то нигде нет — запоздало приходит осознание, что она не дома, и что за её спиной уже сонно ворочается Дима. Телефон находится на полу, а вот личность психа, названивающего посреди ночи, угадывается с одной буквы. — Если опять что-то случилось с Олегом, Богом клянусь… — Ты в порядке? Лера даже ещё раз смотрит на экран, морщась от яркости, чтобы убедиться, что половина третьего утра ей не показалась. — Насколько я могу быть в порядке, когда меня будят в такую рань? — Просто ты не дома, и я хотел убедиться, что с тобой всё хорошо. — Я у однокурсницы. Стоп. Мы же договорились… — Я не следил, где ты! Просто увидел, что не дома, и решил сперва позвонить — как и договаривались. — Но не ночью же! — Прости, золотце, бессонница. Ладно, рад, что ты пришла в себя. Всё равно, отдохни пару недель, сейчас пока нечем заняться. Но будет желание, заглядывай. Спокойной ночи! — Ночи, — зло бормочет Лера, кидая телефон на подушку. — Чёртов псих. Она уже хочет извиниться перед Димой, но тут начинает трезвонить его собственный телефон, и это даже становится смешно. — Да, Игорь. Нет. Потому что я спал. Игорь, я рад, что тебя осенило, но мы больше не напарники и к тому же завтра воскресенье. Доставай Айсу. Ире привет. Ага. Дима сбрасывает вызов, прижимает подушку вплотную к лицу и сдавленно стонет — Лера сочувствующе хлопает его по плечу и вздрагивает, когда Дима снова тянется к телефону и быстро перезванивает. — Игорь, только не вздумай доставать Айсу сейчас! Лера, не сдержавшись, всё-таки хихикает и обнимает Диму со спины. Ей всё сильнее хочется познакомиться с этим самым Игорем.***
После проведённых с Димой выходных Лере и правда становится чуть легче, и всё же она с головой окунается в учёбу, чтобы нагнать пропущенное и наработать хоть какой-то задел на будущее, пусть с её профессией это не так-то просто. Дима набирает её по вечерам, чтобы отвлечь от зубрёжки, а пару раз забирает из универа — его машину наконец-то вернули из ремонта — и везёт домой самым длинным маршрутом, который только удаётся придумать. Иногда звонит Разумовский, не то от скуки, не то правда переживает, но к себе пока не зовёт, а Лера и не напрашивается — с остальным бы разобраться. После двух суток без сна и наконец-то сданной фармы её ловит — почти что в прямом смысле этого слова — Дима и предлагает на выходные выбраться на турбазу в области, где они с Севой отдыхали прошлым летом. Концепция места, где есть кровать, речка, тишина и плохо ловит связь, в этот момент кажется Лере венцом человеческого творения. Валить всё на Ирку, конечно, не вариант, но можно было бы сказать про завал на работе, где она якобы в отпуске, или про вечеринку в честь зачёта, пусть она и не ходила на такие уже два года — и всё же врать уже не хочется. Дима отличный парень, а мама уже подозрительно на неё косится, стоит ей убежать к себе со звонящим телефоном, так что Лера честно говорит, что на выходные уедет в область со своим парнем. Дима, немного старше, случайно разговорились в кафе, работает в полиции, очень хороший, да, мама, я оставлю тебе его номер телефона, да, папа, ты сможешь поговорить с ним, когда он за мной заедет. Только дверь в комнату Кири захлопывается с грохотом. — Не обращай внимания, он просто и так редко сейчас тебя видит, вот и ревнует. Вот только что-то Лере подсказывает, что дело далеко не в братской ревности. Киря сидит, уткнувшись в телефон, и демонстративно игнорирует, как Лера вытягивается рядом с ним на кровати. Надолго его предсказуемо не хватает. — Вот значит как, да? Сперва блог свой забросила, потом пропадать начала, а оказывается, с ментом спуталась. Хороша оппозиционерка. — Кир, не надо. Он не такой. — Конечно, все они не такие, пока не надо митинги разгонять и сажать за репосты. Ты сама себя видишь со стороны? Когда недавно по ящику показывали нового ЧД, который вытащил детей из рабства нашего депутата, ты что сказала? Ой, я не хочу это обсуждать. Ну да, девушка мента, разве может признать, что кто-то выполняет всю работу, пока мусора только и могут, что махать дубинками и выискивать граффити по городу. — Кир, ты прекрасно знаешь, что я с тобой согласна — в целом. Но в любых структурах, при любых режимах есть настоящие люди, которым искренне не всё равно. — Ага, и вот тебе достался именно такой, как же. — Поговорим, когда перебесишься, ладно? До глубокого вечера Лера лежит на своей кровати, листает посты на пикабу и слушает, как за стенкой на повторе Порнофильмы поют про влюбленного росгвардейца. Дима забирает её ранним утром и достойно выдерживает отцовскую лекцию, Лера со своего места отлично видит, что он пока что доволен её выбором. По трассе едут в уютном молчании и под тихий плейлист с диминого телефона — он по большей части размеренный и лиричный, и Лера наполовину дремлет, рассеяно думая, что часть песен нужно будет сохранить себе. Уже за городом ей на телефон приходит уведомление — Киря написал что-то на её стене. Это песня, и Лера решает загуглить текст, а не включать — и вздыхает. Мент не человек, ну конечно. — Всё в порядке? — С братом вчера поругалась. Из-за тебя, — всё-таки уточняет Лера. — И что я успел натворить? — Ты — устроился на работу. А я спуталась с ментом, как видишь. Киря не очень хорошо это воспринял, он ещё пока на максимализме. — И ты жалеешь? — О том, что поругалась с братом или что связалась с тобой? — И то, и то, наверное. — Ну, с Кирей-то я помирюсь, он вспыльчивый, но отходчивый. А про тебя… Я не жалею, конечно, но в чём-то он ведь прав. Если тебя пошлют на разгон демонстрации, разве ты не пойдёшь? Только не говори, что это не твой профиль, ладно? Дима поправляет очки и смотрит на дорогу, но время от времени поглядывает на неё в зеркало. — Хорошо. Если мне прямым текстом прикажут присутствовать на митинге или чём-то таком, я не смогу отказаться. Потому что я знаю, сколько всего я делаю, и потому что я не смогу так помогать людям, если лишусь работы. Но присутствовать на митинге в оцеплении и тащить ребят за шиворот в автозак — это совершенно разные вещи, надеюсь, ты это понимаешь. — Понимаю, — Лере нравится, что он честно не бросается громкими «да я бы сразу ушёл» и прочими популистскими лозунгами. — А что ты думаешь про нового Чумного Доктора? — Стараюсь вообще про него не думать. Слава Богу, что я с его делом никак не связан, хватило и того, что я только пришёл стажёром, когда Чумной Доктор появился впервые. То, что тогда творил Разумовский — и то, что он устроил потом в Венеции, — просто не поддаётся никакому здравому смыслу. Я слышал, что подражатель пошёл по другому пути, но тогда ему стоило выбрать другой образ. Слишком у многих маска Чумного Доктора ассоциируется только со страхом, болью и потерями. Но пока он не выходит за рамки… Ну, как по мне, это не главная проблема полиции. Главное, чтобы он не закончил, как предшественник. О, смотри, осталось всего тридцать километров. Отлично, а то я не стал завтракать. Пока Дима рассказывает, как на турбазе всё устроено, Лера пытается не выдать свои эмоции. Не то чтобы она совсем не задумывалась о том, как пересекаются две её жизни, но она никогда не думала об этом по-настоящему. Будет ли она признаваться Диме? Если да, то как? Говорить только про себя или и про Разумовского тоже? Как на неё после этого посмотрит Дима, и посмотрит ли вообще? Слишком быстро он въелся ей под кожу, так, что даже просто мысль сбежать, ничего не объясняя, причиняет боль. Будто мало ей было проблем с костюмом, ну неужели она не прожила бы без отношений до конца контракта? Чёртово Райдо с волшебным кофе Ули, чёртова жизнь, чёртов Разумовский. — … сразу? Лер? — Прости, задумалась. Что ты говорил? — Хочешь пройтись или сразу в домик? — Я бы сперва забросила вещи. Воздух тут одуряюще свежий, домики расположены на приличном расстоянии друг от друга, создавая иллюзию уединения, и пока Дима регистрирует их и забирает ключи, Лера просто стоит, закрыв глаза, и вслушивается в шум природы. — Тебе идёт. — Мой супермодный свитшот, который я утащила у отца? — Спокойствие. Я тебя ещё ни разу не видел такой умиротворённой. Пойдём, наш домик четвёртый. Домик совсем небольшой — просторная спальня, душевая с туалетом и кухонька, зато с верандой, где они и устраиваются с ланч-боксами. — Тут есть столовка, но в прошлом году она нас не впечатлила. И можно на машине доехать до магазина, тут буквально минут десять. А до речки и пешком недалеко. — Дим, я тебя сильно обижу, если просто сейчас упаду и отосплюсь? Дима смеётся и тянется к ней, чтобы поцеловать куда-то над бровью. — Мы же и приехали отдыхать. На природе спится совершенно по-другому — Леру убаюкивают шелест деревьев, щебетание птиц и то, как тихо скрипят половицы, пока Дима окончательно обустраивается на веранде, собираясь читать какой-то глупый детектив, найденный в тумбочке. Ей наконец-то снится что-то хорошее, она не помнит, что именно, но с ней и после пробуждения остаётся это ощущение теплоты и правильности чего-то сделанного во сне. На кухне Дима готовит ужин и только посмеивается, когда Лера обнимает его со спины и начинает вместе с ним раскачиваться из стороны в сторону. — Я всё-таки дошёл до столовой, пока ты спала, но честно скажу, не впечатлило. Так что съездил в магазин. — Тогда завтрак с меня, а то всё время только ты готовишь. — Мне не сложно. Наоборот, помогает упорядочить мысли. Лера согласно мычит, уткнувшись носом ему в шею, и сонно водит руками под футболкой. Пальцы натыкаются на старый хорошо заживший шрам на животе, и Лера вопросительно царапает короткими ногтями чуть выше. — А, это Лиля, моя бывшая, — Лера буквально слышит этих метафорических сверчков во время неловкой паузы. — Чёрт, как-то странно прозвучало. Мы тогда ещё не встречались. — Знаешь, вот сильно лучше не стало. — Ну тут да. Знаешь, это как раз к утреннему разговору — нас, курсантов ещё, согнали под Новый год дежурить на митинге на Триумфальной, я погнался за бросившим файер в толпу, а это оказалась Лиля. И она так перепугалась меня в форме, что загнала мне нож под рёбра. Я потом приезжал в Москву на опознание, но не стал её сдавать — я цел, здоров, совсем молодой девчонке жизнь из-за этого ломать что ли? — И вместо этого решил с ней встречаться. — Нет, это уже когда она в Питер перебралась. Да и то её Игорь раньше встретил. Ты её могла видеть, она в Райдо подрабатывает. — Я надеюсь, это не обязательное условие, чтобы с тобой встречаться? — Я тоже на это надеюсь, — усмехается Дима и выключает плиту. — Не молодею, знаешь ли, а иммунитет на ножевые почему-то не вырабатывается. Лера мстительно тычет его под рёбра и бодает лбом в плечо. — Дурак. — То есть, про то, как я однажды по-идиотски подставился, решив следить за наёмником, не имея опыта, и в итоге меня избили до комы, лучше не рассказывать, да? Лера надеется, что это шутка, но когда понимает, что нет, крепко обнимает и буквально вцепляется в Диму. — Кажется, просто офтальмолога тебе будет недостаточно. — Ерунда какая. Я уверен, что ты меня спасёшь. — Только если от очков. Давай тебя ни от чего другого не надо будет спасать? Дима кладёт свои ладони поверх её и сжимает, не пытаясь выпутаться из почти удушающих объятий. К вечеру они всё же выбираются на речку. Купаться ещё холодно, но просто посидеть у воды и посмотреть на уток, прячущихся в камышах, тоже здорово. В отдалении развела костёр компания подростков и поёт под гитару что-то из старого русского рока — на удивление мелодично. Лера укладывает голову Диме на плечо, обвивает его руку, смотрит, как мелкие волны набегают на берег и с удивлением узнаёт следующую песню, невольно подпевая. — Но ты человек, ты сильный и смелый, своими руками судьбу свою делай. Иди против ветра, на месте не стой. Пойми, не бывает дороги простой… — Я впечатлен. — Я серьёзно, прекрати делать вид, будто между нами такая катастрофическая разница в возрасте. Да, я смотрела «Приключения Электроника». — «Приключения Электроника»? Я думал, это СБПЧ, — подначивает её Дима и деланно ойкает, когда Лера кусает его через толстовку. «На чудо не надейся, судьбой командуй сам». Лера кутается в отцовский свитшот, сильнее прижимается к Диме и думает, что обязательно всё ему расскажет — как только они вернутся в Питер, и она переговорит с Разумовским. От принятого решения становится спокойнее и увереннее на душе, будто самое страшное уже позади. И всё же тревога, что это последние их выходные, никуда так просто не уходит, и ночью Лера оставляет включенными прикроватные светильники и седлает Диму. Его член немного длиннее её вибратора, так что ей нужно привыкнуть к нему, и ей больше нравится, когда всё под её контролем. А ещё ей нравится, как Дима смотрит на неё снизу вверх, с нескрываемым очками обожанием. — Почему бы тебе их не снять? — Потому что мне тоже нравится смотреть на тебя. — Неужели я ещё не соблазнила тебя на линзы? — Пока нет, но ты можешь — ах — продолжать пытаться. Дима придерживает её за бёдра, но позволяет ей насаживаться самой, контролируя темп и угол, и когда Лера протягивает руку, он тут же переплетает их пальцы. Слишком много всего — Лере хочется и целоваться, и откинуться на спину, забросив ноги Диме на шею, и продолжать так же раз за разом опускаться на его член, чувствуя, как сжимается его рука. Больше всего хочется остаться в этом домике навсегда — где только они вдвоём, где всё хорошо, где ещё можно ни в чём не признаваться, ни о чём не переживать, а просто жить и наслаждаться друг другом. Дима кончает первым, впившись пальцами в её бедро, и, восстановив дыхание, подхватывает её за талию и подминает под себя, чтобы довести её до оргазма пальцами и языком — и Лера уже практически влюблена в то, с какой страстью и нежностью он это делает.***
Когда они едут назад, Лера сразу пишет Разумовскому, не давая себе передумать.«Я заеду завтра вечером?»
«mi casa es tu casa» Как будущему офтальмологу, иногда Лере становится интересно, сможет ли она когда-нибудь так закатить глаза, что последствия окажутся непоправимыми. Как бы то ни было, после пар она едет к ним, и на мгновение ей кажется, будто последних пары недель и не было — настолько привычно застать их посреди очередного идиотского спора ради спора, когда они оба опять забыли, что она должна приехать. Олег едва заметно улыбается, убедившись, что она в порядке, а Сергей фонтанирует нереализованными прозвищами и планами на будущее — с её непосредственным участием. На просьбу серьёзно поговорить он реагирует только с третьего раза, слишком увлечённый рассказами об апгрейде костюма. — Просто чтобы сэкономить всем нам время, и тебе не пришлось снова взламывать мой акк, скажу сразу — я кое с кем встречаюсь. Его зовут Дима Дубин, и он из полиции. И нет, это не попытка сдать вас ментам, просто так вышло. Лера даже не знает, чего ждёт, если честно. Обвинений? Угроз? Криков? Точно не просветлевшего лицом Разумовского. — О, Дима! Как он там? — Серый. — Погоди, Олег, это же Дима Дубин, уж ему мы можем доверить нашу драгоценную Лерочку. — Серый. Лере бы сказать, что она не их драгоценная и что её не нужно никому доверять, но гораздо больше сейчас её напрягает выражение лица Олега. — Откуда вы его знаете? — Ма шери, это же Питер, тут все друг друга как-то знают. Тем более, что твой бойфренд — личность, в определённых кругах весьма примечательная. Лера смотрит на него тем взглядом, который Сергей больше всего ненавидит, ворча что-то вроде «никакого с тобой веселья, дорогая!» — ей сейчас и правда не до веселья. — Ладно-ладно, только не сверкай глазами. В общем, как бы это так помягче сказать… Когда со мной ещё был Птица — ну, ты помнишь, — Олег по моему приказу избил его до полусмерти, а я отключил его от системы жизнеобеспечения. А, ещё он ухаживал за Марго, пока я сидел в тюрьме. — Он… вы… что? — Марго! Это моя ворона… была. Я уверен, что показывал тебе фотографии. Я нашёл её ещё совсем воронёнком, мы тогда с Олегом были на первом курсе, умнее птицы в жизни не встречал. Она… — Ты издеваешься? — Я совершенно серьёзно! Она знала команды, и… А, ты про Дубина. Ну, я тогда не совсем себя контролировал, это правда. Если тебе от этого станет легче — я искренне рад, что он выжил. Разумовский и правда выглядит пристыженным — но это с ним каждый раз, когда речь заходит про события в Венеции. А вот Олег выглядит как Олег — спокойно и рассудительно, будто речь не о том, что он чуть не убил её парня. — Ладно, у этого голоса в голове были. А ты? — А я наёмник. Валер, ты уже так давно нас знаешь, но почему-то до сих пор считаешь меня лучше и адекватнее Серого, только из-за того, что я не бросаюсь бешеными идеями и люблю готовить. Я убивал людей за деньги, и тогда Серый меня нанял для вполне конкретной цели. — Ты же говорил, что ни для кого другого не влез бы в такое. — Это уже другой вопрос. Жаль тебя разочаровывать, Валер, но твой парень жив только потому, что Серый попросил его не убивать — из-за Марго. Лера наблюдает за тем, как он всё ещё с трудом поднимается с кресла, и не чувствует ровным счётом ничего. Всё, что ей мерещилось, всё, что она успела себе понапридумывать, чтобы оправдаться перед самой собой — всё это оказалось чушью. Два убийцы, бешеный и его бешеный. Внезапно приходит осознание, что история про погибшую подругу, которую убили из-за скрытности Игоря, не была метафорой. Ещё и наёмник, который избил Диму до комы. Игорь, Игорь — ну конечно, друг Димы — это Игорь Гром, и как он только ухитрился ни разу не назвать его по фамилии. Лера читала о нём — ещё когда только собирала информацию о Разумовском. — Лера, я уже говорил тебе, но скажу ещё раз, — Разумовский на удивление собран и серьёзен, Леру тошнит от того, сколько понимания в его взгляде. — Ты можешь уйти, тебе не нужно переживать о долге. Если ты решишь, что хочешь уйти, мы отпустим тебя абсолютно спокойно. Ты это заслужила. Он и правда уже предлагал это — когда они только-только вернулись после похищения Олега. Тогда Лера даже не восприняла это предложение всерьёз — решила, что это или бред, или хитрая проверка. Сейчас Сергей кажется искренним — насколько она успела узнать его за эти месяцы. Если это теперь хоть чего-то стоит. — Мне надо подумать. — Конечно, золотце, думай, сколько нужно. Лера уходит, не оглянувшись.***
После полноценных выходных Дима снова загружен на работе, и впервые Лера искренне рада, что они не пересекутся — пока она не представляет, как смотреть ему в глаза. Одно дело просто умалчивать, что это она скрывается под маской Чумного Доктора — для себя зная, что она не делает ничего противозаконного, ох уж эти гибкие рамки серой морали. Совсем другое — видеть на его теле зажившие шрамы и точно знать, кто их оставил (человек, который в прошлом месяце помог ей обработать плечо, потому что она нормально не дотягивалась, а потом не отпустил домой без блинчиков). Лера даже не замечает, как доходит до Райдо, хотя собиралась домой. В кофейне непривычный полумрак и гирлянды на стенах, «её» место за стойкой свободно, а из динамиков звучит «cry me a river». — Необычно, — комментирует Лера, отгоняя от себя мысли, где она танцует с Разумовским в маске анонимуса. — Прелесть своей кофейни в том, что никто не может запретить мне слушать то, что я хочу, — улыбается Уля и ставит перед ней чашку с чаем, что-то цветочное. — Не кофе? — Что-то мне подсказывает, что сегодня тебе нужен не кофе. К тому же, на чаинках я тоже гадаю весьма неплохо. — Не думаю, что гадание может мне сейчас помочь. Уля берёт её за руку, и Лера чуть было не выдёргивает ладонь, но потом понимает, что Уля не собирается читать её линии жизни, а просто разминает всю кисть, успокаивая. — Помнишь, я гадала тебе, когда ты пришла впервые? У тебя впереди был трудный выбор. — And here we are, — мрачно вздыхает Лера, разглядывая кольца на пальцах Ули. — Я не знаю, как мне выбрать. То есть, умом я понимаю, что должна сделать, и это правильно, и это честно, но… Но что-то мне не даёт. — Если бы мы всегда делали только то, что считаем правильным, то не были бы людьми. Дима рассказывал тебе, как познакомился с Лилей? — Да, она пырнула его ножом, а он не сдал её на опознании. — По-твоему, это было правильно? — Дело не в том, было это правильно или нет. Это касалось только Димы. А я… Выбор не обо мне, Уль. Я должна принять решение за кого-то — в любом случае. — Иногда лучшим решением оказывается не принимать никакого решения. — Промолчать и сбежать? Ну уж нет, я была в команде Железного Человека. — Видишь, одно решение ты уже приняла. Уля принимается разминать ей другую руку, а Лера ещё раз прокручивает в голове их разговор. — Такое ощущение, что ты знаешь гораздо больше, чем показываешь. — Это как посмотреть. Мне не обязательно знать что-то конкретно, чтобы понимать, что происходит. Давай сюда чашку. В этот раз Уля не такая напряжённая и заканчивает разглядывать оставшийся на дне узор гораздо быстрее. — Ты всё сделаешь правильно. Люди, которые тебе дороги, на твоей стороне, можешь быть спокойна. Лера была уверена, что не уснёт, но отключается, едва падает на кровать, даже не вытащив из-под себя одеяло. К счастью, ей ничего не снится. Она даже высыпается — впервые за очень долгое время, не считая прошлых выходных, — а потом еще почти час просто лежит и разглядывает потолок. В универе день самоподготовки, её тренер уехал на соревнования в Москву с учениками, которые относятся к тренировкам куда ответственнее, Дима с Севой и Калигари еще утром уехали в Выборг. Такой долгожданный полностью свободный выходной, а Лера не представляет, чем себя занять. Хочется малодушно, как маленькой, упасть папе на колени и зарыдать, что не так она представляла себе взрослую жизнь, не к такой ответственности её готовили. В квартире подозрительно тихо. На кухне её ждет накрытый колпаком завтрак и записка — Кири пару дней не будет, а они уехали к бабушке, не стали будить. Лера кричит — коротко, как при ударе, — и резко выдыхает. Так даже к лучшему — потом ей было бы стыдно, если бы она и правда разревелась. Лера неторопливо съедает оставленную ей запеканку, смотрит сайты двух кинотеатров поблизости, отправляет Диме грустное селфи, всё же сдаётся и вызывает такси. Дверь открывается от отпечатка трёх её пальцев, и Лера привычно закатывает глаза от такой защиты, но внутри что-то невольно теплеет — её отпечатки всё ещё в зелёной зоне. Сергея нигде не видно, наверняка опять пропадает в серверной, а вот Олег курит на балконе. Лера с силой трёт лицо, задерживает дыхание и всё же идёт к нему. — Разочарована? — хрипит Олег и щелчком пальцев отправляет недокуренную сигарету в бак под окнами. — Наше знакомство началось с шантажа и угроз моей семье, не то чтобы я в принципе была очарована. — Не была, — кивает Олег и криво ухмыляется. — Но очаровалась. Убедила себя в том, что мы новые Робин Гуды, стоим такие в белых плащах красивые, — Олег надрывно кашляет, но отмахивается от её рук. — Так же проще, да? Ты ведь сама осталась, сама уже загорелась. А тут два бессердечных террориста, а не Робин Гуды. Лера вспоминает, как Сергей неделю не отходил от Олега, как его трясло, когда они ехали на склад — как вскинулся сам Олег, когда увидел Разумовского, одного, без оружия. — Себе хоть не пизди. Бессердечные вы, как же. — Валер… — Если Разумовский сейчас скажет убить меня за то, что я спуталась с ментом, убьёшь? — Он не скажет, — уверенность в его голосе безусловно радует, но речь сейчас не об этом. — Это не ответ. Олег закуривает ещё одну и замолкает, выглядывая что-то вдалеке. Лера переступает с ноги на ноги, задевает плечо Олега, но не отстраняется, только устало облокачивается о подоконник. — Я не сразу понял, что с ним что-то не так. Мы несколько лет не виделись, да и вообще не очень хорошо разошлись. А я же привык в детстве защищать его и наказывать обидчиков. Мы стали старше, вот и наказания стали суровее — а наемника разве удивишь. Уж ты-то должна понимать, как приятны иллюзии. Будто мы снова вдвоём против всего мира. Я слишком поздно понял, что против всего мира он тогда был один. Олег снова кашляет — громко, надрывно, — растирает горло и смаргивает невольно выступившие слезы. — Бросал бы ты курить. — Ерунда, в жизни и так мало радостей, а до старости мне все равно не дожить. — Как ты его простил? Олег пожимает плечами и задумчиво вертит в пальцах зажигалку. — Он мой человек. Иногда мне кажется, что я простил бы его, даже не будь Птицы и той дичи в Сибири. У Леры вибрирует телефон — Дима наконец видит её сообщение и присылает селфи в ответ: щурится на солнце, за его спиной залив и Калигари с Севой, выясняющие отношения над двумя трупными пакетами. — Я хочу ему всё рассказать. Олег заглядывает в экран через её плечо и криво усмехается. — Дай нам ещё две недели, и можешь рассказывать, — раздаётся за спиной голос Разумовского. Лере интересно, как много он слышал. — Мы с Олегом подготовим всё, чтобы улететь. И сперва мы с тобой, золотце, разберёмся с Каменным. Дагбаев — моя головная боль, но этот урод за своё тоже ответит. — Всё ещё никаких убийств. — Даже на прощание? — Сергей комично вскидывает брови и поджимает губы. — Милая, я помню наш уговор. Нет уж, я придумал кое-что поинтереснее. Пойдёмте, хватит морозиться. Олег, ты ещё и босиком! Наблюдая за тем, как Разумовский заталкивает ухмыляющегося Олега в комнату, Лере приходит в голову кое-что ещё. — Сергей! А если бы это был не Дима, а кто-то другой? — О чём ты, ма шери? — Ты серьёзно отпускаешь меня из-за вороны? — Моя драгоценная, это была не просто ворона, это была Марго! По нему невозможно понять, насколько он сейчас серьёзен — но Лера бы даже не удивилась, если честно.***
Куда больше Лера бы удивилась, если бы всё и правда пошло по плану, такому прекрасному на словах и чуть ли не по минутам расписанному. Вселенной хватает минут на пятнадцать, как раз, чтобы Разумовский перестал нервно вздыхать в наушнике и дёргаться из-за каждого шороха — ну а потом становится уже поздно. Всё полыхает, в ушах ещё звенит от внезапно прогремевшего взрыва, откуда-то выбегают собровцы и проносятся мимо неё к психам в балаклавах. Ей на два голоса велят убираться оттуда, и Лера в кои-то веки реагирует на этот приказ оперативно — вот только в последний момент выцепляет в стороне от основного замеса Диму в бронежилете, но без шлема, и замечает за полуразрушенной опорой ещё одного смертника. У неё меньше секунды, чтобы принять решение, и она даже не думает, когда бросается обратно и в прыжке сбивает Диму с ног, отталкивая его подальше и падая сверху, — через мгновение её оглушает второй взрыв. От раскалённого воздуха больно дышать, а принёсший только запах гари ветер отбрасывает слипшуюся чёлку на глаза. Лера не успевает сообразить, что во всём этом ощущается так неправильно, когда всё же теряет сознание. Она приходит в себя у Разумовского — знает это, даже не открывая глаз, этот матрас, который стоит как её стипендия за все пять лет, она ни с чем не спутает. Раз тут, а не в больнице — значит, ничего критичного, уж в этом она уверена. Голова болит, но не смертельно, тянет под рёбрами и дико ноет лодыжка, но в остальном нормально, и, насколько она может судить, даже не под таблетками. Ей на лоб ложится влажное холодное полотенце, и она всё-таки открывает глаза, слабо улыбаясь встревоженному Олегу. — Насколько всё плохо? — голос её не слушается, и она жадно выхватывает протянутую бутылку с водой. — Вы нашли тех, кто это был? — Оказалось, что не одни мы решили расквитаться с Каменным. Серый сейчас с ними разбирается. Отсюда, не физически, — поспешно добавляет Олег, но спокойнее не становится, и это тревожит теперь уже Леру. — Что случилось? Со мной, — тут же уточняет она, прежде чем Олег начнёт в подробностях описывать нападение. — Ты отключилась от удара, и мне пришлось идти за тобой, пока тебя не нашёл кто-нибудь другой. — Леру, конечно, восхищает, что Олег, не в лучшей своей форме, смог вынести её в костюме с полной амуницией, но это всё ещё не объяснение, так что она кивает, чтобы он продолжал. — Вторым взрывом с тебя сорвало маску. — А вот это уже хуже. Но если там и были какие-то камеры, Лера уверена, что Сергей с ними разобрался в тот же момент, и она не медийная личность, чтобы её потом где-нибудь легко узнали. Но Олег чуть отводит взгляд, прежде чем добить её. — Твой Дубин был в сознании, когда я пришёл. Лера закрывает глаза. Она ведь собиралась быть честной, сама хотела всё рассказать, а в итоге правда — как это всегда и бывает — всплыла самым неудачным образом. И будто мало того, что она раскрыла себя как Чумного Доктора, забравший её Олег… — Он?.. — Я его не трогал, если ты об этом. И он цел, ты действительно спасла его. У них была такая секретная операция, что даже Серый смог найти какие-то следы только постфактум. Это хорошо. Даже если Лера предала его, последнее, чего бы ей хотелось, чтобы он пострадал из-за неё. О том, что теперь будет с ней самой, Лера предпочитает не думать. Ей хочется верить, что Дима хотя бы выслушает её, прежде чем арестовывать. — Почему вы ещё здесь? Полиция знает, что ты жив, они точно поймут и про Разумовского — вы же готовились уехать! — И что, золотце, мы должны были бросить тебя тут без сознания? Лере хочется спросить, всегда ли Сергей просто стоит за дверью, выжидая лучшего момента для появления, или это врождённый талант, но он так погано выглядит, что ей не до шуток — судя по всему, он проторчал за компом всё то время, что она валялась тут. — Наш друг Дима Дубин нас пока не сдал — или придумал, как меня обхитрить. Как бы то ни было, нет никаких подозрительных звонков или сообщений ни у него, ни у его приятелей, сам он дома, и к нему никто не приходил. Думаю, он ждёт хода от нас. Кстати, Лерочка, не могу не сказать, что я тебе даже завидую — то, как он про тебя писал некому Валику… Эх, про меня давно так никто не говорил. — Серый. — На правду не обижаются. А вот тебе, милая, он написал. Посмотри, нам нужно решить, что мы будем делать. — И что, даже не озвучишь? — Лерочка, ну это же всё-таки личное! Лера только надеется, что её выражение лица, несмотря на травму, всё ещё достаточно выразительное. На телефоне действительно есть сообщения от Димы. Лаконичные «надеюсь, ты в порядке» и «думаю, нам стоит поговорить». Лера в восхищении, правда. — Позвать его сюда мы, конечно не можем. Снимать где-то квартиру ради такого рискованно. — Можем у меня. Адрес всё равно скомпрометирован, терять нечего, и вряд ли что-то случится, если мы заедем на пару часов. Только где гарантия, что он не приедет со взводом спецназа? — Это же Дима Дубин, конечно, он приедет один. — Серый, откуда у тебя столько веры в человека, которого мы довели до комы?«я в порядке» «как ты?» «да, нам нужно поговорить» «приедешь завтра?»
«цел» «за это спасибо» «я так понимаю, вас будет трое»«да» «а ты?»
«я приеду один, но сразу говорю, что оставлю адрес»«справедливо» «ты разочарован?» «во мне»
«до завтра, Лер»***
Дима действительно приезжает один. У Леры всё ещё кружится голова, поэтому она полулежит на диване, а Сергей и Олег сразу уходят на кухню. Если быть точнее, Олег уводит туда Сергея, потому что зачатки тактичности есть только у одного из них. — Сильно досталось? — Не худшее, что со мной случалось. Учитывая, как легко они сошлись с первой же встречи, этот их разговор — будто пытка. Дима выглядит бледнее и измученнее обычного, но держится достойно, хотя по нему видно, как тяжело ему даётся эта беседа. — У меня сейчас только два вопроса. Ты с ними добровольно? Как было бы просто ответить «нет» и в красках рассказать про шантаж и угрозы близким. Расплакаться и попросить спасти её — отчего-то она уверена, что Разумовский покрыл бы её представление. Но она обещала больше не врать, и себе в том числе. Как бы она ни злилась, как бы ни винила их — дело уже давно было не в деньгах. — Теперь да. Дима отрывисто кивает и поправляет очки. Лере непривычно видеть его таким. — Ты знала, кто я? Когда мы встретились? — Я узнала об этом совсем недавно, когда рассказала Разумовскому, что встречаюсь с тобой. И я собиралась рассказать всё тебе, уже сегодня, если бы вчера всё не сорвалось. Можешь мне не верить, я пойму. — Это не вопрос веры. Я… хочу поговорить с ними. Дима уходит на кухню, а Лера окончательно ложится и с головой накрывается пледом. Она могла бы подслушать, но, говоря откровенно, не уверена, что хочет это слышать — уж лучше потом узнать всё в пересказе. Малодушно, да, но Лере тоже больно, пусть это по большей части и её вина. А самое смешное, что в этот самый момент её родители уверены, что она на пару дней зависла у Димы, пока у него отгулы. Не о такой постиронии шутили её одногруппники, совсем не о такой. Тихие шаги замирают возле дивана, но Лера не спешит выбираться из-под пледа. Дима вздыхает и безошибочно находит под тканью её ладонь. — Мне нужно это всё обдумать. Не хочу наговорить чего-то на эмоциях. Пожалуйста… поправляйся. Дима сжимает её ладонь и уходит, осторожно закрыв за собой дверь. Сергею и Олегу всё же хватает эмпатии дождаться, пока она выйдет к ним сама.***
В Райдо шумно и весело, только их столик у окна все, включая Улю и Карла Ивановича, обходят стороной. Дима разглядывает кофейную карту, будто никогда её не видел, а Лера с мрачной иронией думает, что всё завершится там же, где и началось. — Знаешь, все эти дни думал, что всякое в моей жизни было, казалось, ничем уже не удивить, а вот как всё получилось. — Да, жизнь умеет удивлять. Дима усмехается. — Если бы такое произошло несколько лет назад, когда я ещё только пришёл в участок, весь преисполненный наивных надежд и мечтаний… Я помню, как Игорь вернулся из Сибири и сказал, что будет жить дальше, а не положит жизнь на месть Разумовскому. Другой вопрос, что ему это удалось не сразу, ну да ладно, я не об этом. Тогда я его не понял. Но сколько всего со мной произошло за эти годы… Я тебе ещё не рассказывал, но я однажды влез, куда не должен был, и под угрозой оказалась не только моя жизнь, но и жизни всех, кто мне дорог. И вот не поверишь, вчера сидел и думал — если что-то такое снова произойдёт, я могу быть за тебя спокоен, ведь за твоей спиной Разумовский и Волков, они не позволят, чтобы с тобой что-то случилось. После комы я и предположить не мог, что когда-нибудь буду рад существованию Волкова. — Сергей отпускает меня. Я могу уйти от всей этой темы с Чумным Доктором, — хрипло отзывается Лера, с трудом глядя ему в глаза. Дима медленно качает головой. — Только если ты сама этого хочешь. Я… Мы же тогда поговорили и услышали друг друга. То, что он задумал, — я понимаю, почему он выбрал именно тебя. И пока ты в костюме, я знаю, что могу не беспокоиться. Не в смысле, что не беспокоиться за тебя, потому что я буду ужасно волноваться, уж поверь, но за то, что вы делаете. Поэтому, если ты хочешь продолжать — я тоже хочу, чтобы ты продолжала. — И ты меня не бросаешь? — И я тебя не бросаю. Не говорю, что всё сразу станет, как было, и нам ещё о многом нужно будет поговорить, но я не хочу терять тебя. Хорошо? — Хорошо. Лере так много хочется сказать, но в самый нужный момент слов конечно же нет. Она уже собирается начать говорить хоть что-нибудь, в надежде, что дальше всё выйдет само собой, но тут на третий стул падает человек, которого Лера до этого видела лишь в новостях. — Дима, как хорошо, что ты тут, ты не отвечал. А вы Валерия, да? Игорь Гром, рад наконец увидеться. Дима, мне нужна твоя помощь, Айса уехала совсем в другое место и совершенно меня не слушает. Мне позарез нужен надёжный напарник, а ты как раз выходной! — Я не выходной, я на больничном. Возьми Лилю. — Она в Москву уехала утром. Дим, давай, как в старые добрые. Ну хочешь, девушку твою с собой возьмём, будет тебе и неотложка, и плечо надежное, сам же говорил, что она круто дерётся. Что скажешь, Валер? Дима с силой трёт переносицу и выглядит так, словно опять все камни мироздания закинули ему на плечи — у Леры в груди что-то щемит от нежности и неверия, что всё это на самом деле. — Игорь, клянусь Богом, если ты впутаешь её во что-то… — Всё, значит договорились, жду вас на улице, готовность две минуты. Игорь выбегает из кафе, на бегу пообещав Уле обязательно заглянуть на днях с Ирой, и сворачивает за угол. Дима тяжело вздыхает и со сложными эмоциями смотрит на захлопнувшуюся за ним дверь. — Я за последние годы слишком отвык от того, какой он. Лер, тебе не обязательно ехать. — Я бы хотела — если ты не против. Надёжное плечо из меня сейчас так себе, верно? Дима смотрит на неё, долго, пристально и, кажется, даже немного отчаянно, а потом закрывает глаза и, судя по всему, считает до десяти, ощутимо расслабляясь. — Неверно. Пойдём, посмотришь, как это работает с другой стороны закона. Хотя из Игоря пример, конечно, тот ещё, но всё-таки. Дима случайно задевает её ладонь своей, когда они поднимаются, а потом, замерев на мгновение, решительно переплетает их пальцы и тянет её за собой к выходу. Уля машет ей двумя руками прямо из-за стойки, и Лера осторожно, на пробу, улыбается.